Книга 1. Голубая перепись лет Пролог

Он умирал медленно, как бы неспеша. Онемение, прорастающее в распадок огромного, ныне дряблого и немощного тела, не пугало и было по-своему приятно. Оно зазывало окунуться в прохладу первых касаний смерти. Кислородное голодание ещё не пошатнуло его здравствующий рассудок, и мозг не принял последнего в своей жизни решения – исчезнуть в безликой яме небытия.
Венедикт лежал на спине, скривив в улыбке рот и всматривался в прожитую жизнь. Большие чёрные птицы воспоминаний кружили над ним. Время от времени, встревоженные перебоями с подачей кислорода, они разлетались в стороны и сквозь дранку потолка ластились к звёздной полусфере, окружавшей комнату.
Говорят, привычка – вторая натура, данная взамен ожидаемого счастья. Привычка мыслить, постоянно тревожить рассудок умозрением в красках, словах или музыкальных фразах была для Венедикта обычным делом. Он жил по утверждению «мыслю – значит, существую», и потому не замечал, как с возрастом всё более портилось его телесное богоподобие. В самом деле, признать в нынешнем остатке прежний блистательный образец не хватит никакой фантазии! Вот и теперь, вместо того чтобы оплакивать приближение смерти, думы Венедикта орлили между достигнутых и ещё (или уже) недостигнутых вершин. Они парили над прожитыми десятилетиями, о которых никто из ныне живущих не знает или уже не помнит. Но помнит он! Там, в зарослях лет сохранились следы – его следочки! – и пока он жив, они существуют. Как только он умрёт, смерть вычеркнет их из перечня бытия.
Минуло полчаса. Одолев пограничный рубеж, онемение, подобно римскому колонисту, повсюду устанавливало новые порядки. Да, дружище, твоя славная Троя пала – это факт. Сейчас остановится сердце, и под искрящимися биографическими обломками исчезнет последняя возможность оттолкнуть от берега смертельную ладью, и пока Харон не причалил сызнова, вручить потомкам депешу с планом Трои, блистательной и непокорённой. Мысль проста: знание о вечном городе может уберечь молодость от многих ошибок. Впрочем, те из «недорослей», кто считает, что в вечном городе всё сущее (в том числе человеческое право на жизнь), вечно по статусу городского устройства – ошибаются! Кстати, многие из них тверды в своих мыслях настолько, что переубедить их невозможно даже самим фактом разрушения.