К их ценностям или Современный эротический балет

Строго говоря, я не театрал, в театре бываю мало. Сугубо же «не театралом» я стала после того, как в 90-е годы мне пришлось посмотреть один «авангардный» спектакль как некое знамение времени. Не буду называть известный московский театр, а названия пьесы я не помню. Впрочем, это и не важно.

 Содержание таково. Юноша и девушка влюблены друг в друга  настолько, что разлучить их – просто невозможно. Но тут вмешивается немилосердная судьба, и юноша вынужден уехать далеко, куда-то за океан. Судя по всему, надолго. Проходит какое-то время, м.б. лет десять, и он возвращается, став за это время… женщиной.  Любовь некогда классической (или «традиционной») пары разгорается с новой и невероятной силой, поднимаясь до высокого трагизма. Играют-то наши актеры прекрасно!

Хорошая игра известных актеров только усугубляла – где-то до тошноты – отвратительность сюжета. Едва удержались, чтобы не уйти.

Но и это было не самое страшное. Отчетливо помню, что рядом со мной сидела совершенно ангельская парочка. Строго и торжественно одетый молодой человек, который привел «В ТЕАТР!» свою девушку, одетую как принцесса в белое пышное платье. Ходили они, держа друг друга за руку, как по облаку, совершенно чуждые действительности.
 
Вспоминая тот спектакль, я первым делом вспоминаю эту наивную, влюбленную парочку. Ну их то  за что? За что их этак вот – тяжелым, грязным мешком по голове? А ведь именно на них и рассчитан был этот спектакль. Это было для них.

*****

Посещая только классические постановки, я расслабилась. И тут же попалась. Мои давние и хорошие знакомые недавно пригласили меня на премьеру балета в музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко. У них случилась лишняя контрамарка. Какой разговор, конечно, второй (после Большого) театр оперы и балета Москвы! Премьера! К тому же, слово «балет» как-то однозначно ассоциировалось с классикой.

Итак, 7 июля с.г. на сцене театра премьера двух одноактных балетов. Несколько озадачили правда названия балетов – «О природе» и «Нет никого справедливее смерти»… Первый балет длился сорок минут. Потом  перерыв на сорок минут. Второй балет длился двадцать минут.

Хореограф первого балета Владимир Варнава пишет в программке:
«…Спирали, меандры (?), волны, пена, трещины, разветвления кровеносных сосудов… - Ранние греческие философы, такие как Платон, Пифагор, Эмпедокл пытались объяснить порядок вещей… Синхронно существующие регулярности в природе и обществе образуют уникальный, самоподобный узор… А инстинкт создания сложных социальных форм путем простых повторяющихся  взаимодействий кажется встроен в саму жизнь… Бр-р… что это, о чем это он? Но нет, вот наконец более понятная фраза. Его (хореографа)  работа оказывается «отражает интеллект и красоту цикличного воспроизведения в мире природы. …». То есть понять, даже в первом приближении, «философскую» задумку хореографа совершенно невозможно. А может, так и мыслилось.

Но что же на сцене. Все сорок минут на сцене – восемь пар: он и она. Одеты одинаково, в черные купальники. На груди вырез поменьше, на спине – побольше. Только присмотревшись различаешь, где мужчина, где женщина. Тела синхронно изгибаются в замысловатые узоры. Четко, ритмично, самодовлеюще… И какой-то странный, наступательный ритм – попыталась вслушаться в музыку, но поймала только раздражающее скрежетание. Тела не просто близки, но, сливаясь воедино, являют нам вроде как зеркальное отражение друг друга. Характерная замедленность близости…Вы расслабляетесь, но в этот  момент как-то агрессивно все начинается сначала, новый приступ, наступление танцовщиков на зрителя уже как насилие: смотри, смотри, смотри! А рисунок танца еще более чувственный, все более вычурный, уверенно-наступательный. И ритм, ритм, ритм… Едва выдерживаешь: может уйти? Нет, надо потерпеть: не может же это разнообразное однообразие (п. акта) быть бесконечным…

Наконец танцовщики покидают сцену, остается только одна пара. А это уж, что называется для тупых, для тех, кто не понял: резюме всей постановки. Эта пара представляет все то же, только еще более откровенно, в конце - с импульсивными всплескиваниями-подергиваниями.
 
Облегченный выдох…наконец-то все кончилось.

Овации, цветы… в партере (я сижу в ложе второго яруса) люди встают со своих мест, идут к сцене… Овации долго не прекращаются… - Так… похоже, что зрители здесь свои, так сказать единомышленники и эта постановка для них – не новость. И все это – в открытую, в государственном театре, втором после Большого, в центре Москвы.
 
Как будто грязью облили. Незнакомая женщина, сидящая в нашей ложе: «Я смотрела с закрытыми глазами. То есть иногда приоткрывала- может это закончится? Все хотела уйти…

Второй сюжет «Нет никого справедливей смерти». Хореограф Максим Севагин. Если бы не насторожил первый сюжет, о втором можно было бы сказать, что это мрачная придумка.
 
В крестные своим детям некий человек выбирает не Бога, а Смерть, так как она кажется ему более справедливой. Последняя в благодарность делает его успешным лекарем. Но он нарушает договор со смертью (спасает обреченную дочь короля). Не найдя сбежавшего от нее кума, смерть берет первого попавшегося ей бедолагу. В этом – справедливость.

Дело не в сюжете. Хотя… Бог и Смерть – на равных, введение в обиход самого понятия… Об этом тоже можно было бы порассуждать, все это не так безобидно… Но это – отдельная тема.

В этой сказочке уже более яркие костюмы, но не просто плотно облегающие, а прозрачные с легким теснением.  Не хочешь следить за сюжетом, порассматривай костюмчики. Или те телесные контуры, которые через эту ткань  проступают.  Хореография та же. Танцовщики находятся в такой близости, что за сюжетом и уследить невозможно. И снова цветы, и снова овации…

Первая мысль, которая приходит сразу после просмотра: придумать такое мог только немощный и озабоченный, чрезвычайно озабоченный, безутешный (иначе: неудовлетворенный) «деятель», нашедший себя в извращении. Фантазии-то извращенные. Да это бы – ладно, таких фантазеров хватает… Но когда это искусство подворотни представляется отточеным языком балета, исполнено профессионалами  своего дела, когда это – театральная политика… Здесь уже отдает, простите, определенным социальным заказом. Ну кто-то ведь утверждал к постановке эти «шедевры»!

А мы все – о защите «традиционных ценностей»! Может быть, сначала вернуть в подворотню то, что ей принадлежит?

****
P.S. Слово «эротический» для названия такого балета конечно слабо, но и приличного слова ведь не найдешь!

Светлана КОЛОСОВСКАЯ.

Статья опубликована на сайте "Радонеж"