5. Допрос

– Викентий Иннокентьевич Йогов, вы согласны давать честные ответы на все последующие вопросы?

– А я вправе о чем-то умолчать?

– О чем-то вправе, но я буду решать, о чём. Итак, вы согласны. Первый вопрос: расскажите о своей предпринимательской деятельности!

– Помилуйте, никакой предпринимательской деятельностью я не занимаюсь. Я обычный филателист.

– Дайте, пожалуйста, для протокола, разъяснение рода ваших занятий.

– Конечно, господин полицмейстер. Филателисты собирают обычно марки и прочие почтовые атрибуты.

– Не бесите меня, допрашиваемый! Я прекрасно знаю, кто такие филателисты! Опишите конкретнее свою личную деятельность в этом направлении, пока я не приписал вам распространение ЛСД!

– Хорошо-хорошо, уважаемый, извините, если по моей вине между нами возникло недопонимание, но и вы меня поймите: я вообще в недоумении от действий ваших сотрудников, забравших меня прямо из метрополитеновского перехода, заковав в наручники, да ещё надевших в машине на голову мою многострадальную мешок, который вы, между прочим, с меня и сняли...

– Молчать!!! То есть, извините, конечно, но... Что за беспорядок?! Я запретил входить сюда без вызова во время допроса!

– И-и-извините, Вольфганг Матусеевич, но вам звонок от Самого!..

– Слушаю! Тьфу ты, почему ты сразу не доложил по форме? Вон, а я сейчас догоню! А ты, насекомое, жди приговора, я точно знаю, что это ты во всём виноват. Ответишь по всей строгости!

– Вик! Викушечка, дорогой!

– О, доброе время суток, Лаврентий Прусакович, чем обязан?

– Да что ты, что ты, какое там обязан, ты мне так в своё время помог, что это я тебе по жизни и должности обязан, сырный ты мой. Я тут случайно узнал, что тебя к нам в Сыроеденск привезли, да ещё и тайно, ты прости недалеких аборигенов. Я курирую это дело перед Самим и замолвил за тебя словечко. А то эти супостаты местные таких дел натворят. Но, слава Тараканьему богу, до сих пор меня никто не раскусил и я это общество приведу к светлому будущему. В общем, дружище, сейчас тебя вежливо опросят и отпустят. И я больше не смогу сегодня тебе телепатировать, местные не поймут, провинция. Но знай, я всё контролирую! И с меня за неудобства причитается. Извини, дорогой, долг зовёт, надо бежать, целую!

– Да уж и без поцелуев бы обошёлся, "дорогой"! Опять я один в темноте и не понимаю, что вокруг творится. Ладно, буду входить в роль. Тага-а-а-анка! Ах, сколько крошек мне отсыпя-я-ят! Тага-а-анка! Как тяжко насекомым жи-и-ить!

– Викентий Иннокентьевич, не волнуйтесь, не беспокойтесь, ошибочка вышла. Нам позвонили, всё про вас разъяснили. Что ж вы сразу не сообщили, что под прикрытием? А то мы тут это... того... ну вообщем этого туда-растуда-то....

– Не извольте на этот счёт беспокоиться, милейший. Теперь рассказывайте, что у вас за неприятность и как я могу быть полезен вам. Только кофейку принесите, будьте так любезны.

И последующие несколько часов Викентий провёл на вполне себе приятном допросе. А спрашивали его о некой аферистке шиитянской расы, по его билету попавшей в этот славный мир победившего сыроциизма и нарушившей около десятка статей Закона о морали и достоинстве. Что ж, пришлось нашему герою сочинить, что и шиитян была в этом мире под прикрытием, выслеживая межмирового убийцу шиитянок.

Ну вот наш герой и дома. Что положительно - на этот раз его безо всяких мешков доставили прямо к подъезду на черной "Волге".

– Милый, привет! А я к твоему приходу успела уже третий раз заказать суши-сет, каждый раз другой, но и последний съела. Ты вообще не заботишься о моей фигуре! Сколько можно тебя ждать? А теперь ещё такси до ближайшей станции телепорта отменять.... Ну и что ты скажешь в своё оправдание?

– Ну, во-первых, расскажи-ка мне, любезная моя зазноба, какого чёрта ты забыла в Сырляндии и что ты там творила?

– Я так и знала! Ты тиран и деспот, не дающий ранимой и чуткой душе раскрыться! Ты не бусечка, а жалкий таракашка! Я перезаказываю такси!

– Да нет же, прости, милая, ты что, шуток не понимаешь? Вот, так лучше, просто давай обними меня покрепче, а я сейчас закажу нечто особенное...

– Ой, кого я вижу?! Ко мне опять вернулся мой бусечка! Цём!

И тем не менее всю ночь Викентий гадал, кто же она на самом деле, его любимая шиитян?