Глава 14. Первое руление

Глава 14. Первое руление

Вечером субботы мы с Валеркой пытались, как сейчас новомодно говорят, «сконнектить» свечу от Яшки с нашим мопедом. Хотя переставить силовой кабель и перекрутить свечи - было делом нескольких минут, ну а сложность заключалась в другом и заранее очевидном.
 - Ну, - сказал Валерка,  - твоя свеча, ты и первым пробуй.
Я несколько раз бессмысленно надавил на лапку кикстартера, но, как и предполагалось, ничего не происходило, видимо, прав был Витя на счет слабого мопедного магнето.
- Давай тогда с толкача, - предложил Валерка.
 Мы толкнули «Карпаты», и, что очень обрадовало, движок хватанул сразу. Я запрыгнул на седло и покатил вокруг дома. Мопед, как мне показалось, работал даже более устойчиво, чем от родной свечи, хотя особой резвости и тяги не я ощутил. Объехав вокруг дома, я, выключив скорость, остановился. И тут нас ждало очередное огорчение – на малом газе движок моментально заглох! Если заводить с толкача, что в принципе, было штатным явлением с изделиями советского мопедпрома, и это можно было бы проглотить, то постоянно глохнущий на малом газе моторчик уже ни в какие ворота не лез! Ну, никак не тянуло штатное мопедное магнето две искры, хоть ты тресни!
В расстроенных чувствах мы перекинули систему зажигания обратно. В будущий понедельник я верну Виктору свечу и надсвечник. Как с ним и договаривались.
Погода опять не подвела, в воскресенье с утреца съездили на Кальмиус, порыбачили и поныряли. Я подробно рассказывал Валерке о работах по сборке «84-го», о полетах, наизусть цитировал ему выдержки из инструкции Як-52. Он внимательно слушал, переспрашивал, пытаясь что-то запомнить. Зачем ему это нужно было, я так и не понял - на Яке ему было не суждено летать. Но раз он этим интересовался, то я ему и не отказывал. Тем более, что это был дополнительный тренинг для моих знаний, которые мне придется использовать в будущих полетах. А соревнования начинались уже через неделю, и в будущую субботу на аэродроме запланировано торжественное открытие. Две недели чемпионата и, дай бог, начнутся наши полеты. Интересно, чем станем заниматься мы все это время, пока прыгуны всего мирового социалистического лагеря будут усердно трамбовать песок нашего парашютного круга? Полеты закроют, порядок на объекте нами более-менее наведен. По мелочевке, там, что-то осталось из мусорных куч, но не существенных. Однако домой, сказали, точно не отпустят. Непонятно мне тогда это было - зачем, от чего и почему. И только в далеком будущем, иногда получая небольшие передышки от любимой работы в виде отпусков или «отлеживания» в госпиталях для прохождения очередной врачебно-летной комиссии, стал понимать, что длительное отрешение от процесса может легко свести на нет плоды многомесячной упорной работы. Мы в авиации, и здесь существуют свои законы, правила, причем, зачастую писанные кровью, как бы это ни звучало высокопарно.
Итак, в этот понедельник для меня началась четвертая неделя аэродромной жизни. А у Валерки – очередной трудовой жизненный этап после отпуска. У остальных моих дружбанов – продолжение беззаботного каникулярного лета.
До обеда мы готовили «106-ой», а Витя с  инженером облизывали «84-ый». У него сегодня первые шаги в небе. За два часа до конца полетов, если верить плановой, Лядов его оседлает, и будет наворачивать круги вокруг аэродрома по большой коробочке, набирая налет, и проверяя работу матчасти на различных режимах. Погода с утра была немного облачной, и Тютюнник принял решение на выполнение разведки погоды. Вместе с Костомановым они вырулили с якорной на костомановском «62-ом».
Подошедший Лядов протянул Жаркову шлемофон:
- Видишь, Жарков, какой чести ты удостоился. Первую в своей жизни газовку выполнишь на самолете, у которого сегодня первые полеты. Он у тебя первый, и ты у него первый. Цени это. В кабину!
Как и ожидалось, газовка для Жаркова прошла со страшным скрипом. Лядов даже долбил в стеклянную перегородку передней кабины, где сидел этот обалдуй, пятнами пунцовый, и охреневший. Мат Сергеныча, я не вру, слышно было даже через рев работающего двигателя. Ни с одним из нас он себе такого не позволял.
После остановки двигателя Лядов спрыгнул с крыла, плюнул и быстро пошел в сторону старта, попутно процедив через зубы:
- Виктор, вытащи его из кабины, а то еще вывалится и убьется… И как он, вообще, летать собирается?
Мы смотрели на Жаркова. Смотрели на то, как он, путаясь в ремнях и лямках, пытается выбраться из кабины. Виктор, стоя рядом на крыле, матерясь сквозь зубы, быстро выключал бортовые потребители электроэнергии. Оказалось, что Лядов, не в силах больше терпеть эту вакханалию, в сердцах нештатно вырубив движок из своей кабины. А мы сразу и не поняли, почему после выключения двигателя в самолете продолжали визжать преобразователи и гироскопы.
Мдя… То ли еще будет, понимая крутой нрав Сергеныча. А вдруг, если  затупишь в полете, он тебя так же из кабины возьмет, да вышвырнет? Ошарашенные мы, молча, поплелись на старт.
На квадрате, где ожидалось завершение разведки погоды и начало предполетных указаний, ко мне подошел Лядов. Он был все еще мрачен, но уже спокоен.
- Сереня, возьми у этого… Жаркова шлемофон, и подходи к «84-му». Мы его с тобой сейчас перегоним с «якорной» на заправочную. Давай, быстрее.
Я, не веря своему счастью, мигом выдернул «говорящую шапку» из рук оторопевшего Жаркова и помчался в направлении стоянки.
- Ты куда?! – заорал Грудинин.
- На самолет, порулить! – бросил я изумленному Ромке. Не завидуй, Ромка, все у всех будет. Особенно, у тебя!
По пути я обогнал Лядова и с разбегу запрыгнул на крыло «84-ого». На немой вопрос оторопевшего Виктора, выпалил:
- Мы с Сергеем Геннадьевичем сейчас самолет перерулим на заправочную!
- Стоп, стоп, стоп…, - одернул меня Виктор. – А получить доклад от техника о готовности самолета? А осмотреть самолет? А подготовить кабину? Я за тебя это делать буду? Слазь…
Я спрыгнул на асфальт:
- Так Сергей Геннадьевич уже здесь! Времени нет!
- Ничего, подождет.
И в правду, Сергеныч, не доходя пару десятков метров, остановился и стал смотреть в небо, жуя травинку, как будто бы услышал слова Виктора.
- Итак, Серега, когда подходишь к самолету, то ты должен услышать доклад от техника, что самолет к полету готов. Понял?
- Понял…
- Докладываю: самолет к полету готов. Это значит, что он заправлен ГСМ, воздухом, расчехлен, и все струбцины с рулей сняты. Естественно, установлен твой любимый аккумулятор. Далее приступаем к осмотру самолета и подготовке кабины. И вот только после свершения этого ты, неважно кто, да хоть даже сам Лядов вместе с Тютюнником, можешь занять свое рабочее место. Это понятно?
- Понятно…
- Осматривать самолет начинаем с расстояния пятнадцать-двадцать метров. Что смотрим?
- Стояночные углы?
- Верно, но еще и отсутствие посторонних предметов. Например, поддоны любят оставаться. Или инструментальные ящики. Даже воздушные баллоны забывают откатиться. Итак, самолет должен стоять без крена и с заданным углом по тангажу, что говорит о правильной накачке амортизаторов стоек и пневматиков. Далее осмотр начинаем с трубки ПВД, смотрим, чтобы в нем не было посторонних предметов и насекомых. Знаешь, как у нас после одного случая со спортсменкой, которая втихаря пальчиками замеряла его длину, ПВД стали называть? «Мечта женщины»! - Виктор посмотрел на недоумевающего меня. – Ну да ладно, молодой ишшо. Далее идем по часовой стрелке, проходим вдоль всего самолета, смотрим на отсутствие посторонних предметов на самолете, закрытие лючков, защелок капота, отсутствие потеков топлива и масла, характерного свиста стравливаемого воздуха. Перед первым запуском, напоминаю, необходимо провернуть десять раз винт. Сейчас винт даже не смей трогать, двигатель горячий! Идем дальше. Проверяем снятие всех струбцин с рулей, швартовочных цепей, а также наличие тормозных колодок под колесами. Беремся за рулевые поверхности и энергично их шатаем. Да не бойся ты, сильнее!
- А если сломаю?
- Если ты умудришься сломать, значит, туда им и дорога, они должны выдерживать усилие намного больше, чем может создать человек. Лучше самолет сломать на земле, чем он сломается в воздухе. Хотя…, - Витя смерил меня взглядом с ног до головы, - лично ты особо не усердствуй. Что еще смотрим на крыле?
- М-м-м… Наверно, механические указатели положения шасси?
- Точно. Кстати, их часто ломают, особенно новички, когда снимают парашют и бездумно швыряют его на плоскость. Или высокое начальство. Он за лямки цепляется и… В общем, хана приходит указателю. Повнимательнее с этим вопросом. Далее, приседаем на корточки, осматриваем днище. Что смотрим?
- Закрытие лючка аккумулятора, чистоту сот маслорадиатора.
- Правильно. Обычно маслорадиатор надо продувать сразу после окончания полетов, так как перед началом полетов этим заниматься не будет времени. Но бывают случаи, когда, например, выходит на аэродром ливень, полеты прекращают, и самолеты быстро-быстро закатывают на стоянку, и чехлят. То бишь, полноценную послеполетную подготовку не проводят. Да, еще, в летнее время обращай внимание на то, чтобы створки охлаждения маслорадиатора всегда находились в открытом положении, иначе при запуске и прогреве масло нагреется раньше, чем головки цилиндров, что есть нехорошо.
- Но можно, же их открыть после посадки в кабину?
- Можно, если бы вы об этом не забывали. Теперь мы подобрались к кабине. В кабине смотрим выключение всех АЗС, магнето, установку гашетки тормоза на стояночную защелку, и положение крана шасси. В передней кабине должен быть в выпущенном положении, а в задней -  в нейтральном. Сам кран шасси на земле не трогай, если надо, меня позови. Также смотрим, чтобы пожарный кран был в переднем положении и законтрен. При длительной стоянке мы иногда его закрываем. Или при проведении работ на двигателе. Так что, он иногда может оказаться закрытым. Теперь засовываем голову поглубже в кабину и осматриваем ее на отсутствие посторонних предметов, особенно, на днище в районе рулевых тяг и тросов. Если парашюта в кабине нет, его можно заранее уложить. Можно его и заранее на себя надеть на земле, единых требований нет. Но раз сейчас парашют уже находится в чашке кресла, распускаем и расправляем его лямки, раскладываем по бокам кресла, а привязные ремни кресла раскладываем по бортам. Чтобы легче было привязаться. Запомни - это надо делать и в том случае, когда покидаешь кабину после полета, чтобы следующий летящий на эти моменты не отвлекался. Это, прежде всего, признак хорошего тона и профессиональной вежливости. А для вас вдобавок – лишняя возможность не отхватить по шее от инструктора. Запомнил? Тоже самое необходимо сделать и с кабиной инструктора, если он еще не подошел. У инструктора времени заниматься подготовкой кабины уж точно не будет. Давай, теперь ты готовь кабину Лядову.
Я быстро распустил лямки парашюта и привязных ремней, разложил их по бортам, и положил на парашют протянутый Витей коврик.
Наконец подошел Лядов:
- Сереня, готов? Понял, как пионэр. Виктор?
- Топливо, масло, воздух норма, Геннадич. Надо будет еще его разок отгазовать и сейчас, и непосредственно перед облетом. Я топливо долью.
 - Сделаем. Пожитков, в кабину, удиви меня…
В отличие от Жаркова для меня это уже был второй запуск. Мало того,  я как дурак (а дурак ли?) каждый день перед сном прокучивал этот фильм, снятый моим подсознанием во время первого запуска.
На Яке первой занимается передняя кабина, якобы, не нарушать центровку. А уж только после этого инструктор усаживается в заднюю. Конечно, на хвост самолет не сядет, если будет занята только задняя кабина, но в такой ситуации он достигает предельную заднюю центровку. И вот если на крыло залезет еще пару тел – это однозначно заставит самолет сесть на хвост. Или как говорят в авиации – «скабрировать».
 - Сергей Геннадьевич, запуск запрашивать?
- А то… Позывной старый, 410-ый.
Небольшой экскурс. В военной авиации для запутывания мозгов супостата позывные летному составу меняют каждый квартал. Авиация ДОСААФ считается полувоенной организацией, и, видимо, чтобы создать единое поле однообразия, также раз в квартал приказом начальника аэроклуба позывные аэродрома на рабочем канале и летного состава меняются. Единственно, что остается неизменным – стартовый позывной аэродрома на первом перелетном канале. Этот позывной навечно вписан во все существующие сборники аэронавигационной информации. Например, аэродром «Моспино» имел непонятный стартовый позывной «Гуппер». Донецкий аэропорт - совершенно неавиационный позывной «Электричка». А вот аэропорт Жданова (тогда Жданов еще не назывался Мариуполем) вообще, откликался на откровенно пошлый «Розовый».
Благодаря ежедневным мысленным тренировкам, запуск для меня прошел даже с некоторой ноткой будничности. Сергеныч в задней кабине откровенно скучал, когда я гонял движок на режимах, по СПУ комментируя свои действия.
- Запрашивай выруливание: «410-ый, вырулить с «якорной».
Я фразу четко повторил и в этот раз уже не дергался, как было при первом выходе в эфир, когда услышал разрешающий ответ руководителя полетов, но зато встрял Лядов:
- Понял…
- Что «понял»? - недоумевающее переспросил я.
- Понял! Ответь руководителю «понял»! Дай квитанцию!
Вот так. В авиации слово «понял» называется «квитанцией». Ну, понял...
- Осмотри пространство вокруг самолета, особенно в направлении выруливания. Видишь, заправщик остановился? Он тебя пропускает. Дай команду Вите, чтобы он убрал тормозные колодки. Не знаешь как? Двоечник! Разведи руки в стороны, чтобы он видел их. Вот так. Теперь смотри на него, видишь, он руку вытянул вперед? Это он дает тебе разрешение на руление. Поехали.
Я снял тормозную гашетку со стояночного стопора и как можно плавнее добавил обороты. Самолет довольно энергично повел капотом вправо, и тут вперед резко пошла левая педаль, пшикнул тормоз и самолет остановился, не прорулив и полметра. Это вмешался Сергеныч.
- Забыл, что самолет разворачивает вправо? Дай заранее левую педаль и работай тормозами!
Я двинул левую ногу, осторожно зажал тормоз, и движение капота справа перешло налево. Прорулили метра три, когда РУД резко ушел на малый газ, - это опять вмешался Лядов:
- Разворот всегда выполняется на малом газе! Перед разворотом ставь РУД на малый газ! Разворачивай влево! Левая педаль, зажимай тормоза! Теперь правая педаль полностью, зажимай тормоза!
Вот это было уже необычно. Чтобы прекратить разворот самолета влево оказалось необходимо дать противоположную педаль и кратковременно нажать на тормоз. Иначе самолет так и продолжит разворачиваться влево на заваленное носовое колесо.
- Понял особенности? – по СПУ Лядов продолжил процесс обучения. – Носовое колесо завалено влево, и чтобы его выровнять, надо затормозить правое колесо. Так, пока рулим медленно, смотрим по сторонам. Намечай ориентир для руления и центральный шов капота удерживай на нем. Самолет все время будет пытаться развернуться вправо, поэтому левая педаль должна всегда быть впереди, и чуть-чуть подрабатывай тормозами. Вот так. Смотри, подходим к месту сруливания с асфальта на грунт. Даем вперед левую ножку, зажимаем тормоза… Да не полностью! Он у тебя сейчас остановится! Отпусти, покажу…
Лядов утопил левую педаль. Затем короткими нажатиями стал подворачивать самолет влево. Самолет плавно и точно вошел в разворот.
- Теперь сам рули. Тормозом пользоваться только короткими нажатиями. Точно так же, как на разбеге с пробегом.
Я медленно, наверно, улитка бы меня обогнала, порулил в сторону линии заправки. Самолет упрямо разворачивался вправо, так что пшикание тормозов ни на секунду не прекращалось.
- Увеличь обороты, генератор отключился. Видишь табло «Отказ генератора» горит? Если считаешь, что скорость для тебя большая – притормаживай, но не забывай педали ставить нейтрально. За счет вращения винта правый разворот будет более энергичным, учитывай. Рули в сторону самых левых ворот, видишь, Никаноров нас уже ждет? Витя не успевает подойти.
Эти мои первые двести метров руления по грунту аэродрома насквозь пропитали потом комбез, не смотря на то, что Лядов разрешил из-за жары фонарь не закрывать. Я никак не мог поймать момент, когда надо нажать на тормоз, чтобы красиво, как Лядов, выдерживать направление, в результате чего самолет постоянно рвался вправо, а мои попытки вернуть его были несоразмерными и резкими. Очень сильно мешала раскачка самолета из-за неровности грунта.
- Самолетом надо управлять и на земле, и в воздухе. Надо научиться заранее предвидеть отклонение и действовать рулями на упреждение.
- Это возможно?
- Еще как возможно. Это всего лишь дело тренировки.
По лицу нещадно струился пот, а комбинезон противно лип к телу. А ведь это было всего-навсего медленное руление, и вот такие уже напряги… 
- Дай, я сам зарулю в ворота, а то еще Юру на радостях переедешь.
Беспрестанно пшикая тормозами, и шуруя педалями, Лядов точно зарулил на заранее расставленные тормозные колодки.
- Учись, пока я жив. К концу сборов, если не полный бездарь, тоже так научишься. Прожги свечи и выключайся.
На земле меня уже ждали мои соратники по группе. Пацаны из соседних групп также смотрели с откровенной завистью.
 - Так, Сереня, слухай сюды. Все слушайте! На этой неделе мы начинаем работать по-настоящему. В конце недели, скорее всего в пятницу, будет спланирована короткая четырехчасовая летная смена, после которой весь переменный состав в условиях, максимально приближенных к боевым, будет отрабатывать руление по аэродрому, разбег с подъемом носового колеса до момента отрыва, пробег и заруливание на техника на стоянке. И это все при полном ведении радиообмена с руководителем полетов. Запоминайте позывные, больше повторять не буду, - Лядов открыл блокнот. -  Пожитков – «413», Грудинин – «414», Прокопчук – «415», Шлыков – «416», Чистик – «417» и, наконец, - Лядов покосился на Жаркова, - Жарков – «418». Мой позывной, как все это уже знаете – «410», а индексы «411» и «412» присвоены нашим девочкам. Запишите на руке, на лбу, на спине товарища. Как вы это заучите наизусть – меня не волнует! С этими позывными вы будете летать до конца сборов. Теперь эти позывные будут вашим вторым именем. Даже ночью, во сне, услышав свой позывной, должны мгновенно подорваться и доложить «На приеме!». Всем все понятно? На занятиях, на аэродроме для того, что бы вы быстро их усвоили, я буду очень часто обращаться к вам по позывным. И только попробуйте мне тупить! - Лядов грозно сдвинул брови и повернулся ко мне:
- Прокручивай в голове все то, что узрел, прощупал, попробовал. На счет сегодняшнего руления - ты все сам видел. Самолет – это не машина, он по-прямой не едет. Его постоянно куда-нибудь тянет. Здесь не только разворачивающий момент от винта влияет, но еще и ветер, а также уклон аэродрома, состояние тормозов. Самолетом нужно управлять, как на земле, так и в воздухе, я это тебе уже говорил. Повторяю еще раз. 413-ый, какие выводы по рулению ты сделал?
- Самолет всегда тащит вправо.
- Поэтому заранее давай левую педаль еще до страгивания и поджимай тормоз, только не сильно, как ты это делаешь. Дальше что?
- Чтобы прекратить начатый разворот, необходимо дать противоположную педаль.
- Ногу. «Дать ногу», так принято говорить в авиации.
- Дать противоположную ногу и притормозить. Тогда он перестанет разворачиваться.
- Причем так надо будет рулить на всех типах самолетов, на которых руление по земле осуществляется раздельным торможением. А на очень больших и серьезных аппаратах предусмотрен механизм разворота носового колеса, который управляется либо педалями, либо специальным штурвальчиком. Ладно, это пока тебе не нужно. Дальше.
- У меня не получается выдерживать направление руления. Трясет на кочках, в сторону бросает…
- А как ты хотел? Это грунтовый аэродром, хоть его и укатывают. Я тебе уже об этом говорил, повторюсь еще: левая нога у тебя должна быть постоянно впереди, а рука кратковременно нажимать на тормоз. Как только капот пошел вправо, тут же дави на гашетку и смотри на ориентир, возвращай на него шов капота. Всегда себе намечай ориентир, даже на очень коротких участках. И все у тебя тогда получится. Для всех: если будете показывать качество, доверю самим перегонять самолет с якорной на заправочную еще до того, как начнете летать сами. А ты, - Лядов воткнул в меня свой колючий взгляд, - иди, обдумай все свои впечатления и то, что я тебе сказал. И с остальными тоже все это обсуди. Готовьтесь к пятнице.
Полеты прошли без особенностей. Разве ж только не для Ленки, которая сегодня должна была лететь первый самостоятельный, однако качество опять не показала, и Тютюнник ее не выпустил, нарезав ей еще десяток дополнительных полетов. Сергеныч сказал ей, чтобы не расстраивалась, мол, обычное дело, а нам тихо, чтобы она не слышала, добавил: «для девчонки». Мы же привычно тянули лямку аэродромной работы и стартового наряда. Я при любой возможности с разрешения техника забирался в кабину первого попавшегося свободного самолета, где наизусть с закрытыми глазами изучал кабину. Это с Ромкой Грудининым стало, что-то, вроде игры, плавно перешедшей в ранг соревнования. Он, к примеру, называл какой-либо прибор, табло или орган управления (рычажок, АЗС, кнопку или кремальеру какую-нибудь), а я, отвернувшись от приборной доски, это должен был вслепую быстро найти и показать. Потом мы менялись местами. Отличная тренировка, взятая мною на вооружение в дальнейшей жизни.
За два часа до окончания смены мы выпустили в первый свой полет наш «84-ый». Лядов полтора часа на шестистах метрах, чтобы не мешать летающим по кругу, накручивал витки вокруг «точки», и, пересекая курс взлета, всегда докладывал одну и ту же фразу: «410-ый, матчасть норма».
После посадки самолет раскапотили, и к нему потянулись Тютюнник с инженером аэроклуба. Они осматривали самолет, дотошно опрашивали Лядова, и инженер что-то писал в журнале, на котором Витя на прошлой неделе нарисовал белой краской «84». Похоже, что все было в норме.
- Машина - класс! Грудинин, в кабину! Порулишь на якорь.
Я же говорил, Ромка, что все у тебя будет! Это же Лядов!



http://proza.ru/2022/11/28/1227