2. Осторожность не помешает

ОСТОРОЖНОСТЬ НЕ ПОМЕШАЕТ

You Can’t Be Too Careful

Перевод: Елена Горяинова



Делла Голуэй пошла на свидание с мужчиной в первый (и почти последний) раз в свой девятнадцатый день рождения. Когда, припарковав машину, они входили в ресторан, она спросила, запер ли он все двери и капот. Обернувшись к машине, он согласился, что лучше проверить. Тогда она спросила, почему на рулевом колесе нет блокиратора от угона?

Родители приучили её к осторожности. И потому в Лондон из их дома в тихом провинциальном городке вместе с ней перекочевали и родительские наставления. Поначалу она могла снимать только комнату. Её крайне беспокоило то, что порой другие жильцы, возвращаясь поздно ночью, запирают входную дверь только на щеколду. И хотя её комната была на самом верху, а красть у неё было попросту нечего, она лежала без сна, обмирая от ужаса. На работе было почти то же самое. Никто не заботился о безопасности. Делла уходила последней, иногда по два-три раза возвращаясь, чтобы проверить, все ли двери офиса заперты, включая наружную.

Сотрудник управления кадрами посоветовал ей обратиться к психиатру.

Делла была очень целеустремлённой. С экономическим образованием и дипломом бизнес-курсов она была лучшей к концу обучения делопроизводству. Она не сомневалась, психиатр обязательно скажет, что с ней что-нибудь не так – ведь им тоже надо зарабатывать деньги. А длительные сеансы лечения, которые за этим последуют, ничем не помогут ей на пути к главной цели; стать первой женщиной-директором этой компании. Такую историю обязательно используют против тебя.

– Это совсем ни к чему, – сказала она своим обычным отрывистым тоном. – Меня заботит сохранность имущества фирмы. Если другие не против лишиться своих ценностей, то это их дело.

Но она перестала возвращаться и проверять двери: в конце концов, её больше волновала собственная безопасность, а не фирмы. И вот, три недели спустя проникшие внутрь воры украли все электрические пишущие машинки, и безнадёжно испортили компьютер. Она доказала свою правоту, но промолчала. Перспектива встречи с психиатром напугала её настолько, что на работе она теперь старательно скрывала свой страх перед грабителями.

После повышения с увеличением зарплаты она решила снять отдельную квартиру. Хозяйка пришлась ей по душе. Миссис Свонсон сразу прониклась к Делле симпатией, а почувствовав в ней родственную душу, тотчас ознакомила её со всеми мерами безопасности в доме.

– У нас хороший район, мисс Голуэй, но преступность в Лондоне постоянно растёт. А я всегда говорю, осторожность не помешает.

Делла сказала, что целиком с ней согласна.

– Поэтому эта боковая дверь всегда заперта изнутри на засов. Задняя дверь в этот дворик тоже всегда закрыта на замок и засов. Как видите, окно ванной комнаты выходит в сад, так что я предпочитаю запирать двери и в сад, и в ванную.

– Очень разумно, – сказала Делла, заметив, что в жилой комнате ввинченные в оконные рамы шурупы позволяют открывать окна не более, чем на шесть дюймов. – Какова арендная плата, вы сказали?

– Двадцать фунтов в неделю. – Миссис Свонсон была домовладелицей в первую очередь, а родственной душой во вторую. Видя, что Делла пока ещё сомневается, она добавила, – Квартира с садом, совершенно изолированная, и со своим телефоном. Я без проблем её сдам. В два часа придёт смотреть ещё один желающий.

Больше Делла не колебалась, и переехала в конце недели. Она предоставила миссис Свонсон рекомендации, заверив её, что она спокойная и благоразумная в отношении замков и засовов особа, и она не станет оставлять у себя на ночь «несанкционированных посетителей». Миссис Свонсон намекала конечно же на мужчин. Со времён эпизода в свой девятнадцатый день рождения, Делла с осторожностью относилась к сближению с мужчинами, правда, ни один из них не предлагал ей свидание больше двух раз, и ни разу их ухаживания не доходили до поцелуев. Она не понимала, почему так, ведь она всегда была тактична и мила, предпочитала платить за себя, сама носила свои пальто, сумки и покупки, не доставляя никаких неудобств своим спутникам, следила за сохранностью их кошельков и ключей, даже театральных билетов, и никогда не задерживала их допоздна. Впрочем, исчезновение кавалеров, одного за другим, мало огорчало её. Сексуальные желания её никогда не одолевали, а мысль впускать в свою упорядоченную размеренную жизнь мужчину – неопрятное, никчёмное легкомысленное создание, каковы они все, разумеется кроме её отца – эта мысль её пугала. Она была настроена добиться успеха самостоятельно. Когда-нибудь, лет в тридцать пять, с хорошей административной должностью и зарплатой, если она встретит мужчину со сходными взглядами, спокойного и рассудительного, может тогда... А пока миссис Свонсон не стоит беспокоиться.

Делла была очень довольна своей небольшой квартиркой, тихим убежищем в задней части дома. Сюда не долетало ни звука от других жильцов по соседству, и они конечно никакого шума от неё не слышали. Иногда она с кем-нибудь встречалась на пути от своей двери до входа в дом. Тихие как мышки обитатели исчезали в своих норках, едва кивнув или пожелав ей доброго вечера. Но так и должно быть. Квартира была такой, как надо.

Днём её комната обретала вид гостиной, потому что кровать опускалась из скрытой за шторами ниши в стене только на ночь. Окна смотрели на дворик, в котором Делла никогда не бывала. Она никогда не отпирала ни боковую, ни заднюю двери, и уж тем более не собиралась убрать винты, мешающие открывать окна более чем на шесть дюймов.

Каждый вечер, вымыв посуду и протерев все безупречно чистые поверхности на кухне, приняв ванну, приготовив питьё на ночь, опустив свою постель, она делала обход, проверяя, всё ли должным образом закрыто – как это всегда делал её отец. Сначала отпирала замок и засов задней двери, пройдя через двор, проверяла, заперта ли боковая калитка. Казалось бы, никто к ней не прикасался, но Делла хотела убедиться, что глаза её не обманывают, и порой возвращалась с проверкой не раз, и не два.

Затем – запереть на ключ заднюю дверь, дверь ванной, и дверь в сад. Все они служили выходом из маленького помещения, около десяти квадратных футов, которое миссис Свонсон звала садовой комнатой: сюда вела дверь из кухни, и тоже с запором.

Её Делла заперла тоже. Жаль, что ведущая из кухни дверь в саму комнату оставалась открытой: явное упущение хозяйки. Почему-то миссис Свонсон не снабдила её замком. Но конечно в её собственной двери в переднюю стоял американский автоматический замок Йейла. И под конец, перед отходом ко сну, оставалось запереть главную входную дверь.

И вот она в безопасности. Хотя, порой она вставала убедиться ещё не раз, иногда даже три, чтобы наконец блаженно заснуть в уверенности, что даже самый искусный вор не проникнет к ней.

Был в этом всё же один минус – рента.

– Эта квартира, – сказала миссис Свонсон, – фактически рассчитана на двоих. До вас её снимала женатая пара, ещё раньше здесь жили две женщины.

– Я не могу с кем-то делить постель, – содрогнулась при такой мысли Делла, – комнату впрочем тоже.

– Если найдётся хорошая кандидатура в компаньонки, я могу поставить кровать в садовой комнате, тогда она сможет входить и выходить через боковую калитку при условии, что вы обещаете ночью держать её на запоре.

Делла не собиралась через объявления искать компаньонку. Осторожность и здесь не помешает. Но кого-то же надо найти, предстоит покупать одежду к зиме и платить за отопление. Кого-то, кто полностью соответствует её и миссис Свонсон требованиям...

– Ах, как мило! – заявила Розамунд Вайн. – Так тихо и чисто. И у вас есть сад! Вы бы видели, в какой помойке я жила. Там полно мышей.

– Мышей не будет, – оборвала её Делла, – если не оставлять повсюду пищу.

– Ни за что. Я буду очень аккуратной. Мне надо платить половину ренты, и у меня будет свой ключ, верно? Тогда я вам не помешаю, если вернусь поздно ночью.

– Надеюсь, слишком поздно вы не станете возвращаться, – сказала Делла. – Миссис Свонсон будет решительно против.

– Не волнуйтесь, – ответила Розамунд даже как-то с горечью, – меня некому задерживать по ночам. Но последний автобус на остановку в конце дороги приходит без четверти двенадцать.

Делла предпочла отбросить свои сомнения, а миссис Свонсон, расспросив Розамунд, похоже не нашла возражений. Она настояла на лекции о безопасности, которую Розамунд смиренно выслушала, с серьёзным видом кивая головой. К счастью, это обязанность миссис Свонсон, а не Делле. Ей бы не хотелось, чтобы на работе из-за болтливости Розамунд опять пошли насчёт неё слухи.

Делла, как всегда и во всём, остановилась на Розамунд после того, как серьёзнейшим образом всё обдумала.

 А до этого она три недели наблюдала за ней, внимательно прислушиваясь. Неумно выбирать кандидата со слишком низкой зарплатой, или напротив, с чересчур высоким положением в фирме. Не хотелось ей иметь рядом и яркую красотку, поскольку такие девицы ведут слишком беспокойную жизнь. Не лучше и большая умница под боком, которая станет докучать ей ненужными дискуссиями.

Модница заполнит шкаф своей одеждой, а ванную – косметикой

Талантливая или мастерица – притащит инструменты, ткацкий станок, краски или чемоданы с книгами.

В итоге все кандидатки отпали, осталась Розамунд. Маленькая, славная и тихая секретарша (не самой Деллы однако), дочь священника, по совпадению учившегося в университете в одно время с отцом Деллы. Разделяя почти викторианские предубеждения матрон против «ухажёров» своих, в данном случае не «служанок», а компаньонок, она не могла припомнить разговоров Розамунд о своих «бойфрендах», как и вообще сплетен на работе о её интимной жизни.

И стали они жить вместе. Редко выходя по вечерам.

Делла всегда ложилась спать ровно в одиннадцать, и к тому времени она бы отсылала Розамунд в её комнату, если бы не маленькая проблема. При Розамунд в садовой комнате, Делла не могла проверять замки. Была лишь одна попытка проделать это при ней.

– Господи, – сказала Розамунд, – тут настоящий Форт-Нокс. Столько замков и запоров! Чего тут бояться-то?

– Миссис Свонсон настаивает, чтобы дом был заперт, – сказала Делла, но на другой вечер приготовила питьё и спровадила Розамунд в свою комнату, прежде чем тихонько выйти во двор и проверить замки.

Когда она вернулась, Розамунд рассматривала её прикроватный столик.

– Какой у вас здесь порядок, Делла. Всё точно под прямым углом, даже пачка сигарет и книга, всё по линейке, а пепельница, гляньте, ровно в дюйме от лампы.

– Потому что порядок – моя естественная черта.

– Но тогда странно, что вы курите. Я и не знала, пока не стала здесь жить. Это как-то не вяжется. А этот стакан воды – вам правда хочется пить по ночам?

– Не всегда, – терпеливо ответила Делла. – Но если захочется, придётся идти, наливать, что тут хорошего, правда?

Расспросы соседки не раздражали её. Значит, девушка хотела бы знать разумный порядок вещей. Делла внушала ей, что пыль надо вытирать ежедневно, холодильник размораживать раз в неделю, накрывать на стол для завтрака перед отходом ко сну, заперев все замки и задвинув засовы. Она старалась показать ей разницу между убожеством её прежнего жилья и нынешним комфортом, и поразилась, узнав, что иногда в этих перестроенных гаражах, мансардах и комнатках она жила с мужчинами. Она промолчала, но её словно накрыло холодом.

К счастью, почуяв её настрой, Розамунд предпочла не вдаваться в детали. Но вскоре стала уходить из дома по вечерам.

Делла не желала знать, куда она ходит, и с кем. Вечером ей хватало своих дел: закончить кое-что для работы, затем домашние хлопоты, стирка и глажка, раз в две недели письмо маме и папе, технический испанский, который она учила по пластинкам. Так что к лучшему, если Розамунд не крутилась вокруг неё. А ещё можно спокойно делать обходы, проверяя замки. Кроме боковой калитки конечно, если Розамунд нет дома. Её не закрыть на засов, как и заднюю дверь, от которой у Розамунд были ключи. Но где-то между десятью и двенадцатью, не позже, она слышала, как открывают калитку, закрывают, пауза, Розамунд задвигает засов. Затем шаги на цыпочках через двор, задняя дверь открыта, закрыта и задвинут засов. Теперь Делла могла спокойно спать.

Первый конфликт случился, когда, вернувшись ночью, Розамунд не закрыла калитку на засов. Делла внимательно прислушивалась, лёжа в темноте, но сомнений нет, засов не задвинут. Даже если задняя дверь заперта как следует, немыслимо оставлять калитку закрытой лишь на ненадёжную щеколду. Делла накинула халат и прошла через кухню в садовую комнату. Розамунд была уже в постели, её одежда разбросана по покрывалу. Делла собрала вещи, аккуратно всё сложила. Когда она возвращалась, задвинув засовы, Розамунд села в постели, спросила:

– В чём дело? Вам не спится?

– Миссис Свонсон не уснёт, – сказала Делла со снисходительным смешком, – зная, что вы не закрыли калитку.

– А я не закрыла? Если честно, Делла, я вообще половину времени не знаю, где я, и что делаю. У меня в голове только Крис. Он самый чудесный человек на свете, и кажется, он от меня без ума не меньше, чем я от него. Он перевернул мою жизнь с ног на голову.

Делла позволила ей весь вечер расхваливать этого распрекрасного, несравненного Криса – правда, он пока не нашёл достойной его талантов работы – какой он забавный, как хорошо образован, но к прискорбию так беден, что живёт в квартире друга в его отсутствие. Она слушала, улыбаясь, вставляя подходящие замечания, но вот интересно, давно ли ей было так скучно? Всякий раз, когда она пыталась поставить пластинку с испанскими уроками, Розамунд вспоминала очередную грань необыкновенных талантов Криса. Наконец Делла сказала, что у неё разболелась голова, так что не оставит ли она её на время в покое?

– Пожалуйста, тем более, что завтра вы увидитесь. Я пригласила его на ужин.

Увы, но как раз в тот вечер Делла ужинала у тёти на другом конце Лондона. Но видимо, им неплохо было и вдвоём, судя по беспорядку в кухне, вернувшись домой, подумала Делла. Мало что раздражало её больше, чем посуда в раковине. Розамунд спала. Делла пробралась на двор и проверила запоры.

– Я слышала, вы всё бродили допоздна, – сказала утром Розамунд. – Чем-то расстроены?

– Конечно нет. Просто мне трудно уснуть, если ложусь позже обычного времени.

– Вы шутите? – удивилась Розамунд, и засмеялась.

На следующий день она опоздала на последний автобус.

Делла приятно провела этот вечер, сперва изучая ежегодный отчёт фирмы, затем занимаясь испанским. К одиннадцати она легла в постель, собираясь почитать мемуары одной женщины, директора компании. Спустя полчаса она выключила лампу у кровати, и ждала в темноте, когда наконец услышит, что открывают калитку.

Когда люминесцентные стрелки часов показали без десяти двенадцать, её охватил невыносимый зуд и беспокойство во всем теле. Она включила свет, но тотчас выключила. Ей не хотелось, чтобы сюда заявилась Розамунд со своими глупыми вопросами. Но та не появилась, даже когда стрелки часов слились на двенадцати. Нет сомнений, последний автобус ушёл, и Розамунд в нём не было.

Ну, глупая девчонка напрасно думает, что ей это сойдёт с рук. Она запрёт боковую калитку, и Розамунд на всю ночь останется на улице. Конечно, она может позвонить во входную дверь, для этого она достаточно глупа и безрассудна, но тут уж ничего не поделаешь. Лучше встать в час или два ночи, чем лёжа ждать, пока кто-нибудь не войдёт в незапертую калитку. Надев халат, она через идеально чистую кухню прошла в садовую комнату. Розамунд повесила какую-то нелепую занавеску на заднюю дверь, даже не занавеску, а грязное индийское покрывало. Делла брезгливо отодвинула её и только тут поняла, что не сможет закрыть боковую калитку, потому что задняя дверь на замке, а ключи у Розамунд.

Но практичную особу вроде неё не так просто остановить. Она выйдет через главный вход, подойдёт к боковому входу и... но нет, это не годится. Если она войдёт во двор и задвинет засов калитки, она просто запрёт себя во дворе.

Остаётся лишь выбраться в окно. Она попыталась вывернуть шурупы из рам, но их годами не трогали, она даже не смогла сдвинуть их с места. Её охватила дрожь, сидя на краю кровати, она закурила сигарету. Впервые в жизни оказаться одной в лондонской квартире, с защитой от толп грабителей в виде хлипкой задней двери с замком, который любой вор откроет за пять минут.

Какое преступное небрежение со стороны миссис Свонсон, не поставить замок на дверь между комнатой и кухней! И нет увесистой мебели, чтобы подпереть ею дверь. Конечно, рядом с кроватью есть телефон. Но положим, услышав шум, она позвонит в полицию, есть ли шанс, что они приедут до того, как её убьют, а квартиру обчистят?

И всё же серьёзная защита нашлась – устрашающего вида нож для резки хлеба. Такого Делла ещё не видела. Она отыскала нож на кухне, и спрятала его под подушку. Рядом с ним ей стало немножко легче, но вдруг она не проснётся, когда вор войдёт, и тогда...? Нет, так нельзя, лучше не спать вообще. Измученная и почти больная, она забралась под одеяло, подумала немножко, и выключила свет. Может без света он её не заметит, пройдёт мимо в другую часть дома, и тогда, если она ещё не умрёт от страха...

В двадцать минут второго, когда она уже была готова вызвать такси и ехать в отель, калитка скрипнула, и Розамунд вошла во двор. Делла рухнула на подушки с таким невероятным облегчением, что даже не пошла проверять задвижки. Но если она её не закрыла? Тогда первой на пути будет Розамунд, сначала убьют её. Делла поняла, её не волнует, что будет с девушкой, важна лишь собственная безопасность.

В половине седьмого она прокралась на кухню, чтобы положить на место нож, и мрачно жевала свой завтрак, когда в восемь появилась Розамунд.

– Я опоздала на автобус. Пришлось брать такси.

– Можно было позвонить.

– Боже, вы прямо как моя мать. И без того трудно было встать и... – Она покраснела, прикрыв рот рукой. – То есть, выйти из дома, ловить такси и... Вообще-то, не так уж поздно я вернулась.

Её оговорка не прошла незамеченной. Но у Деллы не было сил продолжать перепалку, она лишь сказала, что миссис Свонсон будет крайне недовольна, если узнает, так может Розамунд изволит предупредить её в следующий раз, когда решит опаздывать? Та ответила, что в этот раз она не могла предупредить, она же не знала, что так получится. Делла промолчала. В любом случае, какая разница, когда Розамунд вернётся, если не можешь запереть засов?

На третье утро она не выдержала.

Две ночи подряд Розамунд якобы не успевала на автобус. Чудно, но усталой она отнюдь не выглядела, в то время как Делла была совсем без сил. Этой ночью она три часа лежала, сжимая в руке хлебный нож, а над ней кряхтел старый дом и скрипела от ветра та самая калитка.

– Непонятно, зачем вам вообще возвращаться сюда.

– А вы не против?

– Нисколько. Делайте, что хотите.

Перед тем, как Розамунд вышла через входную дверь, Делла потихоньку выскользнула, и заперла калитку на засов. Конечно, безалаберная соседка и не подумала проверить засов, прежде чем закрыть на замок заднюю дверь. Уже в десять Делла провалилась в тяжёлый сон, чтобы проснуться ночью в два от стука в калитку, потом от настойчивого звонка в дверь.

– Вы оставили меня на улице! – рыдала Розамунд. – Даже моя мать так не поступала. Я стояла на улице, я замёрзла. За что со мной так, что я сделала?

– Вы сказали, что не вернётесь домой.

– Да, я не собиралась, но мы пошли гулять, а Крис забыл ключи. Ему пришлось пойти к другу. Лучше бы я пошла с ним!

Эти двое точно два сапога пара. Идеально подходят друг другу, подумала Делла. Пусть уже половина третьего, пора наконец выяснить отношения. Она сказала Розамунд своим подчёркнуто учительским тоном:

– Думаю, придётся изменить наш договор, Розамунд. Мы совсем разные люди, нам не удаётся ладить, верно? Можете оставаться здесь, пока не найдёте другое место, но лучше начать поиски прямо сейчас.

– Но что я такого сделала? Не шумела, не водила сюда друзей. Даже ни разу не пользовалась вашим телефоном. Честное слово, Делла, я изо всех сил старалась соблюдать чистоту, что меня просто бесит.

– Я объяснила причину. Мы слишком разные люди.

– Я уеду в воскресенье. Перееду к своей матери – там хуже не будет. А потом, кто знает, может мы с Крисом...

– Лучше ложитесь спать, – холодно посоветовала Делла, но сама так и не уснула.

Она думала о том, что плохо разбирается в людях, и не знает, как теперь быть с рентой. Конечно, надо найти кого-то ещё. Может, пожилую женщину, или старую деву среднего возраста...

Но что уже поздновато делать, так это объяснять Розамунд причину своей озабоченности засовами. Пока можно утешаться лишь тем, что Розамунд считает её сильной, разумной, зрелой женщиной. Но её секрет стал причиной почти невыносимых душевных страданий. Розамунд решила, что Делла даже вида её не переносит, поэтому уходит из дома до её появления, запирая при открытой калитке заднюю дверь.

И откуда было знать, приедет она последним автобусом, на такси, или под утро её приведёт Крис. Она не знала, как далеко тот живёт, и теперь жалела, что почти не слушала откровений Розамунд, хотя следовало бы; вообще не мешало бы тогда задать ей пару вопросов. А она лишь содрогалась, представляя всю мерзость близости с мужчиной, гадая, сможет ли она сама когда-нибудь допустить такое.

Каждую ночь она брала с собой в постель хлебный нож, лишний раз убедившись в разумности таких предосторожностей, когда при встрече в холле мышеподобный сосед сказал ей, что в соседнем доме грабители разбили жившей там старушке голову. Розамунд в один день пришла в час, во второй в половине второго, на третий не пришла вообще. Кожа у Деллы посерела, под глазами мешки. На работе она клевала носом над столом, пока жизнерадостная Розамунд с сияющими глазами делилась с подружками подробностями своих отношений с Крисом.

И вот осталась всего одна ночь...

Розамунд оставила записку, сообщив, что ночью её не будет, они увидятся следующим вечером, когда она придёт собрать и отнести к матери свои вещи. Но при этом оставила калитку незапертой. Делла даже подумывала закрыть засов, а потом перелезть через калитку в боковой проход, но для этого она была слишком высокой и гладкой, а лестницы у неё не было.

Её опять ждала бессонница, сигареты, стакан воды, телефон и хлебный нож. Может эта ночь будет легче уже потому, что последняя.

Она оказалась намного хуже предыдущих. Лёжа в темноте, она думала о старухе в соседнем доме, точно таком же, как другие, потом о злоумышленнике, который теперь знал, как можно сюда проникнуть. Она пыталась думать о чём-то другом, о чём угодно, но сильнейший инстинкт самосохранения отвергал все мысли о работе и честолюбивых планах, и о том долгожданном завтра, когда калитку запрут навсегда, и больше не откроют.

Розамунд сказала, что не придёт, но её словам нельзя верить. Поэтому Делла не удивилась (но невероятно обрадовалась), услышав стук калитки почти в два часа ночи. Блаженно вздохнув – наконец-то наступило завтра – она слушала, задвинут ли засов. Не задвинули. Ну, не беда. Сделает это сама, когда Розамунд ляжет спать. Послышались осторожные шаги, потом открывали заднюю дверь, почему-то дольше обычного. Но может она устала, пьяна, или что-то ещё.

И тишина.

Потом скрипнув, задребезжала задняя дверь, словно Розамунд не позаботилась её закрыть. Делла обречённо поднялась, завернулась в халат. И увидела, что на кухне зажёгся свет, образовав вокруг старой двери светящийся прямоугольник. Не похоже на Розамунд, она никогда не входила на кухню, а сразу же, не умываясь, ложилась в постель. Окаменевшее тело Деллы охватила дрожь. Она прислушалась. Шаги на кухне, открыт холодильник. Роются в буфете, в ящике звякнуло серебро. Ей хотелось крикнуть: «Розамунд, это ты?» Но голос пропал. Во рту сухо, из горла ни звука. Такого с ней никогда не было, её парализовал страх. Как, каким образом узнать, там Розамунд или кто-то другой, проникший через хлипкую заднюю дверь?

А потом кто-то кашлянул.

Негромко, просто прочистил горло, но это был определённо мужской кашель. В кухне был мужчина.

Делла забыла про телефон. Она вспомнила – хотя вряд ли хоть на секунду забывала о ней – ту старушку из соседнего дома. Обезумев от страха, она соскочила с кровати, выхватила из-под подушки нож, распахнула на кухню дверь. Там стоял молодой здоровый парень, с тяжеленной кастрюлей в одной руке, серебряным прибором миссис Свенсон в другой. Делла не стала медлить. Изо всех сил ударила его ножом, ещё раз, ещё и ещё, пока кровь не залила белые стены, чистое глаженое бельё, аккуратно накрытый к завтраку стол.





Полицейский очень сочувствовал Розамунд Вайн. Называл её по имени, предложил кофе. Она пила неохотно, её уже напоили кофе в больнице, после того как сказали, что Крис умер.

– Расскажите мне о прошлой ночи, хорошо, Розамунд?

– Я была в городе со своим приятелем – его зовут Крис, Крис Мейтланд. Он забыл ключи, и ему некуда было идти спать, тогда я предложила ему пойти ко мне. Он думал уйти пораньше, пока она – пока Делла не встала. Мы собирались вести себя осторожно. И очень тихо. Мы пробрались в дом около двух.

– Вы её не окликали?

– Нет, мы думали, она спит. Поэтому мы и между собой не разговаривали, даже шёпотом. Но видимо она нас услышала.

Голос её слегка дрогнул.

– Я сразу легла в постель. А Крис был голоден. Я сказала, если он будет ходить тихо, как мышка, может взять себе что-нибудь в холодильнике. Я сказала, где ножи, ложки, тарелки. Ну а дальше был этот жуткий крик, я бросилась туда, а Крис был... и там повсюду кровь...

Полицейский ждал, когда она успокоится.

– Почему она напала на него с ножом, как вы думаете? – Спросил он.

– Я не знаю.

– Думаю, вы знаете, Розамунд.

– Может, и знаю. – Она опустила взгляд. – Ей не нравилось, что я к нему хожу.

– Она боялась оставаться одна?

– Делла Голуэй ничего не боялась, – сказала Розамунд. – Это миссис Свонсон опасалась бандитов, но не Делла. Все в доме переживали, когда женщину по соседству пришибли, и все боялись. Кроме Деллы. Она мне и слова не сказала, хотя не могла не знать.

– Так вы думаете, она решила, что Крис грабитель?

– Конечно, нет. – Розамунд зарыдала. – Она увидела его... моего мужчину. А своего у неё ведь не было. Всякий раз, когда я пыталась заговорить о нём, она становилась как лёд, принимала всё в штыки. Она слышала, как мы пришли, всё поняла – и потеряла голову. Я слышала, как-то раз на работе её хотели показать психиатру, теперь понятно, почему.

Полицейский, повидавший уже всякого, тем не менее малость поёжился. Страх перед грабителем можно понять, но такое...

– Теперь уж ей придётся с ним познакомиться, – сказал он, и отослал зарёванную бедняжку к её матери.