Очередной мальчишник

               
- Дайте мне дабл-щи с брюквой, большую сладкую редьку и крапивный фреш.
- Тут щи хлябать будете, али вам в бересту?
- В бересту, окаянная.
- Да, редька такой «фрукт», что едят её с царями, а спят с псарями.
- А мне без разницы. Пред Господом все равны!
- Ну, не скажите, времена щас другие...

      Вот такой Фаст - фуд картинкой да из древней Руси Дмитрию Корнееву был странный сон. Мужчинам ведь сны тоже снятся, но в отличии от жён, они их редко рассказывают. Даже вкус редьки ощутил. Тёртой в сметане и ломтиками отдельно, политой нерафинированным ярко-золотистого цвета подсолнечным маслом. Хруст ощутил и пощипывание языка от этой самой редьки. Ясно одно, раз приснилась, то организму надо, даже в животе забурчало требовательно.  А что пенсионеру на ум взбрело, то неотложной реализации требует. Упёртые бывают пенсионеры.
      Утром он и заявил жёнушке, что пойдёт погреб-кувшин во дворе, что под снегом, откапывать. Естественно, возникло между супругами разногласие. Жена Зинаида была категорически против, заявив, что в подполье ещё на неделю овощей хватит. 
– А редьки, брюковки, тыковки-то нет?
- Обойдёшься! – как отрезала она, - у меня свои планы - не к спеху! Вот всегда так, её планы значимее, а его – не к спеху.
      И, словно, нашла коса на камень. Дмитрий дверью хлопнул, хватанул морозного воздуха, совковую пластмассовую лопату, которой снег отгребают, в руки и за дело. Только площадку    расчистил, до крышки погреба добрался, как услышал, что жена кричит, да радостно так, что сын звонил, что приедет скоро. Так что и на него набери всего, да в мешки упакуй.
     Сын у них в городе семьёй живёт. Без дачи, без борщевого набора, значит. А они, родители, вдвоём с небольшим хозяйством, садом и огородом управляются. Всё под боком и до речки рукой подать, и свой покос недалече. Силы пока есть. На всех зимних припасов хватит, ещё и останутся.
     В погребе у Дмитрия образцовый порядок. Кувшин просторный. В четырёх нишах большие жестяные бочки с картошкой, свёклой, морковью и прочими овощами. Тут же и банки с солониной: огурцами, помидорами, капустой, арбузами дольками да прочими салатами и, конечно же, с отборной борщевой заправкой. Он её обожает и частенько вместо салата с аппетитом уминает. Всего изобилия овощного, если перечислять со счёта собьёшься… Здесь сухо, уютно даже: каждую осень погреб выжигал, стенки тронь – зазвенят.
     Набрал покрупнее картошки в мешки, тыквы, брюквы, репы, свеклы и про редьку не забыл: и чёрную - зимнюю, и белую – майскую, да и зелёного дайкона прихватил.  Морковь внуки особенно любят.
     Мешки по лесенке, пыхтя, вытащил. Стаскал в дом, на кухню. Упарился, только присел, а хозяйка вновь посылает, солонины в банках с помидорами, огурцами, арбузами достать.
     В другой раз возразил бы, а тут смолчал: сын приезжает. По какой такой ещё причине уважительной. Достал молчком и банки. Крышкой-творилом лаз погреба прикрыл и снегом забросал до следующего похода.
     Вскоре и сын на «Нисане» примчался. Да один, да ненадолго, да с просьбой: «Выручай, мама, детсад на карантине, посидеть – приглядеть за внучатами, да и погостить заодно. На недельку всего».  Пообедали и в путь, короток ещё день в феврале, а путь не близкий.
     Каждый день - это дар Бога... как говорится, а называется он - "Сегодня". Рука Дмитрия потянулась к телефону, и вот стал он названивать друзьям детства. Их у него трое - Павел, Григорий, Пётр. Павел с Григорием его инициативу сразу поддержали и заказали баньку по – белому.
     Пётр, дважды привитый, подхватил где - то  «ковидную бациллу» и оказался в городской больнице. Сегодня ему полегчало, и он поздравил друга с праздником, просил передать приветы Павлу и Григорию.
     Что о них сказать? Жизнелюбы – крепыши, оптимисты – юмористы.  Окончили школу и отслужили в армии: Павел, Григорий и Дмитрий по своей стати-росточку в танковой части. Пётр из-за роста под два метра, как ни пытался с друзьями быть, в танк не поместился бы, службу нёс в ракетных войсках.
     После армии, по направлению совхоза, они поступили в сельхозинститут, но на разные факультеты. Вернулись в родное село дипломированными специалистами: Павел - агрономом, Григорий - зоотехником, Пётр - экономистом, а Дмитрий - инженером.
     Время шло. На хорошем счету числились. Почёт и уважение односельчан добросовестным трудом заработали. Главными специалистами стали. Короче, вписались в родной совхозный коллектив. Обзавелись семьями, появились дети. Выдержали и перестройку и, отмеченные Россией тяжкой вехой, лихие девяностые. И вот пенсия в шестьдесят, а как на неё прожить? Остались. Впряглись. Любимая работа и спасала.
     Ясное дело, дружили семьями: часто встречались в праздничные дни и связанными с ними юбилеями, днями рождения.   
     Родители, когда дети выросли, не успели, как говориться, и оглянуться, в себя прийти, а те уж выпорхнули из родных гнёзд.
     Праздники отмечали, но уже реже. Памятными стали для них - 8 марта, когда жёны устраивали свои посиделки, именуемые девичником, и 23 февраля – мальчишники   друзья - приятели.
     Когда жена с сыном уехали, остался Дмитрий в доме среди овощей и банок, что лишних достал из погреба, один одинёшенек. «А 23 февраля отмечать у меня всё же будем, очередным мальчишником», - улыбнулся он. Баньку просили приготовить, так запросто: вода под боком из проруби речной, дрова в предбаннике. Вскоре из трубы потянулся дымок. Приготовленные берёзовые веники на полке поджидали запарки.
     Пока она топится, решил салаты приготовить, картошки отварить, да разносолы выставить: капустки, огурчиков - помидорчиков, солёных арбузов ломтиками, порезал ветчины, хлебушка ломтями.
     Редьку отдельно и ломтиками, политыми нерафинированным подсолнечным маслом. Тёртую, со сметаной домашней, а ещё и с хреном. Да салатницы пищевой плёнкой затянул, чтобы настаивалась и свой "едрёный дух" при себе держала. Когда всё было готово, окинул стол придирчивым взглядом: «А где же мой штоф с домашней настойкой»? Достал, чертыхнувшись, четырёхгранную зелёного стекла бутылку, своего рода семейную реликвию, в музее бы ей место, и выставил на середину стола, приговаривая,- «Не пьянки ради, а сугреву и поднятия настроения для,» - присказку   деда.
     Кота Мурзика за порог выпроводил, чтобы не напакостничал, а сам баню проведать. Вода в баке ключом, самое время веники запарить.
     Вскоре и друзья пожаловали со своими закусками: салом и копчёным большущим лещом. Выложили на стол. Свежее бельишко под мышку, и в баньку. Шум-смех, ахи-вздохи, пар до потолка. Мылись да парились от души.
     Разложили Дмитрия на полке пузом плахи прогревать, такая у них традиция была, отдать должное за баньку хозяину. Принялись в четыре руки парить. Для разгону друзья слегонца прошлись по его широкой спине, ягодицам, ногам и подошвам.
Он и травани им, на свою голову, анекдот:
Утро в городе Париже. - Вникайте! - Дворник лениво подметает улицу:
- вжик...   вжик...   вжик...
Из окна раздается раздраженный голос:
- Жан, вы сбиваете с ритма весь квартал!
- Пардон, мУсье!
Метла сразу пошла быстрее:
- вжик-вжик-вжик!
      А у вас веники по спине так же с ленцой вжикают.
 «Ну, так мы тебе щас такого Жана покажем, так навжикаем, мама не горюй».
 Дмитрий только покряхтывал да извивался ужом от распаренных вениковС которых стали отлетать листья в разные стороны.

      А уж за праздничным столом, первый тост за 23 февраля, второй – за встречу. Аппетитно захрустели редькой, шутили: «Редька говорит, – Я хороша с мёдом, а мёд отвечает ей - Я и без тебя хорош. Чеснок да редька – так и на животе крепко. (не болит) Кто ест хрен и редьку, болеет редко».  Второй тост за дружбу во всём мире. Третий – за любовь! Как же без неё - то…

      Сегодня они обошли стороной местные проблемы. Канадский клён пусть пока отдыхает.  Кем и зачем, когда-то в диковинку привезённый из Барнаула, прижился и даже вначале понравился сельчанам, своей узорчатой тенистой листвой и неприхотливым нравом.
      Не заметили, как тот разросся, как шагнул летом на брошенные пустующие огороды, вытесняя всё на своём пути: в такие джунгли вымахали на удобренной земле, что ни одна животина не рискнёт сквозь них продраться. Двинулся и за село, сея свои семена – пропеллеры направо и налево, куда их только ветер ни разносил.
      Уже и в рощице обосновался.  Да что в рощице, в тайге встречается. И нет на него- заграничного пришельца никакой управы. Если в той Канаде…

      Оставили в покое и районную газету - глянцево – лакированное голенище местной администрации, так нелицеприятно как-то отозвался о ней Пётр, потому что тираж падает от полугодия к полугодию. Престиж и значимость прессы тоже. Раз в неделю выпархивает она  по пятницам такой пухлой толстушкой. В советские времена три раза в неделю, считай через день, выходила. Со свежайшими новостями.
 
      Пишут сейчас лишь спецкоры, как по кругу: ни свежего ветерка проблем, ни отклика читателей, да и, вообще, порой и читнуть нечего. Разве полосы телепрограммы ещё некоторых пенсионеров привлекают.
 
      А уж потом, когда и выпили, и закусили, на песню потянуло. Хозяин растянул меха баяна, и с первыми звуками басов пошла, полилась знакомая, родная: «Три танкиста, три весёлых друга, экипаж машины боевой».

Тут же и леща под пивко приговорили и про сало анекдот услышали:

 «У хохла самая красивая девушка на планете спрашивает:
- Кто на свете всех милее. Всех румяней и белее?
- Сало! - отвечает он ей».

      И зашла речь у них о тревожном, наболевшем: последних событиях на приграничной территории с Украиной.
- Чуйка мне подсказывает, что на днях наши начнут с Украиной серьёзный разговор. Если не войну, то спецоперацию, это точно, - сказал Павел.
- Не будем переобуваться в воздухе да гадать на кофейной гуще. Обстановка, действительно, серьёзная,- добавил Дмитрий
- Епти-бубен, а как же мой службист, средний сын, контрактик Васька? – выдохнул Григорий.
      Если что и начнётся, избави, конечно, Господь, то мы должны быть едины в поддержке наших вооружённых сил. Главное, чтобы не затягивали с войнушкой да берегли солдат, подытожили они, а разговор закончили всё же анекдотом:

- Здравствуйте, это вам из ФСБ звонят.
- Я знаю.
- Откуда?
- Вы мне на выключенный мобильник дозвонились.)))

      Ночью кот Мурзик, устроился на одеяле хозяина: и ноги ему согревал, и сон стерёг. Так оба и сопели, тихо да мирно. А потом вдруг что-то где - то странно забурчало, и хозяин начал выдавать такие рулады редечного парфюма, что кот недоумённо зафыркал, завертел башкой, чихнул недовольный, спрыгнул с кровати и упрыгнул на кухню. Досыпать «с псарями» Мурзику явно не хотелось.
       Хрен редьки не слаще, а чёрт полена не мягче. Про хрен и редьку – понятно, а вот про чёрта с поленом – не очень.

     День 24 февраля начался в их краях, как обычно, тихо и мирно. А где-то... уже...