Записки о поэзии. Поэтессы и сёстры Лохвицкие

Мария Александровна и Надежда Александровна Лохвицкие

                Часть первая.  Мирра Лохвицкая (1869 – 1905)

  Фамилия Лохвицкий образована от аналогичного прозвища, которое восходит к названию древнерусского  города Лохвица, который впервые упоминается в исторических источниках в 1320 году, накануне  нашествия орд Батыя. Город Лохвица находился на низком и узком перешейке, образовавшемся в  заболоченной пойме реки Сухая Лохвица. Считается, что название города произошло от  древнеславянского слова «локва», что означает «лужа, болото».
  Известный столичный юрист, присяжный поверенный, правовед,  отец будущих поэтесс Лохвицкий Александр Владимирович (1830-1884) воспитывался в Московской 3-й и Санкт-Петербургской 2-й гимназиях, а затем на юридическом факультете Московского университета. Ещё  будучи гимназистом старших классов, он обнаружил особенную любовь к историческому знанию, которое  впоследствии придавало солидную научную ценность его сочинениям по специальным вопросам права и его процессуальным речам.
  По окончании курса вторым кандидатом прав (1851 г.) Лохвицкий ревностно начал готовиться к магистерскому экзамену и вскоре выдержал испытание и по защите диссертации «О пленных по древнему русскому праву в ХV—ХVIІ вв.» (М. 1855 г.) был удостоен советом Московского университета степени магистра общенародного права.
  Через год за границей в Гейдельберге, он слушал  курсы германских профессоров права. Результатом усиленных академических занятий, а по возвращении в Россию — исследований архивных грамот явился хорошо известный нашим юристам и историкам труд: «Губерния, её земские и правительственные учреждения» (СПб. 1864 г.), который доставил ему степень  доктора государственного права.
  Первые годы общественной деятельности Лохвицкого были посвящены профессуре: сначала он читал курсы энциклопедии, законоведения и истории русского права в Ришельевском лицее, как адъюнкт (с 10 октября 1856 г.) и профессор (с 31-го декабря 1856 г.), а затем, по переезде в Петербург, читал лекции энциклопедии и законоведения в Императорском Александровском лицее (1861—1867 г.) и в военно-юридической академии. С 1866 г. Лохвицкий, вместе с проф. А. П. Чебышёвым-Дмитриевым, издавал и редактировал газету «Судебный Вестник».
  С открытием гласного суда Лохвицкий покинул государственную службу, поступил в число присяжных поверенных и, проживая последнее время в Москве, был одним из известных адвокатов. Скончался 16 мая 1884 г. в Москве.
  После смерти мужа Варвара Александровна с младшими дочерями  вернулась в Петербург; сюда же в 1888 году, получив свидетельство домашней учительницы, переехала дочь Мария.
Мать будущих поэтесс: Варвара Александровна (урожденная Гойер (Hoer), происходила из обрусевшей французской семьи. Она была начитанна, увлекалась литературой.
  В семье было много детей: Николай (1867), Мария (1869), Надежда (1872), Елена (1874), Варвара и Лидия.
Мария уже в юные годы увлеклась поэзией.  Интересен её стих о смерти, написанный за 12 лет до преждевременной кончины.

"Элегия"
Я умереть хочу весной,
С возвратом радостного мая,
Когда весь мир передо мной
Воскреснет вновь, благоухая.
На всё, что в жизни я люблю,
Взглянув тогда с улыбкой ясной,
Я смерть свою благословлю –
И назову её прекрасной.  5 марта 1893

  Ей выпала в судьбе короткая жизнь в 36 лет, но умерла она не весной.

  Лохвицкая Мария (Мирра) Александровна (1869-1905) - по мужу Жибер —
фр. Gibert; родилась 19 ноября (1 декабря) 1869, Санкт-Петербург, Российская империя, умерла 27 августа (9 сентября)1905, там же,  русская поэтесса, подписывавшаяся псевдонимом Мирра Лохвицкая; сестра Тэффи - Надежды Александровны Лохвицкой.
В пятнадцатилетнем возрасте Лохвицкая начала писать стихи, и на её поэтическое дарование тут же обратили внимание. Незадолго до окончания института два своих стихотворения с разрешения начальства она издала отдельной брошюрой.
  Здесь стоит отвлечься от творческой биографии Марии, чтобы уточнить ее поэтический багаж, созданный за 20 лет. Было написано около 300 стихотворений и несколько драм и лирических мини-поэм:QUASI UNA FANTASIA, ЭЛЛАДА, ЦАРИЦА САВСКАЯ. Среди стихов находим семь сонетов с некоторым несоблюдением твёрдой формы рифм в катренах.

Сонет VII

Твои глаза черны, как мрак Эреба,
Не оттого ль, что ад в груди твоей?
Что над тобой закрылось небо,
Померкло солнце, - счастье прежних дней?

О, не грусти, - тебя я обожаю! –
Моя душа тобой одним полна;
Как Пери льнёт к потерянному раю,-
Так о тебе тоскует вновь она.

Вчера была я холодна с тобою
Лишь для того, чтоб чувству отдых дать;
Сегодня же, ты видишь, я опять

Послушною готова быть рабою…
Пойми меня, поверь моей любви –
И страсть мою капризной не зови. 1892

  Мария получила прекрасное домашнее образование, затем училась в московском Александровском институте. В 1892 году она вышла замуж за архитектора  Е. Э. Жибера; брак был многодетным. Некоторое время семья жила в Тихвине и Ярославле, затем опять в Москве и Петербурге.
  К концу 1890-х годов Мирра достигла творческого пика и массового признания, однако вскоре после смерти Лохвицкая была практически забыта. Однако в 1980—1990-е годы интерес к творчеству поэтессы возродился; некоторые исследователи считают её основоположницей русской «женской поэзии» XX века, открывшей путь А. А. Ахматовой и М. И. Цветаевой.
Её творчество не соответствовало жизненному устою.
  О несовпадении ее житейского облика и образа лирической героини – «вакханки» - писал Иван Бунин: «…большая домоседка, по-восточному ленива».
  Имя Марии Лохвицкой на литературной карте русской поэзии рубежа веков ближе всего стоит к Константину Бальмонту; их связывали и личные отношения («Лионель» ее стихов). Бальмонт посвятил ей лучший свой сборник «Будем как солнце» (1903).
Тема Мирры Лохвицкой в поэзии – воспевание любовной неги, преклонение перед мужчиной, одно время в литературных кругах бурно обсуждали её роман, впрочем, скорее литературный,  с Бальмонтом. За блистательный талант и яркую интимную лирику Мирру Лохвицкую едва ли не с первых её шагов на поэтическом поприще стали называть «русской Сафо».

«Ты мне сказал: «Люблю!» И верить я готова…»

Ты мне сказал: «Люблю! И верить я  готова,
Зачем же восстают страданья прошлых дней?
Зачем не в силах я забыть ни слёз былого,
Ни боль тоски моей?
От тайного огня, от мук любви сгорая,
Ждала так долго я, судьбу свою кляня…
И вот, о, наконец, небесный отзвук рая
Донёсся до меня!
Ты мне сказал: «Люблю!» – чарующее слово!..
О сердце, оживи! Люби, надейся, верь!
Рассудок, замолчи, - не вспоминай былого,-
Я счастлива теперь!  21 марта 1892
  Первый поэтический сборник Марии Лохвицкой появился в 1896 году, за него она удостоилась Пушкинской премии  Академии наук; всего при жизни вышло пять выпусков ее «Стихотворений», последний в 1904 году.
«Песнь торжествующей любви»
Мы вместе наконец!.. Мы счастливы, как боги!..
Нам хорошо вдвоём!
И если нас гроза настигнет на дороге,-
Меня накроешь ты под ветром и дождём
Своим плащом!... 20 ноября 1892

  Известно, что сёстры: Мария и Надежда, каждая из которых рано проявила творческие способности, договорились о том, чтобы вступить в литературу по старшинству, дабы избежать зависти и соперничества. Первой, таким образом, должна была это сделать Мария; предполагалось, что Надежда последует примеру старшей сестры уже после того, как та завершит литературную карьеру.
  Старшая Лохвицкая дебютировала в 1888 году, опубликовав первые несколько стихотворений в петербургском журнале «Север» ; тогда же вышли отдельной брошюрой стихотворения «Сила веры» и «День и ночь». Последовали публикации в «Художнике», «Всемирной иллюстрации», «Русском обозрении», «Северном вестнике», «Неделе», «Ниве». Поэтесса подписывалась сначала как «М. Лохвицкая», затем как «Мирра Лохвицкая»; друзья и знакомые также стали звать её именно так. К этому времени относятся знакомства поэтессы с Вс. Соловьёвым, И. Ясинским, В. И. Немировичем-Данченко, А. Коринфским, П. Гнедичем, В. С. Соловьёвым.

  Всеволод Соловьёв считался «крёстным отцом» поэтессы в литературе; последняя, как сам он не раз отмечал впоследствии, всегда доставляла ему, как учителю, «гордую радость удовлетворённого чувства». Первую известность принесла Лохвицкой публикация поэмы «У моря» в журнале «Русское обозрение» (1891, № 8). В 1891 году Мирра Лохвицкая вышла замуж за Евгения Эрнестовича Жибера, инженера-строителя, сына профессора архитектуры Эрнста Ивановича Жибера, с которым Лохвицкие соседствовали в Ораниенбауме, где у них была дача. Год спустя супруги покинули столицу и переехали сначала в Ярославль, затем — в Москву.
  В 1896 году Лохвицкая выпустила первый сборник «Стихотворения (1889—1895)»: он имел мгновенный успех и год спустя был удостоен престижной Пушкинской премии. «После Фета я не помню ни одного настоящего поэта, который так бы завоёвывал, как она, „свою“ публику», — писал В. И. Немирович-Данченко. Известный в те годы литератор (и брат знаменитого театрального деятеля) о своём первом впечатлении от её стихов: «словно на меня солнцем брызнуло».

  Первый сборник, в основном воспевавший любовь как «светлое романтическое чувство, приносящее семейное счастье и радость материнства», был посвящён мужу; включены в него были и стихотворения, обращённые к сыну. В 1898 году вышел второй сборник, «Стихотворения (1896—1898)»; в 1900 году обе книги были опубликованы отдельным изданием.
  Переехав в Петербург, поэтесса, привязанная к дому и детям, нечасто появлялась на публике. Она вошла в литературный кружок  К. К. Случевского (который считался «поэтической академией» рубежа XIX—XX веков), где бывала нечасто, оправдывая своё отсутствие болезнью кого-либо из детей или собственным недомоганием. О том, что ожидалась она здесь всегда с нетерпением, можно судить по анонимной записи в одном из журналов: «И досадно, и обидно, / Что-то Лохвицкой не видно», — от 4 февраля 1900 года.

«Мне душно в хижине моей…»
Мне душно в хижине моей!
Мне тяжела моя неволя.
О, дай вдохнуть отраду поля
И зацветающих степей!
Мне душно в хижине моей,
О, будь огнём моих созвучий,
Моей звездой, моей судьбой!
Веди меня в простор могучий,
Где туча гонится за тучей
И смерч вздымает за собой.
Веди меня на жизнь и бой!  1900
Стихотворений наполнено призывами с восклицанием и безысходностью положения…

  Хозяин «пятниц» Случевский, неизменно называвший Лохвицкую «сердечно чтимая поэтесса», не уставал приглашать её, «подтверждая всякий раз, что её место — почётное, рядом с ним». Известно, однако, что круг литературных связей Лохвицкой был узок: из символистов наиболее дружественно относился к ней Ф. К. Сологуб.
  К концу 1890-х годов Лохвицкая приобрела статус едва ли не самой заметной фигуры среди поэтов своего поколения, оказавшись практически единственной представительницей поэтического сообщества своего времени, обладавшей тем, что позже назвали бы «коммерческим потенциалом». Е. Поселянин вспоминал, что спросил однажды у К. Случевского, как идут его книги. «Стихи идут у всех плохо, — откровенно отвечал тот. — Только Лохвицкая идёт бойко».

  При этом «её успеху не завидовали — эта маленькая фея завоевала всех ароматом своих песен…», — писал В. И. Немирович-Данченко. Он же замечал: Лохвицкой не пришлось проходить «сквозь строй критического непонимания».
  В равной степени принятая литературным кругом и широкой публикой, она с каждым новым произведением «всё дальше и дальше оставляла за собою позади молодых поэтов своего времени, хотя целомудренные каплуны от литературы и вопияли ко всем святителям скопческого корабля печати и к белым голубям цензуры о безнравственности юного таланта».

«Моя душа, как лотос чистый…»
Моя душа, как лотос чистый,
В томленье водной тишины, -
Вскрывает венчик серебристый
При кротком таинстве луны.
Твоя любовь, как луч туманный,
Струит немое волшебство.
И мой цветок благоуханный
Заворожён печалью странной,
Пронизан холодом его. 1896-1898

  Л. Н. Толстой снисходительно оправдывал ранние устремления поэтессы: «Это пока её зарядило… Молодым пьяным вином бьёт. Уходится, остынет и потекут чистые воды!». Была лишь одна претензия, которую Лохвицкой приходилось выслушивать повсеместно: она касалась отсутствия в её поэзии «гражданственности». В. И. Немировичу-Данченко московский литератор Лиодор Пальмин писал об этом так:
  На нашем горизонте новая звезда. Ваша питерская Мирра Лохвицкая — птичка-невеличка, от земли не видать, а тот же Вукол Лавров читает её и пузыри на губы пускает. Начал бы её в «Русской мысли» печатать, да боится наших Мидасов-Ослиные уши, чтобы те его за отсутствие гражданского протеста не пробрали. Вы ведь знаете, Москва затылком крепка…

  Третий сборник произведений Лохвицкой, «Стихотворения (1898—1900)», был опубликован в 1900 году. Сюда, помимо новых стихотворений, вошли три драматических произведения: «Он и она. Два слова», «На пути к Востоку» и «Вандэлин.
  Во втором из них исследователи отмечали автобиографические мотивы: история знакомства поэтессы с К. Бальмонтом (он угадывается в образе греческого юноши Гиацинта), женитьба героя на дочери богатого купца (в «роли» Е. А. Андреевой — гречанка Комос), отъезд супружеской четы за границу.
В четвёртый сборник «Стихотворения. Том IV (1900—1902)» вошли также «Сказка о Принце Измаиле, Царевне Светлане и Джемали Прекрасной» и пятиактная драма «Бессмертная любовь».

  Последняя была отмечена как «самая выношенная и выстраданная из всех подобных произведений Лохвицкой»; сюжет её был фрагментарно подготовлен такими вещами, как «Прощание королевы», «Покинутая», «Серафимы»; «Праздник забвения», «Он и она. Два слова».
  Исследователи отмечали: несмотря на то, что в драме угадываются автобиографические моменты, её персонажи, судя по всему, — собирательные, причём в главном герое, наряду с Бальмонтом и Жибером, явно угадывается некто третий. Сюжет драмы «Бессмертная любовь» имеет прямое отношение к оккультизму; сама Лохвицкая им не увлекалась, но, как пишет исследовательница её творчества Т. Александрова (имея в виду «магические» эксперименты В. Брюсова и загадочный характер «болезни», приведшей поэтессу к гибели), «можно предположить, что объектом оккультного воздействия она всё же оказалась».

«Смотри, смотри…»

Смотри, смотри,
Как я бледна!
Я до зари
Не знаю сна…
Боюсь вздохнуть,
Томлюсь в слезах,
И давит грудь
Неясный страх.
Взгляни, взгляни,
Как стражду я!..
Замри, усни,
Тоска моя!
Пробивший час
Вернёшь ли чем? –
В ком свет угас,
Тот глух и нем.  1896-1898

  За пятый сборник (1904) М. Лохвицкая в 1905 году (посмертно) была удостоена половинной Пушкинской премии. Третий и четвёртый сборники тогда же получили почётный отзыв Академии наук.
  В 1907 году вышел посмертный сборник стихотворений и пьес Лохвицкой «Перед закатом», заставивший критику по-новому оценить творчество поэтессы. Рецензировавший книгу М. О. Гершензон, отметив, что за небольшим исключением «пьесы страдают туманностью, их фантастика искусственна и неубедительна и больше чувствуется порыв, чем творческая сила», обнаружил силу автора в мистическом видении:
  Только там, где  Мирра Лохвицкая в чистом виде старалась выразить свою веру, своё мистическое постижение, не пытаясь облечь их в образы, там ей удавались подчас истинно-поэтические создания…  Её дух был слишком слаб, чтобы выработать в себе всеобъемлющую мистическую идею; она точно ощупью двигается в этом тютчевском мире и с трогательной беспомощностью стремится выразить огромное неясное чувство, наполняющее её.
— М. Гершензон. Вестник Европы, 1908

  В конце 1890-х годов здоровье Лохвицкой стало стремительно ухудшаться. Она жаловалась на боли в сердце, хроническую депрессию и ночные кошмары. В декабре 1904 года болезнь обострилась; поэтесса (как позже говорилось в некрологе) «порой с большим пессимизмом смотрела на своё положение, удивляясь, после ужасающих приступов боли и продолжительных припадков, что она ещё жива».
  Сложные и глубокие чувства связали Константина Бальмонта и поэтессу Мирру Лохвицкую.
Одно из последних стихотворений Мирры посвящено Бальмонту.

Я ХОЧУ БЫТЬ ЛЮБИМОЙ ТОБОЙ.

Я хочу быть любимой тобой
Не для знойного сладкого сна,
Но - чтоб связаны с вечной судьбой
Были наши навек имена.

Этот мир так отравлен людьми,
Эта жизнь так скучна и темна...
О, пойми,- о, пойми,- о, пойми,
В целом свете всегда я одна.

Я не знаю, где правда, где ложь,
Я затеряна в мертвой глуши.
Что мне жизнь, если ты оттолкнешь
Этот крик наболевшей души?

Пусть другие бросают цветы
И мешают их с прахом земным,
Но не ты,- но не ты,- но не ты,
О, властитель над сердцем моим.

И навеки я буду твоей,
Буду кроткой, покорной рабой,
Без упреков, без слез, без затей.
Я хочу быть любимой тобой...
1904 год

  Мирра Лохвицкая Мария Александровна Лохвицкая (по мужу Жибер; 19 ноября [1 декабря] 1869 — 27 августа [9 сентября] 1905) — русская поэтесса, подписывавшаяся псевдонимом Мирра Лохвицкая.

  Это стихотворение Мирры посвящено Бальмонту.(Константин Дмитриевич Бальмонт , 3 июня 1867 — 23 декабря 1942) — русский поэт-символист, переводчик и эссеист, один из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века .

  В 1895 году в Крыму Мирра Лохвицкая познакомилась с Константином Бальмонтом. .
Начало их знакомства было наполнено взаимным восхищением. В дальнейшем они вступили в любовные отношения.
Чего стоят интимные стихи Бальмонта, посвященные Мирре, матери троих (на тот момент) детей!
Как жадно я люблю твои уста,
Не те, что видит всякий, но другие,
Те, скрытые, где красота - не та,
Для губ моих желанно-дорогие.
В них сладость неожиданных отрад,
В них больше тайн и больше неги влажной,
В них свежий, пряный, пьяный аромат,
Как в брызгах волн, как в песне волн протяжной.

   Бальмонт, посвятил ей лучший свой сборник «Будем как солнце» (1903)
На лето Лохвицкая переехала на дачу в Финляндию, где «под влиянием чудесного воздуха ей стало немного лучше»; затем, однако, пришлось не только перевезти её в город, но и поместить в клинику, «чтобы дать полный покой, не достижимый дома».

  Лохвицкая умирала мучительно: её страдания «приняли такой ужасающий характер, что пришлось прибегнуть к впрыскиваниям морфия». Под воздействием наркотика последние два дня жизни больная провела в забытьи, а скончалась — во сне, 27 августа 1905 года. 29 августа состоялось отпевание поэтессы в Духовской церкви Александро-Невской лавры; там же, на Никольском кладбище, она, в присутствии лишь близких родственников и друзей, была похоронена.
Наиболее точные сведения о причине смерти М. А. Лохвицкой даёт в своих записях Ф.Ф. Фидлер:
27 августа в Бехтеревской клинике умерла Лохвицкая — от сердечного заболевания, дифтерита и Базедовой болезни.
— Фидлер Ф.Ф. Из мира литераторов. 2008

«Избрав свой путь, я шествую спокойно…»

Избрав свой путь, я шествую спокойно,
Ты хочешь слёз моих? –
Мой стих звучит уверенно и стройно, -
Ты не увидишь их…  1896-1898

                Часть Вторая.  Тэффи (1872 – 1952)

  Надежда Александровна Лохвицкая, в замужестве - Бучинская, сестра Марии, более известная под творческим псевдонимом Тэффи, родилась  тремя годами позже, в 1872 году. Свой псевдоним (якобы из Киплинга) взяла, вероятно, потому, что под собственной фамилией печаталась её сестра, Мария (Мирра) Лохвицкая.

  С детства любившая рисовать карикатуры и сочинять сатирические стихотворения, Тэффи начинает писать фельетоны. Систематически печататься она стала с 1904 года. Уже в это время у неё появились постоянные читатели.
Она стала известна, как блестящий сатирик, один из ведущих авторов  объединения и еженедельного журнала «Сатирикон».
Редакция журнала располагалась на Невском проспекте  в доме №9. «Сатирикон» с первого номера возглавлял художник  Алексей Радаков (1877 – 1942), а затем с девятого номера этот пост перешёл к писателю-сатирику, драматургу и журналисту Аркадию Аверченко.

  Среди поклонников её таланта был даже император Николай II. Со дня основания и до закрытия журнала в 1918 году (вышло 18 номеров)  Тэффи была его ведущим сотрудником. Публиковалась она и в других изданиях, завоевав большую известность ещё до выхода своей первой книги рассказов.
  Талант Тэффи весьма многогранен, она выступала, как прозаик, поэт, драматург, фельетонист, критик и переводчик.
В 1910 году вышел первый и единственный её поэтический сборник «Семь огней», в последующие годы она печатала свои стихи в журналах. В её творчестве чередуются глубоко лирические и светлые строфы и иронические стихи.

*     *     *

Моя любовь – как странный сон,
Предутренний, печальный…
Молчаньем звёзд заворожён
Её призыв прощальный!

Как стая белых, смелых птиц
Летят её желанья
К пределам пламенных зарниц
Последнего сгоранья!..

Моя любовь – немым богам
Зажжённая лампада.
Моей любви, моим устам –
Твоей любви не надо!

  На стихи Тэффи написано несколько популярных романсов, вошедших в том числе в репертуар Александра Вертинского.

В лирической  поэзии проявились другие грани таланта Тэффи. Стихи её, холодновато-жеманные, несколько театральные, хранящие по словам Гумилёва, «подлинные, изящно простые сказки Средневековья», пришлись по душе читателям.

  Вот как в своей известной книге – монографии «Письма о русской поэзии» Николай Гумилёв писал  о её сборнике «Семь огней», вышедшем в издательстве «Шиповник» СПб.1910 в Издательстве товарищества Вольф:
«в стихах Тэффи радует больше всего их литературность в лучшем смысле этого слова.

  Такая книга могла бы появиться на французском языке, и тогда некоторые из неё наверно бы и по праву попали в Антологию Walch”a. Поэтесса говорит не о себе и не о том, что она любит, а о том, какой она могла бы быть, и о том, что она могла бы любить. Отсюда маска, которую она носит с торжественной грацией и, кажется, даже с чуть заметной улыбкой… Тэффи любит средневековье и знает его таким, каким его знал Верлен, - огромным и нежным».

«Семь огней»  (фрагмент)

Я зажгу свою свечу!
Дрогнут тени подземелья,
Вспыхнут звенья ожерелья, -
Рады зыбкому лучу.
      И проснутся семь огней
      Заколдованных камней.

Рдеет радостный Рубин:
Тайны тёмных утолений,
Без любви, без единений
Открывает он один…
        Ты, Рубин, гори, гори!
        Двери тайны отвори!
Пышет искрами Топаз.
Пламя грешное раздует,
Защекочет, заколдует
Злой ведун, звериный глаз…
        Ты, Топаз, молчи, молчи!
        Лей горячие лучи!...

  Творчество Тэффи было настолько многогранным, что в нём было место не только стихам, но и серьёзной драматургии.
Так персонажи рассказов «Демоническая женщина», «Счастливая любовь» и «Катенька» пытаются обмануть весь мир, но в итоге попадаются в собственную ловушку.
  Произведение «Счастье» повествует о приходе к власти пресловутых «Шариковых», во времена которых обнажились самые низменные человеческие качества простых обывателей.
Ни один из Лохвицких не поддержал революцию. Старший брат Николай присоединился к отрядам Колчака, сама Надежда уехала во Францию. Жизнь вдали от родины была безрадостной, однако Тэффи прекрасно понимала, какая судьба ее ждала при большевистской власти.
  После Октября писательница уехала в Париж, где по праву стала одной из крупнейших фигур русского литературного зарубежья.

  Красавицей Надежда не была, поэтому дала согласие на брак первому же претенденту. Владимир Бучинский стал отцом двоих дочерей писательницы – Леры и Лены, позже появился сын Янек. Стать хорошей матерью у Тэффи не вышло – через несколько лет после свадьбы женщина ушла из дома, оставив мужа и ребятишек. Владимир этот поступок не простил и запретил бывшей супруге видеться с детьми.
  До последних дней «демоническая женщина» сохраняла максимально загадочное и мистическое амплуа, держа журналистов на расстоянии вытянутой руки. На вопрос о возрасте писательница неизменно отвечала, что ощущает себя подростком.

«Гаснет моя лампада»

Гаснет моя лампада…
Полночь глядит в окно…
Мне никого не надо,
Я умерла давно!
Я умерла весною,
В тихий вечерний час…
Не говори со мною,-
Я не открою глаз!
Не оживу я снова —
Мысли о счастье брось!
Черное, злое слово
В сердце мое впилось…
Гаснет моя лампада…
Тени кругом слились…
Тише!.. Мне слез не надо.
Ты за меня молись!

  В Берлине и Париже продолжали выходить книги Тэффи, и исключительный успех сопутствовал ей до конца долгой жизни. В эмиграции у неё вышло больше десятка книг прозы и только два стихотворных сборника: «Шамрам» (Берлин, 1923) и «Passiflora» (Берлин, 1923). Подавленность, тоску и растерянность в этих сборниках символизируют разные образы — карлика, горбуна, плачущего лебедя, серебряного корабля смерти, тоскующего журавля.

  В эмиграции Тэффи писала рассказы, рисующие дореволюционную Россию, всё ту же обывательскую жизнь, которую она описывала в сборниках, изданных на родине. Меланхолический заголовок «Так жили» объединяет эти рассказы, отражающие крушение надежд эмиграции на возвращение прошлого, полную бесперспективность неприглядной жизни в чужой стране. В первом номере газеты «Последние новости» (27 апреля 1920 года) был напечатан рассказ Тэффи «Ке фер?» (фр. Que faire? — «Что делать?»), и фраза его героя, старого генерала, который, растерянно озираясь на парижской площади, бормочет: «Все это хорошо… но que faire? Фер-то ке?», стала своего рода паролем для оказавшихся в изгнании.
  Строки следующего стиха окутаны печалью и созерцательным настроем поэтессы:

«Вянут белые лилии…»

Вянут лилии, бледны и немы…
Мне не страшен их мертвый покой,
В эту ночь для меня хризантемы
Распустили цветок золотой!
Бледных лилий печальный и чистый
Не томит мою душу упрек…
Я твой венчик люблю, мой пушистый,
Златоцветный, заветный цветок!
Дай вдохнуть аромат твой глубоко,
Затумань сладострастной мечтой!
Радость знойная! Солнце востока!
Хризантемы цветок золотой!

  Тэффи несколько раз в сороковых годах в Париже приписывали смерть и даже об этом писались некрологи, однако она пережила оккупацию и скончалась в 1952 году.

Ты глаза на небо ласково прищурь,
На пьянящую, звенящую лазурь!
Пьяным кубком голубиного вина
Напоит тебя свирельная весна!
Станем сердцем глуби неба голубей!
Вкусим трепет сокрыленья голубей!
Упоенные в весенне-синем сне!
Сопьяненные лазури и весне!

  Литература.

1.Блистательные поэтессы Серебряного века.М., Абрис, 256стр., 2018.
2.Н.С. Гумилёв. Письма о русской поэзии. М., «Современник», 382 стр., 1990.
3.Мирра Лохвицкая. Полное собрание стихотворений. М., Книга по
   Востребованию. 330 стр., 2011
4.Серебряный век. Поэзия Серебряного века. М., Эксмо, 672 стр., 2019
5.Судьбы поэтов Серебряного века. М., Издательство «Книжная палата»,
   480 стр., 1993

   14 – 15 августа 2022 г.