30. Пляжный дворецкий

ПЛЯЖНЫЙ ДВОРЕЦКИЙ

The Beach Butler

Перевод: Елена Горяинова



Тело женщины в почти символическом белом бикини было стройным и мускулистым, коричневым от загара. Вытравленные её волосы вероятно уже давно обрели вид блёклой пакли. Она встала из воды, вынырнув из последней мощной волны, размахивая руками, с криками о какой-то потере. Элисон из-под своего полосатого тента (стоимостью шесть долларов за утро, или десять за весь день), видела её появление, собравшихся вокруг людей, слышала её взвинченный голос, но не разобрала слов.

Голубое небо осталось таким же безоблачным, а океан тёмно-синим; тихим, но не безмятежным. Он только притворялся смирным. Порой недалеко от берега вдруг поднимался грозный вал, чтобы затем накрыть купальщиков всей сверкающей массой сокрушительной силы, прокрутив свою жертву прежде, чем та поймёт, что происходит. Именно такая волна накрыла женщину в белом бикини. Поднявшаяся на ноги бедняжка выглядела изрядно потрепанной и несчастной.

Элисон была здесь одна, она никого не знала, расспрашивать было некого. Она опустила голову на подушку, поправила солнцезащитные очки, и вернулась к своей книжке. Прочитав не более главы, она услышала мягкий голос и вопрос, не желает ли она чего-нибудь?
 
Она рассмеялась, не веря своим ушам, когда впервые узнала его здешнее – как это, звание, должность? Пляжным дворецким его величали. Она представила себе физиономии знакомых, когда они услышат подобный титул. Пляжный дворецкий. Это должен быть пожилой господин с округлым брюшком под белым смокингом, в полосатых брюках и остроносых туфлях, вылитый Эркюль Пуаро. Августин оказался совсем другим. Он был молод, красив, внимателен и вежлив, носил шорты и белые кроссовки. Его футболки были всегда безупречно белы, вероятно, он менял их по нескольку раз в день. Интересно, кто их стирал? Жена, мать?

Улыбаясь, он ждал, с блокнотом для записи заказов в руке. Она едва могла позволить себе хоть что-то, она не знала, что в оплаченный заранее набор услуг не входят питье с обедами и прочие излишества, вроде этого шезлонга с тентом. С другой стороны, невозможно каждый раз делать вид, что ей не хочется пить.

– Пожалуй, диетическую колу, – сказала она.

– Что-то из еды, мэм?

Кажется уже скоро ланч.

– Может, картофель фри. – Потом поправила себя, – То есть, чипсы.

Августин неплохо говорил по-английски, но, как можно подозревать, только если дело касалось еды. Но почему бы не рискнуть.

– Что случилось с той дамой?

– Какой дамой?

– Которая кричала.

– А, она потеряла это её...

Он прибегнул к пантомиме, охватив пальцами своё запястье.

– Унесло в океан эту вещь.

– Вы имеете в виду браслет? Или кольцо?

– Всё это, унесло в океан. Браслет, кольцо, и эти... – Он потрогал руками мочки своих ушей.

Элисон с улыбкой покачала головой. Люди часто идут купаться в очках, а выходят без. Но драгоценности...!

– Диетическая кола и чипсы, – произнёс он. – Ваш номер, пожалуйста?

– Семьсот семь... то есть, семь-ноль-семь.

Она подписала чек. Он пошёл к паре под полосатым зонтиком. Здесь все были парами, семьями или парами. Когда они с Лиз собрались сюда, им это не пришло в голову. Они ждали молодых и одиноких. Потом Лиз слегла с аппендицитом и не поехала, а она не могла позволить себе отказаться от уже оплаченного тура, и поехала одна, даже вообразила себе некие перспективы на этот счёт. В турагентстве сказали, будут в основном американцы; вдруг кто-то вроде Тома Круза, подумалось ей. В фильмах все американцы высокие красавцы. В самолёте она мечтала встретить таких. Ну, пусть одного.

Но таких не было. То есть, мужчин было множество, разного возраста, высоких и симпатичных, но все женатые или с подружками, большей частью отцы семейства. Элисон никогда прежде не видела столько детей. Вечерами жизнь замирала и наступала тишина, когда все эти папы расходились по своим апартаментам – тут не было однокомнатных номеров – к своим спящим деткам. В десять смолкал и оркестр – детям надо спать – столы заносили внутрь, бар закрывался.

В первый вечер она спустилась к пляжу, предвкушая огни, скопление народа, может даже барбекю. Было темно и тихо, и никого, кроме пляжного этого дворецкого, собирающего с песка весь дневной мусор: стаканчики, пакеты и окурки.

Он принёс её колу и чипсы. Улыбнулся ослепительной, как его футболка, улыбкой. Ей внезапно захотелось усадить его в соседнее кресло и разговорить, лишь бы не быть одной. Думала спросить, обедал ли он, не желает ли выпить с ней, но пока она подбирала слова, он ушёл. Удалился к компании, где была и та кричавшая женщина.

Мама, папа и её тренер по плаванию всегда внушали ей, что плавать в море и бассейне можно лишь спустя два часа после еды. Но на прошлой неделе она узнала из журнала, что все это старые байки, можно плавать хоть сразу после. Да и пакетик чипсов вряд ли можно считать едой. Ей было жарко, самое горячее время дня.

Глядя на себя в бесчисленных зеркалах своего номера, она подумала, что в своём чёрном бикини выглядит не хуже любой из здешних женщин. Лучше большинства из них. Определённо стройнее, и ещё похудеет, ведь придётся экономить на еде. Но большинство на пляже было моложе, вот в чём дело. Даже мамы с двумя-тремя детьми. Или выглядели моложе. При таких мыслях её всегда охватывала паника, приступ почти физической боли. Два слова сопутствовало этому: «старость» и «бедность». Она подошла к кромке воды. Явно демонстрируя себя, надеясь, что на неё смотрят. Затем быстро вошла в чистую тёплую воду.

Набежавшая волна растеклась у её ног. И прежде чем следующая поднялась, готовясь шумно обрушиться на берег, она была уже вне досягаемости. Здесь водились акулы, но они держались не ближе тысячи ярдов к берегу, она их не боялась. Она плавала, отдыхала на воде, снова плавала. Мужчина и женщина, оба в тёмных очках, плыли к берегу в обнимку, ступив на песок, стали целоваться. Элисон отводила взгляд, глядя в сторону, на отель, но только не на них.

На проспектах турфирмы отель выглядел иначе, более золотым, менее красным, на фоне менее мрачных гор. Совсем не похоже на это красное кирпичное здание в красно-кирпичной пустыне. Хотя газоны не были фальшивыми, но росло на них нечто, не требующее стрижки. Поливали их ночью, хотя откуда здесь быть воде, если не было ни рек, ни водоёмов, и никогда не бывает дождей? Ярчайшие цветы, красные, розовые, пурпурные, оранжевые, свисали с каждого балкона, кадки с гибискусом и райскими птицами. Но за пределами отеля единственное, что росло, это кактусы. Похожие на мечи, или на тарелки с колючками. Белёсая дорога шла от аэропорта, продолжаясь куда-то в неизвестность.

Элисон поднялась на гребне волны, и, едва предыдущая волна разбилась о берег, выбежала по мелководью на берег прежде, чем её накрыло следующей. Целовавшиеся в воде оба остались без очков. Она заметила, как они выговаривают что-то Августину, размахивая руками, словно он в ответе за силу океанических волн.

Начался отлив. Компания малышей принялась строить песчаный замок на влажном плотном песке. Они были надоедливы и ей мешали, ей совсем не хотелось болтать с ними, нравиться им, но трудно не думать о том, что если не поспешить, останешься бездетной. Поздно будет, с каждой минутой эта грань ближе. Она вытерлась полотенцем и пошла к павильону пляжного дворецкого, бросить его в бак. Августин помогал самой красивой на пляже паре, девушке с мужчиной, приладить маску с трубкой для подводного плавания.

Он помахал ей со словами:

– Хорошего вам отдыха, мэм!

Часы тянулись медленно. Было бы иначе, если бы Лиз была с ней, даже несмотря на отсутствие подходящих мужчин. Когда есть с кем поболтать, думать некогда. Хорошо бы в голове не вертелись постоянно одни и те же мысли, но не получалось не думать о том, что она одна, единственная одиночка в этом отеле. И не думать о том, во что обойдётся этот отпуск, лишь частью, а не полностью оплаченный.

По приезде ей пришлось сообщить данные её кредитной карты, она не знала, как им отказать. В воображении её преследовала серо-голубая карта во весь экран монитора; как на ней возникает новая красная точка всякий раз, когда она заказывает бутылку или пиццу, использует полотенце, садится в кресло или просматривает видео, и как вскоре вся поверхность становится сплошь красной. Тут экран разлетится на куски, или раздастся звон, и на экране появится надпись – Нет, ничего нет!

Она уснула на необъятной своей кровати. Кондиционер держал температуру среднестатистического английского январского дня, и приходилось накрываться толстым одеялом, именуемым здесь «комфортным». Оно мало отвечало этому названию, будучи скользким и прохладным на ощупь. Снаружи сияющее солнце слепило бликами от балконных стёкол так, что не хотелось смотреть в окно. Дневной сон лишал её ночного, но делать ведь всё равно было нечего. Она проснулась как раз перед закатом. Солнце погружалось в воду, или море поглощало его, словно вода раскалённый докрасна утюг. Ей даже чудилось его шипение. Лёгкий ветерок раскачивал пальмы.

После ужина из самых дешёвых в меню пиццы, салата, фруктов с бокалом местного вина, сидения у бассейна с чашкой, которую в этом отеле без ограничений наполняли дармовым кофе, она спустилась на пляж. Сама не зная, почему. Может, в это время отель становился невыносим, когда все расходились по комнатам, унося своих сонных детей, или парочками под руку, в обнимку, с таким нескрываемым намерением поскорее заняться любовью, что это было просто неприлично.

Она брела по светлым дорожкам, среди призрачно-бледных в полумраке цветов. Вниз к свежеприбранному песку, по свежеподметённым красным дорожкам. Кресла и складные сиденья убраны, зонтики свёрнуты, тенты сложены. Было тепло и тихо, и не пахло ничем, даже солью. Внизу, вдоль края воды, пляжный дворецкий шагал, держа перед собой нечто, отсюда напомнившее ей небольшой пылесос.

Она подошла к нему. Нет, не пылесос, а металлоискатель.

– Вы ищете драгоценности, потерянные постояльцами, – сказала она.

Он взглянул на неё и улыбнулся.

– Такого не бывает. – Он опустил руку в карман своих шортов. – Находим только это.

Мелочь, американская в основном, горсть монет с прилипшим песком.

– Собираетесь оставить себе?

– Мелочь? Конечно. Кто докажет, что он потерял эту монету?

– Но если найдёте драгоценности, оставите себе?

Он выключил детектор.

– Пожалуй, закончим. – Помолчав немного, он рассмеялся.

И его смех открыл ей глаза на столь многое, что она сама поразилась своей догадливости. Этим смехом, чем-то странным в нём, сказано было всё о его жизни, о бедности, о важности получить эту работу, о ценности этих пяти долларов мелочью, о скупости и о страхах, о его вечном изумлении в отношении к этим богачам. Может быть это слишком, но она знала, что права. И в то же время её влекло к нему, сочувствие и желание одновременно с жалостью. Она позабыла о неизбежной осторожности, о кредитной карте.

– Есть что выпить в этом павильоне?

Оборвав смех, склонив голову на бок, он улыбнулся ей.

– Есть вино. Ром есть.

– Я хочу оплатить выпивку. Это возможно?

Он кивнул. Она думала, павильон закрыт, ему придётся отпирать дверь, поднимать ставни, но было ещё открыто. Для тех семейств, которые появляются не раньше шести. Он взял с полки два бокала.

– Не надо вина, хочу чего-нибудь покрепче.

Он налил текилы в оба бокала, разбавив содовой её порцию. Выпил свой бокал одним залпом. И снова его наполнил.

– Номер свой скажите, пожалуйста, – сказал он.

Вопрос слегка ошарашил её.

– Семь-ноль-семь, – произнесла она, не решаясь взглянуть на цену, подписывая чек.

Он взял его, слегка коснувшись её пальцев. Она поинтересовалась, где он живёт.

– В деревне, отсюда пять минут.

– У вас есть машина?

Он опять засмеялся. Вышел из павильона с бутылкой текилы в руке. Опустив жалюзи и заперев двери, он взял её за руку и сказал:

– Пойдём.

Она заметила, что он больше не называет её мэм. Отпустив её руку, обхватил за талию и привлёк к себе. Дорожка шла между красных скал под чернеющими в ночи соснами. Под ногами белел сухой песок. Она думала, они направляются в деревню, но, отступив в тень, он потянул её вниз на песок.

С небрежными поцелуями он стянул с неё рубашку и леггинсы. Все дело заняло несколько минут. Она обняла его, ожидая теперь поцелуев по-настоящему и может, пару лестных слов. Он сел и закурил сигарету. И хотя она не курила уже два года, сейчас пожалуй бы не отказалась, но просить у него сигарету не решилась; он был так беден, что наверняка каждая была на счету.

– Мне пора домой, – сказал он и швырнул окурок в песок, так тщательно очищенный им от окурков других постояльцев отеля.

– Пешком? – Его ответ удивил.

– Автобусом. В бедных странах всегда есть автобусы.

Произнёс эти слова, как заученную фразу. Ей подумалось, что наверняка он отвечал так уже много раз.

Зачем она спросила? Сейчас что-то её немного и настораживало, и влекло к нему в то же время.

– Мы ещё увидимся?

– Конечно. На пляже. Диет-кола и чипсы, верно? – Он снова рассмеялся. Ей пока не встречалось подобное чувство юмора. Он повернулся и поцеловал её в щеку. – Завтра вечером, ладно. Здесь, то же время, то же место.

Не слишком вдохновляющее свидание, думала она, возвращаясь к себе в отель. Но был же секс, после весьма долгого перерыва, а он всё-таки красив и мил, и так забавен. Пожалуй, с его стороны ей нечего опасаться, и этой ночью она спала как никогда крепко.

По утрам неизменно светило яркое солнце, накаляя безоблачное небо. Сперва она шла в бассейн. В противном случае он может подумать, что она бегает за ним. Но скоро в своём белом купальнике, уже не слишком тугом для неё, с полотенцем вокруг бёдер она шла на пляж.

Какое-то время она его не видела. Американка и латиноамериканец принимали заказы. Элисон появилась так поздно, что все лежаки и навесы разобрали. Ей досталось кресло с зонтиком, не слишком надёжная защита от солнца. Потом она увидела его, через окно протягивающего кому-то полотенце. Он заметил её, и помахал рукой. Мигом её настроение улучшилось, и, сбросив полотенце на лежак, она сбежала вниз к воде и бросилась в волны.

Потеряв бдительность, забыв обо всем, кроме него и надежды, что он придёт, сядет рядом с ней и они будут пить вино, она забыла о гигантской массе воды так близко, за её спиной. Огромная волна обрушилась на неё, сбила с ног, окунула в воду с головой. Не в силах дышать, она руками пыталась найти точку опоры, зацепиться за песок и оттолкнуться вперёд до того, как накатит следующая волна. Глаза, уши, рот уже полны солёной воды. Она погрузила руки в песок и вцепилась в нечто, принятое тогда за раковину. Сжимая это неведомое, она успела выскользнуть из-под угрожающей волны, которая теперь растекалась по берегу безобидными струйками.

Она уже поняла, что в руке у неё не раковина. Не глядя, она отправила находку в ложбинку между грудей, под купальник. Нахлебавшись солёной воды и страдая от жажды, она вытерлась, очищая глаза от соли. Никто не пришёл ей на помощь, никто не подошёл, не спросил, всё ли в порядке. Даже сам пляжный дворецкий. Всё же позже он подошёл, улыбаясь, бутылка колы и пакет чипсов в руке, будто исполняя её заказ.

– Океан накрыл волной? Скверное дело. Надеюсь, драгоценности не потеряла?

Она покачала головой, едва не брякнув, «напротив, нашла». Но ещё не время, сначала надо как следует рассмотреть вещь. Она выпила диет-колу, с пакетом чипсов в руках поднялась к себе наверх. Отмыла свою находку под струёй воды. Вспомнила жест Августина, охватившего пальцами своё запястье, когда он пытался объяснить ей, что именно потеряла дама в белом бикини. Без сомнений, это был или её, или иной богачкой потерянный браслет.

Золотой ободок в два дюйма шириной, украшенный двумя рядами ослепительно сияющих в лучах солнца бриллиантов. На внутренней стороне Элисон рассмотрела клеймо, подтверждающее, что это золото в 18 карат. Море, песок, камни и соль ему нипочем, браслет сверкал, словно в первый день своего существования на синем бархате ювелирной мастерской, где-нибудь на Мэдисон Авеню или Беверли Хиллз.

Она приняла душ, промыла и высушила волосы, надела свободный сарафан. Браслет лежал на кофейном столике в гостиной, всё так же сверкая бриллиантами. Самое верное спуститься вниз и передать его администрации. Дама в белом бикини будет рада вернуть свою утрату. Хотя он наверняка был застрахован. Так что муж уже свозил её в город близ аэропорта (Сьюдад Какой-то-там), где купил ей новый.

Сколько он может стоить? Если бриллианты настоящие, немалых денег. А какие ещё могут оправлять 18-каратным золотом? Элисон опасалась оставлять драгоценность в своём номере. Надёжнее был бы сейф, но что если потом она не сможет его открыть? Она положила браслет в сумку через плечо. Было чуть больше трёх. Она изучила список фильмов, затем и меню доставки в номер. Обладая таким браслетом – она конечно же его вернёт – можно спокойней думать о кредитной карте. Подняв трубку, она заказала ромовый коктейль с ананасовым и кокосовым соком, полбутылки вина, салат с морепродуктами, двойной бургер, картофель фри и видеокассету с фильмом «Сияние».

Подобное обжорство не помешало ей шикарно поужинать спустя всего пять часов. Она отправилась в самый дорогой из трёх ресторанов, заказала вино, копчёный лосось, лобстер термидор и малиновый взбитый торт. Написала свой номер, не глядя на сумму и подписывая чек. Прикрывшись скатертью, глянула на спрятанный в сумке сверкающий золотом и бриллиантами браслет. Возвращать его администрации уже не совсем удобно. Они могут знать, что после обеда она не была на пляже, могут поинтересоваться, что собственно она делала с браслетом всё это время? И она решилась. Она отнесёт его не администрации – она отнесёт его Августину.

Чем ближе к вечеру, тем ярче становилась луна, приближаясь уже к полумесяцу. Не слишком устойчиво шагая после всего выпитого, по вьющейся между пальмами тропинке она пошла на пляж. На сей раз он не шарил детектором по песку, а сидел на сложенных штабелем пляжных креслах, курил сигарету и смотрел на море. Она впервые видела океан таким сверкающим, таким спокойным, его идеально плоскую поверхность не нарушало и малейшее волнение.

Августин должен знать, что делать. Возможно, нет, почти наверняка нашедшему положена награда. Они поделят её, она совсем не против, если её доля покроет всё расточительство. Он обернулся, улыбаясь, протянул руку. Она ждала поцелуя, но напрасно, он лишь похлопал рукой рядом с собой.

Она раскрыла сумку, сказала:

– Посмотри.

Его лицо казалось застыло, окаменело, стало старше.

– Где ты его нашла?

– В море.

– Уже сказала?

– В смысле, сказала ли кому-нибудь? Нет, не сказала. Хотела сначала показать тебе, спросить совета.

– Это большие деньги. Очень. Видишь, золото, и бриллианты. Стоит пятьдесят, может, сто тысяч долларов.

– Ну нет, Августин.

– Ну да, да.

Он засмеялся, в голос. Затем сжал в объятиях, покрывая её лицо и шею поцелуями. Всё было иначе, чем прошлой ночью. В тени сосен, где скалы были ровнее, а песок мягче, он любил её бережно, не торопясь; прижимал к себе, целуя нежно, шепча что-то на своём языке.

Волны океана накатывались на берег с тихим шёпотом. Последние звуки музыки доносились издалека. Он сказал, что любит её. Люблю тебя, люблю. Он выговаривал эти слова с калифорнийским акцентом, и она поняла, он выучил эти фразы по фильмам. Я люблю тебя.

– Послушай, – сказал он, – завтра мы сядем в автобус и поедем в город... Сьюдад Какой-то-там, он сказал, но она не разобрала название. – Мы продадим этот браслет, я знаю, кому именно, и станем богачами. Поедем в Мехико-Сити, может, в Майами, или в Рио. Тебе нравится Рио?

– Не знаю. Никогда там не была.

– Я тоже. Но мы поедем. Поцелуй меня. Я люблю тебя.

Она поцеловала его. Затем оделась, взяла свою сумку. Глядя на неё, он спросил:

– Что ты задумала?

А когда она повернула к берегу, забеспокоился:

– Куда это ты?

Она стояла у кромки воды. К ней уже бежали волны, океан не способен долго хранить спокойствие, чернела его поверхность в серебряных барашках. Она раскрыла свою сумку, достала браслет и швырнула его как можно дальше в волны.

Он закричал, как обиженное дитя. Затем бросился в волны. Она отвернулась и пошла вверх по пляжу к лестнице. Оглянувшись под пальмами, она увидела, как он мечется в воде, на четвереньках копаясь в песке, надеясь найти то, что отыскать невозможно. Уже входя в отель, она подумала, что так и не сказала ему своё имя – да он и не спрашивал.