Седовая падь. Глава 22

ЛОВУШКА

Утро брезжило рассветом. Умытая первыми лучами, подремывало еще не разбуженное петухами село. Не придя окончательно в себя от случившегося на тропе Агриппина, что есть духу, спешила к сыну. Беспокоилась: и у него могло не сложиться. Одно знала твердо: матушка через лихо преставилась. Не ждала такого вот конца; видно, за темные ее действа такая плата и вышла. Судьба неодолима — сами ее стряпухи… Вот и жизни своей через душегубов лишилась.

Хорошо помнила Агриппина, что один из них в лес убежал, кустарником цепким, да непролазным продрался все же; от страха этакого уж точно не в себе был. Не стала его гнать, не до того было. А бородатый, что в матушку из нагана стрельнул, так в болоте и утоп. Орал долго, пока не захлебнулся. Угомонила его марь, хотя расчет был лишь напугать. Однако, не знала Агриппина пощады для таких лиходеев. «Знать болото — самое место им», — посчитала она.

Петр торопил. Уладить поскорее дела, да в тайгу, сегодня же, без промедлений. Коли уж бабку жизни лишили, то и до него добираться станут. А с утра по селу переполох пойдет, милиция понаедет. «В деревне оставаться нельзя, бабкину усадьбу обыскивать начнут. Уходить надо. Жаль, с пацанами не вышло, но им по-всякому не отвертеться; есть чем прижать», — полагал Петр.

— Опасаться надо Петруша, — вторила мать второпях, — один из этих иродов в лес убег, явиться может…

— Ничего, мать, — успокаивал сын, — успеем еще, утро только-только занимается, людям проспаться надо.

Агриппина суетилась, спешила как могла.

— Собирайся, сынок, быстро. Я то еще днями узелок сготовила, забрать вот только. В тайгу, сынок, уходи, а то, не ровен час, застанут тебя здесь, — торопила мать. — Я уж туточки улажу по-доброму и с матушкой, и с иродом, коли явиться. Уж ты на меня положись, что же, если доля такая.

Собрались уж.

— Тут дело одно, маманя, — придержал в дверях Петр, — бабка наша у пацана кобеля увела по колдовскому своему привороту. Сам ее просил. Уж не знаю как, но сделала для меня добро. В сарае собака на цепи, с перетянутой мордой сидит. Уйду в тайгу, присмотри за ней. А лучше к себе забери, сегодня же. Через эту собаку я и пацанов с ключом прижму. У бабки шмон, ну обыск будет, к тебе им нет нужды соваться — я нигде не наследил. Через пару недель налажусь, там поглядим. Не тушуйся вот только, — дорогой подбадривал старуху-мать Петр, — мы еще свое слово не сказали, пусть суетятся. А тебе и бабке моей, спасибо душевное. Береги себя и запомни: ты не при делах, не ведаешь и не знаешь ни о матушке своей, ни обо мне.

— Все сделаю, как велишь, пригляжу за всем, сынок. Поспешать тебе надо, заря уж, вон, занялась. Свет тебе ноне не с руки.

Пройдя крадучись низиной, по истокам сонного пруда, сторонясь лишних глаз, дошли до усадьбы матери.

А тем временем созревший в голове план гнал Сивого быстрым шагом к дому продажной старухи.

«Надо успеть, только бы не улизнула, — бурчал Сивому внутренний голос, все зудил, зло подгоняя хозяина. — Однако же, старая карга, ишь чего удумала! — ругался он, следуя огородом к дому Агриппины. — Не я буду, если у тебя все не выпытаю, на пику посажу, а Петра дождусь. Все равно до матери заявится, жрать захочет — выползет из тайги.»

Подойдя к запертой избе, Сивый никого не обнаружил. Старухи нигде не было. Решил, однако, для верности немного отсидеться в сарае, заодно передохнуть и за домом приглядеть. Может, случится, и явится кто, на его расклад. Юркнул внутрь и затих в трухлявой ветхости строения, прильнув глазами к сквозившей утренним светом щели. Толкотня мыслей в не проспавшейся голове раннего гостя, съела реальность утра. Ждать долго не пришлось.

«Вот это удача! — не верил своим глазам Сивый. — Сам Петр с мамашей своей, огородом к дому пробираются. Торопливо и скрытно идут, крадучись. А вот про него-то и забыли… полагают, обвели, перехитрили, надеждой себя тешат. Ну-ну!»

Дал осторожным хозяевам в дом войти и тут же, следом, за ними… Так-таки без скрипа и шума, быстрым, отработанным движением и приставил острую пику к ребрам бывшего сокамерника. Петр замер, даже не пытаясь вырваться, знал, что с подобным оружием его знакомец обращался мастерски.

— Тихо Петр, тихо!.. Не то на шампур насажу, тебе это надо? — осадил он напрягшегося Петра.

Тот присел, не успев сообразить, что происходит.

— А ты, старая плутовка, к стене! И стой смирно, не то сразу кончу! — зло и нетерпеливо потребовал Сивый.

Агриппина, ахнув, отпрянула в сторону, прижалась к стене, в страхе не зная, что делать. Явно превозмогая силами Петра, он быстрым движением повалил его на пол, заломил руки и принялся с силой перетягивать их жгутом, который по случаю, в ожидании гостей, раздобыл в сарае.

— Не тронь его, ирод, не смей! — застонала мать, готовая в любую минуту броситься на защиту сына. — Оставь его в покое! — взывала она, с надеждой и болью наблюдая за происходящим.

Шум возни и крики старухи вряд ли могли быть услышаны. Двери заперты, да и случайных прохожих с улицы в такие ранние часы едва ли нужно было побаиваться. Агриппина умолкла, видя, что криком делу не поможешь. Обреченно угомонилась, ведь бандита злить, что собаку дразнить…

Надежно перетянув руки Петра, Сивый отошел в сторону. Долго пил воду из ковша, кося глаз на ненавистную старуху.

— Давай, бабка, еду собирай, да по более! В тайгу пойдем, одна у нас теперь дорога.

Едва переведя дух, он гневно уставился на Петра. Поверженный, лежа на полу, тот молчал.

— Ну что же ты, Петр, огорчаешь нас? — начал Сивый. — Думал с рук сойдет? В бега подался. Устав наш воровской забыл. А я — вот он! — за должком пришел. Или не отдашь, себе все отписал? Вижу, как стараешься.

Скрипнули половицы, Сивый, едва отодвинув занавеску окна, взглянул на улицу. Было тихо.

— Ну ты и гад! — продолжил он, — ведь делиться уговор был. Не обо мне речь, а вот Аким, он уж точно тебя жить не оставит. За Клавку расквитается, или забыл, как баба пахнет?

Разумеется, Петр не исключал возможности неожиданной встречи с приятелями, которым изрядно насолил в свое время, однако к подобному обороту дел готов не был. Считал, что в тайге эти сволочи его не достанут. Поколесят по округе, пока милиция попроворней не окажется, вот и весь расклад.

«Акимом меня сейчас пугать — пустое; размышлял он, — видно не знает Сивый, что преставился его дружок сегодняшней ночью. К матушке-то двое приходило. Где же остальные? По всему видно, побег не особенно удался. А с одним Сивым, при первой же возможности, я уж точно разберусь. Однако сейчас надо вести правильную игру», — выслушивая угрозы, взвешивал ситуацию Петр.

— Чего ты от меня хочешь? — отозвался он.

Сивый ухмыльнулся.

— Ну ты и падла! Знаешь ведь уговор.

Ненадолго в комнате воцарилась тишина, словно и не было нежданного гостя.

— Ладно, ваша взяла, — сдался Петр, — проведу до места, укажу где клад. Но ведь только заноза есть одна в моем деле. Думал обойдется, но нет, не вышло.

Сивый слушал, не мешая Петру говорить.

— Может, сейчас об этом и перетолкуем?

— Что за напасть? — озадачился Сивый, чувствуя, что Акима ему пока не дождаться и весь разговор с Петром придется строить самому. — Жаль, что разминулись, теперь Аким наверняка в шалаше отсиживается. Однако не похоже на него, — одолевали сомнения…

«От Сивого отделаться сейчас не удастся, — Петр это прекрасно понимал, — остается одно: соглашаться на дележ. А что если потянуть резину, помедлить? Заодно с ключом и пацанами разобраться. Ведь Сивый особым умом никогда не отличался; за него всегда Моргун решал. Сейчас, оставшись один, он и вовсе растеряется. Вот тут его и брать надо… Говорить про смерть Акима не буду, пусть пока надеется. В тайгу утяну, там и поквитаемся. Сейчас пусть на меня потрудится».

— Развяжи, потолкуем, — начал он осторожно, ну, если не боишься, конечно. Винтовка-то все равно не при мне, за селом упрятал. Куда мне от вас теперь бегать, не ровен час, сам в лапы милиции угожу. А будешь еще тянуть, они точно сюда нагрянут.

Сивый явно колебался.

— Ну, гляди, Петр, вновь дурить вздумаешь — обоих порешу. Только сперва мамашу твою, она в деле человек лишний.

Сивый усадил Петра на табурет, но руки развязывать не стал. Все силился всмотреться в глаза изворотливого и опасного приятеля. Однако никак не мог разглядеть в них своей выгоды. Блестят глаза огнями, но вот ясной картины в них нет, нет ответа. Ох, как не хватало ему Моргуна именно сейчас, а то ведь обманет Петр, обведет, оставит его ни с чем. Скрипела душа Сивого — ни да ни нет — не говорила, а решать надо…

— Рассказывай, — приблизился он.

Петр вздохнул, словно нужное слово искал.

— Знаю, что ты ждешь, и даже готов с тобой делиться. Об этом и хотел потолковать. Только вот в одиночку, ну никак… Помощь мне твоя понадобится.

— Чего так? До сих пор бегал от нас, по лесам прятался, а тут помощи просишь? Не темни, Петр. Чего удумал? — Сивый вновь посуровел.

— Не просто все, да и, боюсь, шуму наделать можно. Тут и без нас шум пойдет, милиция наедет. Запалимся — всему делу конец. По-хорошему отсидеться надо, а тут этот пацан, что кость в горле. Сивый слушал Петра внимательно, да вот только никак не мог взять в толк, о чем тот речь ведет — все вокруг, да около.

— Кончай треп вести, говори уж! Терпежа нет — кончился. Что за пацан, какой пацан?

— Я так думаю, — продолжал Петр, не обращая внимания на реплику, — если вместе, то мы и пацана возьмем и до сокрытого в тайге тайника легко доберемся.

— Ну не тяни, по делу давай! — наседал Сивый. — Потом развяжу, а пока тебе веры нет, так сиди!

— Знаешь, Сивый, можешь не верить, твое дело. Только вот мне самому легавые на глотку давят и без твоей помощи. Бегаю, вон, от кутка к кутку, покоя ищу. Ты тут еще нарисовался. А я так мыслю: сейф возьмем — так уж и быть, разойдемся по-хорошему. На двоих хватит.

— Ты что же, Акима со счетов сбросил? Не дело это, я дружков не предаю.

— Да погоди ты, — оборвал Петр. Помедлил чуток вдумчиво. — Акима ты не дождешься, в болоте он утоп, сгинул подчистую.

— Как утоп? Где? — вскочил перепуганный Сивый.

— Сядь, чего вскинулся? Агриппина была на тропе, видела все. Ты что, забыл, где вы всю ночь шарили?

Сивый осекся, наскоро обдумывая услышанное.

— Ты вот что, — по-деловому начал Петр. — В поселке в любую минуту может переполох начаться. Там Аким подстрелил кого-то. Милиция искать станет, сюда наверняка с обыском сунутся. Уходить надо. Мать соберет в дорогу и двигаем в лес. Там будет безопасней. Заодно и наши дела обсудим. Разговор будет серьезный, это я тебе обещаю.

Понимая и чувствуя, что Сивый уже окончательно поверил, Петр подливал масла в огонь, играя на реальных чувствах.

— Развяжи руки, а то затекли. Сейчас к вершинам подадимся, там искать не станут — от села далеко, да и болото, где вы вчера наследили, по другую сторону. Так они наш след потеряют.

Сивый развязал бечеву, пристально следя за Петром, сунул ее в карман.

— Ну смотри, фраер, если что — пика при мне.

— Торопиться надо! — только и бросил Петр. Давай свой узелок, мать, да самогонку не забудь, никак нам без нее — доверия не будет.

Сивый утих, продолжая, однако, внимательно следить за тем, как Петр давал указания матери.

— Поуляжется немного — зайдем ночью за провиантом, приготовь и упрячь подальше, а пока до скорого!

С тем и ушли, оставив перепуганную и обескураженную Агриппину при своих соображениях и переживаниях. Скрытно уносили ноги; не-то приметит какой житель, петухами в рань побуженный, сплетня пойдет. Оба они чужие в крестьянском краю, и в доме не отсидишься.

«Акима жалко, — мыслил дорогой Сивый, — столько он для меня добра сделал, даже жизнь спас! За то и прикипела к нему душа. Выходит один я остался из всех подельников, что с зоны в бега ушли. Ни Моргуна теперь, ни Акима. Один Петр, хитрый и коварный Петр. Не знаешь, что ожидать от него. Нет веры Петру, да деваться некуда». Понимал Сивый, что в одиночку вести игру с ним будет и сложно, и опасно. «Однако делать будет, как я скажу, на моей стороне сила, куда ему, хромому?..» — на том и успокоил себя, чего прошлое бередить.

Сразу же за селом, в подлесье, плотно подступавшем к пахотным полям, укрылись в шалаше, что Сивый указал. Здесь они с Акимом в ночь на полнолуние прятались. В лесу оно и безопасней, и от людей подальше. По амбарам, да брошенным строениям милиция с собаками пройтись может, а далеко в лес они вряд ли сунутся. Переполох на всю округу, здесь скрытность нужна и этот факт понимали оба. Выпитая, можно сказать, по дружески бутылка самогонки, сказочно подливала откровения в доверительный разговор с Петром. Вот и ладно, посчитали оба, каждый в долю разумного, доверившись друг другу. Теперь одно дело мастерски провернуть надо, и тут в самый раз рассудить да подумать. Сивый говорил про свое, а Петр делился пережитым за прошедшие после зоны полгода жизни в бегах. Про неудачи и обоюдные тревоги оговорили все…

Не мог представить себе Конищев, собираясь на работу, что утро выдастся столь кипучим и хлопотным. Уже с петухами, ранним утром, спешат труженики по делам. Для того тропа и устроена, чтобы путь укорачивать. Там, на ее зыбкой, болотной тверди и обнаружили сельчане, старуху Чиникову убитой. Сразу же к сельсовету прибежали. Переполох, что сплетня, вместе с людьми по селу несутся; не удержишь. А слухи, они без тормозов, что лавина в горах. Вот и судачат наперебой колхозники о ночном происшествии прямо у дверей участкового. В кои веки в деревне такое случалось? Да и кому нужна столь древняя старуха, какой злодей мог ее жизни лишить? Жила себе тихо, а уж как, так это личное. Чего ей по болоту ночами бродить? Все бабы в такое время дома сидят. Разное в это утро про нее говорили, хотя положено было только хорошее…

Люди спозаранок уже на ногах: кому на работу, кому домой после ночной смены, а кому и скотину на пастбище выгнать. Живет по утрам село активной жизнью.

— Может, путаете чего? — отбивался Конищев от говоривших наперебой взволнованных граждан.

— Что ты, Васильевич, стрельнули бабку! Лежит вся скручена, да и кровище, вон, на пол спины, чего тут путать? Мы вот сразу к вам, товарищ начальник, Мишка там Ерохинский сейчас караулит! — хором, спешно торопились высказаться бабы.

— Все, ждите меня здесь, — собирая необходимые бумаги для протоколов, строго приказал участковый, — вернусь — опрошу вас поочередно, кто что видел, это важно.

Конищев, не обращая более внимания на гомон, торопливо вышел из сельской конторы, лихо сел на зеленый «Урал» с люлькой и быстро умчался прочь, оставляя за собой лишь клубы серой пыли.

Тщательно осмотрев место происшествия, он пришел к выводу, что старуха была действительно убита выстрелом из пистолета, который нашли неподалеку от убитой. Рядом, со стороны болота, вкруг измятая зелень, только-только пустившейся в рост свежей осоки и порушенная гладь болотной тины. Походило на то, что кто-то, либо выбирался из липкой жижи, по странным обстоятельствам угодивший в нее, либо того хуже — утоп. Место зыбкое, может, и гиблое, кто тут разберет? С весны все болото раскисало: студнем дрожит, если сунешься. Не поймешь и не узнаешь, где топко, а где нет, — проверять надо.

Оформив необходимые документы, участковый попросил все того же Ерохинского дождаться приезда «скорой», а сам умчался в контору.

Полетели звонки в районную прокуратуру и пожарную охрану. Пришлось вызвонить и кинологов с собакой. Могли наследить, полагал участковый, пусть собачка побегает.

Днем в кабинете сельского участкового было суетно и жарко, хоть проветри помещение, хоть держи закрытым, не в этом дело. Еще бы, на всю область пошла информация о гибели человека в поселке. На лицо факт убийства, вот только пока доказательств нет. Лишь орудие преступления, да и его неизвестно кто оставил. Вопросы рождались в голове Конищева с гораздо большей скоростью, чем находились ответы на них. Необходимо правильно оценить ситуацию, собрать доказательства, отработать все возможные версии, сопоставить факты и выстроить их в логическую цепочку.

Участковый встал из-за стола, прошелся по кабинету. Было тихо. Рабочий день в конторе давно закончился и люди разошлись по домам. Ничто не мешало спокойно думать. «Что привело едва способную двигаться старуху Чиникову на тропу? Кому нужно было стрелять в эту древность? Должна быть причина. Ей же больше ста лет, что она делала на тропе прошлой ночью? Почему убийца бросил оружие на месте преступления? Кто лазил по болоту и зачем? — размышлял участковый. — Ни минуты покоя, даже пообедать забыл!» — поймал он себя на мысли.

Ища ответы на интересовавшие его вопросы, он сразу же исключил из подозрения местных жителей. Потому как хорошо знал в селе почти каждый двор и подобный умысел в отношении старухи, не причинявший сельчанам вреда, на его взгляд, не мог родиться — почвы не было.

Только лишь под вечер пожарным удалось зацепить и вытащить из болота утонувшего мужчину. На месте уже работали прибывшие криминалисты из районной прокуратуры, выявляя личность погибшего.

Немногим позже следственная группа, состоящая из трех человек собралась в кабинете Конищева. После короткого совещания, были подведены первые итоги работы по факту преступления.

В результате тщательного обследования места совершения преступления и ближайших окрестностей, было установлено, что некто, пытаясь скрыться, провалился в одну из немногочисленных, но опасных, по уверению местных жителей, ям на болоте и утонул. Этот немаловажный факт хорошо просматривался из имевшихся фотоснимков. Сельчане хорошо знают об опасности болота, расположенного на окраине села. Возникло предположение, что убийца, либо приезжий, не знакомый с местностью, либо находился в момент совершения преступления в невменяемом состоянии, что и привело к случившемуся. Второе, маловероятно, так как будучи пьяным человек может и не попасть в жертву, да еще ночью.

Труп утонувшего был отправлен на судебно-медицинскую экспертизу в район, для установления его личности и причины смерти. Кинологу, привлеченному к работе по горячим следам и районному инспектору уголовного розыска, с применением розыскной собаки удалось напасть на след вероятного, третьего фигуранта. Однако позже, у истоков сельского пруда, этот след был утерян.

Имея на руках документы следствия, орудие убийства, слепок, что лежал на столе, отсвечивая белым туманом неясности, кое-какие личные соображения и опыт работы, Конищев силился представить картину происшедшего. Однако, из имевшегося результата работы группы, должного анализа не выходило. По выявленным фактам, районной прокуратурой было возбуждено уголовное дело. Но следователь и поселковый участковый единодушно сходились во мнении, что по всей видимости, вновь возбужденное уголовное дело необходимо будет объединить с делом по которому усиленно работает УВД г. Иркутска и, в частности, капитан Кичигин.

Конищев принялся за составление срочного донесения и направил телефонограмму в Иркутск, по факту убийства, с просьбой незамедлительно подключиться к совместной работе по вновь возбужденному уголовному делу. Участковый продолжал прощупывать и усиленно распутывать тонкие, едва уловимые нити тугого узла хитросплетений прошедшей ночи. Зная, что след человека, бежавшего с места преступления, терялся у истоков старого пруда, возникло одно предположение: На взгорке у пруда, живет Агриппина, мать Петра Чиникова. Вырисовывалась хрупкая, подозрительная версия. Ведь за домом ее уже велось негласное наблюдение. Однако фактов обнаружения Петра в родных краях не было: «Не связана ли смерть бабки Петра именно с его появлением? Кто знает, с каким умыслом он мог заявиться, возможно, даже не один, — это предположение заинтересовало Конищева и навело на последующие мысли. — По оперативным данным, срок заключения Петра был куда запредельным. Что ждать от такого человека? Может счеты сводит по-родственному? Необходимо искать этого беглеца, а к матери его сегодня же зайти надо. У старушки точно бессонница, в связи со случившимся…»

Агриппина была готова к визиту. И уже ждала участкового, однако виду не показала. За последние дни всякого театра хватало, так что в роль «ни сном, ни духом» не ведающей родственницы вписаться ей удалось искусно. Николай Васильевич поговорил со старушкой, да и только. Хитрила мать, покрывая сына или нет — сказать было трудно. За руку ее не ловили. О появлении Петра в поселке никакой информации не было. Наблюдение за ее усадьбой велось с самой осени, однако; либо не в полной мере, либо Петр перехитрил, если предположить, что он появлялся. Целая зима прошла после первых сигналов из Иркутска. Ничего выявлено не было, вот и поуспокоились на местах, бдительность потеряли. Оставалось ждать приезда ответственного начальства, Кичигин мужик ушлый, обязательно строго спросит…

Зацвели в разнотравье луга, налилась весенними соками трава, запушили березы, пряча белые стволы в зелень. Только- только в полях отсеялись, как самое время в майскую благодать и личные крестьянские огороды в порядок приводить. В школе скоро пионерский костер, а там и летние каникулы. А пока не погуляешь: после занятий родителям помощь требуется, огороды не ждут, да и погода тоже. С посадками на каждом дворе суета — работа дотемна.

Друзья искали удобного момента для встречи и решения своих неотложных дел. До начала последнего урока в школе оставалось минут десять. Встретившись в раздевалке, ребятам настолько не терпелось пообщаться, что урок решили пропустить. Но тут же наткнулись на Рыжего, который, используя свое красноречие рассказчика, настолько встревожил их очередной историей, в которой наверняка еще и приврал, что ребятам стало не по себе.

— Убили старуху Чиникову на болотной тропе. С утра в деревне полно милиции. С собаками по болотам рыщут. Бандитов и убийц каких-то ловят, — Рыжий трещал с такой быстротой, словно боялся быть не услышанным, даже веснушек чуток прибавилось.

— Откуда? Кто сказал? — допытывался Пончик.

— Да мамка с ночной смены по тропе ходит, а там милиционер и народу много собралось. Потом, когда я уже прибежал, — съедал окончания слов Рыжий, — и пожарные подъехали с баграми длиннющими. В болото между кочек все тыкали, искали что-то. Может и нашли, не знаю, прогнали всех, — Договаривая уже на ходу, он помчался дальше.

Поразмыслив немного, ребята отошли в сторону. Про то место Вовка еще и раньше от тетки Дарьи много слышал. И вот теперь опять случилось что-то страшное. Что именно, толком никто не знал.

— На тропе милиция, не подойти. Нас туда не пустят, — расстроился Пончик.

— Ты прав, — немного помолчав, добавил Вовка. — Но, собственно, нам там и делать нечего. Давай лучше пока сами разберемся.

— Давай, — согласился друг.

Оба, не спеша, направились к лесу, что прижался к крутому боку балки, выставив на обозрение высокие вершины устремленных к солнцу берез.

Лучшего места для уединенной беседы не найти, а заодно и весной подышать, уж больно она дурманила ароматом травы, гармонией и чистотой проявленного смысла. Столько разнообразия, а ведь каждая травинка и букашка на своем месте, растет и живет с пользой и глубоким предназначением.

Вот и ребятам хотелось увидеть и понять правду в отсвечивающих тайными гранями событиях, происходящих в поселке.

— Пират пропал… — с долей грусти, возобновил разговор Вовка.

— Может, прибежит еще? — с сомнением отозвался друг.

— Никогда такого не было, чтобы собака так неожиданно исчезла. Помнишь, когда мы от тайника ночью к селу возвращались? Ты еще заметил: вроде следит за нами кто-то. Странно все этою…

— Вот и я думаю странно… Кто мог за нами в темноте следить? Может, это те самые собаки? — загорелись глаза у Пончика. — Любят эти бестии по ночам шастать, да людей пугать.

— Ну да, скажешь тоже! Представь себе, чтобы там началось, Пират ведь не овца какая-нибудь. Мы их драку сразу бы услышали. Тут по-тихому собаку увели. Был Пират — и нету, пойди найди его…

— Значит, его выкрали? Кому же он может понадобиться?

— Вот и я думаю, кому? Кто мог за нами в темноте следить? А, может, это сын Чиничихи, ну, Петр, что к Лебедю за ключом приходил? Ключ-то мы ему не отдали… Больше некому.

— А бабку на тропе кто убил? Петр не мог, родня ведь она ему. Здесь явно кто-то еще вмешивается.

— Значит, скоро этот человек, Петр или другой кто, может ключ потребовать. Ну, скажем, в обмен на Пирата? Может, они так все и замыслили… Но за Пирата я ключ отдам. Жизнь друга важнее, чем вся эта нераскрытая тайна с не известно каким смыслом и концом.

В эту минуту, томившую души своей неопределенностью, ребята готовы были без промедления броситься на выручку четвероногого друга, канувшего во тьму неведения, отлучившего его от привычного собачьего счастья.

— Не знаю, что и думать, — тихо промолвил Пончик.

— Вот и я не знаю. В одном уверен: надо ждать. Мне думается, что тип укравший собаку, вот-вот объявится. Ключ ему нужен!



— Здравия желаю, товарищ капитан! — неловко отрапортовал Конищев прибывшему начальству, встречая его на перроне станции Промышленная. В поселке из военных он один, так вот самого себя только в зеркало и приветствовал. А в районе — так, за руку да больше по отчеству…

Однако серьезный настрой капитана на неотложное оперативное вмешательство в дело советовали ему блюсти субординацию. Начальство аж с самого Байкала прибыло.

В дороге Кичигин был не многословен и задумчив. Доехали, расположились по месту проживания и сразу в кабинет для отчета.

Оперативник долго и внимательно вчитывался в протоколы опросов свидетелей, всматривался в серые, глянцевые фотографии, имевшиеся по делу. Конищев понимал, что не густо, молча ждал выводы… Проделанную участковым работа по уголовному делу и по фактам многочисленных запросов из Иркутска, несмотря на замечания, Кичигин одобрил и считал, что она по имевшимся версиям велась в правильном направлении. Конищев заметил сразу: капитан не из ворчливых дознавателей, значит, и делом всерьез займется.

— Молодец, грамотно, не ожидал, если честно, — подбодрил он Конищева.

Тут еще и результаты дактилоскопической экспертизы ко времени подоспели. Кичигин внимательно вчитался в их содержание. Была установлена личность мужчины стрелявшего ночью на тропе в жительницу поселка. Им оказался некий Митрофанов Аким Игнатьевич, 1938 года рождения, уроженец города Иркутска. Капитан срочно велел отправить запрос в УВД, по месту жительства Митрофанова.

— Вот видишь, стар-лей, один из подозреваемых даже моим земляком оказался. Ну, давай рассказывай дальше, время пока есть, а мне от тебя многое услышать хочется.

Всю ночь шла обоюдная работа по вновь открытому уголовному делу. Оба высказывали свои соображения и версии. Однако участковый и предположить не мог, что разыскивая некоего Петра, он способствует работе по раскрытию архивного уголовного дела, грандиозного по своим масштабам и крепкими нитями связанного еще с дедом Петра — неким Терентием Чиниковым, свирепствовавшим в здешних краях еще со времен Гражданской войны. Он и представить не мог, что речь в деле идет о сокровищах из Золотого запаса самого Колчака.

— Ну и дела, товарищ майор! Я даже не думал, что в наших краях еще имеются нераскрытые тайны, — удивлялся Конищев, слушая рассказы Кичигина, походившие больше на исторические повествования, нежели на факты уголовного характера.

— Для тайны, мой друг, в жизни всегда есть место. Вот я тебе из самой Забайкальской тайги и привез одну, а раскрывать ее нам вместе предстоит. Не знаю, как у тебя здесь, Николай Васильевич,  а у меня на все про все три дня, иначе с меня погоны снимут. Так что поспать нам не удастся, дело на контроле у Генеральной прокуратуры. Все-таки золото Колчака; сам видишь с каких времен нити тянутся.