про местный уклад

      Обезьяны бывают разные. Очень разные. Но для людей они всё равно обезьяны. Все поголовно. Даже бесхвостые.

      С самими людьми та же самая история.

      Если посмотреть на нас с соседней планеты, все мы одинаковые. Хоть и разноцветные. И нет у нас никаких национальностей. Это выдумки политиков. И никаких особых культур тоже нет. Это фантазии этнографов. Есть только местный уклад и старинные обычаи. Нужно же было людям как-то выживать в данной конкретной местности. Среди обезьян. Ну и приходилось иногда самое обыденное делать особенным образом. С вывертами и загогулинами. Вот и всё. А если и разнятся люди между собой, то лишь по уровню умственного развития и по особенностям внутренней философии. По тонкости восприятия нюансов и мелочей бытия.

      И вот тут вдруг и оказывается, что все обезьяны разные. Одни макаки, другие шимпанзе. Даже если все вокруг их считают павианами ...

      Лет двадцать назад, когда народ во всём мире совсем перестал читать книжки, откуда ни возьмись, возникли "живые библиотеки". Это когда приходишь к библиотекарше и говоришь - читать мне что-то лень, а вот хочется послушать ... допустим, всамделишного индейца и чтобы он был потомственный шаман и при этом командир подводной лодки в пустыне Каракумы. Как он жил, с кем, сколько раз и не одиноко ли ему на глубине. Тебе говорят - О'кей! Есть у нас на абонементе один раритетный, потрёпанный слегка, экземпляр именно такой "книги" и как раз в следующую среду он вернётся из псих... Тьфу, с погружения!

      И вот там  ... У этих ... Просто-таки невероятная популярность таких "библиотек" и "книжек". У них же проблемы с обычными людьми. Одни ... вокруг. И каждому нужно высказаться, какой он особенный. Такому же особенному. И всю нынешнюю картину окружающего мира этим ... наговорили те. Ну, вы поняли. О ком нельзя упоминать без кавычек.

      Но и у нас "живая библиотека" тоже есть. Да что там есть ... всегда была, только никогда так не называлась. Потому что это наш местный уклад и старинный обычай. Испокон веку. И нет в нём ничего экзотического для наших мужиков. Да и для дам тоже. Проставился и рассказывай про себя хоть до утра, что хочешь и кому угодно. И слушай тоже. Такого порасскажут, нарочно не придумаешь.

      Так вот ...

      Жил-был в Москве один профессор. Доктор наук и заслуженный деятель. И хотя руководил он большим и знаменитым ... в некоторых кругах ... научно-исследовательским иститутом, но обитал с семьёй в скромной пятиэтажке рядом с Таганской площадью. Потому что был типичным советским человеком, пусть и не очень простым, но честным. Так и говорил, случалось, - "Честь имею!". Глядя прямо в глаза, с высоко поднятой головой.

      Особенно ценил профессор товарищество, с почтением относился к своим учителям и весьма трепетно к своим ученикам. А учителя у него были ... да и ученики ... да и друзья тоже ... сплошь люди очень высокого полёта, выдающихся достижений и заслуг перед страной. Многие, и званий, и чинов, а то и состояний, немалых.

      В непрерывных научных делах и хозяйственных заботах, как-то незаметно, но подзаработал таки и профессор малость деньжат. И решил обновить семейный автопарк. Поменять древнюю рухлядь, на которой ездил, на новый, престижный в ту пору, автомобиль "Жигули".

      А на дворе стояли, как принято теперь говорить, лихие девяностые. Кто застал, подтвердит - жить тогда было, хоть временами и страшно, но почему-то весело. Система переходила в иное состояние в полном соответствии с теориями бифуркаций и катастроф. Всё вокруг менялось, шаталось, скрипело, сыпалось и мелькало, как в калейдоскопе. Народ, как мог, крутился. Кто торговал, кто воровал, кто пил, кто сидел, а кто уже и лежал. Понять где кончалось государство и начинался криминал было невозможно. И тольяттинский автозавод в той мешанине не был исключением. А даже наоборот, ярким примером.

      И вот профессор наш, в процессе выяснения, кто, что, да как, с изумлением обнаружил в авторитетных околозаводских кругах своего бывшего аспиранта. Человека толкового и энергичного. Достал телефон его, да и позвонил. По старой памяти.

      Аспирант его, конечно же, вспомнил. Тут же. Наговорил много добрых слов и пообещал ... сказал "зуб даю" ...  помочь с покупкой. Причём, самой распоследней модели, с полным "фаршем" и с максимальными скидками.

      Дальше всё было, как в самых сказочных сказках народов мира и даже лучше.

      Сверкающий автомобиль профессору предоставили только что не в подарочной коробке с бантиком. Всюду за руку водили, всё с милыми улыбками оформили и в обход огромных хмурых очередей. И даже специальный пропуск на проезд по заковыристым местным дорогам выдали. Чтоб сразу понятие было, если кому вдруг приспичит спросить чего. По пути до столицы.

      Профессор был польщён, расстроган и, как положено по всем нашим обычаям и укладам, пригласил аспиранта своего в самый лучший в округе ресторан. Посидеть, повспоминать, обмыть. На сэкономленные. Аспирант отнекиваться не стал, только спросил разрешения взять на встречу пару своих партнёров по бизнесу. Тоже аспирантов, тоже толковых, к тому же спортсменов, да ещё и гурманов по части здешней ресторанной еды.

      Поляну профессор накрыл щедро. Как боги Грецию. На столе было всё, что было и ещё из дальних закромов кое-чего отрыли. Редкого. А метр лично подходил каждые пять минут и смиренно интересовался, не нужно ли ещё чего. Заодно, между делом, аккуратненько спросил у одного из партнёров аспиранта, откуда прибыл этот солидный, импозантный, седовласый гость. "Из Москвы. С Таганки." - прикрывая рот согнутой ладонью, шепнул партнёр. Метр понимающе кивнул и, как был в полупоклоне, не разгибаясь, тут же исчез.

      И только-только разлили коньячку, и сказали первые приветственные тосты друг другу, и совсем слегка закусили, а профессору принесли изящную пепельницу, стряхивать пепел, как на подмостки в центре зала вышла группа музыкантов и, разобрав инструменты, принялась наигрывать лёгкое попурри на темы, популярного в то время, шансона. Чуть сбоку от клавишника, слева, стоял разбитного вида парнишка ... судя по белой рубашке и бабочке, солист ... и чуть покачивая головой в такт, романтично смотрел в потолок. Затем он поправил бабочку, подошёл к стойке и снял микрофон. Музыка зазвучала едва слышно.

      - Добрый вечер, дорогие гости! Мы рады вновь приветствовать вас! - солист сделал небольшую паузу. - Сегодня мы начнём нашу программу с персонального музыкального подарка. Подарка нашему уважаемому московскому гостю! - тут он важно указал на профессора и поклонился.

      В зале нехотя зааплодировали.

     Профессор недоуменно посмотрел на бывшего аспиранта, немного помедлил, отложил сигарету и, придерживая на носу позолоченые очки, чуть привстал из-за стола.

     Едва зазвучали первые аккорды, ресторан примолк. Произведение было классическое. Всем присутствующим хорошо знакомое.

     "Цыганка с картами, дорога дальняя ... Дорога дальняя, казённый дом ..." - неожиданно хриплым баритоном пропел солист ...

      И далее вечер пошёл по непредвиденному сценарию. Неизвестно за кого именно приняли собравшиеся самого профессора, но сидевших с ним за столиком, судя по всему, сразу узнали все.

     "Таганка ... Все ночи полные огня ..." - раз за разом дружно подхватывал зал. Песню заказывали ещё раз семь или восемь. Совершенно разные люди. Проходя мимо, все они почтительно склоняли головы и многозначительно смотрели на профессора.

      Наконец он и сам встал из-за столика, подошёл к музыкантам и что-то тихо сказал солисту. Солист передал ему микрофон.

     - Всем спасибо! - произнёс профессор. - Я поднимаю тост за ваш замечательный город, за всех вас и тоже хочу спеть! Подпевайте!

      Песню слушали почему-то стоя. Весь зал. Вот только подпевать никто так и не решился. Может заслушались. А может не знали слов. Хотя ..

      "И друзей созову, на любовь своё сердце настрою. А иначе зачем на земле этой вечной живу!"

      Денег за ужин с профессора не взяли. Совсем. Даже от чаевых отказались. Метр подошёл и сообщил, что хозяин ресторана только что позвонил с Бали, просил поблагодарить профессора за выбор его заведения, а также извинить за отсутствие в этот вечер и распорядился передать в подарок бутылку раритетного коньяка из личной коллекции ...

       А всё потому, что обезьяны бывают разные. Но для людей все они всё равно обезьяны. И никому нет дела до уровня их умственного развития и особенностей внутренней философии.

       Таковы наши старинные обычаи и наш земной уклад.