УрокДоброты гл. 20Воспоминания о прошлом и будущем

Глава 20. Воспоминания о прошлом и будущем

Метелица выбежала на просёлочную дорогу и упала на едва покрытую молодой травой землю. Женька бросился к пожилой женщине, чтобы помочь ей подняться, но та приподняла голову и сердито крикнула:
– Не топочи!
Ребята догадались, что она приникла ухом к земле, как Баба Яга в фильме «Морозко». И точно, через минуту Метелица поднялась, отряхнулась и сказала:
– Полчаса как проехали. Значит, заночуют в берёзовой роще. За ней, за этой рощей небольшое озеро. А дальше большая топь от весенней распутицы. На ночь глядя дальше не полезут. До утра гать устраивать будут.
Игорь Кольцов всё время чувствовал какую-то неувязку с обозом княжны. Наконец он понял, что его смутило и спросил:
– Как же княжна в этих землях оказалась? Ей из Киева надо было на закат ехать. Конец Света в той стороне находится.
Метелица тяжело вздохнула.
– Это верно. Конец Света на закате. Только голубушка наша пока со всей роднёй не простится, Русь не покинет. Она же, почитай, со многими в последний раз свидится. Со многими на вечную разлуку готовиться. Последнее прости, последние советы, последние наставления родных и близких. Навсегда оставить родной край – тут от каждого родича доброе слово пригодится. Да и гостинцы на чужбине о родной сторонке напомнят. Кто книгу заветную княжне на память подарит, кто прибор серебряный – запас беды не точит. Аннушка отплатит всем с годами. Как сможет, так и отплатит.
Игорь Кольцов с «учёным видом знатока» из будущего подтвердил слова Метелицы:
– Отплатит княжна. Многократно отплатит. Не напрасно её в такую даль посылают.
– Вот и ладушки, – улыбнулась Метелица. – Только о её будущем много толковать не следует. Капризное оно, это грядущее. Не ровен час – обманет. А пока, ребятки, айда ко мне в гости. У меня тут недалеко землянка с припасами запрятана. Вам покушать надо, приодеться по-людски, причесаться. Не гоже отрокам в таком виде на люди казаться.
Ребята посмотрели друг на друга, прикинули, как выглядят по меркам тысячелетней давности и согласились с Метелицей.

Землянка и в самом деле оказалась не слишком далеко. Да так ловко замаскирована, что если не знать о ней, то в двух шагах и не заметишь. Внутрь жилища ребята только заглянули. Соломенный тюфяк, тёмные глиняные горшочки, маленькая печурка да пучки прошлогодних и свежих трав по всему потолку развешаны. В таком месте и одному тесновато.
Устроились ребята сбоку от землянки на берёзовых брёвнах. Расстелили между них зелёную Женькину рубаху. Вывалили на рубаху остатки провианта.
Коля Спицын осторожно понюхал варёную колбасу на бутерброде, выпучил глаза и как бы удивился:
– Вот ведь у нас какие скоропортящиеся продукты выпускают – тысяча лет пролетела, а они всё свежие, будто только неделю в холодильнике валялись.
– Дык, не в ту сторону тысяча лет летела, – сказал Женька Замятин. – Вот кабы в будущее на ту же дистанцию замахнулась – тут могло и провонять всё наше добро от ветхости.
Пока ребята обустраивали праздничный стол, Метелица с котом и Игорем Кольцовым сходили к роднику за чистой водой. Потом женщина из неглубокого погребка достала горшочки с маслом, творогом и мёдом. Порвала на шесть частей лепёшку. Всё это тоже поместилось на рубашечной скатерти. В центр этого роскошного импровизированного стола поставили бадью с родниковой водой. По бортикам её повесили шесть разнокалиберных деревянных ложек.
– Это вместо пластиковых стаканчиков? – по-детски скуксился Коля Спицын и протянул самую ёмкую ложку Ларисе Степановой.
В это время Злата собрала с бутербродов лучшую колбасу и положила в плошку для Бафа. Кот отнёсся к такому уважительному жесту, как к должному.
– Ну, что, вздрогнем за всё хорошее и против всего плохого? – Женька зачерпнул ложкой родниковую воду и выставил вперёд, будто собирался чокнуться с остальными.
Вообще-то так и получилось. Каждый сказал тост или пожелание, ложки тихонько соприкоснулись и ребята с удовольствием отведали водички тысячелетней давности.
– Сейчас такую не умеют делать, – оценил качество воды Коля Спицын. – То есть в наше время она другая.
Проголодавшиеся ребята набросились на угощение: масло, творог, мёд. Не уставая всё это нахваливать, повторяя за Колей:
– Да-да, сейчас так не умеют…
После сытной трапезы всё быстро убрали. Снова расселись по берёзовым брёвнам и стали ждать, что для них дальше Метелица или Баф приготовили. Кот подошёл к Игорю Кольцову и несколько раз важно мявкнул. Ребята повернулись к Метелице за переводом.
– Говорит, что Игорь много знает о женихе княжны Анны Ярославны, – без упроса перевела женщина.
Игорь посмотрел на Злату:
– Ты Бафу об этом рассказала?
Девочка крайне удивилась:
– У меня два встречных вопроса. Первый – ты действительно что-то знаешь об этом французском короле? Если да, то как бы я об этом узнала?
Игорь Кольцов, как обычно, собирался ответить на оба вопроса обстоятельно, но Лариса Степанова опередила его:
– Вспомнила! – воскликнула она. – Когда мы изучали Средние века, доклад Игоря занял первое место в школе. Его даже направили на городской конкурс. И там он тоже победил.
– Наградили? – уважительно спросил Женька Замятин.
– Наградили, – кивнул Игорь Кольцов. – Грамотой и тремя книжками. Книжки были неплохими.
Ребята промолчали. У каждого были свои представления о призах за победу в городских конкурсах. Но, находясь в десяти веках до этих событий, теребить мелкие обидки не имело смысла.
Метелица только догадывалась, о чём ребята толкуют, но куда больше её интересовали любые сведения о франкском женихе княжны Анны Ярославны. Она посмотрела на солнце над головой и сказала:
– Ребятки, у нас на беседу осталось два часа. Потом мы пойдём в стан великой княжны. Ей не терпится познакомиться со своими будущими помощниками, которых выбрал ей кот Баюн. А сейчас давайте вспоминайте, что вы знаете о женихе, который догадался стать королём на самом краю земли.
Все уставились на Игоря Кольцова. Кому и начинать этот рассказ, как не победителю городского конкурса. Игорь глубоко вздохнул, словно набирая чистого воздуха хотя бы на половину истории и постарался рассказать о Генрихе Первом французском как можно ближе к тексту собственного доклада. О чём и предупредил всех:
– Я не буду вспоминать отдельные мелкие и крупные черты жениха. Лучше изложу политическую обстановку так, как это было в моём докладе. Слушайте:
«И вот наступил тысячный год от рождества Христова. Весь христианский мир ждал сразу двух событий – конца Света и второго пришествия Христова. Причём ждали эти великие события в любом порядке. Прошёл год, другой, десять лет, двадцать – ждать не перестали. Всем казалось, что вот-вот – завтра или послезавтра, – всё свершится».
Женька Замятин хмыкнул:
– Мать рассказывала, что с двухтысячным годом та же фигня была. Надо же, за тысячу лет в головах людей ничего не поменялось.
Метелица посмотрела на Женьку с недоверием, потом взглянула на кота. Баф коротким мявканьем заверил её, что так и было.
– Грустно, – сказала Метелица и жестом попросила Игоря рассказывать дальше.
Игорь зачерпнул ложкой родниковой воды из бадьи, выпил и предупредил. Что дальше коротко своими словами будет рассказывать, но близко к тексту:
– Итак, жить в ожидании конца Света и второго пришествия Христова стало и страшно, и весело. Падение нравов было повсеместным и катастрофическим.
– Это точно, – согласился Коля Спицын. – Когда до конца Света остаётся день-другой, тут уж «гуляй рванина от рубля и выше».
Метелица шутливо шикнула на Колю и кивнула Игорю, мол, продолжай.
– Ну, так вот, в Европе редкий король, герцог, граф или другой знатный люд не окружил себя «дамами сердца», – без интонации сообщил Игорь. – При этом не забывая время от времени жениться-разводиться вполне законно. В свою очередь редкая знатная дама не занималась тем же с той же прытью. Или, лучше сказать, с тем же вдохновением.
– Ишь, охальники какие, – в сердцах воскликнула Метелица и сама себе прикрыла рот ладонью, мол, молчу-молчу.
Но Злата успела воспользоваться этой паузой и спросила:
– В твоём победном докладе ровно так и было написано? Это как-то более взрослый текст, чем двенадцать лет и минус.
Игорь честно признался, что в докладе действительно факт морального разложения знати был обозначен намного деликатнее. В полном соответствии с возрастным цензом. Учитель истории отнёсся к этому вопросу крайне ответственно.
Коля Спицын не удержался от замечания:
– Вот это правильно. А то даже я здесь растерялся. А я к этому не приучен.
Женька Замятин, в отличие от других, воспринял начало рассказа с большим недоверием:
– Откуда ты знаешь, что тогда в Европе творилось? В каком-нибудь дамском романчике прочитал о падении нравов? Мало ли какой глупости писатели не напишут ради скандала и тиражей.
Этот наезд Игорь пережил без эмоций и спокойно объяснил:
– Я потратил много времени, изучая краткие биографии европейских королей, герцогов, графов и другого знатного люда того времени. Общее впечатление от них – бесконечные браки, разводы, и бастарды, бастарды, бастарды. Когда вернёмся домой, не сочти за труд зайти в Википедию. Найди хотя бы десяток биографий тех времён без разводов и бастардов и докажи, что я не прав.
Женька Замятин промолчал, а Лариса Степанова неожиданно обратилась к Бафу:
– Скажи, милый, кто из них прав? Игорь, с его поклёпом на благочестие средневековой аристократии, или Женька, который верит, что всё хорошее осталось в прошлом, и человечество с каждым годом загнивает безвозвратно?
Всем показалось, что кот саркастически хмыкнул и с нечеловеческой проницательностью посмотрел на Игоря.
– Ладно, поехали дальше, – признал поражение Женька Замятин.
Игорь снова хлебнул родниковой воды и продолжил:
– Вот и во французском королевстве король Роберт Второй Благочестивый к тридцати годам женился в третий раз. Кстати, своё прозвище Благочестивый он получил, вероятно, за то, что первым в истории Франции живьём сжёг десять еретиков. Это, между прочим, я сейчас об отце жениха Анны Ярославны говорю. По-нашему – свёкре. Папаше было четырнадцать лет, когда его отец Гуго Капет, то есть дедушка нашего жениха, со-короновал сына и десять лет у Франции было два короля.
– Два в одном флаконе, – вспомнила Лариса фразу из телевизионной рекламы. – А зачем им такое потребовалось?
– Если коротко – во избежание распрей, – пояснил Игорь. – А если чуть копнуть подробности, то выяснится, что Гуго Капет был королём франков не по рождению, а выбран на соборе в Сенлисе.
– Как наша царская династия Романовых? – тихо спросила Злата Журавлёва.
– Именно, – согласился Игорь. – Как на Земском соборе 1613 года в Успенском соборе Московского Кремля избрали на царство Михаила Романова.
– Скопипастили наши их царский протокол, – буркнул Женька Замятин. – А я-то думал, что сами до демократичных выборов царя дотумкали.
Игорь пожал плечами, мол, да, работали по шаблону, и продолжил:
– Таким образом, после смерти Гуго Капета, первого Капетинга, власть досталась его сыну Роберту без лишних хлопот. Никаких споров и новых «демократичных выборов царя». Повторю: Роберт – отец нашего жениха и ныне усопший будущий свёкор княжны Анны, тоже был трижды женат и соответственно дважды в разводе. Хотя, справедливости ради надо сказать, что все его дети родились именно от третьей жены. Однако со своими детьми благочестивый Роберт поступил иначе: двух своих старших сыновей Гуго и нашего Генриха он оставил практически без содержания. Они скитались по стране как бродячие рыцари. В восемнадцать лет Гуго, предводитель разбойничьей шайки и законный наследник престола, погиб. Это несколько отрезвило Благочестивого отца и через два года он всё-таки со-короновал второго своего сына Генриха. Однако распри в семье не утихли. После смерти родителя наш жених Генрих Первый ещё долгие тринадцать лет сражался за свой трон с мамой Констанцией и братом Робертом.
Лариса Степанова, фанатка порядка во всём, особенно в чужих династических заморочках, возмущённо воскликнула:
– Как же так? Так нельзя. Кто первый родился, тот и король! Наш жених Генрих по праву король франков. Что там с мамашей не так? Со свекровью нашей княжны. Она, кстати, до свадьбы доживёт?
– Нет, – решительно замотал головой Игорь. – Но матушка Констанция пережила своего мужа. И много зла причинила своим сыновьям. А почему ей хотелось посадить на трон младшего сына даже ценой жизни старшего? Возможно, ежедневное ожидание апокалипсиса смещает некоторые ценности в зону понятий. В область, где каждый сам себе Закон. Люди привыкли жить одним днём, интересы государства никого не волновали. «Если завтра Ничего, пусть сегодня будет Всё!» – вот мораль такого времени.
– O tempora! O mores! – всплеснула руками Метелица.
– О времена! О нравы! – поддакнула ей Лариса Степанова, тоже неприятно поражённая политической ситуацией в средневековой Европе.
– Это ещё что! – поддал жару Игорь Кольцов. – Тогда многим казалось, что противостояние Констанции с сыном Генрихом, нашим женихом, никогда не кончится. Кровавое лихолетье принесло королевству разруху и беззаконие. Но время было на стороне нашего Генриха, ибо со временем прекрасная пылкая Констанция превращалась в своенравную необузданную старуху, а Генрих – в мудрого правителя, готового договариваться даже с бывшими врагами.
– Мудрого? – недоверчиво переспросила Метелица.
Кот коротким мявканьем заверил женщину, что жених княжны как минимум не дурак.
– Это хорошо, – сказала Метелица и кивнула Игорю, чтобы он продолжал.
– Ну, что ещё тут добавить? – задумался Игорь. – Жених наш давно в солидном возрасте, а наследника, законного по всем параметрам, всё ещё нет. Фертильный возраст на исходе, а женится-то ему было не на ком.
– Да ладно, – махнула рукой Лариса Степанова. – Никогда не поверю, что короля франков все дамы послали на кудыкину гору, да всё лесом.
– Ты, конечно, права, – согласился с ней Игорь. – Не то, чтоб дамы вовсе перевелись при истреблении их огнём и водой – «святая» инквизиция ещё не развернулась на полную мощь, не смотря на деятельность «благочестивого» папы. Но все более-менее знатные девственницы, другие-то не учитывались, оказались в родстве с нашим Генрихом. А римский папа, как на грех, запретил монархам Европы родственные союзы.
– Вишь ты, какой генетик нашёлся, – удивился Женька Замятин.
– Да какой он генетик, – усмехнулся Игорь, – просто крепче других держался за христианские каноны. И правильно делал.
– Так я и не возражал, просто удивился, – сказал Женька. – Ты давай быстрей заканчивай. Время поджимает.
Игорь тоже почувствовал, что сильно затянул пересказ своего доклада и в ускоренном темпе продолжил:
– На счастье нашего Генриха, на богатом Востоке, то есть на Руси-матушке, нашлась подходящая принцесса. Дальняя родственница Багрянородных, то есть византийских императоров. Её только что отверг император священной римской империи Генрих Третий, выбрав из двух Агнесс (княжну Анну Ярославну тоже иногда так называли) дочку герцога Аквитании. А наш Генрих воспользовался глупостью императора и заслал сватов к великому князю Ярославу. Это был самый удачный шаг в его жизни.
– Да разве найдётся во всём белом Свете королевишна краше да мудрее нашей Аннушки?
– Конечно, нет, – хором заверили её ребята.
Игорь тоже убедительно кивнул и продолжил:
– В 1048 году, когда кампания сватовства была в самом начале, кем был киевский князь Ярослав? А был он, как и ныне, правителем огромной державы. Французский же король по факту владеет скудной территорией – область Иль-де-Франс да только что обретённое графство Тур. И все его земли окружены со всех сторон землями вассалов. И эти вассалы пока могущественней своего сюзерена. И ведут они себя с нашим Генрихом соответственно.
– Вот жеж, – сокрушённо закачала головой Метелица. – И правда, как ни посмотри, а для великого князя Ярослава король франков – жених не ахти что. Выдать за этого неграмотного варвара любимую дочь, которая Платона и других философов читает в подлинниках! Которая со дня основания Софийского собора прикипела сердцем к зодчеству и разбирается в чертежах не хуже мастеров! Отдать её в край, в котором, если верить торговым людям, короли живут в грязнющих городах. Где даже знатные дамы моются только в бессознательном состоянии – при рождении и после кончины. Любимую дочку Аннушку отдать в лапы этим грязным неучам? Сослать в неграмотную тёмную сторону, измученную междоусобицами? Вот горе-то какое! За что ей всё это? Голубке моей сизокрылой.
– Не убивайтесь так, – тихо сказала Злата Журавлёва. – В любви свой век проживёт ваша голубка. Это я вам точно говорю.
Метелица утёрла слёзы и незаметно трижды сплюнула через левое плечо, чтобы не сглазить такое славное предсказание.
«Прямо как бабушка Нюра», – печально вздохнула Злата.
Игорь выждал, пока женщина немного успокоиться и продолжил:
– Ну, что ж, как сказал Пушкин: «Ещё одно последнее сказанье, и летопись окончена моя». Итак, наш Генрих прекрасно знает о своём несопоставимом с великим князем положении. Потому подарки Ярославу собирал долго и аккуратно. Практически всем королевством. Сдавали средства подданные в его брачный фонд мира почти добровольно. Они отлично понимают, чем грозят истерзанной стране новые распри за престол. И как мы все сегодня знаем, труды Генриха не пропали втуне: великий князь Ярослав впечатлился дорогими подарками и не то, чтоб продал любимое дитятко за бусы с зеркальцем, но и не отказал. Хотя велел не спешить: жениху на днях шестой десяток пойдёт – может догадается преставиться.
– Догадается? – с затаённой надеждой спросила Метелица.
– Мяв!!! – поставил её на место кот Баюн.
– Ну и ладно, – необидчиво махнула рукой женщина. – Собирайтесь ребятки. Пора нам к княжне в гости заглянуть. Успокоить мою лапушку.
Ребята поднялись, начали разминать затёкшие ноги.
– Вы не стесняйтесь, – захлопотала Метелица. – Если кому попить-поесть, или наоборот. Пол часа у нас на причесаться-приодеться найдётся.