8. Ахиллесова пята

АХИЛЛЕСОВА ПЯТА

Achilles Heel

Перевод: Елена Горяинова



С городских стен открывался вид на голубую Адриатику – с одной стороны, а с другой на обожжённые солнцем бесчисленные терракотовые крыши домов, спускавшихся к кафедральному собору города и его главной улице, Страдуну. Было очень жарко на стенах под палящим солнцем, в сухом горячем воздухе. Между терракотой крыш, лестницами и бастионами, виднелись пятна пурпурной бугенвильи, небесно-голубой свинчатки капской, оранжевой бругмансии.

– Чудесно, – сказала Дора Вексфорд. – Восхитительно. Ты рад, что я заставила тебя приехать сюда?

– Для вас, смуглых, всё нормально, – проворчал её муж, – а у меня нос уже как варёное яйцо.

– Чуть пониже будет спуск, внизу за кружкой пива сможешь ещё раз намазаться солнцезащитным кремом.

Был полдень субботы восемнадцатого июня. В самые жаркие часы дня местных югославов не заманишь на стены, но туристам всё нипочём. Сновали немцы с фотокамерами, бормоча «Вундершён!» Болтали неугомонные итальянцы, не замечая жгучих лучей солнца. И в этом гаме Вексфорд уловил куски разговоров на языке, который невозможно было не определить, или не понять. Удивительно было слышать английскую речь.

– Хватит об этом, Айрис!

Поначалу говорящий не был виден. Однако, выйдя из расщелины на широкий двор, разделённый контрфорсами, они оказались лицом к лицу с этим англичанином. Высокий блондин стоял в дальнем углу двора, рядом с ним спиной к Вексфордам темноволосая девушка. Она смотрела на море. Её наряд был бы уместнее на юге Франции, чем на валу Дубровника. На ней был короткий топик желто-зеленого цвета, открывавший взгляду её загорелый живот, бело-зелёная, в розовых параболах шёлковая юбка, розовые сандалии из перекрещенных ремешков на высоких конических каблуках. Но самым впечатляющим была её причёска. Очень короткие волосы цвета воронова крыла на затылке были выстрижены тремя остроугольными буквами V.

Что-то она видимо ответила своему спутнику, но Вексфорд не разобрал её слов. Не оборачиваясь, она топнула ногой, и мужчина сказал:

– И как ты попадёшь в это чёртово место, если нас некому туда отвезти. Там негде высадиться. Забудь об этом, ради Бога.

Дора взяла мужа за руку, уводя его прочь. Он легко прочёл её мысли: не стоит подслушивать чужие ссоры.

– Ты слишком любопытен, дорогой, – сказала она, когда они подошли к ступенькам и были за пределами слышимости. – Думаю, это свойство полицейских.

– Я рад, что ты так думаешь, – засмеялся Вексфорд. – Любая другая женщина отчитала бы мужа за то, что он пялится на эту девчонку.

– Она красивая, правда? – Дора хотелось бы забыть свои годы. – Хотя мы не видели её лица, но фигура фигура у неё отличная.

– Кроме ног. Жаль, что она не предпочитает брюки.

– Ну, Редж, чем плохи её ноги? И у неё прекрасный загар. Рядом с такими девушками понимаешь, что для тебя всё лучшее позади.

– Какие глупости, – проворчал Вексфорд, – Ты отлично выглядишь.

И он не шутил. Он очень гордился своей красавицей-женой, такой моложавой даже под шестьдесят, очень элегантной в тёмно-синей юбке и белоснежной блузе, с уже слегка загорелой после всего пары дней на солнце кожей.

– И знаешь, – заключил он, – ты легко заткнёшь её за пояс в конкурсе лодыжек.

Довольная Дора улыбнулась ему. Они присели за столик в кафе, где в глубокой тени дул прохладный ветерок. Самое время выпить пива, апельсинового соку, а потом вернуться в Мирну на морском такси.





На сербско-хорватском мирна означает спокойный, мирный. Вексфорд в самом деле наслаждался покоем после суровой зимы с весной в Кингзмаркэме, уставший от череды мелких и серьёзных уголовных дел, а под конец гнуснейшего убийства, раскрытого всё же не им, вопреки всем его усилиям, а молодым спецом из Скотланд-Ярда. Именно Майк Бёрден посоветовал ему не медля уйти в отпуск. И ехать не в Уэльс или Корнуолл, а в Далмацию, на побережье Югославии, где он отдыхал с детьми прошлым летом.

– В Мирне три хороших отеля, – сказал Бёрден, – но деревня совершенно не испорчена. По воде можно съездить куда угодно. Три старых морских волка возят желающих на своих лодках, там такое морское такси. За всё время не было ни одного дождя. Экология, природа исключительные, чудесные морские обитатели, и цветы, и бабочки.

С морскими обитателями Вексфорд познакомился на третье утро после поездки в Дубровник. Он оставил Дору на лежанке близ бассейна их отеля, прекрасно понимая, что загар не совместим его англо-саксонской шкурой. Его нос уже начинал облазить. Смазав лицо кремом, надев рубашку с длинным рукавом, он пошёл к заросшему деревьями уголку гавани Мирны. Маленькая пристань обнесена стеной из того же камня, что и в Дубровнике, и, опустившись на колени и взглянув вниз, он увидел на камнях под водой скопления анемонов, моллюсков, растительности и морских звёзд. Идеально чистая прозрачная вода. Он видел дно на глубине пятнадцати футов, и косяк серебристо-коричневых рыбок, показавшийся из зарослей на дне. Чарующее зрелище, неудивительно, что оно притягивает массу ныряльщиков в масках с трубками. От скалы метнулась красная рыбка, затем широкая серебристая с чёрной каймой.

– Ну как, нравится? – спросил его голос сзади.

Вексфорд поднялся на четвереньки. Говорил человек постарше него, жилистый, в морщинах, крепкий на вид. Лицо как орех, сдержанная улыбка показала неожиданно хорошие зубы. Под моряцкой фуражкой и тельняшкой в сине-белую полоску Вексфорд узнал одного из владельцев лодки-такси.

– Очень нравится, здесь так красиво, – чётко и медленно ответил Вексфорд.

– Берега вашей страны когда-то тоже были такими. Но в девятнадцатом веке некто Гросс, биолог-маринист, написал о них книгу, и всего за несколько лет набежавшие коллекционеры ободрали скалы подчистую.

– Господи, – рассмеялся Вексфорд, – простите, я было решил...

– Что старый моряк может знать только «плиз», «зенк ю» и «тен динара»?

– Примерно так. – Выпрямившись, Вексфорд оказался повыше собеседника. – Вы прекрасно говорите по-английски.

– Нет, уж слишком педантично, – широко улыбнулся тот. – Я лишь однажды был в Англии, много лет назад. – Он протянул руку – Как поживаете, господине? Иво Рачич к вашим услугам.

– Реджинальд Вексфорд.

Рука как сталь, но хватка бережная. Рачич сказал:

– Не хотел быть навязчивым, просто редко вижу туристов с интересом к природе. Чаще они лишь греются на солнце, едят и пьют, верно? Или ловят рыбу, ищут раковины.

– Пойдёмте выпьем, предложил Вексфорд, – или вы на работе?

– У нас что-то вроде синдиката, нас трое, Иосип, Мирко и я. Они не против, если я отлучусь на час-полтора. Но платить буду я. Это моя страна, и вы мой гость.

Они шли по дороге между крепкими пальмами.

– Я родился здесь, в Мирне, – сказал Рачич. – В восемнадцать уехал учиться в университет, а когда спустя сорок с лишним лет вернулся, выйдя в отставку, эти пальмы были точно такими же, никакой разницы. Ничего тут не менялось, пока не понастроили отелей.

– Что вы делали эти сорок лет? Ведь не лодкой управляли?

– Я был профессором англо-саксонских дисциплин университета в Белграде, господин Вексфорд.

– А, тогда понятно, – сказал Вексфорд. – И на пенсии стали ходить по морю с Иосипом и Мирко. Это видимо ваши друзья детства?

– Верно. Вы проницательны. Могу в свою очередь узнать, чем вы занимаетесь?

– Я на государственной службе, – так обычно на отдыхе представлялся Вексфорд.

– Здесь в Югославии мы все на государственной службе, – улыбнулся Рачич. – Но пойдёмте выпить. Хайдемо, друг!

Они сели за столики под навесом из винограда, сквозь листву которого солнце покрывало пятнами брусчатку. Рачич пил сливовицу. Крепкая настойка со сливовым привкусом была недоступна Вексфорду, приходилось думать о своём давлении. Он даже почувствовал себя виноватым, когда ему принесли полный до краёв бокал белого вина, называемого Пошип, который ему заказал Рачич.

– Вы живёте здесь, в Мирне?

– Да, один, в куцице, бывшем доме моего отца. Жена умерла в Белграде. Но мне тут хорошо живётся. У меня есть пенсия, мой инжир и виноград, а иногда и гость вроде вас, господин Вексфорд, с кем можно попрактиковаться в английском.

Вексфорду хотелось бы поговорить с ним о политическом строе, но он понимал, это вряд ли разумно, и не слишком учтиво.

И он предпочёл похвалить внешность статной женщины в щедро расшитом чёрном национальном костюме в обтяжку и в белом чепце, выходящей с полной корзиной из бакалейной лавки. Рачич кивнул, но затем указал коричневым пальцем на столик за пределами навеса с виноградом.

– Но кажется, так лучше для здоровья, да? Свободнее.

Молодая черноволосая женщина с короткой геометрической стрижкой сидела под солнцем, одетая лишь в белые шорты и желто-зеленый топик. Из обменного пункта вышел мужчина, она встала навстречу нему, и Вексфорд узнал в них ту самую пару со стен Дубровника. Взявшись за руки, они сели в белую ланчию-гамма, припаркованную под пальмами.

– Когда я их видел в прошлый раз, они ругались.

– Они остановились в отеле «Босния», – сказал Рачич. – Приехали из Дубровника в субботу вечером, собираются остаться здесь на неделю. Как её зовут, не знаю, а его Филип.

– Можно узнать, откуда столько сведений, мистер Рачич?

– Этим утром они ходили в море на моей лодке. – В тёмных глазах Рачича блеснул огонёк. – Эту пару я возил на остров Врт и обратно. Но расскажу вам короткую историю. Примерно год назад меня наняла молодая английская пара. У них было видимо свадебное путешествие, медовый месяц, как у вас говорят, очевидно, что они очень влюблены. Смотрели только друг на друга, к чему им было говорить со старым лодочником. Мы причаливали к берегу примерно здесь, может в сотне метров в сторону, когда молодой супруг сказал жене, что он так сильно любит её, что не в силах ждать, когда наконец в отеле они займутся любовью. Да, прямо так в точности и сказал – а что такого, в лодке только старый югослав, что он может знать, кроме своего диковинного наречия?

– Я молчал, по лицу ничего не прочесть. Мы причалили, я получил двадцать динаров, и они пошли к причалу. Тут я увидел, что дама забыла свою сумку, и я её окликнул. Она вернулась, взяла её и поблагодарила. Господин Вексфорд, я не мог сдержаться. «У вас очаровательный муж, мадам, – сказал я, – но вы иного и не заслуживаете». Ох, как она покраснела, но похоже, скорее от удовольствия. Хотя больше в мою лодку они не садились.

– Вряд ли вы что-то такое подслушали между Филипом и его женой, верно? – со смехом сказал Вексфорд.

– Не такое, – задумчиво ответил Рачич. – Но я не скажу, что именно услышал. Это нас не касается. Теперь я пожалуй распрощаюсь, но мы ещё увидимся.

– В вашей лодке, конечно. Хочу свозить жену на Врт искупаться.

– Есть получше идея. Приходите с женой в среду, организую вам поездку вокруг островов. Нет, это не охота за клиентами! Мероприятие – есть отличное разговорное выражение – за счёт фирмы. Мы, я и господа Вексфорд.





– Эти милые немцы предложили нам съездить с ними в среду в Цетине, в их машине.

– М-м, хорошая мысль, – не вникая в смысл, отозвался Вексфорд.

Было девять часов, но за пределами освещения набережной уже темно. После ужина для морского такси было слишком поздно, и они пошли в Мирну выпить кофе на террасе ресторана у края гавани. У их ног не знающая приливов Адриатика мягко плескалась о прибрежные камни. Вдруг он вспомнил:

– Господи, я же не смогу. Я обещал тому югославу – я тебе о нём говорил – что поеду с ним вокруг островов, я не могу ему отказать. Но ты поезжай в Цетину.

– Мне и правда хочется. Может больше не будет шанса увидеть Черногорию. Ох, смотри, дорогой, здесь те двое из Дубровника!

Вексфорд впервые увидел лицо девушки. Спереди её стрижка была не менее впечатляющей, с чёлкой острым углом посередине лба. Больше похоже на чёрную нарисованную шапочку, чем на причёску, подумал он. Несмотря на вечер, на ней были большие тёмные очки. И та же цветастая юбка, что и в первый раз.

Она со своим спутником шла на террасу со стороны гавани. Шли медленно, она как-то неохотно, а парень по имени Филип постоянно оглядывался, словно в поисках друзей, с которыми собирались здесь встретиться. Вряд ли они искали свободный столик, терраса была наполовину пуста. Дора ткнула мужа под столом ногой, чтобы не слишком любопытствовал, и заговорила о своих немецких друзьях, Вернере и Труди. Взглядом искоса Вексфорд отметил, как парень и девушка, поколебавшись, сели за соседний столик. Он что-то ответил Доре, обнаружив, что теперь оба глядят на него. Голос, который он однажды уже слышал, произнёс:

– Извините, у нас кажется нет пепельницы. Вы позволите взять вашу?

– Пожалуйста, – Дора передала им пепельницу. Фактически не глядя.

– Вы уверены, что вам она не понадобится? – Улыбаясь, пожелал убедиться он.

– Вполне. Мы не курим.

Но этот так скоро не отстанет, подумал Вексфорд, а так как он кое-что заметил, то ждал продолжения. Другой толчок от Доры лишь заставил его убрать ногу под стул. Для ответа на следующий вопрос он повернулся к соседнему столу:

– Надолго вы приехали в Мирну?

– На две недели, – приветливо ответил он. – Мы здесь уже четыре дня.

Эффект от обмена абсолютно заурядными репликами был поразителен. Собеседник выразил полный восторг, смешанный с облегчением – словно Вексфорд принёс ему новость об огромном наследстве, или об избежавшем опасности лучшем друге.

– О, как здорово! В самом деле, это грандиозно. Встретить наконец-то англичан. Нам надо ближе познакомиться. Это моя жена. Нас зовут Филип и Айрис Ньюманы. Вы тоже из Лондона?

Вексфорд представил себя и Дору, и сказал, что они из Кингзмаркэма, что в Сассексе. Очень рады встрече, сказал Филип Ньюман, за нами выпивка. Нет? Тогда ещё кофе? На чашку кофе Вексфорд так и быть, согласился, гадая, что так расстроило Айрис Ньюман, если она едва кивнула при знакомстве, а теперь сидела, словно в прострации. Излишняя общительность её мужа? Конечно, его фонтан эмоций не смутил бы только самых равнодушных. Уладив дело с выпивкой, он приступил к подробному рассказу о путешествии из Англии, через Францию и Италию, обо всех, с кем встречались, о погоде, и о полном восторге при первом же взгляде на Далматинское побережье, которого прежде они никогда не видели. Айрис Ньюман восторгов не выказывала. Она просто смотрела на море, глотая сливовицу, словно лимонад.

– Обожаем эти места. Говорят, это самый неиспорченный курорт на всём побережье Средиземного моря, чему я охотно верю. Нам понравился Дубровник. То есть, с нами ещё была кузина моей жены. Она собралась провести отпуск у знакомых в Греции, так что в субботу улетела из Дубровника в Афины. Ну а мы приехали сюда.

– Мы вас видели на стенах Дубровника, – сказала Дора.

Стакан Айрис слегка звякнул о её зубы. А её муж сказал:

– Видели нас на стенах? А знаете, кажется я вас вспомнил. – Чуть озадаченный, он всё же упрямо шёл вперёд. – Я даже помню, мы как раз тогда поссорились.

– Мы просто проходили мимо, – Дора тактично сменила тему. – Было чертовски жарко, не так ли?

– Как вы деликатны, миссис Вексфорд – могу я называть вас Дора? Суть в том, Дора, что моя жена хотела взобраться на одну из здешних гор, а я объяснял ей, насколько это неразумно, при такой жаре – да и чего ради? Там тот же вид, что и с городских стен.

– И вы смогли её уговорить? – Спокойно поинтересовался Вексфорд.

– Конечно смог, но вы проходили мимо в самый разгар спора. Ещё выпьешь, дорогая? А как начёт вас, Дора? Не передумали?

Обе ответили одновременно: «Ещё сливовицы» и «Большое спасибо, но нам пора». Вексфорд давно не видел жену в таком раздражении, при полном нежелании это скрывать. Он поражался неугомонности Ньюмана, его словно приклеенной улыбочкой.

– Дайте я угадаю: вы в отеле «Адриатик»? – Молчание было принято за согласие. – А мы в «Боснии». Минуточку, может, встретимся в среду? Съездим куда-нибудь в моей машине.

Имея уже на тот день договорённости, Вексфорды с чистой совестью отказались. Попрощались, ни к чему не обязывающим образом кивая в ответ на настойчивые предложения Ньюмана встретиться снова, и не терять контакт после такой удачной встречи. Разок оглянувшись, Вексфорд убедился, что он провожает их глазами.

– Ну и ну! – Воскликнула Дора, когда они были за пределами слышимости. – Какая невыносимо грубая женщина!

– Мне кажется, она сильно нервничает, – задумчиво сказал Вексфорд. Он взял жену за руку, и они пошли вдоль моря. Было совсем темно, внизу тихо чернела вода, остров же совсем не был виден.

– Если подумать, всё это кажется очень странным.

– Ты так думаешь? Она невежа, он невыносимо экспансивен, если ты это называешь странностью. Просто навязался нам на шею, вынудил сказать ему наши имена – понятно, что ей это ни к чему. Я была в шоке, когда он назвал меня Дорой.

– Это не самое странное. В общем-то на отдыхе обычно так и знакомятся. Полагаю, с Вернером и Труди было примерно так же.

– Нет, Редж, совсем не так. Во-первых, мы близки по возрасту и живём в одном отеле. Труди хорошо говорит по-английски, мы сидели у бассейна и смотрели на детей, она вспомнила о своих внуках, как оказалось, они того же возраста, что и наши – так мы и познакомились. Ничуть не похоже на тридцатилетнего, прицепившегося в кафе к пожилой паре, которая годится ему в родители. Это наглость, я тебе скажу.

– Наверное всё так, – нетерпеливо перебил её Вексфорд. – Но может ты не заметила, что, когда они садились за стол, в его центре стояла идеально чистая пепельница.

– Как? – Дора запнулась, глядя на него в темноте.

– Вот так. Он наверное сунул её в карман, чтобы иметь повод заговорить с нами. Вот это странно. И его излишне подробный рассказ тоже странность. Как и его умышленное враньё. Пойдём, дорогая, хватит на меня глазеть.

– В каком смысле, умышленное враньё?

– Когда ты сказала, что мы видели их на стенах, он вдруг якобы вспомнил нас, сказал, мы наверное слышали их с женой ссору. Что уже само по себе странно. Зачем было об этом упоминать? Какое нам дело до их домашних ссор? В данном случае пожалуй «настенных»... Он сказал, спор возник из-за желания забраться на гору, но летом здесь никто не ходит в горы. Кроме того, я отлично помню, что он тогда сказал на стене. Он сказал, «Нас некому туда отвезти. Там негде высадиться». Именно так и сказал. Ладно, сначала может о том, что они не найдут гида. Но негде высадиться, Дора? В горах? Разве что для атаки с вертолёта.

– Тогда что это? Интересно, в чём дело.

– Мне тоже, – согласился Вексфорд, – но явно не для того, чтобы украсть пепельницу в приморском кафе.

Сделав круг, они увидели огни отеля «Адриатик». Чуть ближе уже можно было разглядеть лица друг друга. На его лице Дора прочла достаточно, чтобы высказать беспокойство.

– Ты же не станешь в этом копаться, Редж?

– Что делать, это у меня в крови. Но обещаю, я не стану мешать твоему отдыху.





Во вторник утром лодка Рачича уже ждала у причала рядом с отелем.

– Рад встрече с вами, господа Вексфорд.

Он галантно помог Доре перейти в лодку. Навес, сейчас свёрнутый, придавал лодке сходство с гондолой. Заработал мотор, Дора извинилась за завтрашний день.

– Вам понравится в Цетине, – сказал Рачич, – желаю хорошо отдохнуть. А мы с господином Вексфордом устроим холостяцкую вечеринку. Только парни, верно? Вам тут удобно? Надеюсь, эта лучше подходит для дамы, чем вон та.

Он указал туда, где человек работал вёслами на желто-синей надувной лодке. С ним девушка в очень минимальном бикини. Ньюманы.

– Если вам удастся разминуться с этими людьми, мистер Рачич, – сказала Дора, я буду очень рада.

– Вы с ними встречались? – спросил Рачич, глянув на Вексфорда. – Они вам мешают?

– Не то чтобы. Они заговорили вчера с нами в Мирне, и мужчина был слишком навязчив.

– Я пройду близ берега, у того полуострова поверну к Врту.

Обычно в утренние часы не было ни души на галечном пляже Врта – это слово, сказал Рачич, означает сад. Далее виднелись скопления домов, увитых голубыми воронками вьюнков. А между оградами острыми стрелами возвышались кипарисы. Пока Дора загорала, Вексфорд читал в тенёчке. Однажды надувная лодка прошла мимо, но Вексфорды видимо остались неузнанными в купальных костюмах. Айрис Ньюман постояла в лодке, и нырнула в воду, подняв кучу брызг.

– Может она и грубиянка, – сказала Дора, но фигура у неё отличная. И насчёт её ног, Редж, ты был неправ. Они идеальные.

– Не обратил внимания, – отозвался Вексфорд.

Иосип отвёз их обратно. Как и Рачич, это был худой загорелый улыбчивый мужчина, который правда, кроме «спасибо» и «гудбай» ничего не мог сказать по-английски. Позже после обеда он отвёз их в Мирну, где они за чашкой кофе провели тихий, спокойный вечер на балконе в номере Труди и Вернера Мюллеров.

В среду на рассвете разразился шторм, и, поглядывая на беспокойное море и молнии, Вексфорд думал, что может Бёрден излишне оптимистично обещал им хорошую погоду. Но к девяти появилось солнце, и небо очистилось. Он проводил Дору к мерседесу Мюллеров, и спустился к причалу, где уже ждала лодка Рачича.

– Я купил хлеба, колбасы, а тут Пошип во фляжке, чтобы было чем подкрепиться.

– Тогда пусть это будет второй завтрак, часов в одиннадцать, потому что нам ещё предстоит обед.

Обедали они в Дубровнике, после того, как Рачич свозил его на остров Локрум. Вексфорд с неослабевающим интересом слушал рассказы своего профессора-лодочника о том, как накопленные купцами богатства привели к возрождению литературы, как построенные в Дубровнике суда стали частью Испанской армады, и как землетрясение разорило город, чуть было не погубив страну. Затем они посетили острова Лопуд, Сипан и Колоцеп, и, когда солнце уже опускалось в море, по тихой воде возвращались обратно.

– У этого островка тоже есть имя? – спросил Вексфорд.

– Он называется Врапши, то есть воробьи. Их тут тысячи, и никого больше, потому что лодку здесь негде причалить.

– Лодку не причалишь, потому что тут отвесный берег? А с другой стороны?

– Подплывём поближе, тогда увидите сами. Там есть пляж, но нет желающих купаться. Так что потерпите.

Островок был крошечный, может, не более мили в окружности, весь заросший низкорослыми соснами. От их корней в море на высоту десяти футов обрывался скалистый берег. Рачич развернул лодку, и они подошли к Врапши со стороны Адриатики. Ни воробьёв, ни какой-либо иной жизни они не заметили. Между отвесных скал был неприступный галечный пляж под прикрытием нависших над ним сосен. Оценив положение солнца относительно этого каменистого пляжа, Вексфорд понял, что в любое время дня солнце туда не заглядывает. Наверху, где углом сужался пляж, виднелась расщелина, в которую мог бы протиснуться мужчина.

– Не слишком привлекательное место, – сказал он. – Зачем же здесь бывают люди?

– Не бывают, насколько мне известно. Разве что – так сказать, здесь новая мода, господин Вексфорд, может следует звать вас мистер.

– Зовите меня Редж.

– Редж, спасибо, – кивнул Рачич. – мне нравится имя, хотя прежде и не встречалось. Новая мода, как я сказал, купаться голышом. В Югославии это запрещено, потому что неприлично, непристойно. Вы конечно видели надписи на скалах – боюсь, на скверном английском – Без Нудизма. Но не все соблюдают правила, особенно на небольших островах. Врапши мог бы их привлечь, но вряд ли найдётся лодочник перевезти их сюда.

– Лодка может причалить на пляже, а люди плавать у скал на солнечной стороне.

– Если они хорошие пловцы. Мы не станем рисковать, Редж, в наших годах не стоит пытаться в голом виде свернуть себе шею, верно?

Они возвращались по морю. Глядя на высокие городские стены, эти созданные людьми защитные скалы, Вексфорд, поколебавшись, спросил:

– Так вы мне не скажете, о чем именно говорили Айрис и Филип Ньюманы тогда, у вас в лодке?

– Значит, они Ньюманы? – Рачич заглушил мотор.

– Мне очень важно это знать.

– Могу узнать, почему?

– Я полицейский, – вздохнул Вексфорд.

Лицо Рачича стало жёстким и мрачным.

 – Мне это не нравится. Вы посланы сюда следить за этими людьми? Надо было сказать мне об этом раньше.

– Нет, Иво, вовсе нет. – Вексфорд произнёс непривычное ему имя немножко с умыслом. – Нет, вы не меня поняли. Я ничего не знал о них до прошлой субботы. Но после нескольких встреч и разговоров с ними я уверен, что они не в ладах с законом. Если это так, мой долг что-то предпринять. Это мои соотечественники.

– Редж, – сказал Рачич чуть мягче, – в том, что я слышал, нет чего-то противозаконного. Это просто очень личное. Персональное.

– И вы мне не скажете?

– Нет. Мы не домохозяйки, чтобы чесать языки у изгороди своего сада, правда?

Вексфорд ухмыльнулся.

– Тогда, обещаете сделать кое-что для меня? Сможете дать знать этим людям, как бы случайно конечно, что вы понимаете английскую речь?

– Вы уверены, что они каким-то образом нарушают закон?

– Уверен. Это наркотики, или какое-то мошенничество.

Рачич молчал, видимо советуясь с морем. Потом спокойно сказал:

– Я вам верю, Редж. Хорошо, если получится, я так и сделаю.

– Тогда нам надо в Мирну. Они наверняка пьют где-нибудь на набережной.

Лодка Мирко прошла мимо них, приблизившись, и Мирко помахал им рукой, приветствуя словами: Добре вече!

На пристани стояла целая очередь из туристов, одним надо было обратно в «Адриатик», другим в отель на Врте. Желающих было не меньше дюжины, и Филип с Айрис Ньюман в самом конце. К удивлению Вексфорда, всё сложилось наилучшим образом. Первые четверо, которым на Врт, сели к Иосипу, лодка Мирко могла взять только восьмерых, поэтому Ньюманам места не досталось.

– В отель «Адриатик», – объявил Филип Ньюман, и тут он узнал Вексфорда. – Ну дела, мы опять встретились. Хорошо провели день?

Вексфорд сказал, что он был в Дубровнике. Помог девушке перебраться в лодку. Она поблагодарила, намного спокойнее сейчас, даже сдержанно улыбнулась. Мотор завыл, они отчалили, теперь Рачич был всего лишь таксистом, необходимым элементом, без которого средство передвижения не функционирует.

– Вчера я вас видел в надувной лодке, – сказал Вексфорд.

– Да неужели? – Филип Ньюман похоже был этим доволен. – Но сейчас, в темноте, плавать на ней небезопасно, к тому же нужно быть в плавательных костюмах. Мы ужинаем в вашем отеле с другой английской парой, познакомились с ними вчера. А потом романтично прогуляемся домой вдоль берега.

 Одеты они были более изысканно, чем обычно. На Ньюмане был кремового цвета костюм сафари, его жена в желто-чёрном платье и чёрных сандалиях на высоких каблуках. Вексфорд ожидал приглашения присоединиться к ужину, удивительно, но его не последовало.

Ньюманы дружно закурили, и Вексфорд заметил, что Рачич напрягся. Он уже имел представление о принципах и предрассудках этого человека, знал о его убеждении в святости моря. Ведь кончится тем, что окурки полетят в воду. Недовольство этими людьми вероятно поможет ему сдержать своё обещание. Но пока он молчал. Лодка пошла туда, где солнце позолотило поверхность воды.

– Как красиво! – Воскликнула Айрис Ньюман.

– Жаль, что вы скоро уезжаете.

– Мы остаёмся до субботы, – сказал Ньюман, не предлагая Вексфорду снова встретиться. Девица сделала последнюю затяжку и бросила окурок за борт.

– А, ладно, – сказал Ньюман, – тут столько мусора, что ещё одна погоды не сделает, – и он бросил горящую сигарету в сверкающие на воде искры.

Они подходили к причалу отеля, и Рачич заглушил мотор. Ньюман стал рыться в карманах в поисках монет. Вексфорд вышел первым. Когда югослав привязывал лодку, он сказал ему:

– Это был прекрасный день. Огромное вам спасибо.

Он не смотрел на попутчиков, но мог представить как выразительно глянул муж на жену, дескать, этот тип уверен, что только дураки не понимают английский. Рачич выпрямился во весь свой не особо большой рост. И кажется, вся неловкость фраз, неуверенность в подборе слов, самые остатки его акцента вдруг исчезли. Он заговорил так, словно родился в Кенсингтоне, а языку учился в Оксфорде.

– Я рад, что вы остались довольны, искренне рад. Передайте моё почтение вашей жене, и скажите ей, я надеюсь, что скоро мы увидимся снова.

Выбираясь из лодки, Ньюманы не произнесли ни слова. Рачич сказал:

– Позвольте помочь, вашу руку, мадам.

Протянув свои двадцать динаров, Ньюман сдавленно пробормотал слова благодарности. И никто ни слова Вексфорду. А он глядел им вслед, пока они удалялись, не оглядываясь.

– Как я справился, Редж? Я был взбешён этим их свинством на моём море.

– Просто отлично, – отозвался Вексфорд, всё ещё провожая пару глазами.

– Что ты так пристально рассматриваешь?

– Их ноги, – сказал Вексфорд. – Ещё раз спасибо. Завтра увидимся.

Он шёл к отелю, глядя по сторонам, но тех нигде не было. На террасе он обернулся и наконец наконец обнаружил пару, торопливо идущую по набережной к Мирне. Позабыты и новые друзья, и обещанный им ужин. Вексфорд вошёл в отель, поднялся в свой номер на лифте. Дора ещё не вернулась. Чувствуя таки усталость, он прилёг на одну из кроватей. Чего-то он своими последними действиями достиг, но ожидал гораздо большего. И что дальше? Как-то связаться с полицией Дубровника? Он потянулся к трубке, позвонить в регистратуру, но отдёрнул руку, когда вошла Дора.

Она в испуге подошла к нему, – Тебе плохо, дорогой?

Давление, сердце, перегрелся на солнце – легко угадать её мысли. Он слишком редко отдыхал посреди дня.

– Конечно нет. Всё в порядке. – Он сел. – Дора, нечто поразительное...

– Детектив опять за своё! Я так и знала. – Она сбросила туфли и распахнула балконные двери. – Ты даже не спросил, хорошо ли я провела день.

– Это я и так вижу. Ладно тебе, милая, не надо дуться. Я же знаю, ты самая отходчивая женщина из моих знакомых. – Она настороженно взглянула на него. – Слушай, сделай кое-что для меня. Опиши ту женщину, что мы видели на стенах.

– Айрис Ньюман? Что у тебя на уме?

– Просто исполни мою просьбу, будь паинькой.

– Ты чокнутый. Явно перегрелся на солнце. Ну, если это тебя развлечёт... Скажем так, средний рост, хорошая фигура, отличный загар, около тридцати, геометрическая стрижка. На ней жёлто-зелёный топ и сине-зелёная с розовым узором юбка.

– А теперь опиши женщину, которую мы видели с Ньюманом в понедельник.

– Не вижу разницы, кроме чёрного топа и туники.

Вексфорд кивнул, встал с кровати и прошёл мимо неё на балкон.

– Однако это другая женщина.





– Бога ради, что тебе пришло в голову?

– Хотел бы я знать, – сказал Вексфорд, – пока знаю только, что Айрис Ньюман, которую мы видели на стенах, это не та Айрис Ньюман, что я видел в понедельник утром в Мирне, а мы с тобой в тот же вечер, и потом ещё вчера, и которую я видел этим вечером.

– У тебя слишком богатое воображение, нет, правда, Редж. Возьмём к примеру её волосы, они очень приметные, и её одежда, и то, что она с Филипом Ньюманом.

– А ты не замечаешь, что перечисляешь те детали, благодаря которым каждый решит, что это та самая женщина? Никто из нас не видел её лица в тот первый раз. Никто не слышал её голоса. Мы заметили лишь самое яркое в ней.

– Почему же ты считаешь, что это другая женщина?

– Из-за ног. Они другие. Это ты обратила на них моё внимание. Можно сказать, направила меня на этот путь.

Дора опёрлась на ограду балкона, плечи её поникли.

– В таком случае, лучше бы мне этого не делать, Редж. Дома ты никогда не обсуждаешь со мной свои расследования. Так почему вдруг здесь?

– Здесь больше не с кем.

– Вот спасибо. Ерунда, что это другая женщина, ты всё это выдумал. Зачем вообще кому-то нужно разыгрывать такой спектакль? Тем более, как это сделать?

– Очень просто. Нужна лишь соучастница, женщина с похожей фигурой, того же примерно возраста. В субботу или воскресенье она подстригла и покрасила волосы, позаимствовав наряды Айрис Ньюман. Я собираюсь узнать, зачем.

Повернувшись спиной к заходящему солнцу, Дора наградила его помрачневшим взглядом.

– Нет и нет, Редж. И это не каприз. Я действую, как любая женщина, которая приехала отдохнуть, а тут вдруг узнаёт, что её муж не в силах хоть на пару недель оставить свои дела дома. Это мой первый отпуск за границей за целых десять лет. Если бы тебя именно за этим послали, следить за этими людьми, если бы это была работа, я не сказала бы ни слова. Но ты это нафантазировал, и лишь потому, что не способен расслабиться и наслаждаться морем и солнцем, как другие.

– Хорошо, – сказал её муж, – пусть будет по-твоему. Он очень любил свою жену, дорожил ею, и чувствовал, он виноват в том, что слишком часто отодвигал её на второй план. А теперь уж точно это не выглядит случайностью, а результатом его непреодолимой потребности разгадывать загадки.

– Не смотри на меня, как Медуза Горгона. Я сказал, что не испорчу тебе отдых, и точка. – Он мягко коснулся её щеки. – Ну, теперь мне пора принять ванну.

Спустя не более полусуток он шёл по тропе к Мирне. День был жарким, залив пересекал быстроходный катер. Продавцы ковров расстелили свой товар на рынке, открыты кафе для тех, кто хочет выпить кофе или – даже в такой час – сливовой настойки.

Отель «Босния», большей частью милосердно укрытый соснами и частоколом кипарисов, благодаря слоистому нагромождению перекрытий и словно парящим бетонным контрфорсам, был больше похож на пришвартованный в лесу НЛО, а не на курортный отель. Вексфорд пересёк огромную, с футбольное поле площадь перед главным входом и вошёл в фойе, которое сделало бы честь даже столичному дворцу правосудия.

Администратор хорошо говорил по-английски.

– Мистер и миссис Ньюман покинули отель прошлым вечером, сэр.

– Они кажется собирались пробыть здесь ещё три дня?

– Не могу знать, сэр. Они отбыли вчера вечером перед ужином. Больше я ничем не могу вам помочь.

Что ж, вот ему и результат.

– И что ты теперь собираешься делать? – Спросила Дора за вторым завтраком. – Устроишь гонки с крутыми копами за местными грабителями по далматинскому побережью?

– Собираюсь ждать и смотреть. А пока наслаждаться собственным отдыхом, и не портить тебе твой тоже. – Он заметил, что она улыбается, расслабившись впервые со вчерашнего вечера.

Мысли о Ньюманах всегда бродили где-то на периферии его размышлений, но он в самом деле постарался не портить себе остаток отпуска. Вернер и Труди свозили их в Мостар взглянуть на турецкий мост. Они съездили в Будву, затем кооператив морского такси переправил их из Мирны в Врт, а оттуда в Локрум. Вексфорд тайком по тройной цене купил вчерашнюю лондонскую газету. Собственно, толком не зная, зачем, чего ждал или опасался. В последнее здесь утро он уже почти ни о чём не думал. В конце концов, меньше чем через сутки он будет дома, там он сможет что-то предпринять. Но когда Дора ушла в столовую завтракать, а он шёл мимо стойки регистрации, клерк с готовностью протянул ему газету.

Вексфорд сказал спасибо – и вот оно, на первой странице.

Исчезновение дочери магната, гласил заголовок. Король пляжной одежды подозревает заговор с целью похищения.

Ниже было написано: “Вчера миссис Айрис Ньюман, 32 года, не вернулась в свой дом в Северном Лондоне из поездки за покупками. Её отец, мистер Джеймс Вудхаус, председатель компании «Санспорт Лимитед», ведущего производителя пляжной одежды, опасается, что его дочь может быть похищена с целью выкупа. Полиция отнеслась к делу серьёзно.
“Супруг миссис Ньюман, 33-летний Филип Ньюман, из дома этой пары по Фласк-Вок, Хэмпстед, сообщает сегодня: «Мы с женой только что вернулись из поездки на машине по Италии и Югославии. На следующее утро Айрис поехала за покупками и не вернулась. Я схожу с ума от беспокойства. Она казалась такой счастливой и спокойной».
“Миссис Ньюман управляет компанией своего отца, мистера Вудхауса, в этом году она участвовала в покупке контрольного пакета акций двух других ведущих фирм по производству одежды, ставших частью «Санспорт Лимитед». Товарооборот компании в прошлом году составил порядка ста миллионов фунтов”.

В статье была фотография Айрис Ньюман в чёрных очках. Вексфорд не мог сказать с точностью, была ли на ней женщина со стен, или женщина из Мирны.

В тот вечер они пригласили Рачича на прощальный ужин в ресторане «Дубровачка».

– Не стоит обещать вслед за другими, Редж, что вернёшься в следующем году. Очарование Далмации для вас с женой пока ещё сильно, но спустя несколько дней воспоминания померкнут. Кто-то порекомендует вам посетить Сан-Марино, или Ибицу в следующий раз, и вы поедете. Разве нет?

– Я сказал, что вернусь, и я не шучу. – Вексфорд поднял свой бокал с Пошипом. – И не через год. Это будет намного раньше.





Раньше на триста шестьдесят два дня, как уточнил Рачич.

– И вот он я, сижу здесь, в твоём врте, в твоей куцице!

– Редж, скоро ты у нас станешь бегло болтать на сербском.

– Увы, нет. Завтра вечером я возвращаюсь в Лондон.

Они сидели в плетёных ивовых креслах в саду Рачича, под его виноградом и инжиром, посреди застроенного жильём холма на окраине Мирны. Красные, розовые, белые олеандры виднелись в темноте, а у них над головами сквозь решётку навеса повисли гроздья мелкого пока ещё винограда. На столе была бутылка Пошипа, остатки королевских креветок с далматинской картошкой в масле, салат, хлеб и огромные спелые персики.

– Теперь, когда мы сыты, – заявил Рачич, – будь добр рассказать мне, какое важное дело привело себя в Мирну, причём так удивительно скоро. Это касается мистера и миссис Ньюман?

– Иво, скоро ты у нас станешь заправским полицейским.

Рачич засмеялся, наполняя бокал Вексфорда. И сказал серьёзно, – Дело вряд ли весёлое, я не жду ничего хорошего.

– Совсем ничего. Айрис Ньюман мертва, убита, если я не ошибаюсь. В обед я сопровождал полицию Дубровника в залив, мы достали её тело из пещеры на острове Врапши.

– Забога! Не может быть! Та девушка из «Боснии», которую я вёз с мужем в своей лодке?

– Ну нет, другая. А та жива, и скорее всего в Афинах, откуда её надеюсь экстрадируют.

– Ничего не понимаю. Рассказывай всё с самого начала.

Вексфорд откинулся в кресле, глядя сквозь вино на чернильное небо, на котором показались первые звёзды.

– Пожалуй, я начну с предыстории, – сказал Вексфорд, а после паузы продолжил, – Айрис Ньюман была единственным ребёнком Джеймса Вудхауса, главы компании «Санспорт Лимитед», производящей спортивно-пляжные товары, с большим оборотом экспорта. Она рано вышла замуж за младшего продавца в фирме своего отца, ей не было и двадцати. После свадьбы отец сделал её директором, положил на её имя кучу денег, купил ей дом и дал служебный автомобиль. Чтобы оправдать свою большую зарплату и прочие на себя расходы, она стала ежегодно с мужем совершать туры по курортам Европы, якобы с целью демонстрации одежды фирмы «Санспорт», заодно изучить, пользуется ли их товар успехом, ну и оценить успехи конкурентов. А может она просто отдыхала.
Брак не был удачным. По крайней мере Филип Ньюман не был счастлив. Айрис Ньюман была типичной высокомерной богачкой, привыкшей всегда поступать по-своему. Кроме того, деньги, дом и машина принадлежали только ей. Он всё так же оставался продавцом. А год назад он влюбился в кузину Айрис, Анну Эшби. Разумеется, Айрис ничего не знала, как и её отец.

– Но тогда откуда же ты... – прервал его Рачич.

– Такие вещи всегда кто-нибудь знает, Иво. Одна из подруг Анны рассказала полиции об этом. – Вексфорд сделал паузу, отпил вина. – Это предыстория, теперь о том, что случилось примерно месяц назад.

Как обычно, Ньюманы поехали на юг Франции, но в этот раз они решили прокатиться по северу Италии, и затем неделю, может дней десять отдохнуть на побережье Далмации. Анна Эшби собиралась какое-то время провести в Греции с друзьями, так что, по приглашению Айрис, она сопровождала Ньюманов до Дубровника, где должна была провести с ними несколько дней, а потом улететь в Афины.

Спустя какое-то время в Дубровнике Айрис пришла в голову идея искупаться у острова Врапши. Может ей хотелось искупаться нагишом, может она уже побывала на «топлес-пляже» в Сан-Тропе. Не знаю. Филип Ньюман всё отрицает. Вплоть до моего отъезда он настаивал, что жена вернулась в Англию вместе с ним.

– Так это вы им сказали, – вставил Рачич, – что тело несчастной спрятано на воробьином острове?

– Это моя догадка, – ответил Вексфорд. – Кое-что я подслушал, позже мне кое-о-чём соврали. Я же полицейский. В субботу 18-го июня они были на Врапши, или в воскресенье 19-го, не могу сказать. Факт, что они туда плавали, на своей надувной лодке. Втроём, но вернулись двое. Ньюман и Анна Эшби.

– Они убили миссис Ньюман?

– Я в этом не сомневаюсь, – задумчиво сказал Вексфорд. – Конечно, есть вероятность, что она утонула, что это несчастный случай. Но тогда, разве не сообщил бы любой нормальный муж об этом властям? Если он достал тело, почему не привёз с собой на берег? Мы ждём результатов вскрытия, но даже если на ней нет синяков и повреждений, а её лёгкие полны воды, я не удивлюсь, если Ньюман и (или) Анна содействовали её смерти, наблюдая, как она тонет.

Какое-то время оба молчали, Рачич иногда кивал, обдумывая слова Вексфорда. Потом встал и принёс из дома канделябр, но передумал и включил электролампу на стене.

– Насекомые конечно налетят на свет, но по крайней мере там они нас не побеспокоят. Так значит, это Анна Эшби была в Мирне, выдавая себя за миссис Ньюман?
 
– По словам управляющего отелем в Дубровнике, где эти трое остановились, Ньюман выписался из отеля и оплатил счёт в начале вечера девятнадцатого. Женщин с ним не было. Айрис была мертва, Анна в парикмахерской стриглась и красила волосы, делая такую же причёску, как у кузины. Полиция уже нашла мастера, который этим занимался.

– А потом они приехали сюда, – продолжил Рачич. – Почему они не сразу вернулись в Англию? А мне интересно, они собирались продолжать эту игру в Англии? Даже если эти женщины, кузины, весьма похожи, Анна не смогла бы обмануть отца, друзей и соседей миссис Ньюман.

– На первый вопрос отвечу, что возвращение на неделю раньше ожидаемого выглядело бы странно. С какой стати? Погода прекрасная. Ньюман хотел создать впечатление, что всё в порядке, они отлично отдыхают. Нет, ему надо было убедить побольше людей в Югославии, что Айрис была жива после 19-го июня. Для этого он прицепился к нам, выведал наши имена и место проживания. Хотел иметь свидетелей, если понадобится. Анна не так смела, она была смертельно напугана. Филип нашёл ещё двух свидетелей-англичан, но благодаря твоему вмешательству ужин с ними так и не состоялся.

– Моему вмешательству?

– Твоему прекрасному английскому. Но теперь может ты мне скажешь, что ты подслушал в лодке?

– Я узнал, что она не миссис Ньюман, Редж, – сверкнул в темноте зубами Рачич. – Но тогда тебе это бы вряд ли помогло, да? Ты видел женщину на стенах, а не её свидетельство о браке. Я подумал, с какой стати я должен доносить этому ушлому копу на своих пассажиров? Но теперь, Редж, как у вас говорят, была не была. Дама сказала: «Мне так плохо, это ужасно, что мы сделали. Он ответил: Здесь все уверены, что ты моя жена, а дома никто ничего не заподозрит. Однажды ты и станешь женой, и мы всё забудем». Как бы ты решил, речь шла об убийстве, или о незаконной связи?

– Ньюман наверняка думал, что мы с тобой посоветуемся, и остановимся на первом. А может он позабыл, что именно сказал. С ним это случалось.

– А когда они уехали?

– Анна возвращалась с паспортом Айрис, в надежде получить хоть один штамп на границе. На деле получила два, между Югославией и Италией, а потом в Кале. В Дувре она вероятно с ним рассталась, и первым же подходящим рейсом улетела в Афины. Ньюман вернулся домой 28-го ночью, именно на этот день они с Айрис и планировали возвращение. В полдень на другой день он сообщил своему тестю и полиции, что Айрис пропала.

– Имея неопровержимые доказательства, что она была с ним в Мирне, и с ним вернулась в Англию, он рассчитывал, что поиски её тела ограничатся Англией, – сказал Рачич. – Никто бы не стал искать её здесь, свидетели бы сказали, что она покинула страну живой. Но чего он хотел достичь? Если наши законы в этом сходны, а в этом, я думаю, почти везде именно так, в отсутствие её тела прошли бы годы, прежде чем он получил бы её деньги и смог снова жениться.

– Как ты понимаешь, убийство могло быть непредумышленным, спонтанным. Так что, если спрятать тело так, что его не найдут, или найденное нескоро не смогут идентифицировать, а потом заявить в Англии, что она пропала, тогда он вполне мог надеяться на симпатию своего влиятельного тестя, по-прежнему жить в доме Айрис и ездить на её машине. Сохранить работу, которой бы лишился в случае развода, и весьма вероятно получать от её отца какую-то часть её содержания. Анна вновь станет шатенкой, вернув свой натуральный цвет, отрастит волосы, вернётся домой и они возобновят свои отношения. Когда-нибудь Айрис признают мёртвой, и они смогут пожениться.

– Теперь всё ясно, или почти всё. – Рачич отрезал себе хлеба, взял оливку.– Если бы ты не приехал в Мирну, их заговор вполне мог бы кончиться успешно. Чего я не могу понять, если эта женщина настолько сделалась похожей на ту, что ты видел на стенах, та же причёска и одежда – нет, я дурак! Ты же видел её лицо.

– Нет, лица я не видел, и не слышал её голос. Мы с Дорой видели её лишь мельком, и только со спины.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Её ноги, – пояснил Вексфорд. – У неё другие были ноги.

– Ну, мой дорогой полицейский Редж, разве ноги стройных, загорелых молодых женщин так уж сильно отличаются? Хотя, может наличие родинок, или сильный варикоз...

– Нет, насколько я знаю. В тот раз когда я видел точно Айрис Ньюман, на ней была юбка до середины икр. Фактически я видел малую часть её ног.

– Тогда я совсем в тупике.

– Её лодыжки, щиколотки. В этом мире существует лишь два типа лодыжек, и разницу можно оценить только сзади. В одном случае икра соединяется с пяткой ровно сужающимся сухожилием; в другом, назовём его эталоном красоты, длинное изящное ахиллово сухожилие имеет глубокие выемки с обоих сторон у костей щиколоток. Я видел лодыжки Айрис Ньюман как раз сзади, и на них такого не наблюдалось. В этом их недостаток. Ноги Анны Эшби я оценил сзади, когда она выходила из твоей лодки, так вот у неё были очень длинные чёткие сухожилия, переходящее в изящные икры. Безупречные ноги, однако именно это совершенство оказалось её ахиллесовой пятой.

– Забога! Лишь два типа красоты? – Рачич вытянул ногу, задрав штанину. Вексфорд тоже. Под лампой они рассматривали икры друг друга сзади.

– Твои нормальные, – сказал Рачич. – То есть, почти эталон красоты.

– Твои тоже, старина, лодочник и профессор.

– Тешко мени! – Расхохотался Рачич, – О горе нам! Двум старикам остаётся только сравнивать свои голые ноги? А что ещё?

– Нет, на этом всё, – сказал Вексфорд, – теперь мы прикончим Пошип.