Вниз по молочной реке

      На улице уже стемнело. Яркая жёлтая луна поднималась из -  за леса и её свет разливался через широкое поле,  доставал до домов,  высвечивал тропинку,  ведущую к реке.
       Мне не спалось.
       Анютка спала,  разметавшись по своей кровати. На её светлые волосы из открытого окошка попадал жёлтый,  даже почти оранжевый лунный свет. И от этого казалось,  что её волосы вовсе не светлые,  а рыженькие и такие яркие,  словно в мультфильме про Антошку.
        Я вышла на улицу. Села на лавочку у бабы Шуриного дома,  спрятавшуюся ото всех в густые кусты сирени. Луны от сюда видно не было, только её свет.
        Сколько я так сидела,  не знаю. Но только через какое -  то время из дома вышел Серёжка. И сел со мной рядом,  молча протянув яблоко. Я взяла и так же молча откусила.
         – С праздником.
         – С каким? – жуя яблоко,  спросила я.
        – Бабушка сказала,  что завтра "Яблочный спас". Ну так,  вот – уже завтра. И по этому – С праздником.
        Я откусила ещё раз и кивнув ему в ответ,  сказала:
        – Окей. С праздником. Тебя тоже.
        Позади нас зашуршали кусты. И из густых зарослей появилась Лёшкина голова. Он перекинул ногу через лавочку и сел между нами.
        – Эй. Ты чут что делаешь?  – спросила я – Ты же уехал Олю провожать.
        Лёшка небрежно откинул отросшую чёлку назад и бросил:
        – Так проводил. И вернулся.
        – А,  что так?
        Он посмотрел на меня так,  словно в первый раз видел:
        – Ну ты сама подумай,  что мне в городе делать! Здесь у бабушки гораздо лучше.
       – А Оля?
       – А Оле мама не разрешает долго у моей бабушки гостить.
        Он на секунду замолчал,  потом продолжил:
        – Боится,  что мы глупостей наделаем... Нам же всего шестнадцать...
       Мы не сговариваясь посмотрели вправо. Свет от луны выполз уже на деревенскую дорогу,  хотя луна ещё была за крышей дома Серёжиной бабушки.
        Лёшка хлопнул себя по коленкам:
        – Айда на лодке кататься! Гоу,  гоу.
       Он всё решил за нас. Серёжка забежал в дом,  схватил в коридоре охапку яблок и догнал нас на повороте.
        Мы спускались к реке по узкой тропинке,  мокрая от росы трава цеплялась за ноги, словно не пускала нас к речке.
        У реки  Серёжка,  вдруг,  передумал и, сунув яблоки мне в руки,  пошёл назад.
         Лёшка отвязал лодку и,  пропустив меня вперёд,  сел на вёсла. Оттолкнувшись от берега он немного подумал и поплыл по краю берега против течения. Мы поднимались всё выше и выше по реке. Ушли уже за дальний поворот. Луна висела позади нас. Серебрила воду. Рябь от мелкой волны,  играла с лунным светом или же всё было наоборот и это лунный свет играл с речкой,  перекатываясь против течения,  вместе с нами. Мы плыли долго. Тёмный лес, сплошной стеной вставал над рекой,  переодически сменяясь широкими полями  с правой стороны. В лесу кто -  то уехал,  а на воде то там,  то тут были слышны лёгкие всплески.
       За излучиной Лёшка остановил лодку прямо в воде,  воткнув оба весла в землю,  при этом развернув её на 90 градусов.
        – Не озябла?
        – Нет. – помотала головой я.
        Яблоки в моих руках изменили цвет. Они словно порозовели от лунного света. И были уже не белые с лёгким румянцем,  а жёлто -  розовые, с красным бочком.
         Лёшка взял у меня яблоко и откусил.
         Мне не хотелось.
         На реку медленно спускался туман, заволакивая её  всё больше и больше. А луна уже поменяла цвет и из жёлтой превратилась в белую и светящуюся.
        – Можно мне тебя поцеловать? – неожиданно спросил Лёшка.
        – Нет.  – ответила я.
        – Почему?
        – Потому,  что у тебя есть Оля. А у неё есть ты. И этим по моему всё сказано.
        – Но тебя же я знаю дольше,  чем её.
        – Это неважно.
        – Я тебе не нравлюсь?
        – Почему же?  Нравишься...  Как друг.
        – Смотри!  Если я тебя сейчас поцелую. Об этом никто никогда не узнает.
         – Ошибаешься!  – с усмешкой ответила я.  – Об этом будут знать,  как минимум трое.
         – Ты всё расскажешь Оле?
         – Нет. Это не в моих правилах. – я промолчала и ответила:
         – Во первых об этом будем знать мы с тобой.
         – А третий кто?
         – А третья – она.
         Я показала на луну,  высоко поднявшуюся в небо. 
         – Это значит – нет?
         – Именно.
         Лёшка вытащил вёсла из речного дна и,  оттолкнувшись от берега,  направил лодку в середину реки, положил их на уключину.
        Он опустил руку в воду и,  едва коснувшись пальцами воды, вдруг спросил:
        – Почему ты в свои четырнадцать намного умней и рассудительнее тех,  кому за двадцать?
        – Может быть тебе это просто кажется?
        – Нет. Это точно так.
        – Давай спросим об этом у неба или реки. Или если хочешь у неё. – Я снова показала на луну.
        – А ты?  Ты сама не знаешь ответа на мой вопрос.
        – Я? нет... 
        Луна серебрила оба берега. Густой туман равномерно стелился по воде. Тихое течение несло нас назад. Всё ниже и ниже по белой, молочной реке.
        В носу лодки я взяла ковшик  – черпачок. И ссыпала в него яблоки.  Из кармана достала блокнот и ручку,  которые всегда были со мной и, спустившись на дно лодки открыла его с обратной стороны,  положив на лавочку.
        "С яблочным спасом!  Угощайтесь!"
        Написала я и,  вырвав листок, воткнула его между яблок, поставив ковш на нос лодки.
         Мы вылезли на берег и пока Лёшка привязывал лодку, я сорвала большой лист лопуха и прикрыла яблоки от солнца,  которое скоро взорвётся в новый день. В день,  в котором праздник войдёт в каждый дом и из каждого окошка будет слышен аромат яблочного пирога. И все будут друг друга угощать... Так как это бывает только в деревне...