Счастье, ставшее песней

Я увидела её из окна собственной квартиры, благодаря единственному цветку на подоконнике. Подавал сигналы цветочный голос - земля в горшке высохла и потрескалась – без любви так всегда.
С высоты четвёртого этажа было видно, что моя любимая подруга со вчерашнего дня постарела лет на десять, а левое плечо опустилось ещё ниже. Я знала, что объяснение будет простым - оттянули сумки, но их она носит и на правом, дерзко приподнятом, несмотря на переброшенную через плечо, очередную ношу.
Глубокие морщины на лбу, ежедневно скрывающиеся под густой, рыжей чёлкой, сегодня смахивали на ободок, придерживающий густую копну волос.

Позавчера, ни свет, ни заря, Аля буквально ворвалась в мою квартиру и прямо с порога прокричала о том, что она счастлива! Именно прокричала и повторила счастливый крик несколько раз, кружась и рассматривая себя в зеркале.
Встречаться с минутами настоящего счастья мне не приходилось, я чувствовала энергетические волны подруги, видела горящие глаза и чуть не поставила кружку с утренним кофе мимо стола. Она говорила много, переплетая настоящее и прошлое, где смыслом жизни и счастья, была первая любовь по имени Вадик. Они не виделись более двадцати лет, но ни один день не начинался и не заканчивался без упоминания его имени и обращения к Божьей матери с мольбой о встрече с любимым. Молитвы были услышаны – Вадик позвонил.

Они встретились в маленьком придорожном кафе за городом. Ожидаемых объятий не получилось, молчание затянулось – бывшие влюблённые смотрели друг на друга так, словно виделись впервые в жизни. Молодой человек, стоявший с девушкой возле входной двери, пристально посмотрел на вошедшую в зал пару, что-то сказал девушке и направился к старенькому, стоявшему в углу роялю. Студент-тапёр, подрабатывающий в кафе, оценил возраст посетителей и зал наполнился мелодией прошлых лет.

Молчание прервалось воспоминаниями, начинающимися словами "а помнишь?" с едва заметными нотками раскаяния. И всё! Воспоминания закончились быстро, а настоящее у каждого было своё, спрятанное за семью печатями и, по всей видимости, не приносящее счастья.

Аля почувствовала Вадика в танце, закрыв глаза – это был он! Родной, любимый, до боли желанный, со знакомой до дрожи игрой мускулами, но как только она открывала глаза, то видела изменившегося Вадика и очень чужого.
Они расстались молча, ничего не обещая друг другу. Иллюзия продолжения любви осталась в маленьком, придорожном кафе.

Грустная Аля сняла с плеча сумку и прошла на кухню, где пару дней назад демонстрировала счастье.
Я протянула ей листок с напечатанным стихотворением: - Держи, твоё счастье стало песней!
"Пой!" сказала она и я запела …  альтом, бывшим когда-то сопрано…