Странные дневники молодой леди. Отрывок

 Август 2014. Шатура. Вспоминаю не дословно.
Я сидела в этом нашем кафе и страдала, прикладывая к душевным ранам спиртовые компрессы. Наташка тоже страдала. Прямо напротив меня. Бабы вообще любят страдать, я сама такая. Наташка сегодня была с утра не в духе. Говорила, что Палыч на нее наорал. А когда я спросила ее "почему?" - ответила, что это не мое собачье дело. И вообще иногда во время срочной операции по спасению от разорванного аппендикса какого-то ожиревшего лоботряса, которого шпана в парке неаккуратно ногой пнула в правый бок, а ты в это время роняешь на пол единственный оставшийся в данный момент стерильным прямой зажим Бильрота, а в это время Палыч орет на тебя, что ты дура тупоголовая, и руки у тебя растут из жопы, и что нам теперь делать без единственного зажима? И что после операции он тебя лично отпистонит в грязной подсобке, а потом ... И что вообще лучше идти зарабатывать на панель, чем такое ...
- Напейся! - посоветовала я ей, оборвав этот кровавый монолог.
- А я что делаю? - сказала Наташка, бросив в мою сторону недружественный взгляд. - Вот уеду от вас медсестрой на фронт, и трахайтесь тут как хотите! - добавила она уже почти успокоившимся тоном. - Зая, а у тебя-то что? Опять этот твой Максим?
- Мугу. - промычала я в ответ, потягивая через соломинку свой мохито. - Найди себе пригожего медбрата. Прежде чем на фронт ехать! Такого, чтоб уууххх!
Она только фыркнула, кокетливо передернув щуплыми плечиками.
- Фи! Какая банальность! А у тебя-то сколько было в твои девятнадцать?
- Ты всех знаешь. Я для тела живу только в Шатуре. Подальше от мамы Тони! - ответила я ей, отвернувшись в сторону барной стойки. Она проследила мой взгляд и заметила.
- Это Коля. Новинский. Тот, который в белой, мятой робе официанта. Тридцать лет. Женат. Шансов ... почти никаких!
- А ты откуда знаешь? Что, из бывших?
- Дура, он мой одноклассник! - ответила она.
- Да, это не Москва! - сказала я со вздохом. - Куда ни плюнь всегда попадешь в знакомого.
Она плеснула себе из пузатой бутылки еще глоток виски и сказала.
- Колись давай, котёнок! Что там у тебя стряслось с Максиком? Он что, не даёт? Ай-яй-яй! Как же не давать такому моему сладкому Котёночку! Вот, нехороший мальчишка!
А я кивнула головой.
- Не даёт!
- И много ты просишь? - вновь поинтересовалась она.
- Да всего-то двадцатку. На новую мобилку. Щас последний писк!
- Дожимай! - сказала мне Наташка. - А если будет продолжать упираться, придумай что-нибудь ... эээ ... что-нибудь неординарное. Чтоб вот совсем-совсем!
Я на это ничего не ответила. Лишь смерила Наташку выразительным взглядом, в котором была ясно обозначена одна-единственная мысль: "Я - не такая!" А она этот мой взгляд прочла, потому что мысли у дур всегда одинаковые, и сказала.
- Да, да! Уж мне-то не заливай! И вдобавок ко всему еще и лесба! На следующем приеме, изображая из себя психотерапевта, не полощи ему понапрасну мозги, а пригласи меня! Мы твоего Максика развлечем вдвоем. Покажем ему ... кино для взрослых! И будет у тебя новая мобилка. Зуб даю!
И вот если бы у меня тогда под рукой оказалось что-нибудь более легкое, чем массивная хрустальная пепельница, полная наших окурков, то говорю честно, запустила бы ей по башке. Но вместо этого меня внезапно пробрал смех. Я прыснула, когда представила этого моего "ботаника" в круглых очках, сидящего в старом бабушкином кресле и растерянно наблюдающего за тем, как две сногсшибательные красотки развлекаются нагишом на кровати!
- У него очки вспотеют! - ляпнула Наташка и зашлась в смехе. Мы сидели и попискивая хохотали. И все наши проблемы внезапно куда-то улетучились. С Наташкой всегда было как-то очень легко в общении. Как будто мыльные пузырики выдуваешь. Она была очень веселой. Она была ... Да, теперь уже просто ... была! Уплыла на небо, как радужный мыльный пузырик!
Ладно. Буду заканчивать эту писанину. А то опять разревусь ...