Писатель Марк Юдалевич

Марка Юдалевича я знал.
Бывал у него не раз.
Не столь может быть часто — но бывал.
Мало того — я многие вещи его читал.
Преимущественно вещи ранние его.
Могу искренне засвидетельствовать, и в это в наше-то сверхвзбаламученное время, что он был большим патриотом, без всяких натяжек, нашего края.
Он был не из тех, кто в крае был проездом. И кому ныне ставят чохом памятники и чествуют кого.
Он писал о насущных проблемах нашего края. Во все вникая. Как никто другой.
Какая прелесть его скажем повесть о тружениках моторного завода «32 не будет».
Он был из тех, к кому менее всего подходило  бы житейское правило — моя хата с краю.
Он жил в крае, он жил краем, он писал о крае.
Редкое и завидное качество для многих и вчерашних и сегодняшних писателей.
...
Я много рисовал его во время эпопеи установки памятника А.С. Пушкина.
В эту же пору я и оформил ему его книгу о «Колчаке».
Не могу сказать, что Колчак герой моего сердца. Напротив.
Но эта книга шире, как об можно было бы  подумать с налету панегирика более чем с неоднозначной репутацией адмирала, а о гражданской войне и  о том механизме, который ее двигал. Тем более, что надо было в ту пору знать вектор поступков действительного патриарха алтайских писателей, который в отличие от многих писателей от своего прошлого ни в чем не отказывался и не отказался. Что делает ему, в моих глазах, честь.
И в этом она представляет свою ценность.
Да она по сути дела, во времена переменчивого момента  была для него в тот момент, да еще пика возраста, возможностью вот в такой форме все это донести до читателя. Тем более, что список спонсоров книги тут тоже говорит многом.
Скажем того же Бориса Бондарева вряд ли можно к поклонникам адмирала, а вот с Марком Иосифовичем у него были великолепные отношения.
...
Запомнился с ним разговор о книгах. У него была впечатляюще огромная библиотека. Целая комната его квартиры была забита книгами под завязку.
 — Сколько у вас книг в библиотеке? — спрашивал я его.
Лично я свою библиотеку, хранящуюся в коробках на втором этаже дома мерял и до сих пор меряю КАМАЗами.
 — 30 тысяч, — с ему одному присущей доброй улыбкой, отвечал он мне.
— А как  вы в них ориентируетесь?
— Да вот месяц разбирал их и приводил в порядок.
Да, иметь большую библиотеку — дело скажем хлопотное.
Помнится впечатляющей была  библиотека  и у известного алтайского радиожурналиста Виктора Серебряного и судьба которой у меня хорошо отпечаталась в памяти.
Потом, когда его не стало, я думаю  на этом и библиотека закончилась.
...
Отдельные книги его я потом вылавливал в букинисте. (Который тоже, кажется, уже прикрыли) У него там действительно было много редких книг.
...
От него осталась у меня более толковая и доброжелательная чем рецензия на  мою книгу «Корова на луге» и на рассказ о шипуновской знаменитости Шуре Горбунове «Спутник Шура и кукурузный змей».
В массе своей алтайские писатели к которым мои рассказы попадали на рецензию, не стесняясь в выражениях, дружно записывали меня в разряд оголтелых графоманов.
Потом, после издания ее, она более чем впечатляюще разошлась в Интернете и какие-то ушлые ребята даже растащили ее аж на 14 книжек.
...
Понял и оценил их только Евгений Гущин. Сам написавший «Тень стрекозы». Которая в свою очередь также в ряду другими авторами, подвигла к написанию рассказов такого жанра.
И очень тепло о моих рассказах отозвался тогда Лев Квин.
А также Марк Юдалевич.
Что памятно и лестно мне до сих пор.
Все таки, это был большой мастер.

Версия с иллюстрациями здесь;

https://ok.ru/profile/459972409179/statuses/154596399100763