Глава 18. Памятник Первым вакцинаторам

(четверг, 10:00, двое суток до Дня вакцинации)

В полумраке вахтовки, где лежали сварочные принадлежности, было тихо. Олег сосредоточенно рылся среди проводов и ящиков, выискивая в куче оборудования электроды. Несмотря на то, что он просил для работы газовую горелку, ему привезли сварочный аппарат, а через час пообещали пригнать автовышку. И теперь монтажные скобы предстояло срезать электродами. Но Кузнецов особо не напрягался по этому поводу. Чем обеспечили, тем он и будет работать. Олег выглянул в окошко вахтовки и увидел, как осужденные устанавливают импровизированную сцену, а его подруга по несчастью снова трет шваброй постамент. Кстати, вчера Наташка почему-то посматривала на Олега хмуро и весь день молчала, но сегодня вновь стала веселой, и Кузнецов, продолжая разыскивать электроды, ломал голову над причиной такой странной переменчивости своей новой знакомой.

Тихий провинциальный городок Шахтинск, где родился, вырос и всю жизнь прожил Олег Кузнецов, никогда не отличался чем-то особенным или примечательным. Поэтому любые, даже весьма небольшие и малозначимые по столичным меркам события, происходящие здесь, становились для местных жителей предметом необычайной гордости, и носили чуть ли не культовый статус. Одним из таких событий стало неожиданное вознесение городского футбольного клуба «Заря». Основанный много лет назад при местном ДОСААФ, и получивший свое имя в честь газеты «Заря коммунизма», клуб долгое время влачил незаметное существование и особых успехов на футбольном поприще не добивался. Но все резко изменилось в начале девяностых годов прошлого века, когда Зарю возглавил новый молодой и амбициозный тренер — Сергей Николаевич Васильев. Он активно взялся за дело, заручился поддержкой местных бизнесменов, и сумел не только сохранить клуб, несмотря на развал страны и наступление лихих времен, но и добился вместе со своей командой невиданного ранее успеха. Заря под руководством Васильева неожиданно для всех ворвалась сначала во вторую, а потом и в первую футбольную лигу, и успешно выступала там несколько лет, хотя для неизвестной команды из провинциального города такой успех казался чем-то фантастическим. А уж среди земляков популярность Зари в эти годы зашкаливала за все мыслимые пределы, а сама команда стала для горожан чуть ли не предметом культа.
Но такая ситуация, конечно же, не могла продолжаться долго. Богатые спонсоры более известных футбольных клубов быстро сориентировались в происходящем, оперативно переманили к себе пятерку самых талантливых игроков Зари, и через год команда ушла в небытие, так же резко, как и выбралась оттуда. А Васильеву предложили должность тренера в одном из новосибирских футбольных клубов, и он принял предложение, прекрасно понимая, что во второй раз такого удивительного успеха он уже никогда не добьется.
Заря угасла, но на волне ее необычайной популярности, администрация города задумала установить монумент своим именитым землякам. Однако денег в то время хватило только на проект памятника, который создал один известный скульптор из Петербурга, причем очень недорого, учитывая свой столичный статус. Ведь еще ребенком, попав во время эвакуации в Шахтинск, скульптор прожил здесь два года, и на всю жизнь сохранил в душе теплые воспоминания о маленьком провинциальном городке.
Почти двадцать лет проект монумента лежал без движения, а потом город неожиданно попал в одну из федеральных программ по сносу аварийного и ветхого жилья. На пустой болотистой окраине Шахтинска заложили новый микрорайон с большим спортивным дворцом и огромной Площадью торжеств. Евгений Васильевич Соловьев, который в то время служил в администрации начальником управления по капитальному строительству, всегда был ярым фанатом Зари. И он решил реанимировать пылящийся в архиве проект, тем более что безжизненному пространству новой площади как воздух требовалась какая-нибудь архитектурная доминанта. А двенадцатиметровый памятник на роль такой доминанты подходил идеально. Кроме того, будущий Глава города вышел с предложением назвать новый спортивный дворец в честь тренера Васильева, а внутри его создать экспозицию, посвященную славной, хотя и недолгой истории футбольной Зари.
Идеи Соловьева неожиданно легко поддержали наверху, нашлись деньги (в основном, конечно, за счет спонсоров), и восемь лет назад на новой городской Площади торжеств перед спортивным дворцом появился величественный монумент из трех фигур, установленный на внушительном постаменте. В центре памятника стоял футбольный тренер, срисованный с Васильева. Правая рука его была поднята вверх, показывая пальцами латинскую букву «V» и символизируя победу, а левая лежала на плече стоящего рядом футболиста, который прижимал к груди завоеванный в упорном бою хрустальный кубок. Ногой игрок попирал кожаный мяч, покорившийся его таланту. Справа от тренера стоял размахивающий флагом гордый болельщик, символизирующий всех жителей Шахтинска, без поддержки и веры которых клуб не добился бы таких ослепительных высот. Монумент назвали просто и со вкусом — «Первым футболистам».
Ко времени открытия памятника лишь немногие горожане помнили про успехи родного футбольного клуба. И если у старшего поколения события двадцатилетней давности еще навевали приятные и теплые воспоминания, то молодежь совершенно не понимала, в честь кого поставлен монумент, какие победы он символизирует, и зачем вообще группой в двадцать человек бегать по полю за одним мячом, а толпой в несколько тысяч зрителей за этой бестолковой беготней наблюдать. Но, тем не менее, монумент понравился всем — и старшему поколению и молодежи, так как задуман и исполнен он был весьма добротно и внушительно. А уж селфи на фоне трех фигур вообще получались превосходными. Со временем наименование памятника сократили и начали называть его просто «Первым». А местным жителям и без дополнительных уточнений был понятен сакральный смысл фразы — «пошли к первым, потусуемся».
Доподлинно неизвестно, кому во время Пандемии пришло в голову, будто фигура тренера характерным жестом пальцев символизирует совсем не выигрыш в футбольном матче, а победу Спутника V над коронавирусом. Тем более, что и сам жалкий вирус, похожий на мяч, валялся тут-же, под ногой игрока. Версия эта с полгода назад молнией распространилась по всему городу, а после того, как неутомимый Бабушкин в одной из передовиц «Зари коммунизма» творчески развил ее, она и вовсе полностью завладела умами горожан. В своей статье Андрей Николаевич красочно описывал образы Героев, которые первыми из земляков привились Спутником, презрев сомнения и страх (роль пробирки с вакциной исполнял кубок в руке игрока), победили проклятую заразу и теперь, размахивая флагом, призывают всех колеблющихся сделать то же самое. А всего лишь пару месяцев спустя жители окончательно поверили, что монумент изначально был поставлен не в память о каких-то там забытых спортсменах-неудачниках, а именно в честь привитых горожан. По распоряжению Главы старую надпись на постаменте подтерли, и «Первым футболистам» превратили в «Первым вакцинаторам». Несчастному мячу приварили со всех сторон мерзкие металлические рожки, и он стал похож не то на ежика, не то на ощетинившегося одичавшего колобка.
Как это не покажется удивительным, но обновленная версия памятника понравилась абсолютно всем — и вакцинаторам, и антиваксерам. Первые дружно устраивали возле него торжественные мероприятия, а вторые не менее сплоченно проводили несанкционированные митинги. Однако людей равнодушных, или недовольных сменой парадигмы монумента, не было совершенно. Автор же первоначального проекта, старый питерский скульптор, давно умер и не мог сказать ничего ни «за», ни «против» нового прочтения своего детища. А сакральная фраза «пошли к первым, потусуемся», означала теперь ровно то же самое, что и прежде, и этот удивительный факт окончательно покорил сердца горожан.

От воспоминаний Олега отвлек раздавшийся поблизости протяжный сигнал автомобиля. Кузнецов выглянул в окошко вахтовки и увидел долгожданную автовышку, которая припарковалась рядом с памятником. Из машины сначала выскочил водитель, а потом вылез еще один человек в неприметной серой спецовке, и направился в сторону вахтовки. Олег, приглядевшись, узнал его и обомлел — это был следователь Антонов.