Разлюбил цирк с животными, полюбил жирафов

"Не любил цирк с животными, но любил жирафов, поэтому, когда в наш город приехал цирк с этими пятнистыми существами, я попросился у мамы сходить, на что она, изумленно вскинув брови, проговорила что-то вроде про ожидание снега на завтра.

Я понимал, к чему она это, но она, видимо, забыла, что снег и зима мне тоже были по душе. Поэтому, я не был против окунуться в декабрь.

В ближайшие выходные мы с семьёй отправились в могучий шатер с тремя вершинами, аляпистой кассой на входе и вагонами с животными. Проходя мимо последних, я узнал, где жили туристы-жирафы — в самом высоком и широком вагоне, от которого доносилось дыхание Африки. Туристов этих было трое. Двое взрослых и один маленький, жирафская альтернатива нашей семье.

Представление встретило нас львами, кошками поменьше, обезьянами, дарившими искушённой толпе счастье. Мне казалось, что у зрителей застыли слезы радости, а у животных — слезы горечи.

Разве можно лишать истинной природы живое существо? Приятно было бы человеку, если бы им так же помыкали, если бы он жил благодаря чьей-то руке, чьему-то слову, чьему-то желанию? Ах, нет-нет, среди людей это уже есть на свете, взрослые называют это несчастной любовью. Но разве любовь создана приносить несчастья?

Я оживился, очнулся от мыслей, когда на сцену вышли жирафы. Все трое, которых мне удалось насчитать накануне. Высокие стройные ноги терли песок, а длинная гордая несгибаемая шея, казалось, тянулась к самому потолку, на волю, чтобы хотя бы на мгновение ощутить дух свободы. Но плетни, цепи, кнуты и пряники подавляли чуть слышный клич их далёкой жаркой родины.

Я на минуту зажмурился, не мог принять, что стал таким же вожделенным на зрелище, как другие ребята. Открыл глаза и ощутил на щеках слезы, посмотрел на маленького, самого маленького и крохотного жирафика и увидел, что солнечные глаза его тоже полны печали. Я вспомнил своего Йосю, первую игрушку детства. Затасканного, с выпавшим глазом, без ноги, но такого любимого и единственного, спасавшего меня от ночных кошмаров.

Я видел, как на сцене плакал маленький жираф, живая копия памяти детства. У настоящего сейчашнего Йоси уши забавно образовывали букву "й", между которыми торчал хохолок. Я немного потеплел, улыбнулся и успокоился. Но когда самый страшный зверь из стоявших на арене ударил кнутом невольника, когда шепнул ему "улыбайся", и Йося улыбнулся, я вскочил. Но не успел, не успел убежать. Мой Йося упал на колени, затем на бок, затем..."

***

...Я открыл глаза. Ветер играл с тюлью, запускавшей солнечные лучи в мою уютную комнату. Хотелось встать, полюбоваться видом. Но я не смог, болело в груди, будто вырвали сердце. Я огляделся, на полке стояли учебники, глобус, лежали тетради, спутанные паутинкой.
"Сколько я проспал?" — Промелькнуло в голове, которая тоже разрывалась на части.

Открылась дверь. В комнату вошла мама. Понурость ее исчезла, она примкнула ко мне и обняла крепко-крепко, будто ждала этого много-много лет.

Она рассказала про мою болезнь, что я был в бреду и звал какого-то жирафа по имени Йося.

"Странное имя, да и почему именно жираф?"

Через несколько дней мир потрясли новости о смерти двух редких жирафов от рук браконьеров и о нарушениях содержания животных в известном передвижном цирке "Йося", который, к слову, должен был приехать к нам через неделю.

Разлюбил цирк с животными, полюбил жирафов...