Тихий Дон

          Наш автомобиль наматывал на колёса километр за километром. Мы с семьёй ехали из Омска в Крым, в Севастополь. Был третий день нашего путешествия, и позади уже остались Урал и Волга, Самара и Саратов, и наш путь лежал по Воронежской области к Ростову-на-Дону. Мы проехали Калач и теперь приближались к Богучару.
          Один хутор и посёлок сменялся другим, вокруг тянулись поля с сочным разнотравьем, перемежающиеся рощами. Стояла жара, +37 градусов, но в машине было прохладно, от жары нас спасал непрестанно работающий кондиционер. Мне немного нездоровилось, но я не показывал вида. Чем дальше мы отдалялись от дома, тем чаще посещали предательские мысли, что на поезде, может быть, было бы проще и удобнее. Что ещё придётся возвращаться домой, а сил в дороге оставалось всё меньше и меньше.
          Вдруг из-за резкого поворота дороги мелькнул знак переправы и неожиданно мы выехали к понтонному мосту через реку. Перед глазами мелькнула табличка «река Дон». Дон! Это же Дон! Замешкавшись от неожиданности, я не успел среагировать, притормозить, свернуть с дороги, а машина уже ехала по мосту.
          – Давай остановимся, – предложила жена, – передохнём, искупаемся. Когда ещё мы будем в этих краях. Ребятишки радостно поддержали маму. Я тоже согласился.  Но на правом берегу был камыш, не было удобных подходов к берегу, и мы развернулись и вернулись на левый берег. Здесь у переправы был небольшой песчаный пляжик, где на отмели уже купалась отдыхающие.
          Ребятишки быстро переоделись и весело ринулись в воду, прихватив с собой и нашего пса Грея. Я стоял на берегу и дышал полной грудью, впитывая запахи и прохладу реки. Ну, здравствуй Дон! Река моих предков.
 
          ***

          Мой прадед по отцу – Александр Михайлович Зенков, донской казак. Его именем назвали моего отца, была раньше такая хорошая традиция, называть сыновей в честь дедов. Прочно закрепилось это имя в нашей родове, и уже третье поколение носит его. Немного известно мне об отцовской линии, немного дошло до нас через времена и поколения. Но знаю, что был у деда Александра родной старший брат Леонид. И как у Шолохова, не прошла мимо семьи гражданская война, рубанула вострой шашкой поперёк с оттягом, разделила родных братьев - казаков по разные стороны.

          Прапрадед по маминой линии Андреян Яковлевич Сигида, 1872 года рождения, родом из села Верхний Мамон, тоже стоящего на Дону, в тридцати километрах от Богучара, отсюда рукой подать. У деда Андреяна с бабушкой Матрёной было больше десяти детей, шестеро из них дожили до взрослого возраста, одна из них моя прабабушка Шура. По рассказам Андреян Яковлевич был статный, физически сильный, крепкий и ловкий, хотя по комплекции худощавый. В германскую войну он был на фронте, несколько раз вступал в рукопашный-штыковой бой с немцем, в этих боях заколол штыком нескольких немецких солдат, некоторых даже поднимал на штыке. Мужественный был человек, не каждый способен встретиться лицом к лицу с врагом и выйти из этого боя невредимым. Дома был добрый и хозяйственный, но требовательный, любил детей и внуков, которых у него было очень много. И ко всем он всегда приходил с гостинцем, чтобы побаловать внучат, подсластить им жизнь. Деда Папа звали его тётя Оля, моя мама и дядя Юра, рано оставшиеся без отца.
          Когда Шуру выдавали замуж за Кирилла Марковича Солодухина, ей было 16 лет, страшно было девушке так рано уходить из семьи. Но отец Андреян Яковлевич сказал, как отрезал, - Цыц, Шура! Это человек хороший. И ведь верно сказал Андреян Яковлевич. Деда Кирюша и бабушка Шура прожили вместе всю жизнь, непростую, трудную и трудовую, но воспитали детей и внуков хорошими людьми.

          Прапрадед Марк Павлович Солодухин, 1857 года рождения, и его жена, Надежда Антоновна, тоже отсюда, с Воронежской области, из города Кисляй, ныне посёлок Нижний Кисляй. До Нижнего Кисляя от Богучара сто тридцать километров. У них было восемь детей, но в живых остался только один – Кирилл. Дедушка Марк участвовал в Русско-японской войне, был тяжело ранен, вернулся домой, но так после ранения и не оправился, умер в 1908 году. Надежда Антоновна осталась вдовой с сыном, которому было тринадцать лет. Она больше не вышла замуж, посвятив свою жизнь сыну и его детям. Как много я слышал историй от своей бабушки про бабушку Надёжку. Между старшим сыном Иваном и моей бабушкой Надеждой у Кирилла Марковича и Александры Андреяновны было ещё трое детей, но все умерли в возрасте до трёх лет. Не было в то время в деревнях врачей и лекарств. Когда родилась девочка, бабушка Надежда сказала, - назовите её моим именем, и она будет жить. Так и случилось. Но вместе с жизнью, бабушка Надёжка дала Наде и свою судьбу. Моя бабушка рано осталась вдовой с тремя детьми, тоже больше не вышла замуж, жила всю жизнь ради детей и внуков, похоронила сына.

          Вот ведь как выходит, родные нам эта река, эта земля, это небо, самые что ни на есть родные. Сколько во мне кровей намешано. Это Тамбовские и Воронежские крестьяне, казаки с Дона, землепашцы, вечные труженики, соль земли, и ещё Бог весть кто. Но Дон в жизни нашей семьи протянулся нитью, нанизав на неё как бусины судьбы родных. А потом их судьбы сошлись вдали от родной земли, в Алтайском крае и в степном городе Семипалатинске, казахская земля стала для них, их детей и внуков Родиной.

          ***

          А Дон действительно тихий. Река утопала в зелени. На пляжике у понтонного моста резвилась и плескалась детвора. Высокий правый берег белел меловыми обрывами. Я вошёл в воду, река приняла меня ласково, как принимает мать своё дитя, давно ходившее на чужбине, и вернувшееся домой. Вода была с темным оттенком, но прозрачной и ласково тёплой. На отмели ходили мальки, а мелкая рябь на поверхности воды золотилась солнечными бликами. От берега начиналась глубина. Я сделал шаг, другой, а потом окунулся в воду и поплыл. Я плыл, и мне было так спокойно и легко. Вода хоть и была тёплая, как парное молоко, но освежила. Река как будто смывала с меня всё накопленное в городе, переживания, повседневную серость и  людскую злобу, забирала хворь и напасти, наполняла меня силой, давала жизнь, как и всему вокруг.

          ***

          Однажды я уже видел Дон с самолёта, когда мы прилетали в Ростов-на-Дону. Помню, там я слышал казачьи песни в исполнении народного хора. Мужские и женские голоса переплетались в чудесный узор, то уходя вниз, то вместе взлетая вверх. И что-то живым откликнулось, зашевелилось во мне. Это дедовская кровь напоминала о себе, и чудилось мне, что мои деды находятся рядом со мной, здесь, за одним столом. Наши деды живут в нас. Бессмертие это продолжение жизни в детях и внуках. Таков не написанный закон мироздания.

          ***

          - Мама, я крестик потерял – нанырявшийся и накупавшийся сын выходит из воды, держа в руке расстегнувшуюся верёвочку без крестика. Вот те на! Попробуй теперь найди его в реке.
          Делаю ещё один заплыв. Дочь, с детства хорошо научившаяся плавать, не отстаёт от меня. Это всё летние каникулы, проведённые в Семипалатинске на Иртыше, в гостях у бабушек с дедушками. И мы плывём вместе, дочь, отфыркиваясь, улыбается мне, а я любуюсь ей, какая девушка выросла. Спокойное течение неторопливо несёт нас. Как хочется продлить свидание с рекой, впитать в себя каждое мгновение, запомнить их, отодвинуть время расставания.
          Ну вот, Дон, вот и повидались мы с тобой. Спасибо тебе за добрую встречу, за воспоминания.

          А крестик остался в Дону, как связь с родной рекой, как связь с родной землей, как связь с предками, жившими на этой земле, пахавшими эту землю, растившими детей, а если надо, защищавшими эту землю от врага. И ложившимися в эту землю, чтобы взойти на ней следующими поколениями.
          А может крест остался как знак примирения двух братьев, один из которых Леонид был за красных, за Советскую власть, а другой – Александр, служил у атамана Анненкова сотником. В Семиречье и в Семипалатинске было дело. Дурную славу снискал себе в народе атаман, немало жестокостей и бед творилось под его началом, по его приказу. Многие анненковцы после гражданской были осуждены. Дед Александр тоже был осуждён на пять лет, отсидел положенный срок, а, отсидев, вернулся домой. Два брата жили по соседству, но общались плохо, видать крепко, глубоко пролегла трещина между родными братьями.
          А может крестик стал весточкой родной земле от дедов, лежащих в далёких казахстанских степях, переданной через внуков. И крестик остался, чтобы и будущие поколения не забывали дорогу сюда.

          ***

          Нам пора ехать дальше. Я обернулся, чтобы ещё раз увидеть реку. Кто знает, удастся ли нам ещё свидеться.
          Привычно работал мотор, нагретый асфальт шуршал под колёсами. Я ехал набравшийся сил перед дальней дорогой, как будто прадеды благословили меня, ехал вдохновлённый, обновлённый, наполненный. Внутри не было пусто, внутри были радость и уверенность.
          И до сих пор память бережно хранит воспоминания об этой встрече, ласковый плеск волн, шелест камыша по берегам и белизну меловых обрывов. Я закрываю глаза и снова вижу Дон, он несёт свои воды через века, через тысячелетия, к Азовскому морю, через времена, объединяя судьбы народов, судьбы людей, судьбы прадедов, вплетая их в историю нашей Родины. Несёт свои воды из прошлого в будущее, и это движение, как ход времени, неумолимо.


          22.06. - 06.08.2022