23. Одежда

ОДЕЖДА

Clothes

Перевод: Елена Горяинова



– Пожалуй, я возьму вот это.

Она положила платье на прилавок. Продавщица взглянула на неё чуть озадаченно. Элисон почти задыхалась от возбуждения. Но дело сделано, надо взять себя в руки.

– Как вы желаете платить?

Вместо ответа она положила на прилавок свою кредитную карту, рядом со сложенным для упаковки в бумагу платьем. Аппарат распечатал чек и она расписалась справа на до нелепости крошечном уголке справа. И как и всегда, ей тотчас же захотелось убежать. Постоять, поболтать с продавцами, «Вам захочется надевать его каждый день», «Носите на здоровье», всё это её лишь смущало. Словно она выдавала себя за кого-то другого, и её секрет мог быть раскрыт. Побыстрей бы уйти, испытать прилив счастья и адреналина, знакомый кайф и лёгкость в душе. День удался, она купила вещь.

На улице она сразу достала платье из пакета, переместив его в свой портфель к эскизам по проекту «Гримвуд». Незачем на работе знать, чем она занималась. Пакет и чек полетели в мусорку. Села в подошедшее такси. Возбуждение уже начинало её покидать, а к моменту появления в пиар агентстве, которым она заведовала, от него не осталось и следа. Улыбнувшись, она сказала своей помощнице, что ланч немного затянулся.

По дороге домой она ещё кое-что купила, хотя и не собиралась. Но надо ли говорить, что с ней так обычно и бывало. Она иногда думала, что виной всему район, где она живёт, Найтсбридж, столица торговли. Вот если она и Джил передут в какой-нибудь отдалённый пригород... Но она знала, что этого не будет.

Следовало бы подъехать на такси к самым дверям, а не на метро. Да ещё то платье, теперь оно ей совсем не нравилось, ни цвет, ни покрой, нет, она его никогда не наденет. А сумма, на него потраченная, чёрным по белому впечаталась в её памяти. Недавний восторг обернулся бедствием той же силы. Идиотизм ещё в том, что на метро она поехала, чтобы сэкономить. Метро девяносто пенсов, такси пять фунтов. Но от метро полмили ходу по Слоан-Стрит, в шесть часов, в день позднего закрытия магазинов.

Иногда Элисон размышляла, чем она могла бы заняться в Лондоне в свободное время. Сходить в Национальную галерею, посмотреть коллекцию Уоллеса, погулять в парках, записаться в Лондонскую библиотеку. А ещё она слышала, что в Музее движущегося изображения очень интересно. Но вместо этого она шла по магазинам. Покупала вещи. То есть одежду. На середине длинной улицы, сплошь из магазинов, она увидела в витрине свитер. Знакомые симптомы возникли тотчас же. Сухость во рту, нет, я сейчас хлопнусь в обморок, я должна это купить, мне он нужен. Она чётко знала, что если не купит – она об этом горько пожалеет. И неважно что это. А вот разочарования в недавней покупке забывались мгновенно.

Ручкой на двери магазина служил стеклянный шар на латунном креплении. Она помедлила, держа в руке этот шар. Такая пауза была обычным делом. Колебания перед покупкой, объяснения самой себе, что свитер ей нужен как компенсация за ошибку с платьем, которое ей разонравилось. Она повернула шар, дверь открылась. Внутри за позолоченным столом с мраморной столешницей сидела женщина. Она подняла голову, улыбаясь, сказала «Привет». Элисон знала, она не встанет, не поспешит к ней показывать вещи. Это другого сорта магазин, уж в этом Элисон разбиралась. Она пошла к вешалке, где висел тот свитер и ему подобные. Она уже загорелась, уже не раздумывала, в плену сходного с опьянением или сексуальным желанием чувства. В такие минуты она не думала, вернее, думала лишь о наряде у неё перед глазами; как он на ней будет смотреться, куда и когда его можно надеть, улучшит ли эта покупка её самочувствие.

Шоппинг дело импульсивное, в этом его суть. Покупай сразу, без колебаний. Кровь стучала в голове. Она сняла свитер с вешалки, приложила к себе.

– Желаете примерить? – спросила женщина.

– Я его беру, – сказала Элисон. Сняла аналогичный с перекладины, только более тёмный. – Вообще-то я возьму оба.

Женщины обменялись ослепительными улыбками. Заплатив и выйдя на улицу, она взглянула на часы и убедилась, что вся операция заняла семь минут. Два свитера слишком пухлая упаковка, в портфель всё это не поместится, поэтому она вынула платье и положила его в чёрный блестящий пакет с белыми буквами – к своим новым приобретениям. Надо было придумать, как проникнуть в дом, чтобы Джил ничего не заметил.

Может его пока нет дома. Иногда он приходил первым, иногда она. Если он дома, надо проскочить в спальню и спрятать пакет, пока он не видел. Даже в худшем случае, если он пакет заметит, он решил, там одна покупка, а не три. Шум в ушах уже стих, адреналин использован, и она поняла ещё кое-что – впервые она купила вещи, даже не примерив.

Открылась стеклянная дверь, и она вошла. Поднялась на лифте. Вставила ключ в замок, повернула его и открыла дверь. Невозможно угадать, дома ли он. Она окликнула его – «Джил?» – и он отозвался из кухни, – «Я здесь». Едва не подпрыгнув, она поспешила в спальню и закинула пакет куда-то внутрь одёжного шкафа.

Что была его очередь готовить ужин, она совсем забыла. Шоппинг – это средство забыть обо всём. Она прошла на кухню, поцеловала мужа, обхватив его руками. На нём был фартук, в руках деревянная ложка.

– Скажи, – спросил он, – ты правда любишь сушёные помидоры?

– Сушёные помидоры? Никогда не задумывалась. Ну, нет, думаю, вовсе нет.

– И никто не любит. Это моё кулинарное открытие на этой неделе. Не любят, но притворяются. То же самое с зелёным перцем.

Разговор продолжался в том же духе. Джил был продюсером кулинарного шоу на телевидении, он начал рассказывать ей об их попытках сделать суфле. После четвёртой неудачи ведущий программы, очень темпераментный тип, водрузил эту чёртову хрень на голову оператору. Элисон выслушала его, посмеялась, когда следовало, потом рассказала что-то о проблемах у них с проектом на работе. Он сказал, что позовёт её, когда еда будет готова, и она ушла в спальню переодеваться.

Если вечером они оставались дома, она надевала толстовку, джинсы или спортивные штаны. Парадокс в том, что это были старые вещи, она носила их годами, в то время как её шкаф ломился от новых. Она с трудом запихнула туда новое платье и свитера. Когда она будет всё это носить? Может никогда. Может ненадёванными так и отправит их в сумку с аналогичными, чтобы отнести в магазин вещей для приютов.

Её там обожали, называли по имени – кто же её там не знал? «Какие замечательные вещи, Элисон», или «видимо вы сделали ревизию одежды, Элисон – как вы справляетесь одна...». Наверняка её одежда приносила им недельную выручку.

Это явное помешательство, как алкоголизм, наркотики или игромания, но оно куда разорительней, чем пьянство или однорукие бандиты. На прошлой неделе она всё-таки попалась, когда, вернувшись с двумя пакетами, жёлтым и оливковым, в холле наткнулась на Джила. Попалась. Негодное, нелепое слово. Ведь Джил был лучшим из мужей, он бы её ни в чём не упрекнул. Ещё хуже, он бы её похвалил. Сказал бы, это твои деньги, ты зарабатываешь больше меня, можешь делать с ними, что хочешь. Почему бы не купить себе новую одежду?

В голове сложился воображаемый разговор, столкнувшись с ним лицом к лицу, она скажет – мне нужно кое в чём признаться. Он изменится в лице, подумав то же, что любой на его месте, услышав от своей второй половины такие слова. А она опустится на пол у его ног – такой дурацкий сценарий складывался у неё в голове – возьмёт его за руку и скажет: это кошмар, я схожу с ума, и не могу остановиться. Я постоянно покупаю одежду. Не драгоценности, не мебель или картины, не косметику, я даже не покупаю обувь, шляпы или перчатки. Только одежду. Магазин одежды – это мой винный бар. Моё казино. Я не могу пройти мимо. Если я захожу в универмаг купить пачку салфеток, или коврик для ванной, я иду наверх и покупаю шмотки.

Он засмеётся. Какое счастье, какое облегчение, она просто любит покупать себе одежду, у неё никого нет, она не уйдёт от него к другому. Тут последуют поцелуи, утешения, ободрения – а почему нет, ты же тратишь свои деньги? Нет, всегда такой чуткий и отзывчивый, этого он не поймёт.

– Элисон! – Раздался его голос. – Всё готово.

Сначала по бокалу вина. Которое очень хвалили в его программе, так что он решил попробовать. Он поднял свой бокал.

– Ты знаешь, какой сегодня день?

Какой-нибудь юбилей? Но принято считать, женщины хорошо помнят такие вещи, не мужчины.

– Я что-то забыла? Ох, чёрт.

– Не день первой встречи, и не первый раз, когда ты пригласила меня на ужин. Но когда я пригласил тебя – три года назад.

– Я люблю тебя. – Она вложила в эти слова все чувства, переполнявшие её в ту минуту.

Джил вряд ли когда-нибудь замечал, что на ней надето. И никогда не заглядывал в её шкаф. Временами однако, увидев на ней обновку, он мог сказать:

– Это мне нравится. Новое купила, да?

– Уже сто лет ношу. Наверняка ты его не раз видел.

И он соглашался. Одежда его мало интересовала. Но если он спросит, она всё расскажет. Или когда придёт кредитный отчёт. Чем тайком оплачивать эти дикие счета, следовало бы ему сказать: Вот, взгляни. Вот что я делаю со своими деньгами. Это чистое безумие, и ты должен остановить меня.

Но она не могла. Было слишком стыдно. Порой ей хотелось бы знать, что там, в кредитном бюро, думают о ней, глядя каждый месяц на счета в тысячи фунтов, которые она тратит на одежду. Продавцы магазинов писали «одежда» на чеках, и стыдно признаться, но она не раз порывалась просить их написать «товары». Стыдно, потому что она была умна, диплом с отличием и впечатляющее резюме, ценнейший, всегда востребованный специалист в своём деле, она могла требовать любую зарплату, начальство изумлённо поднимало брови, но исправно платило. А её одержимость под стать разве что вчерашней выпускнице школы, или же сорвавшему куш на футбольных ставках.

Эти люди даже лучше неё. По крайней мере, они честны и открыты. Даже могли пошутить на свой счёт. Несколько месяцев назад она ездила в Эдинбург со своей клиенткой на презентацию. Они оставались там на ночь. Эдинбург не самое лучшее место для шоппинга, там много гораздо более притягательного. Но, едва сев в такси у станции, клиентка объявила, что эту пару свободных часов она мечтает потратить на магазины.

– Я чокнутый шопоголик, знаете ли. В этом мой кайф.

– И что вы хотите купить? – отважилась спросить Элисон.

– Что купить? Ой, трудно сказать. Как увижу, тогда узнаю.

И они пошли по магазинам, и Элисон узнавала в ней ровно те же признаки и симптомы, что и в себе самой, но за одним исключением. Этой женщине не было стыдно, она не пыталась притворяться.

– Я просто сумасшедшая, – сказала она, купив костюм, который ей даже не слишком понравился, по её словам. Посмеявшись, она сказала, – Мой гардероб забит вещами, которые я никогда не надену. А вы наверное сто раз подумаете, прежде чем что-то купить, правда?

Умирая от желания тоже что-то купить, но сдерживаясь изо всех сил, Элисон, стоя рядом c крайне высокомерной, как теперь подозревала, улыбочкой, согласилась, что это правда. Она взирала на мир свысока, как особа, которая купит новое, лишь износив старое.

В той поездке ей удалось сдержаться, и ничего не купить. Но потраченная на это энергия выжала её, как лимон. И в Лондоне она оторвалась вовсю, тратя безудержно деньги, словно больная булимией. Именно в тот день, или на следующий, она прочла статью о маниакальной одержимости. Проблемы с питанием, например, сигнализировали о скрытных психических расстройствах. То же самое можно сказать об игроманах, даже о шопоголиках. Безудержное расточительство было лишь прикрытием потребности в любви или внутреннего недовольства собой.

Но это же неправда. Она любила Джила, и у неё было всё, что ей нужно. Она была довольна жизнью. Мания покупать овладела ею только теперь, когда она стала богаче и могла себе это позволить. Что тоже иллюзия, это невозможно, никакой бюджет такой лавины расходов не выдержит.

Это её крик о помощи. Так вам любой психолог скажет. Но помощи в чём? В исцелении от безудержной страсти покупать?





Проезжая – на сей раз из благоразумия она взяла такси – мимо магазина, где она купила свитера, она вспомнила промелькнувшую тогда мысль. Она купила их, даже не примерив. Словно говоря тем самым: всё равно, мой размер или нет, я хочу покупать, а не носить.

Офис находился в Сити, где почти нет магазинов. И слава Богу, конечно, но со временем в ней крепло чувство неудовлетворённости, своего рода голод по магазинам с одёжками. Едва оказавшись на улице, она боролась с искушением взять такси и поехать туда, где магазины. Ведь её ждёт работа, стол, телефоны и факс. Но проходили дни без покупок, и она начинала внушать себе, что ничего страшного, если подвернётся случай прогуляться по магазинам, это никакая не болезнь и не шиза, ведь она не была там уже целую неделю...

Как-то в дождливый день она не смогла поймать такси, пришлось опять ехать в Найтсбридж на метро, остальные полмили можно и на такси. Или же прогуляться до дома по боковым улочкам, ведь это одни из красивейших мест Лондона, даже в дождь. Но она уже знала, что идёт покупать, она обязательно пойдёт по Слоун-Стрит, а не по Севилль-Стрит или Лоундес-Сквер.

Мысли её путались. Странные какие-то, может безумные. Она подумала, если удержится сегодня, завтра просто не сможет. После конференции она окажется на Пиккадилли, в начале Бонд-Стрит, а на пути к станции будут Брук-Стрит и Саут-Молтон-Стрит – истинная мекка шопоголиков, райское место для покупок.

Она прошла мимо дверей с ручкой виде стеклянного шара, и уже нацелилась глазом на одиноко сверкающее платье в витрине следующего, когда сзади послышались шаги, и её обхватила рука Джила с высоко поднятым над ней зонтом.

– Ты должна его купить, – сказал он, – тебе пойдёт.

Она содрогнулась. Почувствовав её дрожь, он озабоченно поглядел на неё.

– От него у меня мурашки по спине, – сказала она.

Сейчас бы ей сказать, что она не купит платье, и объяснить, почему. Но она не могла. Его появление и непрошенное вмешательство, его наивное предложение купить платье убило в ней всё удовольствие от процесса. Бывает, что старый добрый друг предлагает тайному пьянице двойной скотч.

Утром она шла по Слоун-Стрит, до начала конференции было нечего делать. Она зашла в магазин и купила платье, которое, как считал Джил, ей очень подойдёт. Купила без примерки, заявив удивлённой продавщице, что это в точности её размер, будет в самый раз. Воодушевление от покупки не могло удержать её от желания что-то ещё купить попозже. Но день испорчен покупкой этого платья, думала она, предварительная доза получена, можно попробовать продержаться до завтра. В офисе она переложила платье из портфеля в ящик стола.

Конференция закончилась в три. Последний её час она почти не вникала в происходящее. Закончив свою речь, она потеряла к остальному интерес, погрузившись в мысли о том, что занимало её последнее время. Даже во время своей речи она пару раз теряла нить сообщения и начинала что-то мямлить, роясь в своих заметках. Глава компании спросил, хорошо ли она себя чувствует. Сев на своё место и выпив стакан воды, она уже предвкушала прогулку по улице, где сплошь магазины с вещами, которым не терпится, чтобы их купили. В то время как она вынуждена сидеть, изнывая от желания сделать это поскорее. Задыхаясь, с пересохшим горлом, словно вовсе не пила сейчас воды, она почти бегом покинула здание.

На Бонд-Стрит она купила костюм и жакет. Примерила их, но лишь потому, что стало неловко под вопросительным взглядом продавца. Подкатившее к ней такси могло быть спасением бродившей туда-сюда со своими пакетами, но, резко отпрянув в сторону, она свернула на Брук-Стрит. В состоянии эйфории она казалось бы парила над землёй, не касаясь тротуара ногами. Она легко могла бы попасть под машину. А при встрече не заметить старых знакомых. Изменения психики лишили её способности замечать, узнавать, рационально думать и действовать. Всё это лишнее. Утрачен контроль над желанием покупать, в такие минуты бесполезны любые попытки «излечения», она обожала свою «болезнь», своё «опьянение».

Мысли в голове складывались в простые чёткие фразы. Почему бы это не купить? Могу себе позволить. Мне же надо хорошо одеваться? С какой стати стыдиться того, что так приятно и естественно... Под бешеный аккомпанемент сердечного ритма она продолжала свой путь.

На Саут-Молтон-Стрит она купила блузку, в магазине рядом вполне подходящую юбку. Она взяла их без примерки, но выйдя на улицу, зачем-то взглянула на бирки. Вещи были на два размера больше. Она застыла на улице, сразу упав духом и понимая, что попросту не сможет вернуться в магазин.

Ей стало стыдно. Беспечная эйфория сменилась почти осязаемым ужасом, безразмерным платьем скользнув с плеч к ногам, и её положение предстало перед ней реальным кошмаром. Она механически продолжала идти. Подходя к Оксфорд-Стрит, сунула пакеты с покупками в ближайший мусорный бак. Туда же злосчастную юбку с блузкой, и отвернувшись, побежала.

В такси она заплакала. Водитель спросил, все ли с ней в порядке. Она сказала, не очень, но через минуту будет в порядке. Кошмарно нелепые расходы, вот что её ужасало. Тысячи, миллионы не могли позволить себе новую вещь, что-то шили сами или в лучшем случае покупали подержанное. А она выбросила совсем новую одежду.

И почему-то вспомнился Джил, который любил и доверял ей. Она не сможет взглянуть ему в глаза, лучше пойти переночевать в какой-нибудь отель. Такси петляло по извилистым улочкам, позади Бродкастинг-Хаус и Лэнгем-Плейс. На Риджент-Стрит она попросила её высадить. Это таксисту не понравилось, и она протянула ему пять фунтов. Что такое пять фунтов? Она только что выкинула в двести раз больше.

Лишь с портфелем в руке она вошла в универмаг. Встретилась взглядом со своим отражением в зеркале. Растрёпанные волосы, застывший взгляд, бледное лицо – сумасшедшая. И ещё одно – она даже не так уж хорошо одета. Почти любая проходившая мимо женщина выглядела лучше. Каждую неделю, почти каждый день она что-то покупала, горы одежды исчезали в шкафу, затем ненадёванными отправлялись на благотворительность, а она в это время одета хуже, чем жёны, покупавшие платья на то, что удавалось сэкономить из сумм, выделяемых мужем на домашнее хозяйство.

Она ненавидит одежду. Откровение мелькнуло в мозгу яркой, болезненной вспышкой, словно мигрень. Почему она не понимала этого раньше? Ей плохо от новой одежды, слегка горьковатого её запаха, скользких прикосновений пиджаков, пальто, костюмов и платьев на вешалках магазинов, вот как здесь и сейчас. Она в царстве дизайнеров одежды, она это чует, ощущает, но почти не видит, глаза застилает туман безумия.

Она срывала какие-то вещи с вешалок, то юбку, то свитер. Открыв портфель, запихивала всё туда. Снаружи висели ярлыки и часть рукава, когда она закрывала замок. Схватила длинную вязаную безрукавку на пуговицах, блузку из жёсткой органзы, ещё свитер, ещё блузку. Никто этого не видел, а если и видел, то не вмешивался.

Она стащила с полки шарф и обернула его вокруг шеи. Завязав концы, она подумала, затянуть бы их потуже и тихо отключиться, покончив со всем этим. С набитым портфелем до такой степени, что невозможно закрыть, она стала спускаться вниз. Никто за ней не шёл. Никто ничего не видел. Проходя мимо кожаных товаров, она прихватила сумку, что не характерно для неё, внимания этим вещам она никогда не уделяла, потом взяла кошелёк и пару перчаток. Это всё в одной руке, портфель в другой, самые габаритные вещи на согнутом локте.

В промежутке между дверями, внутренней и внешней, зазвенел сигнал тревоги. Подошёл служитель охраны. Она опустилась на пол, украденные вещи вокруг, и сказала вполне вменяемым, хотя немного сдавленным голосом:

– Помогите мне, кто-нибудь, помогите мне.