Вводная

     Сцена-шутка для театра-кабаре.

     Действующие лица: Он - ведущий программы, таких артистов когда-то называли конферансье, а ещё он то ли художественный руководитель, то ли один из владельцев театра-кабаре. Она - женщина решительная, в прошлом была знакома с Ним, может быть, даже и, скорее всего,  была Его девушкой, но их пути надолго разошлись. И вот, случайно, снова пересеклись...

     Звучит фонограмма бурных аплодисментов, вызванных предыдущим выступлением.  В фонограмме алодисменты утихают. Начинает звучать музыка, под которую, в программе, всё время выходит Он.

     Он
     (в микрофон, в зрительный зал)
     Вижу и слышу, это очень заметно глазу и, особенно, моим ушам, что вам нравится наше шоу. Какие алодисменты?

     Она
     (из зрительного зала)
      Аплодисменты эти, - конкретному номеру. Но не всё  нравится в программе!

     Он
      (удивлённо)
       Не может быть! Программа потрясающая. Артисты высокого уровня. Номера просто такие, что хоть в столицу. Что же может не нравиться?

     Она
     (поднявшись из зала, на сцену, в зрительный зал, в микрофон)
       Импровизации и экспромтов мало. Но ничего: лично тебе, ведущий, я устрою сейчас крутую импровизацию. Посмотрим, господа, как у него, хотя бы у ведущего, получаются импровизации. Ты готов к импровизации?

     Он
     Всегда готов! А мы уже на ты?

     Она
     Мы с тобой водила, тридцать пять лет, как стали общаться "на ты". Правда, тридцать один год назад  мы, с тобой, совсем перестали общаться!

     Он
     (пристально вглядевшись в её лицо)
     Марина, это вы, что ли?

     Она
     Я, что ли, Толик!

      Он
      Я при исполнении профессиональных и даже служебных обязанностей. Поэтому попрошу меня называть Анатолием.

     Она
     А-на-то-лий. Это очень длинно. (Будто что-то интересное пришло ей в голову). Во! Толян! Это не совпадает с Толиком и очень похоже на "Анатолий", только произносить проще! Буду называть тебя так: Толян.

     Он
     Что же получается, Марина: вы в таком состоянии, что не можете произносить моё имя. Анатолий?
    
     Она
     В каком я состоянии? Ты на что намекаешь, Толян?

     Он
     Я вам уже говорил. Я не Толян, я, - Анатолий! И я ни на что не намекаю! Зачем намекать, если всё видно и слышно!

      Она
      (грубо, вызывающе)
       Что видно? Что слышно?

     Он
     В каком вы состоянии!

     Она
     (в зрительный зал, в микрофон)
     А чего это мы, Толян, всё обо мне, да обо мне. Расскажи мне, дорогой ...

     Он
     Я, Марина, вам, - никакой не дорогой! Уже тридцать один год. Вы сами сказали. Так что не называйте меня ни дорогим, ни драгоценным, ни милым.

     Она
     Хорошо, Толян. Не будешь ты ни дорогим, ни драгоценным, ни милым. Просто Толян, и всё! Как ты, Толян, жил без меня, всё это время? Тридцать один год?!

     Он
     (изображая лёгкое нервное раздражение)
     Ну, давайте, давайте, давайте, будем здесь изображать, как сильно мы интересуемся жизнями, друг друга, в течение тридцати одного года!

     Она
     (с искренним удивлением)
     А ты чё (что)? Совсем не интересуешься моей жизнью. За такой большой срок? За тридцать один год?

     Он
     (очень твёрдо)
     Совсем не интересуюсь!

     Она
     А я вот твоей прошедшей жизнью...

     Он
     (перебивая её, возмущённо)
     Моя жизнь ещё не прошла! ("СплЕвывая" трижды, через левое плечо). Тьфу-тьфу-тьыу, чтобы не сглазить.

     Она
     Что ты "тьфукаешь"? Что ты меня путаешь? Тридцать один год, Толян, скажи, прошёл?

     Он
     Прошёл!

     Она
     Так вот я хочу знать, что с тобой случилось, за этот тридцать один год. Ведь ты учился на филологическом?

     Он
     На филологическом!

     Она
     Учителем работал?

     Он
     Не работал!

     Она
     (горестно вздохнув)
      А вот я работала, учительницей.

     Он
     Как же это ваш муж позволил, ведь он влиятельный человек?!

     Она
     Какой муж?

     Он
     Ну тот, к которому вы ушли от меня, Марина, тридцать один год назад. За которого вы вышли тогда замуж, потому что он был влиятельнее меня. (Догадавшись.) А ну да, он был партийным работником, а тридцать один год назад случилось то, что случилось. Но разве у него не осталось никакого влияния, чтобы найти вам работу лучше, чем пахать учительницей в школе?

     Она
     (недоумЕнно)
     У кого не осталось никакого влияния?

      Он
      У вашего мужа, Марина.

      Она
      У какого моего мужа, Толян?

      Он
      А что, Марина, у вас их было несколько, за тридцать один год?

      Она
      Кого, - несколько?

      Он
      (стараясь проявлять терпение)
     Ваших мужей.

      Она
      У меня и сейчас их несколько.

      Он
      Сколько именно?

      Она
      Кажется, пятеро.

      Он
     (ехидно, то есть стараясь "троллить" её)
      И вы с ними, с пятерыми, живёте одновременно?

      Она
      Нет, попеременно. Это я точно помню

      Он
      Получается, - по шесть лет с каждым мужем, а с крайним, с пятым мужем, живёте уже больше пяти лет. Седьмой пошёл!

     Она
      (в сильном удивлении)
     Куда пошёл?

     Он
     В вечность, Марина. (Пытается петь) ."А года летят. Наши годы, как птицы летят, и некогда нам оглянуться назад!"

     Она
     Откуда?

     Он
     Что, - откуда?

     Она
     Ну, откуда можно было бы оглянуться назад, если бы захотелось это сделать? Из вечности, что ли?

      Он
      Нет, из настоящего времени! Вот вам захотелось оглянуться на тридцать один год, Марина, из настоящего времени!

     Она
     (кричит так громко, что Он вздрагивает от неожиданности)
      Вспомнила!

     Он
     Что вспомнили? О вечности?

     Она
     Нет, о том, что у меня не пять, а шесть мужей!

     Он
     По пять лет с каждым, а с шестым, крайним, Вы, Марина, живёте уже шестой год?!

     Она
     Ни с кем я сейчас не живу. И что это мы всё обо мне, да обо мне? Давай о тебе поговорим, Толян!

     Он
     (испуганно)
     Обо мне? Зачем обо мне?

     Она
     А вдруг ты сейчас можешь жениться на мне?

     Он
     (ещё более испуганно)
      Нет, не могу!

     Она
     Ты женат, находишься в официальном браке?

     Он
     Нет, я сейчас нахожусь в своём театра-кабаре!

     Она
     Так это очень хорошо, что оно твоё!

     Он
     Что, - моё?

     Она
     Кабаре. Ты ведь и тогда, более тридцати одного года назад, когда учился на филологическом факультете, любил выходить на сцену. Ты мой, Толян, любимый артист!

     Он
     Я, может быть, и артист. Но не твой любимый. Ты сама ушла от меня к своему первому мужу, а потом у тебя было ещё четверо мужей.

     Она
     Ещё пятеро.

     Он
     Вот видишь! И я совсем не могу и, главное, - не хочу становиться твоим седьмым мужем!

     Она
     А я так надеялась, - исправить свою тридцатиоднолетнюю ошибку! А ты, Толян, хотя теперь ты и в кабаре работаешь, оказался полной дрянью. Сволочь ты, Толян! У меня сейчас обморок будет. Вот! Уже и он, мой требовательный друг, - обморок!

     Она в обмороке падает на сцену, а если есть в зале мужчины, которые могут Её надёжно, без травм и разрушений, подхватить, то Она может упасть и со сцены.

     Он
     (в зрительный зал)
     Марина, вы получаете ангажемент нашего театра-кабаре.

     Она, "придя в себя после обморока", поднимается на сцену.

     Он
     (в зрительный зал)
     Я решил дать Марине ещё один шанс. Импровизацию. Или даже экспромт. Я даже темы не знал нашей совместной с Мариной сцены. Не знаю, как справился я, но Марина прекрасно справилась с этим импровизационный заданием, или даже экспромтом. Да? Подтвердите это своими бурными аплодисментами.

     После того, как аплодисменты или даже овация утихают, Она:

     Она
     (Ему)
     Может быть, я ещё и спою?

      Он
      Вы обязательно споёте, много, много, много раз в нашем кабаре-театре. Но сейчас, по программе, песню должен исполнить мужчина.

     Он и Она уходят со сцены, на которую выходит мужчина-исполнитель, и поёт песню о том, что "облетел тот клён", а "любовь, как сон, стороной прошла" или другую песню, но лучше, - о настоящей любви.

     P.S. Понравилась или не понравилась эта сцена-шутка читательницам и читателям - это дело второе. А первое дело в том, чтобы нашлись актёр и актриса, сумевшие бы весело сыграть эту сценку. А если сценка показалась не смешной, то это дело даже не второе, а, всего-лишь, - третье!