Тупой, но мясистый обрубок

-один-
Как сказал современный классик и кумир молодежи - Евгений Алехин: Историю нельзя выдумать, а только прожить или с****ить.
 
Поэтому я сажусь в автобус-развозку на место интроверта, поворачиваю голову на левую сторону и с застоявшимися в глазах слезами смотрю на водителей пластмассовых автомобилей. Медленно проплывают дома Московского района, бегуны в парке вечно куда-то спешат, а люди в нарядах стариков уже облюбовали лучшие скамейки.
За десять минут до работы у меня есть время, чтобы послушать несколько треков на своём стареньком «АйПод Классик» (сейчас играет «Transviolet - Undo»), подумать об очередном эзотерическом фатализме в своей тупой жизни, либо свернуться калачиком на сиденье и никогда не просыпаться, прикинувшись мертвым.
Автобус подъехал к месту работу, открыл все двери и выпустил живую толпу наружу. Она поделилась на два потока, я вклинился в менее людный и пошёл на сторону работы. В атриуме ТРК меня просканировал пепельный охранник в белой рубашке с короткими рукавами и подстреленных классических брюках, которые не доставали ему даже до язычка его ботинок «Копейки». В школе мы их так прозвали, потому что каждый районный гопник со смещённым центром тяжести таскал их на своих ступнях. Эта обувь имела тупой нос, буквально, что обрезанный, шнуровку на четыре люверса и довольно массивную, даже тракторную, подошву. Цветом они не выделялись, так как шпана не особо любила выделяться, поэтому - чёрный или темно-коричневый.
Переходя границу атриума ТРК и территорию магазина, я вяло помахал коллегам, которые стояли у кассы и что-то оживлённо обсуждали. Они всегда рады меня видеть, всегда улыбаются. Я, младше этих женщин на несколько десятков лет, но добился того, чтобы взрослые считались со мной, спрашивали моего мнения и делись своими выходными, пускай они и проходили на даче за очередной прополкой грядки с клубникой, или подвязкой томатов в теплице. Я вошёл в их круг доверия очень давно. Это заслуга внутренней черты характера (которые мелко-возрастные девчушки не в силах осознать), правильных действий на работе и уверенной морды лица, пускай и с вечным признаком похмелья. Они всегда спрашивают о моем депрессивном состоянии и никогда не делают вид, что им все равно, ведь мы для друг друга вторая семья, мы двоюродные родственники. И это истинно верная характеристика хорошего коллектива, так как быть с коллегами друзьями и вечно с ними пропускать через сито жизнь - удел малодушия и признания своего одиночества через призму бессилия.
Проведя на работе несколько часов с перегаром, я захотел поскорее отсюда уйти. Мне нужно было выпить, глаза наливались жаждой крови и жаждой повышенных градусов алкоголя.
Выйдя с работы и выкурив с более приближенными коллегами пару сигарет, мы обсудили отношения.
Эти мои близкие женщины, которых я невероятно люблю сердцем семейного человека, почему-то твёрдо уверены, что мужчина должен и обязан делать многое - иметь квартиру, машину, хороший заработок, быть, бля, хорошей опорой - когда я считаю, что все это не так нужно, если человек стремиться к честности с самим собой и хорошему отношению к жизни. Мужчине, то есть, мне, так же требуется внимание и опора от противоположного пола без обиняков, проживая внутреннюю и внешнюю борьбу. Сложно быть в отношениях, так как это боль до мозга каждой косточки организма. Ты плюешь кровью каждый раз, когда вступаешь в отношения, и выплевываешь сердце, когда выходишь из них.
Все думают, что должна быть легкость и то самое полноценное понимание, но так не бывает, это выдумки людей вечного масочного режима из запрещённой сети «Инстаграм», где они выдают заляпанную картинку. Но читайте между строк, так как это всего лишь фикция и ничего больше, читайте между строк и задумываетесь всегда о том, что, возможно, они проживают такую дикую борьбу наедине с собой, что ее даже стыдно показать всем, не говоря о том, чтобы просто заикнуться об этом.
Я серьезно! Будьте людьми, а не кажитесь!
В итоге, проговорив данный «спич» из своего рта, и не найдя консенсус с пониманием в такой столь глубокой теме, в которой, как бы не говорили обратное мои прошлые девушки, собираясь в одну большую девушку с дыркой от пули во лбу, я разбираюсь, поэтому попрощался и пошёл пешком по направлению к оазису.
Ну вас, подумал я, вы так и останетесь на начальной точке своего старта, не познаете ее истинность глубины и настоящий ил вперемешку с кровью. Вязкость мешается с потовыми железами и с пролитой на задницу спермой.
В парке где-то в глубине я остановился около скамейки и бухнулся посередине, тем самым давая понять остальным, что не жду рядом с собой кого-либо, особенно незнакомцев. Из внутреннего кармана джинсовой куртки достал книгу Ч.Буковски «Женщины», вытащил закладку откуда-то сначала и начал читать:
«Мне уже 50, и в постели с женщиной я не был четыре года. Друзей-женщин у меня не водилось. Я смотрел на женщин всякий раз, когда проходил мимо на улицах или еще где, но смотрел без желанья и сознавая тщетность. Дрочил я регулярно, но сама мысль завести отношения с женщиной - даже на не-сексуальной основе - была выше моего воображения. У меня имелась дочь 6 лет, внебрачная. Она жила с матерью, а я платил алименты. Я был женат много лет назад, когда мне исполнилось 35 лет. Тот брак длился два с половиной года. Моя жена со мною разошлась. Влюблён я был всего один раз. Она умерла от острого алкоголизма. Умерла в 48, а мне было 38. Жена была на 12 лет моложе меня. Я полагаю, сейчас и она уже умерла, хотя не уверен. 6 лет после развода она писала мне длинные письма к каждому Рождеству. Я ни разу не ответил…»

Захотелось курить и выпить огромную банку пива. Из темноты на меня смотрели ярко-зелёные глаза моего внутреннего демона, которого я выпустил на травку, чтобы он помочился и хорошенько высрался. Если он все это сделает, то не будет меня донимать посреди ночи, будить, кусая за пальцы ног, и насылать странные ****ские сны. Я не шучу! Как-то раз часа в три ночи он запустил мне в голову проекцию одной все ещё любимой женщины и сверху наслал паралич. Я не мог пошевелиться и тупо что-либо сделать, чтобы прогнать эту пускай и разумную, но инфантильную бабу с хорошей фигурой и грудями третьего размера от себя, поэтому лежал, плакал кровавыми слезами, и легонько дрыгал конечностями в ее адрес, а после смотрел, как она издевается надо мной. Какая же она сука!
Поэтому пускай этот демон побегает на травке, устанет и даст мне ночью поспать. Я пока покурю. Достал из левого нагрудного кармана пачку сигарет «Кэмэл Компакт» и металлическую зажигалку «Зиппо», закурил и выпустил дым. Густая желтая синева вылетела в разряженный жарой воздух, поднялась к верхушкам деревьев и растворилась среди птиц. Рядом упала шишка. Вторая.
«Мы с Лидией вечно ссорились. Она была вертихвосткой, и это меня раздражало. Когда мы выходили поесть, я был уверен, что она приглядывается к какому-нибудь мужику на другом краю ресторана. Когда заходили мои друзья и у меня была Лидия, я слышал, что разговаривает она все интимнее и сексуальнее. Она всегда специально подсаживалась к моим друзьям как можно ближе. Лидию же раздражало мое пьянство. Она любила секс, а мое пьянство мешало нам заниматься любовью.
- Либо ты слишком пьян, чтобы трахаться вечером, либо ты слишком болеешь, чтобы трахаться утром, - говорила она. Лидия впадала в ярость, если я хоть бутылку пива при ней выпивал. Мы с нею разбегались как минимум раз в неделю – «навсегда», - но вечно умудрялись как-то помириться. Она закончили лепить мою голову и подарила ее мне. Когда мы разбегались, я ставил голову в машину на переднее сиденье, вез к дому Лидии и оставлял у двери на крыльце. Потом шел к телефонной будке, звонил ей и говорил:
- Твоя чертова башка стоит за дверью!
Так голова ездила туда и обратно.
Мы опять расстались, и я свалил с себя эту голову. Я пил: снова свободный человек. У меня имелся молодой приятель, Бобби, довольно никакой пацан, работавший в порнографической книжной лавке. На стороне он прирабатывал фотографией. Жил в паре кварталов от меня. Бобби было трудно и с самим собой, и с его женой Вэлери. Как-то вечером он позвонил и сказал, что хочет привезти ко мне Вэлери переночевать. Отличный план. Вэлери было 22, совершенно чудная, с длинными светлыми волосами, безумными голубыми глазами и красивым телом. Как и Лидия, она провела некоторое время в сумасшедшем доме. Немного погодя, я услышал, как они заехали на лужайку перед моим двором. Вэлери вышла. Я вспомнил, как Бобби рассказывал мне, что когда знакомил с Вэлери своих родителей, те заметили по поводу ее платья, что, мол, оно им нравится, а она ответила:
- Ага, а как насчет остальной меня? – И задрала платье на бедрах. Трусиков на ней не было.
Вэлери постучала. Я слышал, как Бобби отъехал. Я впустил ее в дом. Выглядела она прекрасно. Я налил два скотча с водой. Ни она, ни я ни о чем не говорили. Мы выпили, и налил еще два. После этого сказал:
- Давай, поехали в бар.
Мы сели в мою машину. Бар «Агрегат для клея» находился прямо за углом. На той неделе, правда, мне там велели больше не наливать, но, когда мы вошли, никто даже не пикнул. Мы сели за столик и заказали выпить. По-прежнему не разговаривали. Я просто смотрел в эти безумные голубые глаза. Мы сидели рядом, и я ее поцеловал. Губы ее были прохладны и приоткрыты. Я поцеловал ее еще раз, и мы прижались друг к другу ногами. Славная у Бобби жена. Бобби ненормальный, что раздает ее налево и направо.
Мы решили поужинать. Заказали себе по бифштексу, пили и целовались, пока ждали. Барменша сказала:
- О, да вы влюблены! – и мы оба рассмеялись.
Когда принесли бифштексы, Вэлери сказала:
- Я свой не хочу.
- Я свой тоже не хочу, - ответил я.
Мы пили еще часик, а потом решили вернуться ко мне. Подъезжая к передней лужайке, я увидел в проезде женщину. Лидия. В руке она держала конверт. Я вышел из машины с Вэлери, и Лидия посмотрела на нас.
- Кто это? – спросила Вэлери.
- Женщина, которую я люблю, - объяснил я.
- Кто эта сука? – завопила Лидия.
Вэлери повернулась и побежала по тротуару. Я слышал ее высокие каблучки по мостовой.
- Заходи давай, - сказал я Лидии. Она вошла в дом следом за мной.
- Я пришла сюда отдать тебе это письмо и, похожу, вовремя зашла. Кто это?
- Жена Бобби. Мы просто друзья.
- Ты ведь собирался ее выебать, правда?
- Но послушай, я же ей сказал, что люблю тебя.
- Ты ведь собирался ее выебать, правда?
- Но послушай, детка…
Вдруг она меня толкнула. Я стоял перед кофейным столиком, а тот стоял перед тахтой. Я рухнул спиной на столик, упал чуть ли не под тахту. Услышал, как хлопнула дверь. А когда поднимался, уже завелась машина. Лидия уехала.
Сукин сын, подумал я, то у тебя аж две бабы, а через минуту – уже ни одной.»
 
Моя голова поднялась сама собой, ведь мимо прошла она. Ее каштановые волосы, которые доставали до копчика игрались с ветром на пару. Кроп-топ красного цвета классно подтягивал тугие груди второго размера, а задницу ласково обнимали белые джинсы. Ноги в сандалиях на массивной подошве были с ногтями, где перламутровый лак игрался на солнце бликами.
Она подмигнула мне. Что это значит? В ответ я похлопал свободной от сигареты рукой по скамейке, чтобы она присела рядом, а в ответ получил демонстрацию обручального кольца. Такая красотка и уже занята…
Разведя руками, я выкинул окурок в урну, а когда обернулся, то увидел, как она уходит дальше в парк, периодически оборачиваясь на меня, демонстративно нагибаясь, чтобы поправить обувь, и мило улыбаясь. В штанах зашевелился член, его не обманешь.
Как же ты несчастлива в своём браке, как бы ты была несчастлива со мной…
 
Чуть погодя, я встал и пошёл к остановке, где сел на последнее сиденье автобуса n-нного номера, вставил наушники с группой «Сигаретс Афтэ Секс» и двадцать минут ехал в чистом спокойствии. Сублимированный кайф лился мне в уши, чистая благодать убаюкивающего голоса проникала в каждую крупицу изощренного алкоголем и затяжной депрессией мозга.
Когда я открыл дверь квартиры и зашел в помещение с извечным запахом дерьма, то мне мигом перехотелось тут находиться, мне хотелось убежать на край мира, где вода соприкасается с небом. Остатки умершего кота, соседка с ее извечным проебаным (занятым собой) днём, а также старость - убивали все живое во мне. Четыре стены моей серого цвета комнаты, молили к бегству! Поэтому переодевшись в более дряблые вещи, я перекинул ногу через сиденье велосипеда и поехал в никуда.
 
-два-
Сейчас я доехал до «жемчужного пляжа».
Выехал от своего дома, перед этим забил лёгкие сигаретами, и поехал по тротуару проспекта Народного ополчения. Попутно выезжал на дорогу, обгоняя дурацкие автомобили, после снова заезжал на тротуар. Где-то притормаживал, чтобы не встретиться лицом к лицу с зазевавшимися пешеходами и их глупыми детьми, велосипедистами на своих огромно-колёсных «драндулетах» (как они вообще ездят?), а также перед поребриками, которые иногда сильно выступали из асфальтового покрытия серого цвета.
В наушниках играет группа «Дэз Грипс», а именно их дебютный альбом, где забитый афроамериканец с кусковой бородой на лице ещё не выдохся и выдавал мощный флоу посредством своего прирожденного речитатива, крича попутно в микрофон. Это очень мощно!
Мелкие камни вылетают из-под тонких колес, ветка придорожного куста ударила по лицу. Кот посреди проезжей части лижет свои яйца.
В районе улицы Пограничника Гарькавого стояли трёхэтажные дома с крышами на манер скворечников. Заехав во двор, я объехал каждый дом, задирал голову к верхушкам и разглядывал эти изящные пережитки прошлого. Стёкла были выбиты, но внутри виднелся свет. Где-то покорёженные рамы наотмашь показывали нищету, несмотря на красоту фасада. Какой же контраст.
Возле залива всегда вечеринка. Это мой третий приезд сюда в одиночестве. Один был с «той самой», но чуть подальше.
Люди, расположенные на камнях пляжа, распивали спиртные напитки и делились своими планами на будущее, мотоциклисты становились на задние колёса и «флексили» своим умением держать баланс, музыкант неловко поет «Валентин Стрыкало - Ялта», а я ему шепотом подпеваю.
Звонит телефон. Достаю его из правого кармана и вижу, что звонит товарищ (почему все ещё не ты, когда заклинаю об этом перед сном?), отвечаю.
- Ты работаешь завтра, не хочешь покататься?
- Я работаю, но давай! Я как раз поеду на своей шоссейной молнии.
Мы обсудили с ним последние новости, некоторые последние горести и условились созвониться где-то в обед.
После я отодвинул велосипед от камней, к которым его поставил, и включил задний фонарик. Левую ногу поставил на педаль, оттолкнулся и перекинул правую следом. Выехал на дорогу и в своем темпе, обгоняя на светофорах автомобили и создавая аварийные ситуации, доехал до ночника за банкой холодного пива, а после заехал на детскую площадку, где написал пару строчек.
Когда я лёг на постель, то, чтобы лучше заснуть, вытащил закладку из книги и прочитал несколько страниц от маэстро.
«Я сидел в аэропорту и ждал. С фотографиями всегда непонятно. Точно ни за что не скажешь. Я нервничал. Хотелось сблевануть. Я зажег сигарету и подавился. Зачем я все это делаю? Минди мне теперь не хотелось. А она уже летит аж из самого Нью-Йорка. Я знал кучу женщин. Ну сколько мне еще надо? Что я пытаюсь сделать? Новые романчики – это, конечно, будоражит, но ведь сколько работы. В первом поцелуе, в первой ебке есть какой-то драматизм. Сначала люди всегда интересны. А потом, позже, медленно, но верно проявляются все недостатки, все безумие. Я теряю для них значение; и они значат меньше и меньше для меня.
Я стар и уродлив. Может, поэтому так хорошо вставлять в молодых девчонок. Я Кинг-Конг, а они – изящные и хрупкие. Я что – пытаюсь в трахе обойти смерть на повороте? И с молоденькими девчонками надеюсь, будто не состарюсь ни телом, ни душой? Мне просто не хочется стареть по-плохому, просто бросить все и сдохнуть еще до прихода самой смерти.
Самолет Минищи приземлился и подрулил. Я чуял опасность. Женщины узнавали меня заранее, посколько читали мои книги. Я выставлял себя напоказ. Я же о них не знал ничего. Настоящий игрок.
Меня могли убить, мне могли отрезать яйца. Чинаски биз яиц. «Любовная лирика евнуха».
Я стоил и ждал Минди. Из ворот выходили пассажиры.
Ох, надеюсь, что это не она.
Или это.
Или в особенности вот это.
А вот эта бы в самый раз! Погляди на эти ножки, на этот задик, на эти глаза…
Одна пошла ко мне. Я надеялся, что это она и есть. Лучше всех из этой чертовой толпы. Такой удачи не бывает. Она подошла и улыбнулась:
- Я Минди.
- Я рад, что вы Минди.
- А я рада, что вы Чинаски.
- Вам надо ждать багаж?
- Да я притащила с собой столько, что надолго хватит!
- Давайте в баре посидим.
Мы пошли в бар и нашли свободный столик. Минди заказала водку с тоником. Я заказал «водку-7». Ах, почти в гармонии. Зажег ей сигарету. Она выглядела прекрасно. Почти девственно. В это было трудно поверить. Маленькая, светловолосая и безупречно сложенная. Больше естественная, чем изощренная. Я понял, что легко смотреть ей в глаза, - они у нее зелено-голубые. В ушах 2 крошечные сережки. И носит высокие каблуки. Я писал Минди, что высокие каблуки меня возбуждают.
- Ну что, - спросила она, - страшно?
- Уже не очень. Вы мне нравитесь.
- Вы в жизни гораздо лучше, чем на фотографиях, - сказала она. – Мне вовсе не кажется, что вы уродина.
- Спасибо.
- О, я не хочу сказать, что вы красавчик – в общепринятом смысле. У вас лицо доброе. А глаза – глаза прекрасны. Дикие, безумные, как будто зверь какой-то выглядывает из горящего леса. Господи, ну что-то типа того. Я неуклюже выражаюсь.
- Я думаю, вы прекрасны, - сказал я. – И очень милы. Мне с вами хорошо. Мне кажется, хорошо, что мы вместе. Допивайте. Нам нужно еще по одной. Вы похожи на свои письма.
Мы выпили по второй и спустились за багажом. Я гордился тем, что иду с Минди. Она ходила со стилем. Столько женщин с хорошими телами ползает, как навьюченные каракатицы. Минди текла.
Все это чересчур хорошо, не мог не думать я. Так просто не бывает.»
 
С товарищем мы встретились часа в четыре у станции метро «Технологический институт».
При учёте, что с работы я освободился в районе двух часов, то мне нужно было заехать в пункт выдачи «Вайлдберрис», чтобы получить батарейку для пленочного фотоаппарата. Когда я поменял батарейку, положил старую в небольшой карман сумки через плечо, а после открыл крышку затвора, то испытал невероятное удовольствие, которое можно сравнить с лёгким оргазмом от хорошо сваренных спагетти в итальянском ресторане на улице Караванная - техника начала дребезжать, подтягивать внутри механизмы, приятно звучать. Я был доволен.
Потом я заехал домой, обмылся ледяной водой из-под крана, выложил содержимое сумки, вновь сел на велосипед и поехал на место встречи.
Страх отсутствовал полностью. Проезжая дома Московского проспекта в крайнем правом ряду под звуки песен бессмертной группы «Макулатура», я через макушку и дикий пот со лба ловил чувство умиротворения с самим собой, а мысли о «тебе» даже не появлялись. Выбрав темп, и потянув позитронный шифтер на нужную звездочку, я крутил педали в своё удовольствие. Иногда выкидывал левую руку для поворота, когда нужно было объехать препятствие, пускай и в соседней полосе было оживленное движение, а иногда переключал внутренний тумблер на «агрессивное вождение» и начинал петлять по мере возможности среди тех, кто забыл, что дорога - это не парк аттракционов, где ты просто сидишь в кресле и ловишь ртом адреналин вкупе со страхом.
Где-то притормаживал, где-то ехал медленнее, но не останавливался, а все крутил и крутил.
Встретившись с товарищем у выхода из станции метро, мы поехали в сторону Петроградской, чтобы залечь с пивом на пляже Петропавловской крепости.
Никогда не был в центре на велосипеде, и вот я в гуще событий, да ещё и в час пик. Оказывается, что не так страшно. Оказывается, что я просто упустил несколько месяцев удовольствия от катания на своей шоссейной молнии, поэтому сейчас мимо меня мелькает - Загородный проспект, Владимирский проспект, Невский проспект, Литейный проспект.
Уже на пляже мы прошлись по песку, держа в руках свои велосипеды. Когда выбрали место у воды, то положили транспортные средства на песок, разложили серый плед из магазина «Икеа», достали по пиву, улеглись и сделали по большому хорошему глотку.
Целебная хмельная жидкость мигом растеклась по организму, солнце перестало припекать так сильно, а в мутной воде стали плескаться беспризорные дети. Подтянутые голые задницы так и норовят прижаться к лицу.
«Смотреть, но не трогать! Смотреть, но не трогать!» - читаю мантру в голове и потягиваю пиво из уже нагретой бутылки.
- Я с подружкой разошёлся, - сказал я. - Сижу и тоскую по ней в четырёх стенах, как старый пёс по ласкам.
- Это печально. - ответил мне товарищ.
- Ну да, я уже готов вздернуться на петле… О, и знаешь, чтобы, как в какой-то тупой комедии, у меня оторвался карниз, или вырвалась из потолка люстра, и я упал на пол, а сверху просто тупо получил бы по башке за свои мысли, ха-ха-ха!
- Да то же самое! Я иногда по квартире хожу и кому-то что-то говорю… А потом поворачиваюсь, никого нет - кому я это вообще все говорю…
- О, разговаривать с самим собой это тема. Я, бывает, проговариваю вслух диалог, типа, как будто меня о чём-то спросили и я отвечаю… мда-а-а…
- Мда-а-а…
 
Достав фотоаппарат, я сделал пару кадров людей, которые барахтались в воде, а также людей, которые просто стояли в плавках на песке и загорали. Мне тяжело делать фотографии постоянно, я не всегда вижу красоту, например, в как-то лежавшей ветке дерева, или, если свет падает на крыши домов, и получается для «кого-то» отличная картина. Мои кадры - жизнь, которой, как даренному коню, в зубы не смотрят.
Женщина из прошлых моих отношений всегда видела красоту в обычном. Помню, как мы могли с ней останавливаться у, буквально, каждого куста и листика, чтобы она сделала фотографии на свою винтажную технику для фиксации мира. Рядом стоял я и сильно нервничал, мол, что ты там вообще видишь, это же просто трава? Я тянул ее за собой, матерился, уходил вперёд, а потом снова возвращался за ней. Тогда я не понимал вот этих моментов, этих красот, теперь же понимаю.
Требовал от своей женщины многое, возделывал некую агро-культуру самостоятельности в ней.
Но, как оказалось, я плохой земледелец, поэтому она сгнила еще в зародыше, а я остался ни с чем. Жаль, что вы не понимаете меня даже тогда, когда вам дают инструкцию о том, что я не желаю ничего плохого, и просто в моей вселенной иное восприятие мира, которое всегда норовит встать на рельсы изученной ранее нормальности и правильности.
Ну, конечно, ведь тут только одно можно сказать: как имеем - не ценим.
А все хорошее, что было в наших отношениях, сегодня крысой расхаживает по моему желудку и грызет внутренности, оставляя сплошную горечь утраты.
Сделав глоток из уже второй банки пива, я начал водить головой по кругу и сканировать окружение вокруг. Очень мало приятных людей, которые, например, купили себе купальник по размеру, или слегка подтянули на тренажерах своё туловище к летнему сезону. Молодые задницы без апельсиновой корки все также продолжают сверкать на солнце, тем самым вновь останавливать и приковывать взгляд на себе.
Продолжая сканировать пляжную часть, я обратил внимание на женщину в возрасте где-то после сорока, которая лежала передо мной на животе, выкатив тяжелую грудь вперёд и прижав ее песком, тем самым увеличив на один-два размера, и загорала, а пальцами ног доставала до кромки воды. Она что-то увлеченно смотрела на смартфоне и периодически грызла большой палец, меняя его иногда на указательный. Когда она встала, чтобы слегка размяться, то ее сочные груди, подтянутые цветастым дешёвым купальником, задница и живот с лёгким флером избыточного веса, а также неоновая панама напрочь выбросили меня с этой планеты. Нос с легкой горбинкой, длинные соломенные волосы и несколько золотых колец, включая обручальное, отлично смотрелись на ее загорелом теле. Зашевелился член и на шортах показался бугорок. Я незаметно положил на него правую руку, левой поднёс к губам банку пива, сделал большой глоток и отвернулся от объекта мимолетного вожделения.
Мне так не хватает всепоглощающей любви, что я как волк бросаюсь на подгнившие кости и жадно обгладываю их в своей голове. Пляж - это не место для человека, у которого всегда повышенное либидо, а желание совокупляться очень часто проскальзывает сквозь будничный анекдот. Нужно уходить и поскорее…
-Эй, не хочешь поесть? Может сгоняем за шавермой, которая на углу Каменноостровского проспекта и набережной реки Карповки? Ещё по банке пива возьмём? - спросил я.
- Ша-вер-му? Да, давай! - ответил К., когда убрал кепку со лба и приподнялся на одном локте.
- Ну тогда погнали, чо, а то уже под ложечкой сосет…
Мы сложили плед, пустые бутылки/банки закинули в сумки, накинули вещи, подняли велосипеды с песка и пошли по направлению к выходу с пляжа. Проходя мимо компании, состоящей из двух девчонок, когда самая пьяная из них сказала мне, растягивая гласные:
- При-иве-ет…
- Привет, - ответил я.
Когда мы вышли с территории, то выбросили пустую тару около ресторана «Корюшка», перекинули ноги и поехали потреблять внутрь городской «стрит-фуд».
 
Уже возле железного заграждения у набережной, мы ели шаверму в пите - моя вегетарианская, его мясная - и пили пиво за разговором об отношениях.
- Вот ты вообще знакомишься на улицах? Или знакомился? - жуя, спросил меня К.
-Слушай, нет. - ответил я. - Но помню случай, когда мы с корешом ели в «Бургер Кинге», который на пересечении Невского и Литейного, понял? Он закрытый сейчас. Так вот мы там ели на террасе и в какой-то момент туда пришла девушка, которая при любом удобном моменте смотрела на меня, а я такое внимание всегда замечаю, даже, если его пытаются мощно скрыть. Так вот, она тогда, а это было лето, была одета - в какие-то коричневые ковбойские сапоги с бахромой по всему периметру, джинсовые шорты с высокой талией, белые кроп-топ, а на голове была ярко-синяя шляпа с широкими полями…
- Ковбойские сапоги и шляпа?
- Да, прикинь! И вот, она сидела где-то через два столика от нас, идёт в туалет, а когда возвращается, то смотрит мне прямо в глаза и садиться за стол, представляешь? Или, типа, я иду за добавкой, там, бургера или картошки, возвращаюсь на террасу, а она, как видит меня, так поднимала голову и из-под шляпы смотрела прям в душу!
- Так и что дальше? Ты подошёл?
-Ну, я явно ощущал какие-то мощные флюиды между нами, она была очень красивая, да, но мы когда доели, то просто встали с корешом и пошли по своим делам. Но! Когда я уходил, то мы напоследок встретились взглядами, что-то там поняли друг в друге и отвернулись.
- Вот ты даёшь!
- Да не говори… Но опыт, конечно, просто незабываемый! Я очень люблю такие вещи, они редко, но происходят с определённой периодичностью, даже когда я в отношениях с кем-то…
Потом минут десять мы стояли и каждый в своей голове обдумывал эту грустную, лишённую смелости и напора, историю.
- Может поедем? - я разорвал молчание.
- Да, погнали!
Мы пешком от станции метро «Петроградская» дошли до станции метро «Горьковская», держа в свободных руках свои велосипеды, попутно обсуждая какие-то планы, городские школы вождения и истории, связанные с ними.
Возле «Горьковской» мы поставили велосипеды на проезжую часть, оттолкнулись от поребриков и поехали по мосту, где попали в пробку. Машина стояли довольно узко, я не хотел рисковать, но товарищ крутанул педали, выехал на трамвайные пути и быстро скатился с моста на еле регулируемый светофором перекрёсток. Спустя пару секунд, когда я решил сделать так же, выехал на пути и встал в такую же пробку из пластиковых машин, которая двигался ненамного быстрее. Зелёный сигнал светофора, машины дают по газам, я кручу педали и быстро съезжаю в потоке с моста, поворачиваю руль и параллельно «Марсовому полю» еду с левой стороны.
С товарищем мы разминулись, но быстро нашлись.
- Не хочешь в баню сходить? - спросил я. - На станции метро «Балтийская», если стоять спиной ко входу, то слева. Мы пару раз туда ходили, там по-старинному, но есть купель, кадка с ледяной водой, хорошая парная и воспалённые яйца мужиков.
- Ха-ха, да можно, да!
- Кайф! А на Канонерский остров не хочешь на велосипедах съездить?
- Это где?
- Ну, от станции метро «Нарвская» чуть проехать и будет остров. Там люди под ЗСД живут, реально, под ЗСД. Стоят дома, и машины ездят над башкой…
- Тоже хорошая идея!
- Тогда созвонимся на днях.
Мы пожали друг другу руки и каждые поехал в свою сторону, я - прямо, он - налево.
До дома я доехал быстро.
У меня было пять минут, в которые я уложился приобрести себе ещё две банки пива «Бавария» и бутылку негазированной воды «Пилигрим».
Воду выпил сразу же, а пиво понёс в квартиру. Там я разложил своё туловище на постельном белье цвета фуксии, вытянул подрагивающие от напряжения ноги, открыл первую банку пива и включил какую-то из серий сериала «Во все тяжкие».
Заснул со второй банкой в руке.

-три-
Целую ночь меня одолевал страх. Я прокручивал в голове придуманные молитвы, заклиная и мантры, которые не помогали. А когда я проснулся, то и вовсе не мог успокоиться.
Что говорить, за последнее время после разрыва, когда жизнь вновь у меня что-то забрала, не давая ничего взамен, я довёл себя до состояния, когда с определённого момента, где-то с месяц назад, после пробуждения ото сна, я ловлю лёгкий мандраж. Подрагивают кончики пальцев и кисти рук, а тело и вовсе выдает неплохую пляску на заляпанной жиром простыни. Поэтому, дабы забыться, я откинул насквозь потное одеяло, перекинул дергающиеся ноги на одну сторону дивана, поднялся и направился к холодильнику, где на полке лежала охлажденная бутылка напитка «Санто Стефано Аперини Спритц».
Уже в комнате я откупорил тугую пластиковую пробку, которую выбросил в переполненную мусором урну, и сильно приложился к горлышку. Отдохнув, я вновь приложился, что в итоге смог прикончить объём 0,75 за несколько подходов, щурясь от холода и лёгкой газации напитка.
После этого забрался снова в кровать и накинул влажное одеяло с головой.
Тело больше не трясло, дурацкий мандраж испарился, мысли собрались в кучу, навязчивые идеи смылись в унитаз. «Твоя» персона перестала тревожить, пускай и на время, а я просто, иногда клацая зубами, уснул.
Ворона за окном истошно каркает, полуторагодовалый ребенок за стенкой не успокаивается, трупный запах проникает глубже под кожу. Сегодня я не иду на работу, а начинаю плотно пить.
Это ли начало конца?