Как пахнет Родина

               
                Рассказ.
             Они – сын и отец- нежились на  самой вершине наваянного ими же холма  в теплых лучах восходящего Солнца. Они немного притомились от утренней работы и теперь отдыхали, с наслаждением подставляя свои  округлые бока  шаловливому и ласковому утреннему ветерку. Пение птиц – то веселенькое, то деловито-озабоченное- приятно обволакивало их и вводило в сладкую истому- спать не хотелось, так как время для сна для них было неурочным-хотелось просто не двигаться, и что бы ветерок обвевал и Солнышко грело… Они оба любили это время раннего утра, восход, рождение нового дня,  заботы которого возьмут их в свой плен чуть позже, а пока, пока они, как говорят некоторые, "кайфовали", пытаясь вобрать в свои крепкие тела всю прелесть этого утра. Такие рассветы бывали в их краях нечасто, в основном  либо шли, либо собирались пойти дожди,  и тем ценнее были для них эти минуты.
       Сын, хотя и был еще «малявкой», но очень быстро , присматриваясь к поведению взрослых, «схватывал» все возможные премудрости  взрослой жизни. Он измучил и родителей, и других представителей старшего поколения   их  анклава вопросами на самые разные, вроде бы и не связанные друг с другом темы, и если случалось так, что полученный ответ его не устраивал – он лез с ним дальше и дальше, пока не получал удовлетворяющий его  полностью. На время он успокаивался, но потом вопросы опять появлялись в его голове и на языке. Многие из членов анклава стали побаиваться встреч с ним, так как  ответы у них уже окончились, а вот вопросы  у него – еще нет. И как-то неловко было сознаваться в том, что не можешь ответить этому «почемучке, и потому приходилось, едва завидев издали его характерную прическу или услышав вопрошающий голос перебегать стремглав на другую тропинку или вообще поворачивать назад, лишь бы не столкнуться с ним носом к носу.
          Любознательному до невозможности мальчику прочили блестящее будущее, многие видели в нем будущего вождя, современного, многознающего, интересующегося самыми различными отраслями и областями знаний, а уважаемый всеми дедушка Савелий, основной заслугой  в жизни которого было совершенное им в молодости, далекой, как горизонт, кругосветное путешествие на  большом корабле, перевозившем зерно кукурузы из Черноморских портов по миру и побывавшего, как говорили,  даже в Египте, сказал о нем такие слова : « Мальчику этому не стыдно было бы оказаться и в Египте и предстать пред очи фараона для беседы с ним. Он бы нас не опозорил…»
          Дедушка Савелий  жил на этом свете так долго, что казалось – он был, есть и будет вечно. Он   говорил крайне редко, так как был в весьма преклонных летах и его основным  ежедневным  занятием  была борьба с накатывающей волнами, как море, дремотой. Поэтому почти все его высказывания считались пророческими, и приведенную выше фразу юный отпрыск уважаемого семейства мог бы выписать красивыми вензелями на своем фамильном гербе, если бы умел это делать. И никакого герба у их семьи тоже не было. Но слова эти запомнились всем в анклаве и на юного «знайку» все смотрели, имея каждый в своем «загашнике» сложившееся о нем представление.  Таким образом, будущее его с легкой руки дедушки Савелия было предопределено.
      Юноша имел простое и весьма распространенное в этих местах имя – Иван. Родители решили поломать невесть как пробравшуюся в их края чуждую их духу традицию в давании новорожденным уже набивших оскомину не наших  имен типа : Роберт, Артур, Эдуард и т.п. Жили они в огромной стране – России, которая, как рассказывал все тот же дедушка Савелий, когда-то была еще огромнее и занимала целых 1\6 часть всей суши и на картах того времени обозначалась  таким же красивым цветом, как рдеет по вечерам  небосвод вослед уходящему спать Солнцу. И на этой земле в чести были совсем иные имена и ценности. И дедушка Савелий, когда его приглашали в школу для воспитания в маленьких жителях анклава  самоотверженной любви к Родине, всегда не забывал рассказать об этом и всегда говорил не совсем понятные детям слова о том, что «….если бы мы, старшее поколение, не хранили как зеницу ока эти  свои ценности, переданные нами нашими родителями, бабушками и дедушками, то мы бы просто исчезли как народ с лица Земли, и по нашей земле , не любя ее и не ценя, бродили бы стада  бородатых женщин и мужчин в юбках, которым было бы на нее наплевать с высоты  Эйфелевой башни.»  Почти никто из  слушающих это детей не понимал до конца  глубокий смысл его пророческих слов, но никто из них не хотел видеть на своей земле подобных женщин и мужчин. И детишки с удовольствием и гордостью смотрели на своих усатых-бородатых отцов и на мам в платьях.
                - Папа, а мы когда-нибудь сможем поехать в какую-нибудь другую страну?-  задал отцу неожиданный вопрос Иван.
                - Конечно  сможем, сынок. А куда ты хотел бы поехать больше всего?- с интересом спросил он сына.
                - Во Францию,- мечтательно  проговорил сын. – Я хочу увидеть эту самую Эйфелеву башню, с которой  они могут  плюнуть на нашу землю.
                - Ты это всерьез? – удивился отец.- Дедушка Савелий говорит это образно, не надо понимать его слова так буквально.
               - Образно – это как?- решил уточнить сын. – Не по - настоящему?
              - Ну примерно так.- ответил  отец.
              - А я бы забрался на самый-самый верх и плюнул бы оттуда на их землю,- мечтательно сказал сын. – А то они думают, что это только им можно делать- плевать на нас,- обиженно поджал он губы. – Мы если  на это решимся да соберемся всем миром, да как плюнем- мокрое место от этой  Франции останется …
          Отец услышал в голосе сына злобные нотки и вздохнул. Как же ему это объяснить? Да и поймет ли, ведь кроха еще совсем…
- Сынок, ты говоришь со злобой в голосе. А ведь ты не знаешь жителей Франции, да, они могут думать по-другому, не так как мы, но поверь мне, они , в большинстве своем,  такие же  простые, как и мы,  и чувствуют примерно так же, и боятся похожего… И еще скажу тебе важную вещь : зло еще никого не сделало счастливым. Если оно будет жить в твоем сердце – ты отравишься им непременно…- задумчиво, словно думая о чем-то своем и разговаривая с кем-то невидимым ответил отец. – Да и не очень нас с тобой хотят видеть там, в Париже, санкции какие-то ввели, словно твои мысли прочитали, что ты хочешь с их башни плюнуть, вдруг ты террорист и в президента  их будешь целиться, испугались и решили не пускать,- пошутил он.
       Сын , заулыбавшись, молчал, «переваривая» услышанное.
  - Папа, а почему почти весь соседний анклав собрался уезжать  куда-то , кто  к Лазурному берегу, кто в Патайю, кто в Австралию, кто в Лондон,  кто даже в Америку?- последовал новый вопрос.
  - А ты откуда знаешь?- удивился отец информированности сына.
   - А у меня есть дружок там, Федькой зовут, вот он и рассказывал. Фотки мне присылал на смартфон. Хочешь, покажу?- встрепенулся сын.
            - Не надо, не хочу,- ответил отец. Он не горел желанием разглядывать красивые глянцевые фото, рекламирующие для потенциальных приезжих жизнь там. Никто ведь не разместит  фото изнаночной стороны их безмятежной и сытой жизни, трущобы, нищих, худых настолько, словно они сделаны из проволоки, никто не расскажет о законах «волчьей стаи», по которым они там живут…  Дедушка Савелий  рассказывал под большим  секретом это некоторым очень  доверенным взрослым. Он умудрился побывать и там и нюхнул той жизни…
         - А почему они  стремятся  туда уехать он  тебе не рассказывал?- спросил отец.
         - Рассказывал, что слышал разговоры родителей. Они думали, что он спит и говорили не шепотом, как обычно, а громко. Говорили, что жизнь там лучше, что на пособие от государства можно жить и даже не работать, что там вокруг сплошной сервис, все в красивых этикетках, и что там нашу главную еду  производят из совсем других компонентов,  высшего качества,  и названия у него в разных странах такое красивое и романтичное, и запах  совсем другой, приятный… А вот на что похож этот запах он не сказал….
    - Сынок, запомни:  из каких бы высококачественных  компонентов не была бы  произведена  наша основная еда и  в какие бы красивые упаковки она не была бы расфасована – пахнет она везде одинаково. Против природы не попрешь, как говорил дедушка Савелий. И как бы ее романтично и красиво не называли – навоз он и есть навоз. И зачем мне, к примеру, уезжать куда-то в незнакомый мир и тосковать по своей родине среди красивых упаковок и названий? А это ведь наша родина, сынок,- закончил отец, машинально скатывая лапками очередной шарик.  – Понюхай, как она пахнет:- он втянул в себя  знакомый с детства запах.- Ну разве может так же пахнуть чужбина? Ладно, давай работать, солнце вон уже высоко.
 И скарабеи принялись за привычную работу.
      В это время на высокое заднее( т.е. выходящее  на огород) крыльцо вышел крепкого сложения парень в десантном тельнике с набитым куполом на правом плече. Две недели назад он «дембельнулся» и теперь отдыхал и набирался сил для гражданской жизни в старом родительском доме, в небольшом  поселке под  городом Нском. Он, хрустя молодыми костями и потягиваясь, залюбовался восходом и от красоты увиденного  не смог удержать слетевший с его уст мат, выражавший и восхищение и  изумление. Потом он прямо с крыльца помочился в   кучу навоза, лежащую на земле  и растекшуюся почти до крыльца. Струя  прорыла в густой массе тоннель, подняв в воздух стаю красиво и бронзово сверкающих на Солнце мух и устремилась вовнутрь кучи. Уже знакомые нам персонажи -отец с сыном- и другие обитатели анклава спрятались в боковые ходы.
  - Хорошо то как!- опять  запотягивался  он, восхищенный всем окружающим: дембелем, отдыхом на родине, предстоящим свиданием с соседкой Светкой, в которую был влюблен с 5-го класса, тем, что неожиданно быстро нашел работу по душе в автобазе, и что родители, слава Богу, не жалуются на здоровье, и просто своей полной сил, надежд и здоровой уверенности  в собственных силах и возможностях  молодости . – А запахи-то, запахи!- широко раздувая ноздри  он шумно затягивал в себя воздух начинающегося лета. В нем было все: и  аромат черешен и яблок в саду, и мята с чабрецом, и  с легкой  приятной кислинкой запах зреющих помидоров на грядках, и какой-то особый дух от черной плодородной земли в огороде, и легкий запах навоза, который был приятен ему, не вдыхавшего эти родные и знакомые с детства запахи целых два года.
           - Это запах родины, - шептал он, не в силах оторваться от него.Когда-то, еще в начальных классах школы, он, увидев на картинке в учебнике репродукцию картины "Родина-мать зовет" и вглядевшись в нее, удивился: женщина с призывно протянутой рукой в самом деле была чем-то похожа на его мать. Это на всю жизнь запало в его сердце, и он твердо знал, что будет защищать, одев военную форму, дав присягу и взяв в руки автомат.
  В соседнем дворе тявкнула собака, он вздрогнул и побежал  в дом досыпать.
          А где-то в другом месте Земли нежился на теплом  мягком песочке один когда-то скандально известный  в молодости музыкант, рокер-бунтарь, певший свои непричесанные по тогдашней моде баллады назло власть предержащим. Он категори - чески не хотел петь про комсомольские стройки, таежную романтику и т.п. муру. Его птица-удача не давалась в руки браконьерам, и по жизни он мчался, не боясь поворотов.  Под эту жизнеутверждающую музыку тряслись на танцплощадках огромной страны многие ее жители, такие, как ушедший спать «дембель», представляющие себя то  таким же бесстрашным гонщиком. входящим в поворот,  то удачливым ловцом синей птицы. Они были не намного младше знаменитого рокера-бунтаря и верили в искренность его песен и сердца. Они ведь не могли знать, что вскоре бунтарь поймет, что  на своем якобы бунте и пришедшей с ним популярности можно заколачивать неплохие бабки и плотно займется этим. Лавировать между слушателем, к которому он обращался и которого якобы любил и  дружбой с властью, которую он якобы не любил и бунтовал против нее, он научился лихо. И стал он для всех хорошим, «своим». Нельзя сказать, что он не любил своих зрителей и слушателей, сразу он любил их за то, что они уловили его позыв и стали его слушателями, а потом уже за то, что платили ему за это своим кровным рублем, что давало ему возможность любоваться морской флорой и фауной, вести передачи на ТВ, и в  одном из фильмов рассуждать о том, что возможность вкусно  ( т.е. дорого) поесть  - одно из основополагающих желаний в жизни успешного мужчины.
  И вот теперь он  нежил на теплом песке свое немолодое уже тело и размышлял о бренности мира и о том,  как он  вовремя подсуетился и приобрел кое-что в земле обетованной, оказавшейся вдруг для него вроде бы как родиной. Новые красивые и мелодичные баллады, несущие протест против существующей власти как-то не писались, тут бы с ним за такое как раз эти самые власти церемониться особо не стали бы и быстро отправили обратно на «историческую родину», куда он как-раз и не горел желанием возвращаться. Да и отсюда гораздо удобнее было вещать о недостатках и беспределе на оставленных им полях и долах.
  Новая родина не имела для него никакого запаха. Здесь пахло морем., горячим песком , жареной рыбой, оливками и другими растительными запахами,  сухим пустынным ветром, иногда пахло порохом после разорвавшихся мин и снарядов, прилетающих с арабской стороны, эти запахи он  чувствовал и различал, но ему ни разу не пришло в голову подумать, что это запахи его родины, которые он знал и помнил с далекого детства.   Он не знал родины и не знал, как она пахнет.
Он  погружал в песок руку, проплывал ей сквозь его податливую толщу, как подводная лодка и поднимался на поверхность, выныривая из него. Песок был не чета нашему, пляжному, где-нибудь в Адлере или Анапе, в нем не прятались окурки с  тусклой каемкой  выцветшей помады, пивные пробки и прочая малоприятная мелочь.  Он был чистеньким до тошноты и не живым. «Мировые стандарты,- вяло подумал он . – Может быть, именно по такому песку Моисей водил свой народ сорок лет. И именно эти песчинки когда-то  шуршали под  сандалиями Иисуса. «
  Вдруг он вспомнил недавнюю новость , услышанную  от кого-то из знакомых, поразившую его своей абсурдностью и невозможностью. Тот рассказал ему, что прошедший на земле обетованной  один из гей-парадов считается самым крупным в мире. И это случилось здесь, на святой земле… Куда катится мир… Он вспомнил одну из своих песен : «,,, Не стоит прогибаться под изменчивый мир, Однажды он прогнется под нас.»  Правильно ли он сумел выстроить собственную жизнь?  И кто из них двоих прогнулся – мир под него или все-таки он, борец и бунтарь, выдержавший его железную хватку в 70-80-90 и склонившийся перед его обволакивающей сладкой силой соблазнов и возможностей и сытой бюргерской жизнью в последующие  смутные годы? …
     В еще крепкой  небольшой избенке, глядящей окрест себя и на мир вообще небольшими же подслеповатыми оконцами где-то под славным городом Владимиром бабушка Варвара Дмитриевна  пекла в русской печи блинцы для своего внука Коли,  белобрысого мальца девяти лет отроду, привезенного ей в деревню  дочерью  Машей и зятем Сергеем на летние каникулы. Сами они укатили на море в Турцию, потом автостопом собирались проскочить по Европе,  останавливаясь по нескольку дней в знаменитых городах для осмотра достопримечательностей, и мальчик в их длительной поездке был бы им обузой. Он с интересом городского жителя смотрел  на привыч- ные  для  бабушки движения, похожие для него на  фокусы: вот она длинной палкой с рогами, называемой ухват, тычет в раскаленную, стреляющую искрами печь и достает из нее  огромную чугунную сковороду, больше похожую для Коли на крышку от огромной двадцатилитровой кастрюли, на которой легко размещалось по 4 блина. Бабушка ловко ставит тяжелую сковороду     ( Коле удалось с трудом поднять ее до уровня своей груди, выжать он ее не смог) на деревянный кругляш подставки, сделанный из  березового пня, и быстрым движением снимает блины со сковороды.
  - Кушай, внучок, пока горяченькие, весь вкус в них и дух, пока не остыли. Да в вареньице мокай, не стесняйся,- хлопочет она. А на  круглом большом столе( Коле подумалось как-то что и стол, раз он круглый, тоже сделан из какого-то пня очень большого дерева, и решил при случае проверить это) – столько всего наставлено!  И клубничное да малиновое варенье в старинных немодных в городе вазочках, и вкусно пахнет сотами  липовый мед, который дедушка приносит с пасеки, куда  поведет Колю знакомиться с пчелами сегодня к вечеру, и брусника с морошкой в берестяных туесках, и густая, как мороженое, сметана, в которой  стоит воткнутая в нее для эксперимента Колей старинная серебряная ложка.  Бабушка наливает ему  в привезенную с собой кружку с надписью «Коля»,  подаренную ему на день рождения другом Валькой , из глиняной крынки непривычно для него теплое, пахнущее  незнакомыми, но почему-то приятными запахами парное молоко, успевает погладить его по голове своей  сильной рукой много работавшей женщины и отправляет в печь сковороду с очередной порцией блинов.
   - Пей молочко внучок, это не ваше, городское, из пакетов.- распевно говорит она. – Мамка твоя, когда маленькой была, тоже любила молочко от нашей коровы.
Увидев, что Коля нюхает кружку с молоком, она спросила:
- Что, запах не нравится? – в голосе ее была тревога.
- Да нет, бабушка,- быстро ответил Коля, не желая такой малостью, как собственное  принюхивание расстроить бабушку.
- Я просто не пойму, что это за запах? Пахнет приятно, а чем – не пойму никак?
- Да чем-чем,- с улыбкой проговорила бабушка. – Мамка твоя , помню, тоже в детстве спрашивала, чем это молоко пахнет. А отец, дед твой, возьми и скажи ей, что это запах родины. Она  мне потом часто говорила:  «Мама, дай мне понюхать запах лодины».  Она у нас долго «р» не выговаривала. Полюбился он ей,- бабушка незаметно утерла слезу. – А пахнет оно обыкновенно: сеном  луговым да коровою.»
   - А дедушка мне сказал, что в его мастерской тоже пахнет родиной,- Коля вопросительно смотрел на бабушку, ожидая от нее понятного разъяснения.
    - А чем там, по-твоему, пахнет?- с хитринкой в глазах посмотрела она на внука.
    - Стружкой, которую дедушка с досок снимает. И доски вроде бы одинаковые, а пахнут по-разному,- радостно сообщил он о своем открытии бабушке.
     - Это только с виду доски одинаковые и похоже выглядят. А суть-то у каждой своя, и пахнут поэтому по разному. А дедушка тебе правильно сказал: и это тоже запах родины. Видишь, сколько у нее много запахов: и молочко ей пахнет, и стружка,и наш кот Васька, и поросенок Борька, и кормилица наша Зорька.Запоминай эти запахи, они тебя с родиной связывают, и чем их в твоей памяти больше сохранится, тем сильнее будет ваша связь.
  - Бабушка, а что такое родина?- спросил любознательный мальчик.
  - Тебе что, в школе об этом еще не рассказывали?- бабушка с удивлением посмот-рела на внука.
  - Рассказывали. Это место, в котором ты родился,- начал перечислять Коля, вспоминая то, о чем им рассказывала учительница Наталья Петровна.
  - Роддом что-ли?- пошутила как со взрослым бабушка.
  - Нет, - смутился Коля. Он, конечно, уже знал, что ни в какой капусте его не находили, но дальнейшие размышления на эту тему приводили его в смущение.
  - Место- это город, в котором ты появился на свет,- терпеливо объяснял он бабушке то, как понимал слово "родина".- Улица, дом, подъезд...- на этом запас его пониманий иссяк.
  - Но люди ведь живут не только в городах, мы вон с дедушкой твоим в деревне родились, и всю жизнь здесь прожили, и мамка твоя здесь родилась,- спокойно объясняла бабушка, привычно ворочая ухватом в печи.
- Так что, внучок, родина - это и то место, где ты появился на свет, и все, что тебя окружает и для тебя дорого. Вот ты Зорьку нашу любишь? - внимательно посмотрела на него бабушка.
 - Да, люблю,- Коля представил Зорьку и вспомнил, как она, аккуратно перебирая мягкими губами его пальцы, берет с его ладони яблоко, как смачно хрустит им, а потом, проглотив его, протяжно "мыкает", словно благодаря за угощение.Еще он вспомнил, как Зорька отстала от деревенского стада и ненадолго потерялась, а когда он нашел ее в овраге и с радостным криком побежал ей навстречу, корова "мыкнула" словно с облегчением, а потом, как собака, стала облизывать Колины руки и даже лизнула его в лоб. От этих воспоминаний у него защекотало в глазах и Коля еле сдержал слезы.
 - Вот и Зорька твоя родина, и луг, на котором она пасется, и Шарик в будке, и твои деревенские друзья Федя с Ильдаром,родина - это то, что тебя окружает и что для тебя дорого. И ты должен об этом помнить и это защищать. Согласен со мной?- посмотрела на него бабушка. Коля утвердительно кивнул головой.
    Потом, отдыхая после блинов, Коля внимательно слушал, как бабушка читала ему из Библии разные истории. Коля не знал, что есть такая интересная книга про древнее время и людей, живших тогда, две тысячи лет назад. Читая из Библии, бабушка преображалась, казалось, внутри нее загоралась свеча и освещала ее еще нестарое лицо  каким-то загадочным светом. Коля, как , наверное,и многие другие дети, представлял себя героем этих историй: вот он раздирает пасть льву, отбивая у него украденные овечку из стада, маленькую, беспомощную, жалобно блеющую; вот он побеждает огромного великана, попав ему прямо в лоб камнем из пращи и спасает свою страну от порабощения; вот он идет по воде…- в этом месте ему становилось страшно, что вода его не выдержит и он начнет тонуть, так как он еще не умел плавать. Бабушка говорила Коле странные и еще не понятные слова:…»  ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: “перейди отсюда туда”, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас…» Коля не мог понять, как это гора может перейти в другое место, ведь у нее нет ног и она не живая. И еще ему было затруднительно понять смысл, который она вкладывала в слово «вера». Коля понимал уже, что если ты говоришь всегда правду, то тебе начинают верить, и мама никогда его не перепроверяла, если он говорил ей, что сделал уроки- она ему просто верила, а он ее никогда не обманывал. Но он чувствовал своим детским сердцем, что бабушка в это слово вкладывала еще какой-то очень серьезный смысл.
    Бабушка приостановила чтение и спросила его, посмотрев поверх очков:
  - Внучок, а почему ты вчера решил вдруг помочь мне за водой к колодцу сходить? Раньше ведь не делал этого?- взгляд ее был пытливым и ожидающим.
  - Да просто… я подумал, что тебе тяжело носить по два ведра на палке этой- слово коромысло он пока еще не мог запомнить- вот и решил помочь. Он, конечно же, не рассказал ей, как непривычно и тяжело было нести ведро с водой, вода в нем плескалась и он облился ей, но донес, не жалуясь.
 - А где у тебя появилось это желание- помочь мне?- опять спросила бабушка.
 - Как где?- удивился Коля.- В голове,- уверенно сказал он.
 - И больше нигде?- не отставала с вопросами бабушка.- Может, еще в каком-то месте? Покажи в каком, если сказать почему-то не можешь.
 И Коля понял, что, оказывается, не все сказал до конца. А бабушка как будто про это знала!
  - И еще вот здесь,- он приложил ладошку к груди.
- В сердце?- уточнила бабушка.
- Да ,- тихо ответил Коля, вспомнив про это странное ощущение, словно внутри него живет кто-то и иногда говорит с ним.
- А как это было помнишь?- допытывалась бабушка.
- Я как будто услышал голос, который сказал мне, чтобы я помог  тебе,- робко сказал внук.
- Это Бог тебе сказал. Он живет в твоем сердце и говорит с тобой. Ты только слушай его голос, внучок, не отмахивайся. Помнишь, о чем  мы с тобой вчера читали из Библии?
- Да, о сердце человека. « …Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше»- прочитал он на память удивившие его слова. – А как это, бабушка?- решился он задать вопрос, который не задал вчера.
- Ну это, - бабушка пожевала губами, подбирая подходящие слова.- Вот если ты хочешь велосипед, то ты думаешь о нем, какого  он будет цвета. Колеса какие , сигнал какой на нем, фонарики и  всякое другое, так ведь?- посмотрела она на него. Коля кивнул согласно.
- И ни о чем другом тебе так не думается - Он опять кивнул. – Вот это и стало для тебя сокровищем, то есть самым главным. И ты думаешь только об этом, а на другое что-то у тебя нет желания обращать внимание. Так-то вот…- Бабушка вздохнула, размышляя о чем-то. Потом пытливо посмотрела на Колю и продолжила.
- Но это все примеры про мирскую жизнь, а в Библии говорится о духовной жизни. У человека есть телесная оболочка – тело, есть душа, помнишь, я тебе рассказывала?- Коля кивнул согласно,-и что еще?- Она посмотрела на него с прищуром,- и дух,- уверенно ответил мальчик.
-Правильно, и дух, живущий в человеке- главное. Запомни это, внучок- если у тебя крепкий дух- никакие беды и лишения тебя не сломают.  Вон деда твоего не сломали, он ведь в тюрьме за веру сидел,- то ли проговорилась, то ли специально для Коли бабушка открыла эту семейную тайну, которую родители еще скрывали от мальчика. Бабушка осеклась и поджала губы, словно боясь, что еще какие-то слова выскочат у нее из рта. Коля пил из своей кружки пахнущее родиной молоко и представлял своего дедушку чуть ли не былинным героем, которого ломают, сгибая и крутя в разные стороны, нехорошие люди, по виду так вообще разбойники, но у них ничего не выходит…
      А на другом конце огромной страны в одном из небольших сибирских городов, застроенному малоэтажными домами, во дворе одного из них по зелено-желтому ковру из одуванчиков ползал не старый еще мужчина. Заученными движениями он аккуратно срывал цветки и складывал их в полиэтиленовые пакеты, собирая уже четвертый. Дома он делал из них настойку, которой обильно смачивал компрессы, а потом туго упеленовывал ими свои больные ноги. Много лет мужчина проработал водителем на «Камазе», возил важные и нужные грузы по разным месторождениям, а однажды провалился вместе с машиной под лед и чудом выбрался на берег. Мокрый и трясущийся от пережитого и холода он кое-как сумел развести костер , благо, валежника удалось набрать недалеко от берега, а спички он хранил в нагрудном кармане, несколько раз обернув их в целлофановый пакет. Немного согревшись, он умудрился потом сделать что-то вроде шалаша, защищающего от прокалывающего насквозь, как шпага, февральского ветра, и так прождал несколько часов, пока его не обнаружили другие водители. Выжить он выжил, но здоровье подорвал основательно, застудил кости и через время это дало знать- заболели дико суставы, и постепенно он обездвижел и не мог самостоятельно ходить. Ну и как мужчина уже мало что мог. Жена, помучавшись с ним таким, собрала детей- сына и дочь- и уехала к маме. Вскоре она  подала на развод. Олег- так звали этого мужчину-не стал мешать ей строить свою новую жизнь, не упрекал ее, не призывал к совести. В его жизни и до этого были не простые ситуации – и в хулиганском детстве, и в Афгане, где он служил в разведроте, и в Магадане, куда махнул возить уголек после дембеля, решив быстро заработать на машину. Контингент там был еще тот… Но он знал, что можно было  ожидать там, а поступок жены был для него как удар «заточкой» в спину. Но он знал, что должен выдержать и это. Попьянствовав немного по причине временно ослабшей воли к жизни, он взял себя в руки и начал выжимать из себя эту слабость. Ребята-афганцы помогли с коляской, нашли для него приходящую сиделку, начальство с прежней работы пошло навстречу и выделяло ежемесячно какие-то деньги,местные власти сделали у его подъезда удобный пандус,  он сдал одну из комнат в своей «трешке» знакомому бессемейному коллеге- жизнь начала налаживаться.
          Настойка из одуванчиков реально помогала ему. Если в первый год своей инвалидности он просил кого-то, что бы ему нарвали цветов, то последние два года он уже сам, пусть и с трудом, ползком, почти как в Афгане- по-пластунски, он собирал их в погожие дни, наслаждаясь новыми ощущениями и запахами. Он совсем забыл, как пахнет нагретая Солнцем трава, как тепло становится рукам, сложенным под головой, когда ты просто лежишь на спине и смотришь в небо! Как по шее пробегают мелкие букашки и жучки, щекоча тебя своими крохотными лапками! Как гудят пузатые шмели, кружась над цветами! Как пахнет земля, впитавшая в себя запахи цветов, трав, живущих в ней насекомых, пробежавших по ней собак и кошек! Это были ни с чем не сравнимые запахи, которых он в своей прежней жизни не различал: юность его пропахла запахами дешевого «Портвейна» и сигарет, Афган остался у него в памяти как запах горячего песка, пороха и запекшейся крови, а из высокой кабины «Камаза» он ловил запахи соляры от проезжавших мимо машин да жженой резины.
Он поймал себя на мысли, что не может никак назвать эти запахи, такие обыкновенные, простые, шибающие в нос, дурманящие, что у него вроде бы не хватает слов для их обозначения, не смотря на прожитые сорок с лишним лет и не маленький кругозор. « Так пахнет Родина»- вдруг подумалось ему, и он успокоился, обретя  в этих нескольких словах объяснение всей своей жизни. А в планах у него было начать в этом году ходить пусть и с костылями, но самостоятельно.
  Из дома напротив вышла женщина и направилась к нему. Она не в первый раз предлагала Олегу помощь, он смущенно отказывался, но сейчас с вдруг возникшим волнением понял, что согласится на это. Он чувствовал в себе необыкновенный прилив сил, то ли это начала сказываться специальная гимнастика для тела и ног с болючими упражнениями, то ли настой из одуванчиков давал это ощущение силы и легкости, то ли это  уверенность в лучшем, поселившаяся внутри его тела вместо хандры и уныния, то ли это было все сразу. Олег понял, что очень хочет жить, смотреть ежедневно на Солнце, щуря глаза, дышать теплым летним или морозным зимним ветром, слышать запах цветов и родной земли, и еще… смотреть, как улыбается ему эта добрая женщина…
Это были запахи жизни, к которой он возвращался...
        У каждого человека есть место, которое он может назвать родиной.  Для кого-то это небольшой кусочек земли, на котором стоит его дом, в котором он появился на свет, сделал первые шаги, сказал первое слово. Для кого-то это еще и луг, по которому он бежал на речку, и сама речка, в которой он купался и ловил пескарей,  или бетонный короб панельки с асфальтированным двором, Питерские красавцы мосты с почти живыми конями  или бесподобные Московские храмы и улицы. Мамаев Курган, рядом с которым почему-то не хочется улыбаться.  Для кого-то это понятие настолько широкое- прямо как душа русского человека, которая может развернуться и  легко вобрать в себя всю огромную территорию, почти 1\7 часть суши. Это то место, поселившееся в твоем сердце, за которое ты готов отвечать. Всем, что у тебя есть. Иногда даже и самой жизнью.
  Но есть и другие люди, которые почему-то считают, что им это не надо. Они не хотят быть привязанными к одному месту и придумали для себя  подходящую отговорку : мы люди мира. Но за весь мир они отвечать не хотят, только за себя, и то не всегда. А если человек не хочет отвечать за себя, за свою малую или большую родину, то какой из него ответчик за весь мир? Сердце твое там, где сокровище твое… А сокровища у них, как правило, вне страны, в которой они родились.
     И еще: мне кажется,что  только у русских слова «родина» и « мать» не стоят обособленно друг от друга, а соединены дефисом. И это не только  один из знаков русского языка, а мостик, ведущий нас от одного слова к другому. И кому-то дано пройти по нему до конца с любовью к обоим понятиям и сохранить им верность,  а кто-то срывается с него и падает вниз, в тартарары.  И какими бы убедительными не были  объяснения сорвавшихся – все это только отговорки…
        Семейство жуков-навозников сидело на вершине навозной кучи и любовалось закатом. Легкий летний ветерок нежно оглаживал их крепкие тела. Ярко-красный шар укатывался от них за горизонт. Они любили это время летнего дня, когда можно было до утра не думать о своей рутинной работе, никуда не спешить, а просто наслаждаться звуками и запахами, наполнившими собой все вокруг.
 Папа-жук вытянул усики вверх и в сторону и шевелил ими, словно пытаясь намотать на них какую-то невидимую нить.
  - Папа, что ты делаешь?- не удержался от вопроса любознательный сын.
- Я пробую на вкус самый лучший запах в мире,- как философ ответил отец.
- Я тоже хочу его попробовать!- воскликнул сын.
- Тогда делай, как я,- ответил отец и опять зашевелил усиками, вылавливая в воздухе нужный ему запах.
Сын попытался повторить увиденное.
- Папа, пахнет так же, как и всегда,- разочарованно протянул он, ожидающий чего-то такого, неизведанного.
- Чем же тебе пахнет, сынок?- обернулся отец и внимательно посмотрел на сына.
- Навозом, - неуверенно ответил тот, не сумевший поймать еще какой-нибудь запах.
- Ну да, ты прав. И этим тоже. А самый главный запах – это запах родины. И ты должен уловить его даже в запахе навоза.
  Сын начал еще старательней шевелить усиками и через какое-то время довольно произнес:
 - Папа, кажется, я смог поймать еще какой-то запах, и он отличается от привычного, он другой... Это и есть запах родины? - ожидающе спросил он.
 - Я думаю да, сынок,- задумчиво ответил отец. - Может быть, тебе это пока еще в самом деле кажется, но ты должен стараться в полную силу, и тогда обязательно его найдешь, узнаешь и сохранишь в памяти. И расскажешь потом об этом своим детям...
 А какой запах у вашей родины?
15.08.22