О месте, времени и уместности

Однажды обнаружил, что волчьи стаи из нескольких выводков перемещаются от могильника животных к могильнику, где проводят пару дней, ориентируются в пути по местам своих прошлых расправ над добычей.
Земля в это время — мёрзлая и отсутствует возможность что-то откопать. В сутки волки проходят около полусотни километров с лёжкой на одиночном могильнике, очень опасны ранним утром в метель.
Однажды я сделал удачную засидку на дереве, зная их маршрут и направление ветра от них. Место засидки я выбрал там, где волки недавно съели местную учительницу, которая шла на лыжах в школу. Дело произошло в километре от хутора Колтки, где родилась моя первая жена, недалеко от Березинского заповедника. Хутора больше нет, остались воспоминания.
Меня подвезли на санях и дали лестницу прибить дощечку для засидки. Шел мелкий снег, который за ночь засыпал следы моего присутствия. Бывалый старичок-партизан подарил мне отличный самодельный мочесборник и алкоголь на травах и ягодах без «фабричного» запаха для согрева.
Первые два выстрела были очень удачными. Третий после перезарядки делал руками, оцепеневшими от ужаса и не попал. Волки ушли после четвёртого выстрела.
Перед уходом они клацали зубами возле моих ног, пытаясь допрыгнуть, помогая себе передними лапами.
Ужас сковал мои движения.
На выстрелы приехали на санях крестьяне с ружьями. Они ободрали шкуры двух добытых мною волков, приехав с закуской и «согревательным». Я был скованным и слабо реагирующим на реальность. В глазах мелькали оскаленные волчьи морды.
Третьего волка из этой стаи взял следующей ночью из окна баньки, к стене которой были прислонены для вымораживания блох дощатые каркасы со снятыми шкурами. Тела волков возле засидки на дереве оказались съеденными. Баньку хищники обходили стороной, но обходили.
В этой местности ещё два раза встречался с волчьими стаями.
Самой страшной была встреча, когда дорогу засыпал метровый слой снега, и мне пришлось двадцать два километра от Холопеничей до Колтков идти на лыжах.
Привез на одесчину (одещина в Украине) и храню зачем-то лыжи «Лесные» и «Тайга» тех времен.
Убедился, что могильники и места своих побоищ используют, как ориентиры, стада слонов, стаи волков и иногда медведи-шатуны.
Дикие свиньи во время метели часто устраивают днёвки возле скирд сена и соломы. Они погубили множество крестьян, но обходят стороной такие места. У свиней — отличный нюх, но маршруты перемещений бывают поменьше, и укладываются в памяти.
В моей памяти сохраняются дикие места и простые душевные люди.
Диких мест остается всё меньше, простых и душевных людей стало совсем мало. Разорванных в клочья людских тел стало много. Смерть обесценилась статистикой и подкрадывается к нам с каждой воздушной тревогой.
Почему в моей памяти присутствуют кровавые останки той, уже забытой всеми, кроме пожилых родственников, учительницы?
Смерть всегда отвратительна на фоне жизни.