11. Хобби

ХОББИ

An Outside Interest

Перевод: Елена Горяинова



Я любил пугать людей, это было моим увлечением, хобби. Даже можно назвать одержимостью. Но пугал я только женщин. Вгонять людей в страх правда увлекательно, в чём может убедиться тот, кто попробует, у кого получится. Полагаю, это как-то связано со властью. Большинство никогда этого не пробовали, поэтому не знают, но все знают тех, кто этим занимается. Судьи, полицейские, тюремщики, таможенники, налоговики. Они этим наслаждаются, разве нет? Не бросают ведь работу, не ищут иные методы. Для них это круто, возбуждающе, они этим живут. Вот так и я. Другие ходят с приятелями в паб, или на футбол, а я иду в Эппинг-Форрест пугать женщин. Так я любил развлечься на досуге.

Не поймите меня превратно. Нет ничего эдакого в том, что я делаю. Незачем входить в детали, вы знаете, о чём речь. Уж поверьте, я ни в малейшей степени не извращенец. Скорее ненормально то, насколько я щепетилен в моральном плане. И я отнюдь не из тех одиноких, обездоленных мужчин. Я счастливо женат, у меня растёт сын, шесть футов роста, привлекателен: поверьте, я совершенно нормален умственно и физически.

Я конечно пытался анализировать себя, свои мотивы. Могло быть моё хобби чем-то вроде антидота от скуки? По общепринятым стандартам мою жизнь следует считать весьма скучной. Продажа билетов и ответы на вопросы череды пассажиров терминала внутренних авиалиний, смежная в веренице ей подобных квартира в Масвелл-Хилл, чай у тёщи по воскресеньям, две недели ежегодного отпуска в съёмном жилье Южного Девона. Я очень рано женился, меня трудно назвать любителем приключений. Самым пугающим впечатлением в моей жизни был захват нашего чартерного рейса в Греции, да и тот потом оказался ложной тревогой.

Вот моя жена очень нервная особа. Как можете понять, у неё есть на то причины, я имею в виду проживание рядом с Хайгейт-Вуд и Квиннс-Вуд. Женщина рискует жизнью, если ходит в одиночку в таких местах. Кэрол любила потчевать меня подобными историями – собственно, она делает это до сих пор.

– В двадцать минут шестого! Ещё совершенно светло. Он её изнасиловал и порезал ножом, семнадцать швов на лице и шее.

Она не водит машину, и если возвращается домой затемно, я всегда встречаю её на автобусной остановке. Она даже не ходит по шоссе Масвелл-Хилл, потому что там по обеим сторонам лес.

– Встретив одинокого мужчину в подобном месте, ты разумеется спросишь себя, что он тут делает, верно? Молодой человек, гуляющий без цели. И даже без собаки. Сразу цепенеешь от страха, и мурашки по всему телу. Если бы ты меня не встречал, я бы наверное вообще никуда не ходила.

Могли эти слова подсказать мне эту идею? Во всяком случае, я стал подумывать о женщинах и страхе. С мужчинами иначе, они не впадают в панику в тёмном месте. Со мной по крайней мере такого не бывало, и пока я не узнал об этом от Кэрол, я даже не представлял, насколько у женщин силён страх оказаться одной в тёмном месте. Это произвело на меня сильное впечатление.

Потом однажды я сам испугал женщину – случайно. Обычно я иду на работу напрямик через Квиннс-Вуд к станции метро Хайгейт, затем по Северной линии еду до Лондона. В плохую погоду могу поехать до станции на автобусе, но чаще туда и обратно хожу пешком, а через лес гораздо короче. Однажды в марте я возвращался лесом около шести часов, уже темнело. Освещающие тропу фонари горели, но они расположены настолько далеко друг от друга, что кажется, без них было бы лучше. Они лишь добавляют этому месту мрачной зловещности. Посветит фонарь на тропу жёлтым светом сквозь голые ветви, и опять впереди ходу в темноте добрая сотня ярдов. Размышляя, каково женщине идти лесом, я порадовался, что я мужчина, я не боюсь.

И вот тогда я увидел девушку. Она шла по тропе от Прайори-Гарденс. Я подумал, что она меньше испугается, если идти в том же быстром темпе, может она поймёт, что я спешащий к ужину семьянин. У меня пока не было какого-то умысла, но я замедлил шаг, а потом остановился. Она была уже у фонаря, там, где дорожки сливались. Бросила на меня быстрый взгляд. Я стоял совершенно спокойно, ответив ей безразличным взглядом. А потом меня словно чёрт дёрнул, и я уставился на неё, приоткрыв рот. Она быстро отвернулась и ускорила шаг, но на высоких каблуках у неё не было шансов оторваться от меня, спокойно шагающего следом в ярде у неё за спиной.

Я чуял её страх. Пот видимо усиливал эффект обильной парфюмерии, и до меня долетел пьянящий крепкий вихрь, результат смешения животного с цветочным запахом. Я глубоко вдохнул, втягивая в себя её запах. Она побежала, я ускорил шаг. Я не ожидал того, что было дальше. Остановившись, она крикнула дрожащим от страха голосом:

– Что собственно вам нужно?

Я тоже остановился, взглянув на неё так же, как раньше. Она протянула мне сумку:

– Берите!

Шутка зашла слишком далеко. Ведь я живу неподалёку, я сразу подумал о жене и сыне. Я ответил на вульгарном кокни:

– Убери свою сумку, детка. Тебе что-то показалось.

И, чтобы её успокоить, я свернул на тропу, освобождая ей путь к Вуд-Вейл, под защиту фонарей и уже заметных вдали домов. Но не могу вам передать, каким мачо я себя почувствовал, какой полнотой власти наполнила меня эта встреча. Я ощущал себя гигантом. Когда я вошёл в дом, Кэрол решила, что не иначе как на мою облигацию пал крупный выигрыш.

Коли уж я решил быть честен во всём, я должен рассказать и о другом следствии той встречи в лесу, хотя подобные откровения совершенно мне не свойственны. Ночью мы с Кэрол занялись любовью, и так хорошо нам не было уже давно – если честно, это было потрясающе. Невозможно обманываться в том, что это благодаря той встрече с девушкой.

На другой день, стоя перед зеркалом и погасив весь свет, кроме маленькой лампы над кроватью, я повторил тот взгляд, которым под фонарём я так напугал девушку. И поверьте, я чуть было не испугался сам. Как я говорил, я вовсе не урод, это правда, но худоба и бледность делает моё лицо костлявым и мрачным. А при слабом освещении глаза кажутся глубоко запавшими, приоткрытый рот похотливым. Я отступил подальше, желая понять, как я в целом выгляжу со стороны. Клянусь, я просто создан пугать женщин.

Говорят, важно сделать первый шаг. Он сделан, но второй был намного значительней, и случилось это спустя несколько недель. Я убеждал себя не дурить, выбросить свои бредовые идеи из головы. Кроме того, наверняка я навлеку кучу неприятностей на свою голову, если продолжу пугать женщин здесь, почти у своего порога. Но я не мог не думать об этом. Я вспоминал, как классно я чувствовал себя, как высоко держал голову, и каким мужчиной оказался в тот вечер.

Что странно, за те же недели случилось и несколько унизительных для меня событий. В аэровокзале одна женщина плюнула в меня в прямом смысле этого слова. Я не преувеличиваю. Конечно, она была пьяна и совсем одурела, накачавшись скотчем в дьюти-фри, но её плевок достался мне в окружении роя туристов, и пришлось в центре зала продажи билетов в стирать эту гадость со своей униформы. Потом я получил выговор за невежливое обращение с пассажиром. Это было совершенно несправедливо, и по правде говоря, следовало тотчас же уволиться, но у меня жена и сын, а работа нынче не падает с неба. А ещё домашние конфликты с Кэрол, которая пилила меня, желая отдыхать на Минорке, куда едут подруга и её муж – вместо обычных для нас двух недель в Солкомбе. Я прямо отвечал, что это нам не по карману, но знаете, крайне неприятно оправдываться в том, что я зарабатываю меньше Майка, мужа Шейлы.

Так что понятно, что я чувствовал себя никчёмным мужем. Но потом Шейла и Майк пригласили меня, Кэрол и Тимоти на день в гости. Мы какое-то время были соседями, но недавно они переехали в новый дом в отдалённом пригороде, по сути дела уже в Эссексе. Мы втроём поехали в Тейдон-Буа, и вот таким образом я узнал о существовании леса Эппинг-Форрест. Хотя, проезжая от Уэйк-Армз к Тейдону по узкой лесной дороге мимо зарослей травы, подлеска и берёзовых рощиц, нетрудно вообразить, что ты заехал куда-то вглубь страны. Кажется невероятным, что до Лондона всего четырнадцать-пятнадцать миль. Зелёный лес из окна машины казался совершенно диким, хотя это вряд ли. Нам встретилась женщина с таким несерьёзным защитником, как мальтийская болонка... И это навело меня на мысль. Почему бы не приехать сюда? Попробовать пугать здесь, где меня никто не знал?

Спустя пару дней я попытался. Была весна, вечерами светло почти до восьми. Я не взял машину. Почему-то мне казалось, что тот тип, роль которого я на себя решил примерить, не должен быть в машине. Поездка оказалась ужасной, что могло отбить охоту у любого менее упёртого, чем я. Прямо с работы я поехал на метро по Центральной линии до Лоутона, затем автобусом, к началу холмов и леса. Вышел в Уэйк-Армз и пошёл вниз с холма, но не по дорожке, а немного поодаль, лесом. Я не видел одиноких женщин, пока не показались дома Тейдона, где я повернул обратно. И прошёл порядка ста ярдов в обратном направлении, когда она вышла из одного из последних домов – молодая девушка в жакете, руки в карманах джинсов.

Было ясно, что она идёт до Уэйк-Армз. Или так мне казалось. Какое-то время я шёл вровень с ней, оставаясь незамеченным за порослью диких яблонь, боярышника и ежевики. Мы удалились на четверть мили от домов, и тут я показался из леса, выйдя перед ней на тропинку. Повернувшись к ней лицом, я стоял, глядя на неё с отрепетированной перед зеркалом гримасой.

Она занервничала. Но какая смелая! Лишь минуту она колебалась. Но пройти мимо меня всё же не решилась, пошла поперёк дороги. Здесь было мало машин, пока не проехала ни одна. Перейдя на другую сторону, она ускорила шаг. Я тоже перешёл дорогу, и пошёл за ней следом. Она побежала, я конечно тоже, лишь понемногу приближаясь к ней.

Так продолжалось несколько минут, и до Уэйк-Армз оставалось ещё порядка мили, когда она внезапно повернулась и побежала обратно, туда, откуда пришла. Я не стал преследовать её. Стоял и долго, громко смеялся. А потом почувствовал такое счастье и свободу, – это я, полная заурядность, в одиночку способен вызывать такой страх.

После этого я стал регулярно приезжать в Эппинг-Форрест – примерно раз в две недели. Поскольку я работаю посменно, с четырёх до полуночи, или с десяти до шести вечера, иногда я мог приезжать и днём, когда часто женщины дома одни, и нет мужчин, чтобы сопровождать их куда-то по делам. Редко больше двух недель случались перерывы, я приезжал и чаще, когда бывал не в духе, когда ссорился с Кэрол, или переживал из-за денег. Это мне очень помогало, трудно передать, до какой степени. Скажем, вы ведёте машину на огромной скорости, отрываетесь на дискотеке, или кайфуете, приняв дозу чего-то эдакого – так вот, эти сеансы действовали на меня сходным образом. Новогодняя эйфория, или любовная. И потом, я же никому не делал зла, верно? Я их не трогал. Есть французская поговорка: мне максимум удовольствия, тебе минимум неприятностей. Это верно и в этом случае, ведь нельзя сказать, что они не получали свою долю удовольствия. Представьте, сколько было потом разговоров, представьте детальные, в духе Кэрол, описания случившегося, когда, умаляя одно, преувеличивая другое, она станет на время центром всеобщего внимания.

Как я догадываюсь, порой создавались поисковые партии для моей поимки, с привлечением отцов, мужей, бойфрендов, в этом все тоже получали свою долю удовольствия, прямо как во время охоты. Но в конце концов, расставив все точки над и – что я делаю? Ничего. Я не пристаю, не оскорбляю, даже не пытаюсь прикасаться к ним. Лишь стою и смотрю, или тоже бегу, если убегают они – но заметьте, бегу не за ними, а с ними – а это не совсем одно и тоже.

В этом нет никакого вреда. Как я тогда думал. Я не понимал, какой вообще может быть вред? Поверьте, я об этом много думал, я так же болен комплексом вины, как и мы все. Размышлял, оправдываясь, уверяя себя, что я ни в чём не виноват. Молодым женщинам не грозит инфаркт лишь от того, что их преследует мужчина. Или душевная травма из-за мужского взгляда. Единственная немолодая женщина, которую я напугал, была той самой, с мальтийской болонкой, да и ей было не больше сорока. Я встретил её в третий или четвёртый мой приезд и следовал за ней какое-то время, появляясь из кустов. Она сказала те же слова, что и девушка в Квиннс-Вуд – что вам собственно нужно? Ничего не ответив – пожалев хозяйку никчёмного пёсика – я исчез в лесном мраке. Следующей, кто задал мне тот же вопрос, я ответил с профессиональной серьёзностью – всего лишь собираю лишайники, мадам.

Насколько я был безвреден, доказывает то, что здесь так и не появилась полиция. Уверен, ни одна из них на меня не заявила, меня же не в чём было бы обвинить. Страх был следствием или их воображения, или внушения прессы. И всё же однажды вред был нанесён, неисправимый вред, последовали и страдания, и угрызения совести.

Не сомневаюсь, вам кажется, что вы угадали. Рано или поздно обидчик женщин получит от очередной жертвы отпор. Да, и это было, но не смогло меня остановить. Попалась мне однажды дзюдоистка, обладательница чёрного пояса: захват руки, разворот, швырок на землю, грязь, синяки и ушибы – таков профессиональный риск. Но я рад, что всегда вёл себя по-джентльменски. И тут я просто встал, без криков и оскорблений, отряхнул колени и локти, слегка поклонился и ушёл. Кэрол всё допытывалось, откуда у меня пятна зелени на одежде, думаю, по сей день она уверена, что я кувыркался в парке на траве с какой-нибудь дамочкой. Но если бы так!

Эксцесс был впечатляющим, но меня это не остановило. Прошло три недели, и три тоскливо-мучительных недели спустя, солнечным июльским днём я всё же вернулся на Уэйк-Роуд, чтобы испытать одно из самых ярких своих приключений. Эта девушка шла не по дороге, а прямиком через лес. А я шёл параллельно, иногда показываясь ей. И я знаю, она видела меня, ведь подобно той девушке в Квиннс-Вуд, я чуял её страх.

Потом, опередив её, я вышел из кустов и остановился в ожидании. Она не знала, что делать, не решаясь приблизиться. Потом повернула обратно, а я шёл поодаль за кустами, и однажды она решила, что я ушёл – но тут я опять показался перед ней на тропе. И тут, свернув влево, она бросилась бежать. Я её не преследовал, но как обычно от души отсмеявшись, оставил её в покое. Представляю, с каким облегчением она поняла, что избавилась от меня, что цела и невредима. И как потом дома пересказывала свою историю матери, сестре или же мужу.

Я даже считал, что принёс ей пользу. Я показал ей, как опасно ходить одной по лесу, где можно встретить настоящего извращенца или насильника.

Разумная точка зрения, верно? Чем я не благодетель общества? Я им показываю, что может случиться. Так при слабом ударе током ребёнок понимает опасность игры с электричеством. Тогда мне так казалось. Пока я не узнал, что даже слабый шок может убить.

Я был в лесу, шёл по Уэйк-Роуд, когда мне повезло. Была осень, темнело в шесть, раньше я не мог там появиться, и уже не надеялся встретить одинокую женщину так поздно. Я вышел из автобуса в Уэйк-Армз и неторопливо спускался с холма, когда заметил впереди припаркованную у края дороги машину. Даже издалека был слышен натужный рёв стартёра и мучительный скрежет, когда заводят мотор, но зажигание не срабатывает. Дверь распахнулась, из машины вышла женщина. Она была одна. Вернувшись к машине, выключила фары и захлопнула дверь. Закрыв машину, пошла по направлению к Тейдону. Я шёл за деревьями, так что пока она меня не видела. Я шёл, гадая, что придумать на этот раз. Решил преследовать, пока не заставлю её попытаться убежать.

Выйдя на дорогу в сотне ярдов позади неё, я побежал, топая как можно сильнее. Как я и ожидал, она остановилась и оглянулась. Может, она решила, что ура, бежит спаситель, готовый починить её машину. Она ждала, повернув голову, но едва наш взгляды встретились, я нырнул обратно в лес. Пожав плечами, она отвернулась и пошла дальше. Пока она не чувствовала страха.

Но становилось темнее, а луны не было. Поравнявшись с ней, я тихо шёл на расстоянии трёх-четырёх ярдов, но за деревьями. Её машина уже исчезла из виду, а свет домов Тейдона был ещё далеко. Темень всё же не была такой уж непроглядной. Я постарался, чтобы под моей ногой треснула ветка. Обернувшись, она увидела меня, вздрогнув, быстро отвернулась и ускорила шаг. Но где ей со мной тягаться, я мужчина, и на голову выше. Она спешила изо всех сил, а я шагал, не напрягаясь.

Всё время преследования на дороге не было ни одной машины. Никто не проехал мимо. Потом я увидел свет фар, мелькавший за поворотами. Она встала у края дороги, подняв руку, как обычно ловят попутную машину. Я встал в стороне, ждал, что будет. В конце концов, я же ничего не сделал, просто оказался в том же месте. Но водитель не остановился. И это понятно, я бы так же поступил на его месте. Известно, какого сорта, и с какой целью человек готов подцепить ночью эффектную попутчицу.

Не остановился и следующий автомобиль. Стоя немного впереди в лесу, я видел её лицо в свете фар. Она действительно была хороша, не скажу, что для меня это что-то значило, но у неё сходный с Кэрол типаж: изящная блондинка с острыми чертами лица и волнистыми кудрями.

Тьма кажется глубже, когда проедет машина и рассеется свет её фар. Похоже, потеряв на время меня из виду, она немного расслабилась. Может решила, что я ушёл. Обычно так и было, я исчезал минут через пятнадцать, получив привычную долю удовольствия.

Если бы я тогда ушёл. Но я продолжал преследование по одной простой причине – мне было удобней пойти в Тейдон, чтобы оттуда уехать на метро, а не проделывать обратный путь до остановки и торчать в ожидании автобуса. Я мог подождать, пока она уйдёт – я этого не сделал. В каком-то извращённом возбуждении я следовал за ней неподалёку, затем вышел на дорогу и пошёл за ней, потихоньку приближаясь. Я был всё ближе, а она не замечала, и тогда я стал потихоньку насвистывать... что бы вы думали? Псалом «Господь, пастырь мой»!

Она мигом обернулась. Я ждал, что она скажет, но она онемела, горло сжимал страх. Отвернулась, и побежала. Маленькая хрупкая блондинка была ещё в состоянии быстро бегать.

Опять появились огни машины. Яркие, эффектные фары, в их бело-голубом сиянии было видно каждое дерево, чёрные тени стволов. Я отскочил в сторону, согнулся за высокой травой. Подняв руки, она с криком выбежала на дорогу:

– На помощь! Помогите!

Машина остановилась. Какое-то время я в напряжении ждал, вдруг водитель выйдет, начнёт меня искать. Никто не вышел, изнутри открыли пассажирскую дверь, и девушка села. С минуту белый Форд Капри постоял, затем уехал.

Я следил за ним с большим облегчением, я пока ещё в лесу, вдруг девушка или водитель позвонят в отделение полиции Лоутона? Надо бы побыстрее добраться до Тейдона.

Мне повезло, я не встретил ни машины, ни пешеходов. Первая машина показалась, когда я уже шёл по лужайке у посёлка. Поезда пришлось ждать почти полчаса, но полиция так и не появилась. Я опять выкрутился.

Если можно так сказать. Есть вещи похуже, чем держать ответ за свои грехи. Например, не быть за них наказанным. За свой грех я расплачиваюсь тем, что запретил себе грешить. И я никогда не забуду лицо той девушки, такое милое, испуганное и беззащитное. Я постоянно вижу его в своих снах.

Впервые оно явилось мне на фотографии в газете, через два дня после того, как я преследовал её на Уэйк-Роуд. Передовица сообщала о её смерти, отсюда и фотография в газете. Прошлым утром её изрезанное ножом тело было найдено в поле между Эппингом и Харлоу, на тот момент она уже двенадцать часов как была мертва. Полиция разыскивала мужчину, предположительно водителя белого Форда Капри.

Её спасителя, её убийцу.

Кто же в таком случае я?