Задержание мигранта

Сироджиддин  Икроми

ЗАДЕРЖАНИЕ МИГРАНТА
Повесть

Осень. Очень холодно. Дует сильный ветер. От его мощи трясутся стекла на окнах. Слышен треск ломающихся сухих веток на деревьях, шорох падающих листьев и треск под ногами. Ветер, словно разгневавшись, собирает и поднимает к небу дорожную пыль и с силой скидывает и разбрасывает в разные стороны. Только сильная нужда могла заставить человека выйти из дома. Саид вышел из дома, и тут холодный ветер бросил ему в лицо песок с пылью. Ему было тяжело смотреть под ноги. Он протер глаза руками. Затем прикрыл их (прищурился), приподнял воротник куртки и направился к большой  дороге, ведущей к центральной трассе района Доманакух, расположенной на берегу реки Ахмарруд. Улица была немного безлюдной.  Случайные прохожие шли, опустив головы, стараясь, таким образом, хоть как–то укрыться и защититься от ветра. Женщинам было трудней. Сильный ветер обтягивал их платья, четко обрисовывая их фигуры. Они чувствовали себя неловко, старались закрыть лицо от мужчин, но это им не удавалось. Нелегко приходилось и лысым. Ветер безжалостно трепал с трудом уложенные на залысины волосы. Они чувствовали себя неловко и выглядели смешно, были вынуждены бежать, придерживая одной рукой волосы на голове. Саиду стало смешно, глядя на эту картину. Засмотревшись, он не заметил, как ветер сломал ветку с  дерева, и она с шумом упала прямо на него.
Он ойкнул от страха, вздрогнул и машинально ощупал себе лицо и голову. Удостоверился, что цел и невредим. Сердце в груди бешено стучало. Он легко вздохнул от того, что все это ему только приснилось. Потихоньку пришел в себя. В голове прояснилось. Он протер глаза, протянул руку к мобильному  телефону, который лежал на полу недалеко от кровати. Включил его и посмотрел на время. Пять часов тридцать минут. Потёр лоб. Стал думать об  увиденном во сне,  и искать ему толкование. Но ответа найти не смог. Ничего не приходило в голову. «Посплю еще немного», – подумал он про себя. Повернулся на бок и закрыл глаза, но заснуть не смог. Стал считать: один, два, три…
Спустя два дня с ним внезапно произошло сразу два происшествия. Как говорится, беда не приходит одна. Не успел Саид освободиться  из железных тисков первого случая, как внезапно нагрянувшая другая напасть совершенно сломала и взбудоражила его. Все произошло словно в мгновение ока. Случилось то, чего он никак не мог ожидать. А второе  происшествие ввергло его в шоковое состояние. Он оцепенел. Не знал, что делать. С удивлением и ужасом смотрел на труп. Сел рядом с ним. Облокотившись локтями на колени, нагнулся, обхватив руками подбородок. Состояние хозяйки дома было еще более удручающим, она стояла у стены с широко раскрытыми от ужаса глазами, на лице не было ни кровинки, напоминая лицо мертвеца.
На пол кухни с головы Андрея стекала кровь.
Так в тишине прошло несколько мгновений. Саид вскочил с места. Побежал к мойке и обрызгал лицо холодной водой. Видно это не помогло ему прийти в себя. Он включил воду на весь опор и опустил под холодную струю голову. Это привело его в чувство. В голове замельтешили, завертелись разные мысли. Длинная рука размышлений вела его в разные стороны. Ему не удавалось собрать  мысли вместе. Не смог он принять и верного решения. Ужасно сильно разболелась голова. В голове пронеслось: «Незаметно вынесу труп из квартиры, положу на лестнице, и тогда все подумают, что Андрей в состоянии сильного опьянения, поднимаясь наверх, не совладав  собой,  упал с лестницы, ударился головой, и умер. Да, это лучший выход, если жена Андрея согласится с ним. Надо действовать быстро, незамедлительно, еще надо успеть смыть кровь на полу кухни…      
В это время открылась дверь и в квартиру вошла соседка Нина Андреевна. Увидела окровавленный труп Андрея.
– О, боже! Вы всё–таки убили Андрейку? О, боже! О, Господи!..  Его убили! Его убили–ии–и! – стала кричать она, стараясь выбежать вон.
Саид очнулся от её внезапного появления и вскочил, хотел вернуть её и объяснить суть произошедшего, но споткнулся об угол стола и упал. А когда поднялся, соседка уже вышла из квартиры.
От грохота падения Саида пришла в себя и Наталья – жена Андрея:
– Кто просил тебя вмешиваться в наши семейные дела? – чуть слышно выговорила она, глядя на Саида.
– Он же угрожал Вам? Не успей я, то Вы сейчас лежали бы вместо него, – сказал Саид.
– Ты лучше иди в свою комнату и сделай вид, что ничего не знаешь. Притворись спящим.
– Зачем?
– Не спрашивай ни о чем. Уходи быстрей отсюда, не то будет поздно. Я сама знаю, что делать.
– Не могу я так поступить. Ведь это я его…
– Сейчас не время показывать свое благородство! У меня больше шансов доказать свою невиновность, он угрожал мне, хотел убить, я была вынуждена защищаться, смерть произошла по трагической случайности и кроме того, у меня двое несовершеннолетних детей и еще я беременна. Все это позволит мне остаться на свободе, не попасть в тюрьму. А если обвинять тебя – ты сгноишь в тюрьме. Уходи скорее отсюда.
– Поздно уже. Понятно, что соседка уже позвонила, куда надо. Она видела меня здесь, больше…
– Не болтай много! Говорю тебе, уходи отсюда! Уходи! – прервав Саида, во весь голос закричала Наталья.
Саид собрался было выйти из кухни, но его остановил звук открывающейся входной двери. Он застыл на месте.
– Что, убегать собирался? – с ухмылкой спросил один из полицейских, входивший в квартиру.
Саид не смог вымолвить и слова.
– Назад! – приказал полицейский, схватил Саида за шкирку и толкнул вперед.
–  Надень ему наручники! – приказал полицейский в звании капитана.
Приказ был моментально исполнен.
Наталье тоже велели не двигаться с места и тоже надели на ее наручники.
– До прихода других, пригласи двух соседей, в качестве понятых, – приказал капитан старшине.
Вскоре к месту события в сопровождении полиции явились двое соседей, одной из которых была Нина Андреевна.
Потом прибыли участковый инспектор Пауков Виталий Григорьевич и еще несколько сотрудников правоохранительных органов.
Старший криминалист, которого называли Александр Потапович, выглядел примерно лет на шестьдесят, увидев происходящее, пришел в бешенство:
– Кто разрешил вам топтать место преступления? Вышли отсюда! И не сметь никому входить на кухню!
Александр Потапович, что–то ворча себе под нос, надвинул маленькие очки к переносице и сел на корточки. Затем открыл чемоданчик, который лежал рядом. Он был полон всевозможных инструментов, всяких бумажных конвертов и полиэтиленовых мешочков. Первым делом он вытащил белые резиновые перчатки и быстро надел их, о чем–то сосредоточенно думая.  Затем взял два или три конверта, отложил в сторону и, доставая фонарик, сказал:
– На месте преступления есть три вида предметов: видимые, не очень видимые и скрытые. Вот третий вид мы обнаружим при помощи фонарика. Мы включим его и поставим горизонтально на полу. Все следы и все, что лежит на полу, будет четко видно нам.
Александр Потапович очень скрупулезно закончил свою работу, затем  пригласил фотографа и  оператора.
После того, как завершили осмотр места события и сбор улик, взяли у подозреваемых объяснительные, труп увезли в морг, а Саида с Натальей отвезли в межрегиональное управление МВД по городу Балашиха Московской области, расположенное по улице Евстеева, 21.
Задержанных поместили в отдельные камеры. Спустя примерно час, пришли полицейские, надели на руки Саида наручники, вывели из камеры и отвезли в прокуратуру города Балашиха, расположенной на улице Ленина, 30, к следователю. Один из сопровождающих Саида полицейских постучался в дверь кабинета.– Входите! – послышалось изнутри.
Полицейский толкнул Саида вперед. В кабинете сидел один следователь. Это был худощавый  высокий мужчина лет сорока – сорока пяти, в очках. Зачесанные назад светло–русые волосы делали шире его высокий лоб. Его худую шею совсем не украшала белая рубашка с широким воротником и красный галстук с огромным узлом. Он курил одну сигарету за другой. Следователь подал знак полицейскому выйти и, не говоря ни слова, рукой указал Саиду сесть на стул. Саид, опасливо оглянулся кругом. За кожаным креслом на стене висели портреты больших начальников. Саиду показалось, что он с позолоченной рамы смотрит  прямо ему в глаза задумчивым и в то же время,  печальным взглядом и, словно с сочувствием спрашивает: «Что, друг, стряслось?» Саид отвел от него взгляд в другую сторону. Справа, примерно в метре от кресла следователя, у стены стоял старый железный сейф, на котором стояли белый блестящий электрочайник и несколько стеклянных стаканов. Чуть поодаль, ближе к окну, стоял длинный стол с выстроенными с двух сторон стульями. Шторы на окнах были собраны и прикреплены крючками. На потолке кабинета висела люстра еще советских времен, где горели всего две лампочки…
Следователь с первого взгляда не понравился Саиду. И этому способствовали его нахмуренные брови и холодный взгляд.
Невольно в голове Саида пронеслась мысль: «Эй, парень, ведь следователь тебе не брат родной, чтобы ожидать от него любви и человечности. Следователь должен быть таким вот хладнокровным и серьезным, не то ему никогда удастся жалостью и открытостью раскрыть ни одного преступления….
Тень отчаяния обуяла сердце Саида и его охватили тоска и безысходность.
«Этот следователь похож на пустую могилу» – решил он про себя.
– Я – следователь районной прокуратуры, советник юстиции третьего ранга Станислав Григорьевич Самойлов, – представился тот, поднимая лежащие на столе бумаги. – Вы убили Андрея по предварительному сговору, – ослабив узел галстука, он сразу пошел в наступление. – Я должен сообщить тебе, что для доказательства твоей вины не нужно лишних улик. И поэтому, чем больше ты будешь содействовать следствию, тем быстрее оно закончится, и ты скорей выйдешь на свободу. Так как находиться в исправительной колонии лучше, чем в следственном изоляторе. Чем дольше ты будешь находиться там, тем хуже будет для тебя, быстро потеряешь здоровье. Ты еще молод, должен беречь себя. В колонии больше свежего воздуха, сможешь занять себя чем–нибудь и, кроме того, если там будешь вести себя хорошо, можешь получить  условно–досрочное освобождение. Еще раз повторяю тебе,  не морочить зря ни меня и ни себя. Признай свою вину, завтра будет готова вся судмедэкспертиза, послезавтра проведем очную ставку со свидетелями, если захочешь, покажешь все на месте преступления, и на этом следствие закончится.
– Я не буду отвечать на ваши вопросы без адвоката.
Данный протест Саида заставил следователя положить ручку на стол, придвинуть кресло ближе и с удивлением посмотреть на него. Удивление следователя  имело под собой почву. В его практике очень редко происходило такое, чтобы задержанный, да еще и азиат, был знаком со своими правами, в особенности, среди таджиков, которых ежедневно по всяким причинам приводили десятками в прокуратуру и отдел внутренних дел.
– Ого, ты еще себя и знатоком закона считаешь? – спросил он, не скрывая своего удивления. – Денег у тебя много? – ни с того ни с сего ляпнул следователь.
– Дело здесь не в знании закона. Я имею право на обеспечение меня адвокатом, а в случае его отсутствия, я воздерживаюсь отвечать на Ваши вопросы, – спокойно ответил Саид.
– Согласен с тобой. У тебя есть свой адвокат?
– Нет. Но его не трудно найти.
– Мусофиров,  давай, поговорим начистоту. Ты  зря станешь тратить деньги на адвоката. Он ничем не сможет тебе помочь. И поэтому, давай не будем морочить друг другу голову. Андрей убит, и одним из его убийц являешься ты. Соседка и его жена подтвердили это. Только остается  определить мотив убийства. Если ты признаешься сам, будет еще лучше, себе все облегчишь.  Как я уже говорил, следствие раньше закончится, судебный процесс тоже не затянется, и суд вынесет приговор. Всё в твоих руках. Если хочешь адвоката – пусть будет, я согласен. Если у тебя здесь есть родственники, ты передай им, чтобы нашли тебе  адвоката, а если нет, то государство выделит тебе бесплатного адвоката, который будет защищать твои интересы в ходе следствия. Нет никаких проблем для приглашения такого адвоката.
– Вы знаете, что я имею право на один телефонный звонок. Разрешите мне позвонить моему двоюродному брату, и он тут же приведет адвоката, хотя я не собираюсь ничего скрывать.
– Правильно. Убийство относится к категории преступлений, требующих обязательного присутствия адвоката.
– Тогда разрешите предоставить и привести его. Это не займет много времени.
– Удивительно, вы, как и мы, оперативно завершаете все дела – а? – с ухмылкой спросил следователь.
Саид предпочел промолчать.
Спустя час, как и ожидалось, Рустам, двоюродный брат Саида, привел адвоката. Это был худощавый мужчина  пятидесяти с лишним лет. Он был выше среднего роста. Волосы с проседью, густые брови, взгляд острый. Казался очень хладнокровным и серьезным. Здороваясь со следователем и Саидом, представился Султоном Хидировым.
– По какой статье обвиняется мой подзащитный? – спросил он.
– По статье 105 Уголовного кодекса Российской Федерации, – ответил следователь.
– С момента задержания до моего прихода, не применялись ли к тебе физическое насилие, давление, пытки? – спросил адвокат, обращаясь к Саиду.
– Нет, – ответил Саид.
– Наоборот, ему были разъяснены все его права в рамках закона. А также было разъяснено, за что он был задержан, представлены копия протокола решения об открытии уголовного дела и также копия протокола о задержании. Ему было пояснено, что он свободен в даче показаний и его показания могут быть использованы как основы и даже если откажется от своих показаний, они не потеряют своей значимости. В настоящее время он задержан в качестве подозреваемого и степень совершенного им преступления позволяет отозвать его в течение первых двадцати четырех часов после задержания.
Согласно пункту  2 части 1 статьи 46 УК РФ в моем присутствии ему был разрешен один телефонный звонок с условием беседы на русском языке. Ему даже было предложено предоставление услуг государственного адвоката и переводчика, но он отказался. Одним словом, вы можете быть спокойны за то, что права вашего подзащитного не были ущемлены, – сказал следователь, потер руки и повернулся к Саиду:
– Вот, твое требование  выполнено. Адвокат присутствует здесь. И мы можем начинать допрос.
– Когда вы сговорились с Натальей о том, что убьете Андрея?
– Вы не имеете права задавать вопросы в такой форме, – протестовал Султон Хидиров.
– Хорошо. Скажи, какие у вас были отношения с супругой Андрея? – переспросил следователь.
– Она была хозяйкой квартиры, а я – квартирантом. Какие отношения могут быть между нами? – вопросом на вопрос ответил Саид.
– Не удивительно, если вы давно уже были любовниками и, определенно, Андрей своим присутствием нарушал вашу идиллию. Это надоело вам, и вы по предварительному сговору пришли к выводу избавиться от него. И как мы видим, в итоге вы достигли своей подлой цели. Таким образом, убийство было совершено по предварительному сговору и в корыстных целях.
– У вас большой талант фантазера, товарищ следователь, – вновь вмешался адвокат.
– Товарищ адвокат, вы отлично знаете, что я должен проверить все моменты, факторы, приведшие к убийству и определить причины их появления.
– Но не путем постановки таких вопросов, которые путают и приводят к заблуждению подозреваемого. Давайте узнаем о том, как произошло убийство, из уст самого подозреваемого. Если его признание не удовлетворит вас, тогда вы имеете право задавать любые вопросы, я не буду вмешиваться, – предложил Султон Хидиров.
– Странные вещи вы говорите. Вы когда–нибудь слышали и видели, чтобы преступник говорил правду и признавал свою вину? Я знаю, что он будет говорить. Корчит из себя спасителя. За последние двадцать четыре часа мы приводим его сюда уже второй раз. И каждый раз за защиту женщин. Как будто его миссией на этой земле является оказание помощи женщинам. По его словам выходит, что он готов всегда прийти на помощь любой попавшей в беде женщине. Мы с вами отлично знаем, что ни одно намерение не исполняется без личной выгоды и пользы. В том числе и в данном убийстве целью подозреваемого было добиться того, что он хочет. А хотел он завладеть  Натальей, – не согласился следователь  с предложением адвоката.
  – В любом случае, вы отлично знаете, что важно и необходимо услышать показания подозреваемого.
– Я не хочу ничего скрывать. Говорю все, как было, – вмешался в разговор Саид.
Следователь посмотрел на адвоката многозначительно. Тот, улыбнувшись, повернул чуть набок голову, приподнял плечи и вздернул брови, что с его стороны означало: «видишь, мое предложение имеет основание».
– Согласен, давайте послушаем сказку, – наконец с ехидством согласился следователь.
– Это было вечером, – начал свое признание Саид. – Я шел с работы домой. Вдруг увидел, что два хулигана пристают к девушке и хотят затолкать ее в свою машину…
–  Мы это уже слышали. Рассказывай о втором случае.
– А что плохого, если об этом  узнаю я? Позвольте ему продолжать говорить, – потребовал адвокат.
Следователь промолчал. Адвокат принял его молчание как знак согласия и попросил  Саида говорить дальше.
– Девушка кричала, прося  защитить ее от этих бандитов, но прохожие не обращали на нее никакого внимания, словно это было обыденным делом, и, молча, проходили мимо.  Я не мог позволить себе быть равнодушным. Для нас, таджиков, в таких случаях держаться в стороне неблагородно. Я поспешил к ней на помощь. Хулиганы стали материть меня. Затем между нами завязалась драка. От моего удара один из них упал, а потом вскочил и дал деру. А со вторым мы дрались долго. Наконец и он тоже нее выдержал и убежал. Я хотел проводить девушку до остановки метро, которое находилось неподалеку, но тут появились стражи правопорядка и, увидев меня в рваной окровавленной рубашке и поцарапанным лицом, отвезли в отдел полиции. Когда мы пришли туда, эти два хулигана были уже там. Они написали заявление как пострадавшие. Полиция не стала слушать не только меня, но и показания девушки. Еще немного и меня могли по статье 116 УК РФ, т.е. избиение из хулиганских побуждений и завести уголовное дело. Хорошо, что девушка позвонила отцу, который очень быстро приехал. По его одежде было видно, что он важный высокопоставленный человек. Спустя какое–то время приехал его помощник и отдал ему DVD-диск. Отец девушки предложил полицейским вместе посмотреть видеоматериал. На самом деле, на видео было зафиксировано, как хулиганы нападают на девушку, как хотят силой затолкать в машину, затем мое вмешательство, попытки спасти девушку, драка между мной и бандитами. Полиции ничего не оставалось, кроме признания действительности, доказанной фактами. Отцу девушки удалось освободить меня. Он поблагодарил меня за спасение его дочери и даже предложил деньги, но я отказался. Он оставил мне рабочий адрес и номер телефона, попросив, чтобы я зашел к нему. Его дочь тоже взяла мой телефон, записала домашний адрес и пообещала, что обязательно найдет меня. Мы попрощались друг с другом. А когда я пришел домой, там хозяева квартиры скандалили. Изредка такое происходило между ними. И потому я, не обратив на это внимания, прошел в свою комнату. Я четко слышал крики и ругань, доносящиеся из кухни. Выяснилось, что соседка Нина Андреевна увидела на улице Наталью вместе с ее бывшим возлюбленным. И она тут же рассказала обо всем ее мужу. А Андрей, вместо того, чтобы разобраться во всем, поверил сплетнице, напился «от горя», а когда жена вернулась с работы, поднял скандал. Я хотел было пойти умыться и переодеться, но решил подождать, пока супруги не утихомирятся. Время шло, а спор между ними не утихал, наоборот, накалялся все больше и больше. Но когда муж в ярости заорал: «Я убью тебя!», почувствовав неладное, я пошел в кухню. У нас, таджиков, говорят: «Дурак убегай– пришел пьяный». Пьяный человек страшнее сумасшедшего. Когда я вошел, то увидел, что мужчина двумя руками схватил жену за горло и душит ее. Наталья била Андрея по лицу, старалась вырваться из его рук, но постепенно она обессилела.  Я не мог оставаться в стороне. Подбежал, оттолкнул одной рукой Андрея, а другой – Наталью. Андрей ещё больше взбесился и заорал:
– А–а! Вот еще один твой любовник! Я вам сейчас покажу кузькину мать!
Он опять вцепился в горло Натальи и стал душить  еще яростнее. Я изо всех сил разнял их и растолкал в разные стороны. Наталья ударилась о стену и скатилась на пол. А Андрей попятился назад, споткнулся  об валяющийся на полу табурет, потерял равновесие, ударился головой об угол батареи и упал плашмя на пол. Тут же из затылка стала течь кровь. Он перестал двигаться. Я подбежал и приложил палец к его яремной вене, но пульса уже не было. Вот все, как было.
– Я же говорил, что сказки будет рассказывать! – сказал следователь, отрицая правдивость слов Саида, достал из пачки сигарету, закурил и устроился в кресле  поудобней.
– Почему это сказки? – не согласился с ним адвокат. – Экспертиза определит, что Андрей ударился обо что–то головой или умер по другой причине. Осмотр места происшествия тоже раскроет причину его смерти…
Следователь промолчал. Это свидетельствовало о том, что он согласен с адвокатом…

                * * *

Наталья до сих пор не могла придти в себя после случившейся трагедии. Она сидела на стуле уставшая, бледная, с синяками под глазами и не прибранными волосами, печально опустив голову. Следователь стоял у окна спиной к Наталье и курил, глядя на улицу. Он выпускал струи дыма кольцами и не открывал взгляда до их исчезновения. Спустя какое–то время повернулся к Наталье.
– Я не могу понять, почему вы защищаете этого таджика? Кто заставляет вас взять вину на себя? Вы не думаете о своих двух детях? Если вас посадят, они будут ждать вашего возвращение долгие годы. А о старой матери почему не думаете? Ведь понятно, что она не сможет присматривать за детьми. После приговора суда, она обязательно сдаст их в детский дом. В таком случае они никогда не смогут вас простить, – перешел следователь на психическую атаку, решив, что его слова подействуют на Наталью, и она откажется от своих слов. Но он ошибся.
– Я не нуждаюсь в ваших советах. Сама все хорошо понимаю и осознаю. Я сама позабочусь о своих детях. Никогда, ни в коем образе я не позволю, чтобы мои дети попали в детский дом. Еще раз повторяю, что муж стал душить меня, собираясь убить, и я вынуждена была защищаться. Я толкнула его и он, так как был сильно пьян, не удержался и упал головой вниз. Все произошло внезапно. Несмотря на то, что любил выпить, был слабохарактерным,  он был хорошим мужем и отцом. Вот это его качество обязывало меня уважать его и между нами всегда царило взаимопонимание. Я не была заинтересована в его смерти. Он не был богатым, чтобы я решила убить его для присвоения его богатств. Мы жили хорошо. Были довольны друг другом. Я и в страшном сне не могла представить, что все завершится так. Во всем виновата наша соседка–сплетница. С этого все и началось, – серьезно и с достоинством ответила Наталья.
– Что? Она соврала? – спросил следователь, садясь на стул.
– Конечно, солгала. В действительности, в тот вечер, я случайно встретила на улице своего одноклассника Сергея, и он попросил меня разрешить ему проводить меня до дома. Я не смогла отказать ему. За десять лет мы увиделись впервые. У него своя семья и он счастлив. Между нами не было и не может быть никаких интимных связей.
– Андрей воспитывался в детском доме? – резко повернул нить беседы в другую сторону следователь.
– А почему спрашиваете, если знаете об этом? – не уступала Наталья.
– Вы отлично знали, что у Андрея нет родных, и его смерть не огорчит никого и не создаст проблем для достижения ваших грязных целей.
– Какие цели? Выражайтесь яснее! Зачем говорить загадками?
– Если у вас с таджиком нет любовных связей, тогда почему вы защищаете его? Смысл какой? Может он одурачил вас и подтолкнул на преступление? Вы вместе планировали убийство Андрея! Повторяю еще раз: вы убили Андрея по предварительному сговору! – закричал следователь, встал со стола, обошел его и приблизился к Наталье. Затем нагнулся и посмотрел ей прямо в глаза.
– Вы думайте, прежде  чем что–то говорить! Это еще откуда выдумали? Не надо клеветать на Саида! – Наталья чуть отодвинулась и сказала тем же тоном. – Когда Саид пришел к нам, нас покорили его хорошие манеры и поведение. Было видно, что это хорошо воспитанный молодой человек. И мы сразу договорились о том, что он будет снимать у нас угол. И, как оказалось, не ошиблись. Когда мы хотели отдать ему запасной ключ от входной двери, он отказался. Сказал, что «эта ваша квартира, и я не имею права входить сюда в ваше отсутствие. Всегда старался приходить домой вместе с Андреем. Говорил, что у таджиков так принято, что в отсутствие хозяина дома, чужой мужчина не имеет права входить в дом. Он очень чистоплотный  и порядочный парень. В его комнате всегда чистота и порядок. Он очень трудолюбивый, работал даже по выходным дням. У него старые родители и четыре сестры. А он – единственный их кормилец и единственный сын в семье. Несчастному не повезло, и его жена умерла при родах. Теперь у него нет ни жены, ни детей. Собирался жениться в этом году. Вы не подозревайте его, не думайте о нем плохо. Он очень честный и порядочный человек. Видя его рассудительность и мудрость, Андрей предложил снизить арендную плату. Мы так и сделали,  хотя Саид не соглашался. Но потом никогда не приходил домой с пустыми руками, обязательно приносил с собой продукты, дарил детям сладости, игрушки. Как у вас язык поворачивается клеветать на такого человека?
– Вы его чуть ли не святым считаете?! Много мы видели таких таджиков! – ухмыльнулся следователь.
– Пять пальцев, да все разные. Саид и на самом деле похож на святого.
– Может, вы так расхваливаете его от любви или сильное влечение разбудило в вашем сердце чувство жалости к нему, раз вы хотите взять на себя его вину?
– Перестаньте нести вздор! Почему должен отвечать он, если виновата я?
Следователь подбежал к железному сейфу. Вытащил оттуда лист бумаги и протянул Наталье. Сам прошел к столу, сел в кресло и закурил сигарету. А когда Наталья закончила читать, спросил:
– Что скажете на это? Снова хотите сказать, что Андрея убили именно вы?
Прочитав показания Саида, Наталья оказалась в ступоре. Она не слышала то, что говорит следователь. Задумалась: «Саид, я же говорила тебе, что возьму всю вину на себя, ты в нашем конфликте не причем. Почему ты не послушался меня? Своими руками вырыл себе могилу. Смогут ли пережить это твои старые родители? Что скажут твои сестренки? ».
– О чем задумались? – привел ее в чувство вопрос следователя.
  – Я не хочу менять свои показания. Пишите в протоколе то, что я сказала, – настояла на своем Наталья.
– Ты еще пожалеешь об этом, но будет уже поздно. Установить способ убийства Андрея не составляет труда. Это определит экспертиза, – сказал недовольно следователь, взял бумаги и стал записывать там что–то.
Спустя какое–то время протянул листы Наталье.
– Возьмите и прочитайте. Если согласны, то внизу напишите: «С моих слов записано верно, никаких дополнений и изменений не имею» и распишитесь. На этом мы закончим допрос, продолжим завтра, – сказал следователь и велел увести Наталью.
                * * *
В тот день, когда Саида и Наталью привели в кабинет следователя и сделали очную ставку, каждый признавал себя убийцей. Следователь с удивлением посмотрел на адвоката. Признания подозреваемых ошеломили его.
– Кончайте цирк! – крикнул он, потеряв всякое терпение. – Защищая и огораживая друг друга,  вы заставляете меня еще больше сомневаться! Вы заставляете меня открыть по отношению к вам обоим новое уголовное дело с обвинением в убийстве по предварительному сговору. Вот тогда вас ничто не спасет!
В эту минуту открылась дверь и в кабинет вошла стройная девушка лет 17–18 с короткой стрижкой, в белом платье и синей куртке. Она поправила большие очки, которые очень шли ей, плавной походкой подошла к следователю и протянула ему несколько лист бумаги. Не говоря ни слова, следователь взял их и стал читать. А когда заговорил, то выяснилось, что он держал в руках заключение судебно–медицинской экспертизы. Там было написано: «Судебно–медицинская экспертиза трупа Николаева Андрея Васильевича определила, что в действительности, до наступления смерти он находился в состоянии алкогольного опьянения. Рана на затылке свидетельствует о том, что он ударился об острый предмет и скончался в результате полученной травмы черепа, кровоизлияния в мозг в результате разрыва кровеносных сосудов. А также экспертиза выявила следы удушения на шее Петровой Натальи Григорьевны, совершенные Николаевым Андреем Васильевичем…»
Наряду с медицинским осмотром экспертиза показала, что в момент совершения убийства Петрова Наталья Григорьевна подвергалась физическому насилию со стороны Николаева Андрея Васильевича, т.е. удушению. Такое положение быстро лишает человека сил, и Петрова Наталья Григорьевна в тот момент не обладала такой силой, чтобы  быть в состоянии оттолкнуть от себя Николаева Андрея Васильевича весом свыше 100 кг и отбросить его назад.
– Таким образом, выясняется, что оттолкнул его Саид, – заключил следователь.
Больше Наталья ничего не слышала.
Саид, который ожидал таких результатов, сидел спокойно.
В это время сначала раздался стук, дверь приоткрылась, и затем послышалось «Разрешите войти, товарищ майор?».  Все присутствующие в кабинете оглянулись на дверь. В кабинет вошел высокий, загорелый мужчина, спортивного телосложения в военной форме. Три большие звездочки на погонах говорили о том, что он полковник. Саид вздрогнул, увидев его. Тот показался ему очень знакомым, но он не мог понять,  откуда, где он встречал  его. Не мог никак вспомнить, кто это и почему его лицо так притягивает?
Увидев посетителя, следователь встал, нет вернее, вскочил с места и поспешил ему навстречу. Они крепко обнялись и стали расспрашивать друг друга.
– Каким ветром тебя сюда занесло, Сергей? – спросил гостья следователь.
– Приехал в командировку. Перед тем, как начать работу, решил тебя повидать.
– Я очень рад. И долго ты здесь пробудешь?
– Ровно неделю.
– Прекрасно. Ты знаешь номер моего телефона. Вечером, как только освободишься, позвони. Поедем ко мне домой. Люба и Анастасия тоже будут рады видеть тебя.
– Договорились. Как я могу уехать, не повидав их? Ведь мы не виделись уже четыре года.
– Тогда договорились. Вечером жду тебя. Сейчас я прикажу, чтобы довезли тебя до места работы, – сказал следователь.
– Не надо. Машина есть. Я тороплюсь, – поблагодарил гость, повернулся и тут его взгляд упал на сидящего с опущенной головой Саида. Саид тоже почувствовал направленный на него взгляд и поднял голову. Приглядевшись, гость разволновался и спросил удивленно:
– Мусофиров?! Неужели это ты?
– Да, это я.
Не говоря больше ни слова, они крепко обнялись, стали поднимать  и кружить друг друга. Наконец, успокоившись от волнения, вызванного неожиданной встречей, они отпустили объятия.
– Мусофиров! Ты совсем не изменился!
– Ты тоже.
– Я и представить себе не мог, что встречу тебя здесь.
– Жизнь прекрасна своими поворотами.
– Философ. Ты такой же остроумный. Я скучал по твоим беседам, Мусофиров! Если бы меня вновь призвали в армию, я бы согласился прослужить вместе с тобой, – сказал Сергей и, словно, вспомнив, где находится, спросил:
– Постой, постой! А что ты тут делаешь?
Саид промолчал. Сергей посмотрел на следователя. Тот понял, что его друг хочет узнать причину нахождения здесь Саида и начал разговор издалека:
– Я вижу, что вы знаете друг друга.
– Да, да, знаем. Это мой сослуживец, однополчанин Саид Мусофиров! – сказал Сергей. – Тот Саид, которому никто в войсковой части не смел и слова сказать. Он был единственным среди нас, кому за смелость и отвагу было присвоено звание старшины. Это тот самый Мусофиров, который удивил и поразил даже командира дивизии генерала Кизяева. Генерал разрешил ему спать на рабочем месте. Таких привилегий не было больше ни у одного солдата. Да, да! Это  мой сослуживец, который по своей инициативе построил в части теплицу и всю зиму обеспечивал войсковую столовую свежими помидорами, огурцами и зеленью. Даже смог организовать торговлю овощей местным жителям и с заработанных денег две недели кормить вкусной калорийной бараниной наш взвод,  который оказался из–за сильных морозов и снегопада посреди непроходимого леса без связи и питания.  Эх! О каких еще достоинствах и благородных поступках этого таджика еще рассказать?
Следователь, адвокат, Наталья, да и сам Саид не отрывали взгляда от Сергея, стоявшего в центре кабинета и с такой искренней теплотой рассказывающего о своем сослуживце. От охватившего удивительного чувства блестели даже его глаза.
– Подождите, подождите, вы мне не ответили, почему Саид находится здесь, – сказал Сергей.
– Он обвиняется в убийстве, – ответил следователь.
– В убийстве!? – поразился Сергей, и от услышанного не осталось и следа от радости встречи.
– Да, в убийстве, – ответил следователь.
– Как? Вы хотите сказать, что Саид – убийца? Чушь! Чушь собачья! Саид даже муху не может обидеть. Насколько он смел и бесстрашен, в той же степени  – добр и милосерден! Нет и нет! Я никогда не поверю этому! Не рассказывайте сказки! Не мелите ерунды! – сказал жестко Сергей, вернулся и сел за стол ожидающе посмотрел на следователя. Самойлов вкратце изложил ему о случившемся. Узнав о том, как все произошло, легко вздохнул и сказал:
– Удостоверились? Мой таджикский друг не может быть убийцей! Я его очень хорошо знаю. Это непреднамеренное убийство, чистая случайность и ты, Стас (он имел в виду Станислава Самойлова), я думаю, будешь рассматривать уголовное дело Мусофирова в данном направлении.
Следователь не промолвил ни слова.
Сергей поднялся с места, подошел к Саиду и что–то тихо шепнул  ему, затем обнял и попрощался. Уходя, он попросил Стаса проводить его…
А когда следователь вернулся, уже не чувствовалось его пренебрежительного и унижающего отношения к подозреваемому. И тон его сменился, стал чуть помягче:
– Мы сделали очную ставку подозреваемых, теперь осталось провести проверку показаний на месте преступления. Это мы сделаем завтра. Если вы пожелаете принять участие, можете придти сюда завтра, ровно в 10 часов, – обратился он к адвокату.
– Приду, – коротко ответил Султон Хидиров.
Следователь приказал отвести подозреваемых в их камеры.
               
                * * *
В связи с экстренным проведением судебного процесса одного из своих подзащитных Султон Хидиров не смог принять участие в проверке показаний на месте происшествия. Ее провели с участием следователя, подозреваемых, конвойных, понятых и оператора. Сначала по приказу следователя на место преступления, то есть в квартиру Николаева Андрея Васильевича, где после случившегося никто не проживал, а детей забрала к себе бабушка, конвойные доставили Саида. Саид рассказал без утайки и лишних слов о том, как все происходило от начала и до конца. Потом его увели и привели Наталью, и она полностью подтвердила показания Саида. У нее не было уже другого выхода. Ведь судебно – медицинская экспертиза трупа Николаева Андрея Васильевича также доказала, что главным виновником является Саид.
На третий день после случившегося Наталья была освобождена из изолятора временного содержания и привлечена в качестве свидетеля  смерти Николаева Андрея Васильевича. В отношении Саида Мусофирова было возбуждено уголовное дело по статье 105 Уголовного кодекса Российской Федерации, т.е. убийство. Таким образом, уголовное дело было передано в прокуратуру города Балашиха Московской области. В тот же день подозреваемого препроводили в  СИЗО №3 по адресу: город Серпухов, ул.Калужская, дом 50/7.
…Тщательный обыск снятой с него одежды и осмотр его тела инспектором  изолятора  предварительного  следствия маленьким краснолицым старшим лейтенантом огорчило Саида, сильно оскорбило его. Инспектор продолжал  проверку, а сердце  Саида сжимало от боли. Ему казалось, словно на левой стороне груди находится не сердце, а туда сунули мешок с кислым молоком, чтобы с него вытекала лишняя жидкость. Было невыносимо тяжело, словно кто–то схватил его за локоть и тянет в сторону и он в любую секунду упадет, потеряв равновесие. Ко всему его нервировали грубое обращение и издёвки инспектора.
– На, бери свою одежду! – приказал он Саиду,  складывая в коробку изъятые из его карманов вещи.
– Оделся? Заходи вовнутрь! – указал он в сторону закрытой двери за спиной Саида.
Высокий, полный майор, едва умещающийся в черное кожаное кресло, глянул холодно на Саида и спросил у инспектора:
– Что у него с собой?
– Кожаный ремень, ремешки, кошелек и 2 тысячи русских рублей.
– И всё?
– Да, товарищ майор.
– Распишись здесь, – приказал он Саиду.
Саид пробежал глазами лист бумаги, удостоверился в том, что все написано верно, поставил свою подпись.
Работник тюрьмы также холодно, не произнося ни слова, кивнул в сторону двери, чтобы Саид вышел.
– Стой в коридоре! Остановись перед второй дверью слева! – опять раздался грубый, режущий слух голос инспектора и, открыв дверь, он снова приказал:
– Входи! Подойди к столу! Стой!
Инспектор открыл шкаф, достал несколько листков бумаги и  чернила. Сел, быстро заполнил пустые карточки и поднялся:
– Дай правую руку!
Макая каждый палец Саида в чернила, снял их отпечатки. А затем снял отпечатки с левой руки. Посмотрев на его длинные пальцы, спросил, словно ударив обухом по голове:
– Да ты еще и карманник?
– Этого еще не хватало, – сказал обиженно Саид.
– Я по опыту знаю, что такие длинные пальцы только у карманников бывают.
– Может быть. Но я не вор. По–вашему выходит, что все пианисты, у которых обычно длинные пальцы, карманники?
– Да я пошутил, – стал оправдываться инспектор.
– Мне сейчас не до шуток.
– Отпечатки твоих пальцев тоже взяли, и теперь ты попал в список преступного мира, – с ухмылкой сказал он. – На, бери мыло, в баню пойдешь.
И они, впереди Саид – руками за спиной и надзиратель позади него, направились в сторону бани. Саид не стал пользоваться обмылком, ибо  хорошо знал, что до него им пользовались десятки заключенных. Искупавшись, вышел и оделся. Надсмотрщик приказал:
– А теперь – в карантин!
Саида втолкнули в камеру карантина, сразу захлопнули за ним дверь и также быстро заперли. Скрежет ключа в замочной скважине показался ему резче и неприятней голоса надсмотрщика. Он подумал, что тюремщики боятся, что он сбежит отсюда.
  «Какое глупое сомнение, – подумал Саид. – Разве легко сбежать через столько черных страшных железных дверей и решеток?!». Затхлый, спертый, смешанный с запахом пота и сигаретного дыма, воздух ударил в нос, и его чуть было не вырвало. Он с удивлением осмотрелся по сторонам. Все стоящие и сидящие в камере с интересом глядели на него. Это были в основном европейцы разного возраста. Саид читал в их глазах удивление, насмешку, зависть, ненависть, сочувствие.
Камера была заполнена двухъярусными железными кроватями. Вместо двадцати человек, там содержалось свыше тридцати. Напротив входной двери виднелось окошко, сквозь железные решетки которого на длинный железный стол со скамейками с обеих сторон падали солнечные лучи. От стола до двери было свободное пространство в два метра.  В левом углу внизу был расположен туалет с железной дверцей и перегородкой в половину человеческого роста. На ней стоял медный таз, наполненный водой. Рядом с ним к стене был прибит умывальник, а под ним валялась половая тряпка…
Саида держали в карантине десять дней. За все это время его выводили наружу только один раз. Для того, чтобы сфотографировать. Хотя первые дни ему давались очень тяжело, но постепенно, он стал успокаиваться,  полагаясь на судьбу и на то, что написано на роду. Он сдружился с заключенным по имени Ринат Валиулин из города Ишимбай Башкирдстана. Тот был хорошо знаком с жизнью за решеткой, так как попадал сюда уже второй раз. Саид старался получить по–больше сведений о неписанных законах тюрьмы и Ринат, улучив момент, рассказывал ему о жизни и порядках за решеткой. Саид узнал  о том, что в тюрьмах существуют отдельные камеры, называемые карантином. Этот термин был ему знаком, но он считал, что его применяют по отношению к животным. Так как в детстве помнил о том, что за кишлаком, в определенной местности стояли загоны и их называли карантином. Их строили в целях предотвращения распространения инфекционных, заразных болезней и лечения животных.
– Почему эту камеру называют карантином? – спросил Саид у Рината.
Тот многозначительно посмотрел на Саида и сказал:
– Эта камера предназначена для новичков. Так заведено десятилетиями по тюремным порядкам, чтобы содержать новичков в этих камерах в течение 10 дней или дольше. Если эти правила заведены с одной стороны в целях предотвращения инфекционных заболеваний, недопущения их распространения среди заключенных, ознакомления администрации тюрьмы с заключенным, с другой стороны, это место, где можно узнать тайны многих заключенных.
– Как? Каким образом? – поинтересовался Саид.
– Потому что большинство задержанных, как ты, попавшие сюда впервые, падают духом, теряются, впадают в панику, нуждаются в поддержке, в сочувствии, хотят узнать от собеседников о том, как облегчить меру наказания за совершенное преступление. Естественно в таком состоянии, в такие страшные дни сердце разрывается от боли, и единственным выходом из создавшегося положения является разговор, беседа с кем–то. Разболтавшись, человек сам не понимает, как невольно слово за словом выбалтывает все, что у него на душе. Даже в мыслях не допуская того,  что в камере могут находиться тюремные доносчики.
– Понятно: «И у стен есть уши», – прервал Рината Саид.
– Верно подметил, Саид, – ответил Ринат. – Таким образом, не только раскрывается нить преступления, но и проясняются другие стороны жизни заключенного. Эта откровенность зачастую выходит боком, принося неприятности, сожаление. А также во время карантина тут проводят медосмотр. Здесь обращается внимание не только на состояние здоровья, но прежде всего врачи стараются, чтобы от внимания не скрылось ни одного следа от различных операций или ран. Фиксируют все, даже следы проведенных вакцинаций в детстве на плече. При наличии следов побоев, болей и внутренних заболеваний проводят опрос и делают соответствующие отметки. А тебя, что не осматривали?
– Осмотрели, в тот день, когда водили фотографировать.
– Так и должно быть, исключений не бывает…
Послушав разъяснения Рината, Саид пришел к выводу, что обо всем можно получить сведения только благодаря чтению книг, сведения которые смогут обязательно пригодиться в жизни. Ибо жизнь похожа на игровое поле и сама жизнь – эта игрок, который устраивает свою игру по непонятному человеку способу, создавая неожиданные взлеты и падения, и не всегда он дарит солнечные и ясные дни, иногда неожиданно обрушивает на тебя дождь, град, снегопад. Она не бывает радостной и счастливой, приносит падения и взлеты, иногда омрачает светлый мир, иногда делает человека почетным и знатным, иногда гонит его за дверь. И потому,  в этой жизни нужно быть готовым ко всему. А получить знания можно в процессе учения, в том числе, чтения художественной литературы. Ибо книга обладает той силой и мощью, которая ведет человека в путешествия по всему миру, из одной эпохи в другую. Представляет, как в кино, города и страны, дает информацию и знания о десятках тысяч новых сведений в различных аспектах  человеческой жизни, космосе, фауне и флоре …
В общем, книга – это учитель жизни, учитель, который беседует с человеком, открывая для него все ясно и четко, не произнося ни слова…
* * *
Когда Саида перевели из карантина в камеру и закрыли за ним дверь, он встал как вкопанный и был похож на человека, который гуляя по лесу, вдруг увидел нападающего на него голодного медведя и, растерявшись, не знает, как поступить. Саид взял себя немного в руки. Вспомнил слова Рината Валиулина о том, что зеки никогда при встрече не подают друг другу руки,  что войдя в камеру, надо немного подождать, так как инициатива будет исходить от одного из заключенных. В это время с последней кровати справа раздался чей–то голос, который привёл его в себя:
– Эй, новичок, ты в числе кого?
– Мужиков, – ответил Саид, как учил его Ринат.
– Уверен?
– Да.
– Если так, то подойди  ко мне.
И когда Саид подошел ближе, опять спросил:
– Таджик?
– Да.
Саид остолбенел. «Откуда он знает о том, что я – таджик?» – пронеслось в голове. Еще раз оглядел нары слева и справа, чтобы найти куда положить матрас и одеяло. Но свободных мест не было видно. Заметил, что некоторые рассматривают его с удивлением. Словно он свалился с другой планеты. Но были и такие, которые не замечали его, не видели в упор. Один курил сигарету, другой листал журнал, третий драил свои туфли…
Старый зек, который подозвал к себе Саида, приподнялся и сел, спустив ноги с лежака. Саид вспомнил слова Рината о том, что того, кто первым заговорит с новичком, называют смотрящим. Он посмотрел опять на старого зека. Взгляд его упал на его колени, на которых виднелись татуировки в виде восьмиугольной звезды. Он вспомнил, что это знак высшей тюремной касты, которую в преступном мире называют  авторитетами. Этот знак обозначал, что «не упаду ни перед кем на колени!», а его хозяин должен доказать своими поступками, имеет полное право и достоин носить такую татуировку. Взгляд у старого зека был очень холодным и острым, пронизывающим, смотреть прямо ему в глаза было невмоготу, и Саид отвел взгляд.
   На первый взгляд старику было лет 70–75. Он подал знак Саиду сесть на соседние нары. Саид стоял в нерешительности, он ведь уже знал, что не имеет права садиться без разрешения его хозяина. Старый зек, прочитав его мысли, снова  махнул ему рукой, что означало «садись, не переживай».
Вместо того, чтобы начинать разговор, он встал, повернулся спиной к Саиду и ушел. Это был широкоплечий старик среднего роста, чуть сутулый.
Вернувшись из туалета, старый зек спросил:
– Как звать?
– Саид
– Знаешь здешние правила?
– Нет, не очень.
– Это я говорю не всем, но для тебя делаю исключение. О причине узнаешь позже. Никогда не бери без спроса чужую вещь, на все вопросы тех, кто за дверью и кто находится здесь, всегда говори: «не видел, не знаю, не в курсе», это лучший ответ, не нарушай тюремные правила, ты теперь попал в другую жизнь, в другой мир и привыкай к ней. В большинстве случаев, во  всем, что произойдет с тобой, будешь виноват ты сам. Будь осторожен в общении с другими, никогда не забывай пословицу: «Слово – серебро, а молчание – золото», взвешивай каждое свое слово, и когда предъявляешь какие–то претензии, готовь заранее веские аргументы, ибо без этого твое слово – пшик, звук пустой, не задавай глупых вопросов, перед тем, как что–то делать, подумай о его последствиях, так одно неверное движение может превратить рай в ад. Лучшее средство – не накликать на свою голову  ненависть и вражду, никогда не сотрудничай с тюремным начальством, потому что здесь, то есть среди зеков потеряешь авторитет и будешь хуже половой тряпки. Выбрось из головы и напрочь забудь мысль о спокойной и тихой жизни. Будь готов к любым трудностям и испытаниям, не скупись и не жадничай и, когда нужно, делись со всеми тем, что имеешь. Забудь про страх и трусость, как говорится «Страх – брат смерти». Никогда не считай себя слабей других. И вспоминай почаще об участи заболевшего волка. Ты знаешь, что волки никогда не доверяют друг другу, хотя внешне не проявляют этого, но в душе считают других своим кровным врагом. И поэтому во время сна они сворачиваются клубком, чтобы видеть и не упустить ни одного движения друг друга.  Их недоверие сильно до такой степени, что во время сна они закрывают только один глаз. А когда заболевают, то стараются скрыть это от других волков. Так как, почуяв его слабость или болезнь, другие волки нападают на него и разрывают на части. Ради спасения и сохранения своей жизни, больной волк с огромной осторожностью и очень незаметно убегает из стаи и выбирает одиночество до полного выздоровления и восстановления сил. И поэтому, не бойся никого и не впускай страх в свое сердце, ибо страх выдаст себя в любой момент и по портит тебе нервы. Старайся не ввязываться в спор. Никогда не позволяй унижать своего достоинства. Не забывай во всем соблюдать осторожность и помни, что здесь  нет понятий «я не понял, случайно вышло, больше не повториться». Никогда не забывай о данном обещании, не нарушай данное слово, в обязательном порядке выполняй то, что сказал. Не паши вместо других. Не позволяй никому командовать над собой. Соблюдай свои традиции и свою религию. Никто не смеет заставить тебя делать что–то или без твоего разрешения присваивать твое. Никогда не увлекайся азартными играми, если являешься просто зрителем, никогда не высказывай своего мнения об игре и не надо становиться болельщиком ни одного из игроков. Вот эта позиция позволит тебе стать уважаемым и авторитетным, в противном случае ты вылетишь из круга таких, как я людей и в результате чего тебя ожидают унижения и оскорбления. Здесь действует девиз: «Никому не верь, никого не бойся и ни перед кем не унижайся!».  Будь бдительным и наблюдательным и ты сам постепенно усвоишь здешние правила и законы. Все, что не поймешь, спроси у других.  Нормальные люди не станут от тебя ничего скрывать. Не зря же говорят, что «Если захочешь пить, пойдёшь к ручью». Видишь вон того старика? Его зовут Александр, а погоняло у него Острый. Он правильный мужик. Можешь спрашивать у него, если что непонятно. Я предупрежу его.
Саид, мне известно, за что ты попал сюда. Но, как говорите вы, таджики: «Слово приятно из уст Лукмана» и потому хочу, чтобы ты сам подробно рассказал мне обо всем.
Собеседник Саида говорил степенно, с достоинством, веско. По тому, как он приводил в пример столько таджикских пословиц и поговорок, Саид понял, что тот хорошо знаком с таджикской культурой, уверился в том, что тот хорошо относится к таджикам и не ошибся в своей догадке. Он рассказал старому зеку все, что случилось с ним.
– Выходит, ты попал сюда, защищая жизнь женщины, – сказал старый зек.
– Да, так.
– А она не пыталась доказать твою невиновность.
– Старалась. Даже хотела всю вину на себя взять.
– Неужели? Удивительно. Даже мужики не способны на такое. А почему она хотела защитить, спасти тебя? Ты не узнавал? Не интересовался?
– Она сказала, что «ты не местный, никто не поверит твоим словам. А у меня больше шансов доказать свою невиновность».
– Она была права. Для нее это было самозащитой. Тогда и тебя бы не арестовали.
– Но  случилось то, что случилось. А что будет дальше – одному Богу известно.
– Не унывай. «Наш суд самый справедливый суд в мире!». Ты знаешь эту известную цитату из фильма? – рассмеявшись, спросил старый зек.
– Да, это из кинофильма «Кавказская пленница».
– Молодец. Во всяком случае, ты поступил по–мужски. Возможно, те женщины, которых ты спас, являются  сестрой, дочерью, племянницей одного из тех, кто сейчас находится в заключении. А ты смелый. Не побоялся, что бандиты или муж твоей хозяйки могли убить тебя. 
– Какой страх? У нас есть пословица «У труса четыре глаза». Лучше умереть, чем молча стоять перед противником, ради спасения своей шкуры.
– Ты храбрый и бесстрашный! Молодец! Видно, что закаленный. Ты спортсмен?
– Постоянно занимаюсь спортом, тренируюсь.
– По–русски хорошо говоришь. Где учил язык?
– В школе, потом в университете.
– Ого! У тебя еще и высшее образование?
– Да.
– А специальность какая?
– Химик.
– Можешь превратить медь в золото? – засмеялся старый зек.
– Могу, но зачем? Как говорится: «Медь жалеет о том, что в золото превратилась, ведь, сколько мук приносит золото то», – ответил словами великого поэта Саид.
– Какой глубокий смысл. У вас, таджиков, очень много великих поэтов. Таджикско–персидская литература известна и бесценна во всем мире. Вы, иранцы и таджики Афганистана говорите на одном языке. Больше всех мне нравится творчество вашего поэта Омара Хайяма. Хайям – гений. Смотри, что он говорит:
Скорей приди, исполненный чар,
Развей печаль, вдохни сердечный жар!
Налей кувшин вина, пока в кувшин
Наш прах еще не превратил гончар.
 Старый зек дочитал рубаи и тут же Саид прочитал их на языке оригинала:
Бархез, буто, биёр ба;ри дили мо,
;ал кун ба љамоли хештан мушкили мо,
Як кўза шароб, то ба ;ам нўш кунем,
З–он пеш, ки кўза;о кунанд аз гили мо.
- Это рубаи, которые я прочитал на таджикском языке? –  спросил старый зек.
- Да.
- Какой красивый, богатый и певучий язык! Носитель такого языка обязательно должен создавать великие стихи. Саид, прочти еще одно рубаи.
                Глянь на месящих глину гончаров, –
                Ни капли смысла в головах глупцов 
               Как мнут и бьют они ногами глину...
              Опомнившись! Ведь это прах отцов!
- Вах, вах, как гениально сказал Хайям, несравненный, бесподобный Хайям! Его слово, как и он сам, уводит человека в небеса. Его рубаи ласкают душу и тело. Саид, ты читай, читай, читай, родной, порадуй сердце старика. Какое это блаженство слушать Хайяма.
Саид закрыл глаза и стал читать:
В этом мире враждебном не будь дураком,
Полагаться не вздумай на тех, кто кругом.
Трезвым оком взгляни на ближайшего друга –
Друг, возможно, окажется злейшим врагом.
* * *
Не бойся, друг, сегодняшних невзгод,
Не сомневайся, время их сотрёт.
Минута есть, отдай ее веселью,
А что потом придет, пускай придет.
- Вах, вах, вах! – потирая ладони встал  с места старый зек, опустил голову и закрыл глаза, помолчал немного, а затем сказал: – Я не знаю, как выразить словами величие Хайяма, – тихо, почти шепотом сказал он. – Молодец, Саид! Спасибо тебе. Этими мудрыми строками Хайяма ты словно обласкал мою душу и мою психику. Мне стало так хорошо, я почувствовал такую легкость. Давненько я не получал такого душевного кайфа.
  Саиду было очень приятно слышать такие слова и он сказал:
– Вы правы. На самом деле рубаи Хайяма не земные, а небесные. Его творчество во всем мире не только обожают, а изучают и исследуют, учатся по нему. Президент России Владимир Путин тоже является поклонником Хайяма. Говорят, что даже на одной из встреч с делегацией Правительства России он говорил, что когда устанете, читайте Хайяма и еще отметил, что во всех своих поездках он берет с собой сборник рубаи Хайяма.
– Я тоже слышал об этом. И он прав. Своим волшебным словом Хайям покоряет сердца. Между прочим, вот это рубаи, которое ты сейчас прочитал, сделай здесь для себя девизом. Не переживай зря. Все пройдет. Поверь мне, Саид, ты мне понравился.
– Я тоже понял, что вы хорошо знакомы с нашей культурой и литературой. Очень обрадовался. Я проникся к вам уважением.
– Я потом расскажу тебе, откуда мои знания и любовь к вашей культуре. Ты тоже хорошо говоришь по–русски. С тобой приятно общаться. Ты сказал, что учил русский язык в школе.
– Да, в школе.
– В ваших школах преподают русский язык?
– Конечно.
– В каком–то газете  я читал, что таджикам запретили разговаривать в стране на русском.
– Я тоже читал. Но это чушь и вздор. Такие слухи распускает “желтая пресса” России. Это наговоры и измышления врагов таджикской нации. В действительности, все обстоит совсем иначе. В моей стране и стар, и млад уделяют особое внимание изучению русского языка. Но в России есть группа заинтересованных лиц, которые возбуждают тенденцию ненависти к таджикам и время от времени без всяких оснований клевещут на таджиков и очерняют Таджикистан.
– Ты прав. Врагов вашей нации немало. Возможно, братоубийственная война у вас тоже поджигали они же.
– Сценарий этой войны был подготовлен нашими врагами. Это несомненно. История свидетельствует, что самой страшной трагедией является война между представителями одной нации. В течение тысячелетий чужеземцы стремились захватить наши земли и уничтожить нас. Но мы выдержали, смогли сохранить и  свою землю, и свой родной язык. И до сих пор делаются попытки сломать и сломить нас. Пользуясь нашими великодушием и добрым отношением ко всем, они нашими же руками нанесли нам такой удар, что мы сломались. Но нам удалось вновь собраться всем вместе, осознать и исправить ошибки. Увидев, что они промахнулись, наши враги стали использовать против нас другое оружие – злоупотребление средствами массовой информации. Печатая провокационные и подстрекательские  статьи, им удалось изменить отношение многих стран к нам, посеять в мировом сообществе недоверие и опаску к нашей стране.
– Да, я знаю. Я читаю много газет и журналов. Ваши враги смогли заставить вас покинуть Родину, им удалось разъединить и рассеять народ, мыкаться и скитаться по всему миру... Странно то, что здесь вы взвалили на себя самую тяжелую и черную работу. Не надо было этого делать. Я знаю, что вы трудолюбивые, но унижаться до такой степени... Мне почему–то кажется, что вы потеряли храбрость и решимость.
– После тех страшных кровопролитий, где все вопросы решались только с помощью оружия, о какой смелости и храбрости можно говорить?
– Ты прав. Я бывал на вашей родине. Красивейший край. Там прекрасный климат, чудесные, сказочные пейзажи. Народ у вас гостеприимный, доброжелательный. Меня приглашал мой таджикский друг, мой кореш Давлат. Мы познакомились с ним в самаркандской тюрьме. Давлат был лет на десять старше меня. У меня тогда была первая сидка. Наша дружба окрепла тогда, когда между мной и азиатом по имени Эргаш завязалась драка. Обычно в тюрьме споры между зеками решают путем очной ставки и споров. Но почему–то наша ссора была решена по–другому. Нам велели побороться друг с другом. Было понятно, что зеки хотят потешиться. Эргаш и ростом был повыше, и по силе мощнее. Мы подготовились к бою. Остальные окружили нас плотным кольцом. Со всех сторон раздавались улюлюканье и свисты. Нас подстрекали начинать биться друг с другом. Их подзуживало то, что я был меньше телосложением и намного ниже ростом Эргаша. Меня это как–то насторожило и я засомневался. Но успокаивало и вселяло надежду то, что я когда–то занимался спортивной борьбой. Бой начался. И как только он протянул руку, чтобы схватить меня за грудки, я ловко вывернулся, не дав опомниться Эргашу, схватил его обеими руками. Затем, немного притянув его к себе, повернулся, пригнулся и полез под ноги Эргаша. Я почувствовал, что тот растерялся от моего проворства, так как не оказывал никакого сопротивления. Учуяв момент, я изо всех сил поднял его над головой и бросил плашмя наземь. Зрители, довольные произошедшим, подняли громкий шум. Никто не ожидал такого поворота событий. Было видно, что я ударил его очень сильно. Потому, как поднявшись, он с трудом держался на ногах и не мог понять, где находится и что с ним произошло.  Давлат вошел в круг, обнял крепко, поднял и закружил меня. Потом отпустил на землю и поднял мою руку в знак победы в этом неравном бою. В эту минуту очнувшийся Эргаш хотел было отнять у него мою руку для того, чтобы мы продолжили бой. Но Давлат не позволил. Эргаш что–то недовольно промычал, но Давлат схватил его за шкирки, повернул к себе и приставил сжатый кулак к его носу. Правда, сдержался и не ударил. Воцарилась зловещая тишина. Никто не смел даже пикнуть. Я понял, что все боятся Давлата, Вот таким сильным и бесстрашным был мой таджикский друг Давлат. Слушай, что произошло дальше. Неожиданно он объявил:
– С этого дня этот парень находится под моей зашитой! Кто обидит его – обидит меня! С этого дня он не Олег, а Баходур! Можете звать его Баха. У нас, таджиков, таких смелых храбрецов зовут баходурами–богатырями.
Вот так Баха стало моей кликухой. Настоящим мужиком был Давлат. Не подчинялся никому. Для него не существовало понятия “страх”. Жил, как ему хотелось. У него были сильные мощные руки. Никому не удавалось победить его в армрестлинге, да никто и не решался даже сесть напротив него. Он был находчивым и красноречивым. Мог завершить любой спор, приводя такие факты, что все просто столбенели от удивления. Никогда не говорил впустую, только аргументировано и к месту. “В яблочко”, – как говорится. Помню, как однажды грузин Гурам, мастер спорта по боксу, решил превзойти Давлата, пользуясь этим своим мастерством. Давлат многозначительно рассмеялся и громко, чтобы слышали все, заявил:
- Я – потомок легендарного Рустама, а мой конь. Рахш – это моя храбрость! Я попрощался и разошелся со страхом, когда был арестован в первый раз. Самое дорогое для человека – его жизнь, а я уже давно плюнул на свою жизнь...
Эти полные уверенности и достоинства слова Давлата открыли для всех нас его сущность. И потому я не видел ни разу, чтобы кто–то сказал ему хотя бы слово. Я припеваючи жил под тенью его авторитета и власти. Он несколько раз приглашал меня к себе на родину. И как–то раз мне удалось поехать к другу. Когда мы приехали к ним, Давлат повел меня в удивительно прекрасное ущелье. Какие прекрасные там пейзажи! А какой там воздух, какая вода! Душа и тело получают божественное блаженство. Вздыхаешь чистейший воздух и легкие начинают чувствовать, что у них есть хозяин, выпьешь глоток воды – светлеет душа, любуешься горами – зрение зорче становится. А какой неповторимый вкус у вашего плова! Прошло уже много–много лет с тех пор, а вкус плова не уходит, не теряется. Вся моя жизнь прошла в тюрьмах. Мы не раз встречались с ним в советских тюрьмах. Он постарел, страдал от целого букета болезней. Но удивительный был мужик. Каждый раз, накрывая поляну перед выходом на волю, мы говорили ему, чтобы он не возвращался больше сюда. А он сжимал кулаки и говорил: “Пока у меня есть эти кулаки, я завтра опять окажусь здесь!”.  Где бы я не встретил таджика, я помогал ему из уважения к своему другу Давлату. И теперь, когда вижу его земляков в неприятной ситуации, мне кажется, что рядом сидит Давлат и с грустью смотрит на меня. Словно хочет спросить: “Ты почему не вмешиваешься?” . Саид, ты может быть, слыхал о нем?
– Да, слыхал. У нас о нем легенды рассказывают. Мы с ним земляки.            
– Неужели? Вот тебе и на! Видишь эти четки? – спросил Баха, показав ему четки, которые переливались под лучами солнца, пробивающихся из окна на стол камеры, – это подарок Давлата. Он подарил мне их на день рождения в 1970 году. Они со мной почти  полвека.
Так что будь достойным земляком Давлата. Я возьму тебя под свое крыло так, как в свое время защищал меня Давлат. Это я велел, чтобы тебя привели в нашу камеру. По закону тебя должны были поместить в другое место, в камеру для впервые совершивших преступление. А здесь сидят непервоходники. Короче, мне удалось добиться невозможного. Теперь ты должен постараться пораньше выйти отсюда. Здесь тебе не место...
Старый зек встал, оглядел все нары.
- Арсен, – обратился он к читающему за столом сокамернику. – Освободи свои нары. Ты будешь спать наверху. А здесь будет спать Саид, – велел старый зек.
Армянин Арсен, без лишних слов свернул матрас с одеялом. Ростом, внешне и рыжеватыми волосами он напоминал покойного деда Саттора, трудолюбивого садовника колхоза. Он был некрепкого телосложения, но работягой, был еще тем. Пахал с утра и до ночи. Иногда можно было видеть, как он возвращается с колхозного поля с огромным снопом скошенной травы, под которым его и видно–то не было. Казалось, что этот стог сам плывет по воздуху...
* * *
Саид прилег на нары и крылья размышлений унесли его на родину, куда он всегда стремился и скучал по ее чистым прозрачным родникам, неповторимым по вкусу фруктам. Особенно известным по всей стране сочным и ароматным грушам. Столичные базары украшали фрукты этого края. Кишлак с трех сторон был окружен раскидистыми садами с яблонями, грушами, черешней, вишней, абрикосами, виноградниками. Абрикосы сорта кандак были слаще сахара. С годами все это стало исчезать. Сады превратили в приусадебные участки. От абрикоса кандак не осталось и следа. С корнем вырвали все лучшие сорта яблок, вместо них посадили ходовые на базаре сорта хубони, крипсон, бойка, голдинг... Вместо трех яблоневых садов, появился один большой. Но вскоре этот сад стал высыхать...
Опять перед его взором предстал образ деда Саттора. Он вспомнил, как в детстве он с другом Тайибом незаметно от садовника, того самого деда Саттора, перелезли через изгородь в сад. Саид делал это впервые, но Тайиб был уже опытным. Это он понял чуть позже, но было уже поздно. Верхний сад был меньше, по сравнению с соседним и нижними садами селения. Да и деревьев там было меньше... Они незаметно подкрались к высокой черешне. Тайиб настоял, чтобы первым на дерево залез Саид, на всякий случай застраховал себя. Но об этом Саид догадался не сразу. Они с удовольствием уминали сладкие сочные ягоды. И тут раздался крик садовника, который давал этим знать, что находится в саду. Друзья засуетились. Старик, увидев воришек на дереве, побежал в их сторону. Тайиб, находящийся на нижней ветке, стал быстро опускаться. Саид вслед за ним. Тайиб ловко спрыгнул на землю и дал деру. Саид же не успел. Он еще находился на дереве, когда появился запыхающийся садовник. Он стал хлестать его прутом по спине и ногам. Саид, крепко обхватив ствол дерева, не мог двинуться с места ни наверх, ни на землю, стал хорошей мишенью для садовника. Он хлестал Саида от всей души. Саид переносил его удары, прикусив от боли губы. А когда увидел, что садовник не скоро остановится, и понял, что его не спасет даже то, что он впервые  пошел на такое, больше не выдержав боли, бросился на землю. Тут же вскочил и побежал, что есть мочи, словно баран из–под ножа мясника. Следы от ударов безжалостного деда Саттора украшали его тело, напоминая о себе неимоверными болью и жжением. Он старался, чтобы родители не увидели их. Еще он боялся того, что дед Саттор может рассказать обо всем отцу. Но проходили дни, а отец молчал. Он успокоился, что дед Саттор сжалился над ним и никому ничего не рассказал.
Каждый раз, встречая его на улице, он улыбался молча, но эта улыбка хлестала его сильнее прута. Возможно, в такие минуты садовник вспоминал Саида, крепко обхватившего ствол дерева и то, как он уразумевал его прутом. С того самого дня Саид зарекся не заниматься подобными делами. После случившегося прошло уже много лет, но каждый раз, вспоминая об этом, он краснеет от стыда...
Проходили дни за днями. Хотя Саид и смирился с судьбой, но ему нелегко давалось привыкание к новой среде и общение с разными по характеру и повадками людьми. И потому зачастую старался сидеть в одиночестве, замыкаясь в себе, мысленно разговаривал с собой, вспоминал о прошлом. Но иногда и это не помогало ему. Напротив, клубок смешанных мыслей и раздумий еще сильнее действовали на нервную систему. День ото дня он худел. Это его состояние не могло скрыться от внимания старого зека и однажды он спросил:
          – О чём ты так упорно думаешь?
– Обо всем. “Голова несчастного – дом раздумий”  – говорят у нас.
– Удивительная пословица. Зря переживаешь. Это быстро разрушит твою нервную систему, психику.
– Знаю.
– А для того, чтобы освободиться от расстраивающих тебя мыслей, займись чем–нибудь. Вставай, почитай журналы, газеты.
Саид встал с постели и сел, опустив ног. Невольно его внимание опять приковали татуировки на теле старого зека. Заметив его удивленный взгляд, старик сказал:
– Саид, я вижу, что тебя интересуют наколки на моем теле.
– Да, вы верно подметили. У большинства заключенных здесь есть татуировки, которые кардинально отличаются друг от друга. Но я не могу понять их смысла, – признался Саид.
– Ну это особенность преступного мира. В советское время сидевшего в тюрьме узнавали по этим татуировкам, – объяснил старый зек.
– Теперь ими пользуются спортсмены, артисты, и даже политики.
– Да, ты прав. Конечно, их татуировки полностью отличаются от тюремных наколок.
– Это добровольное решение всех зеков? – спросил Саид.
– Можно так считать. Это тоже является своего рода искусством и имеет свои специфические нюансы. Татуировки в советское время делались очень болезненными способами. Для того, чтобы сделать маленькую татуировку, приходилось тратить много часов. Но сейчас во всех городах свободно работают татусалоны. Несколько лет назад они были официально запрещены и потому это делалось в тюрьмах тайно в антисанитарных условиях. Заключенные пользовали для этого электробритвы, меняли их лезвия, добавляя туда краску или чернила. А для получения краски расплавляли резину, смешивали ее с мочой. Конечно, использовалась моча делающего себе наколку. После совершения каждого преступления и попадания на зону во второй и третий раз, увеличивают на своем теле количество наколок. Каждый зек несет ответственность за любую наколку на своем теле. Так как при накладывании очередной наколки преступника спрашивают, готов ли он отвечать за нее? И если тот не сможет ответить или если изображение не соответствует его положению в зоне, дают ему кусок кирпича или стекла и заставляют стереть его с тела. Отказ зека очень плачевен для него. Даже мог стать причиной его смерти. Сейчас таких жестких правил уже нет. Каждая наколка имеет свой смысл и не каждому удается знать об этом.
– Во всяком случае неплохо было бы хотя бы что–то знать об этом.
– То есть ты хочешь, чтобы я дал тебе разъяснение?
– Если вам нетрудно, конечно.
– Саид, ты так говоришь, что человек не может отказать тебе, – засмеялся старый зек. – Но мне неохота делать это. Я поручу это Острому. Он раскроет тебе значение некоторых наколок.
Саид заметил, что в углу, скрытом от глазка камеры, несколько человек разожгли огонь. Догадался, что они варят чифирь. Ему стало любопытно, как это делается, и он подошел к ним.
- Подходи, таджик, – поднял голову Николай по кличке Хищник, вырывая страницы какой–то книги. – Хочешь попить чифирь?
– Нет, не хочу. Мне только интересно посмотреть, как он готовится.
– Этот процесс тоже имеет свой кайф. Давай, подходи поближе и смотри, – сказал Николай...
Оказалось, что чифирь варят из черного чая. С этой целью складывают вчетверо каждый лист бумаги, затем кладут их друг за друга. Наливают в алюминиевую кружку половину пачки заварки и заливают холодной водой, приподнимают кружку, затем поджигают листки по одному и заталкивают под кружку. Как только вода закипает, снимают кружку и ждут, пока немного не остынет и опять начинают кипятить заварку. Эту процедуру повторяют несколько раз. Все дело в том, что надо добиться того, чтобы черный чай весь выкипел и превратился в густой сироп. Тогда настоящий чефирь готов. Такой способ заваривания чифиря превращает его в очень крепкий напиток. 
Наблюдая за действиями Николая, в голове Саида мелькнул вопрос: “А зачем пьют чифирь?”. И решил узнать об этом.
Так как сидящие в камере не занимаются физическим трудом, у них нет возможности свободно двигаться, они постепенно теряют силы. А это, в свою очередь, нарушает кровообращение и понижает давление, которое становится причиной плохого настроения и нервозности. Выход из этого состояния зеки нашли в употреблении такого чая. Всего два глотка чифиря повышает кровяное давление и нормализует работу сердца. Но самое удивительное в том, что он поднимает настроение. Его чаще всего употребляют старые зеки...
За дверью раздался голос надсмотрщика, который называл фамилию Саида. Саид подумал, что это пришел адвокат. Но когда вошел в комнату для свиданий, увидел своего двоюродного брата Рустама, который пришел навестить его. Следователь разрешил им свидание на 30 минут. Рустам к слову сказал:
- Девушка, которую ты спас от хулиганов, тоже приходила к следователю, чтобы получить разрешение на свидание с тобой.
– Неужели? – удивился Саид.
– Да.
– Она хотела видеть меня?
– Ну, раз пришла получить разрешение на свидание...
– Ты не разговаривал с ней? – прервал Рустама обрадованный этой новостью Саид.
– Разговаривал, когда следователь познакомил нас друг с другом.
– Она знала, что ты идешь ко мне?
– Да. Я сказал ей, что тоже пришел к следователю, чтобы получить разрешение на свидание.
– Она была расстроена?
– Почему спрашиваешь? Зачем тебе это?
– Да так. Просто.
– “Просто птички не чирикают” – многозначительно улыбнулся Рустам. –  Да, между прочим, она спросила о твоем домашнем адресе.
– Адрес села?
– А еще какой?
– К нам хочет поехать? – пошутил Саид.
– Да не–ее–ет. Она записала и данные дяди.
– Не дай Бог, сообщит еще им, что я сижу в тюрьме, – разволновался Саид.
– Не переживай. Я предупредил ее о том, что наша родня ничего не знает о случившемся с Саидом.
– Странно. Что она тогда задумала?
– Одному богу известно. Да черт с ней.
– Эй, парень, не говори так. Не поминай черта. Попроси бога оберегать её.
– За живое задел тебя, да? – засмеялся Рустам.
– Да уж.
– Саид, следователь совсем изменился. Это уже не тот человек, которого мы увидели в первый раз.
– То есть?
– Такой вежливый, разговорчивый стал.
– А в чем причина? Ты не узнал?
– Мне кажется, что причина – это твой сослуживец Сергей.
– Он уже давно уехал к себе.
– Правильно. Но... Да здравствует мобильный телефон! Благодаря ему можно решать любые вопросы. Во всяком случае, мне кажется, что дело может получить другой поворот.
– Это известно одному богу.
– Все равно нужно надеяться на лучшее.
– Ты прав. Как говорится “Надежда умирает последней”.
– Как ты себя чувствуешь в этом страшном месте?
– Как в аду.
– Таджиков много?
– В нашей камере я один. Но есть один старый русский зек, который кажется мне истинным таджиком. Почему? Потому, что он очень хорошо знаком с нашей культурой и историей,  уважает таджиков.
– Он наш земляк?
– Нет, местный. Но у него был друг таджик, о котором он вспоминает с любовью и уважением. Да ты тоже слыхал о нем.
– И кто это?
– Давлат.
– Тот самый Давлат, который всю свою жизнь провел в тюрьмах и о котором ходит много легенд?         
– Да, тот самый.
– Время свидания закончилось. Гражданин, освободите помещение! – обратился к Рустаму надсмотрщик.
 Собираясь уходить, Рустам сказал Саиду:
– Не переживай за домашних. Я буду ежемесячно пятнадцатого числа отправлять дяде деньги.
– Да преумножит бог и возвратит твое благодеяние, – сказал взволнованно Саид. – Я, конечно, верну тебе все.
– Забудь об этом. Не стоит...
 Они обнялись и попрощались.
В тот день сокамерники Саида пировали за счет Саида. Рустам принес несколько пачек чая, сигареты, колбасы, зубной пасты, мыло и еще много других необходимых вещей...
* * *
...Саид заметил, что здоровый высокий русский мужик лет 45–50, которого старый зек звал Витей, смотрит на него в упор. “Почему он так пялится на меня?” – с недоумением подумал Саид. На Вите была рубашка без рукавов, которая была ему мала. Выпятившийся живот был похож на арбуз. Красный нос был слишком широким, а постоянно открытый рот говорил о том, что ему трудно дышать носом. Глубоко посаженные голубые глаза, короткие брови и выпуклый лоб делали его лицо отвратительным и мерзким. На правом предплечье была видна наколка с изображением Солнца с лучами, под которым виднелась надпись: “Наслаждайся солнечным теплом!”. Саид понял его смысл, что это своего рода предостережение для свободных людей о том, что попав в тюрьму, не лишали себя такого бесценного богатства, т.е. не  выходили за рамки, не нарушали закон. Ибо за решеткой это тепло, солнце они будут видеть только во сне. Видимо хозяин наколки сам узнал цену этого тепла, после того как попал на зону, и теперь предостерегал других. Но в данный момент демонстрировать это сидящим с ним в камере не имело никакого смысла.
Видя полный ненависти взгляд Вити, Саид пошел и сел за стол напротив него. Витя предложил ему поиграть с ним, вертя меж пальцев маленькие самодельные карты.
– Я не играю, – отказался Саид.
– Чё, боишься? – ухмыльнулся Витя.
– Не боюсь. Нет желания играть.
– Видно, что бздишь. Вы все такие трусы.
– Кого это ты имеешь в виду?
– Вас, азиатов.
– Чем можешь доказать это? Если нечем – отвечать придется.
– Вы надоели всем нам. Куда ни пойдешь, всюду ваши рожи. Даже в тюрьме нет от вас спасения, – взорвало вдруг Витю.
– Прежде чем оскорблять и унижать нас, понюхай свой вонючий воротник, на свою страшную рожу посмотри!
Витя, не ожидавший такого отпора, опешил, не зная что сказать.
– Ты – таджик? – спросил он.
– Тебе какая разница?– не дав ему опомниться напал на Витю Саид.
Громкий голос Саида привлек внимание сокамерников.
– Вы ничем не лучше их!
–  Кого ты имеешь в виду?
– Афганцев.
– Они тоже обидели тебя? – с ухмылкой спросил Саид.
– Много говоришь, – догадавшись что имеет в виду Саид, пробурчал Витя, широко выпучив глаза, желая тем самым испугать Саида. Но он промахнулся.      
– Каков привет, таков ответ, – спокойно парировал Саид.
– Когда вы все уберетесь к себе? – вырвалось у Вити.
– Это не только ваша родина! Мы тоже имеем право говорить, она и наша родина. Почему? Да потому что в течение 70 лет мы наравне с вами трудились для ее процветания. Также, как русские трудились для процветания моей родины. Что плохого мы вам сделали? Ты смотришь на меня так, словно я захватил ваши земли. Слава богу, что не все русские похожи на тебя. Знаешь? Были времена, когда в нашем селении одна русская медсестра лечила тысяча людей, пешком, с радушием ходила по домам, никогда не жаловалась, не ныла. И таких было сотни и тысячи. Мы считали их своими матерями, уважали и заботились о них. На моей родине и сейчас проживает много русских. Никто не обижает и не унижает их. Мы не злопамятный народ. До сих пор я еще не слышал от какого–либо таджика, который бы говорил, что раз в России меня обидели бритоголовые, то я буду отыгрываться на русских в Таджикистане. Таджики живут по соседству с русскими душа в душу. Я не раз был свидетелем того, как прохожие игнорировали на улицах цыган, протягивая руку помощи русским старикам.
– Короче. Ты мне не нравишься. 
– А ты мне не нравишься еще больше, – парировал Саид. – И почему именно ты невзлюбил меня? Конкретно. Я, кажется, не отнял у тебя кусок изо рта. И на воле ты хотя бы раз видел просившего милостыню таджика?  Испокон веков мы зарабатываем свой хлеб честным трудом. И хотя мы зарабатываем здесь гроши, но терпим, довольствуемся малым, не ропщем, ибо никто нам здесь не поможет. Местные никогда не возьмутся за такую низкооплачиваемую работу, которую мы выполняем.
– Никто не звал вас сюда, понаехали. Надоели совсем.
– Мы не шатаемся пьяными по улицам, чтобы...
– Это кого ты имеешь в виду?
– У русских очень много хороших и удивительных качеств. Но некоторые не могут отказаться от водки. Странно то, что вы не любите тех, кто не пьет, не доверяете им. Говорите, что “если ты не пьешь, значит, ты мне не друг, не уважаешь меня!”.
– Не надо корчить из себя святошу. Вы обманываете наших девушек. Женитесь на них, а потом бросаете на произвол судьбы. Кроме того, вы сделали наркоманами нашу молодежь, считая это одним из видов джихада и добродеянием. А о том, что мы считаем друзьями алкашей – чушь собачья, – сказал Витя.
– Это не я придумал и это не плод моей фантазии. Я никогда не говорю просто так. Сам несколько раз был тому свидетелем. Несколько лет назад снимал квартиру у одного мужика. Всегда вовремя платил за аренду. Старался содержать свою комнату в чистоте и порядке. Позже выяснилось, что это не нравилось хозяину. Как–то он позвал меня и сказал:
– Саид, я поражаюсь тебе.
– Почему? – спросил я.
А он в ответ:
– Ты не пьешь, не куришь, не приводишь домой девок. Что ты за человек?   Разве мужики могут быть такими?          
– Да ты радоваться должен! – сказал я. – Благодаря этому я не обманываю тебя, не создаю проблем.
– Не–ет. С тобой скучно. Мне такой квартирант не нужен. Собирай свои манатки и уходи отсюда.
Вот так он выгнал меня из своей квартиры. А о том, что мы обманывали ваших девочек тоже большой вопрос. Это палка о двух концах и это еще вилами по воде написано.
- Саид, слушая тебя, я вспомнил один грузинский анекдот, – вмешался в их спор латыш Сабонис.
– Какой? – нехотя спросил Саид.
– Пришел грузин к врачу и просит у него совета, как продлить свою жизнь, – с грузинским акцентом заговорил Сабонис.
 Врач спрашивает его:
– Куришь?
– Нет, – отвечает больной.
– Пьешь?
– Нет.
– С бабами гуляешь?
И в третий раз больной ответил отказом.
- Дорогой, – говорит ему врач, – ты не стремись жить долго,  по тому как ты живешь, ты давно уже в числе мертвецов!
Камера грохнула от смеха. Все думали, что на этом спор между Витей и Саидом закончится. Но не тут–то было. Витя никак не унимался.
– Что ты имел в виду, говоря что палка о двух концах? – злобно спросил он.
– Хочу сказать, что брак русской девушки с таджиком неустойчив изначально. Разве можно строить дом без фундамента?
– Говори короче и яснее.
– Большинство таких браков создаются нашими ребятами только с целью получения российского гражданства. Всем известно, что это так. Это закон, утвержденный вашим правительством. Выходит, что для этого нужно жениться на местной девушке. Зная об этом, девушки идут на этот шаг ради получения материальной выгоды, соглашаются до оформления необходимых документов побыть временно женой нашего парня. А затем, получив согласно договору деньги, сами подают на развод. И обижаться тут нечего. Как ты сам понял, нашей вины в этом нет. И еще. Ты сейчас обвинил нас в торговле наркотиками. Сказал, что мы называем это джихадом – священной войной. В первую очередь, ты должен знать, что Коран ниспослан человечеству во имя спасения, а не для разжигания войн, растления и разврата. Эту проблему надо рассматривать объективно. Прежде всего я должен сказать тебе, что наркотики ввозятся в вашу страну не только со стороны Таджикистана. Границы для этого зла открыты со всех сторон. Наркотические вещества попадают в Россию разными путями. И ты об этом хорошо знаешь. Знаешь с какими еще республиками Центральной Азии граничит Афганистан, экспортирующий наркотики. И между ними нет китайской стены.  Кроме того, в Россию наркотики ввозятся и с других стран, совершенно не граничащих с Афганистаном. Но вы почему то пристали только к Таджикистану. Ты думаешь во всем этом только наша страна виновата? Крайне удивительно то, что во всех фильмах о наркотиках и наркодельцах обязательно присутствует таджик и Таджикистан, обвиняют только нас. А ведь границы  между Таджикистаном и Афганистаном  только в начале нового века стали охранять таджикские пограничники. А до этого этим занимались пограничники России. Статистические данные говорят о том, что сейчас положение с препятствованием ввозу наркотических средств стало в разы улучшаться. Не секрет, что в ввозе наркотиков в вашу страну  виноваты и вы сами. Сам подумай, если бы у вас не содействовали этому, то кто–то извне смог бы ввозить и распространять наркотики? Так что, в первую очередь, надо ловить и наказывать местных наркобаронов.
– Витя, ты неправ, – вмешался в их спор Александр. – Таджик по существу говорит верно. Он на каждое свое слово доказательство представил. Молодца!  Дальше спорить нет смысла.
– Ты чё?! Кто просил тебя судить наш спор?! – взбесился Витя.
– А что это ты психуешь, а, Витя? Знаешь ведь, что любой спор имеет конец, в котором один побеждает, а другой проигрывает. По справедливости, проигравший обязан признать выигрыш победителя и не рыпаться. Ваш спор затянулся, но было очень интересно. Я имею полное право подводить итоги и принимать решение.
– Ты хочешь сказать, что я проиграл спор?
– Да. И это могут подтвердить все.
Витя с недовольным видом оглядел всех сокамерников, которые наблюдали за происходящим. И каждый, на ком он останавливал взгляд, молча кивал головой, в знак согласия с Александром. Витя не увидел среди всех старого зека и подумал, что тот придерживается другого мнения. Старый зек почувствовал, что все ждут его вердикта. Он поднялся с места, потер ладони и захлопал.
- Я также от начала до конца наблюдал за спором. Александр принял правильное решение. Саид высказывался очень логично и мастерски. Приводил веские доводы, которые невозможно отрицать или опровергнуть, так как мы сами сталкивались с этим в жизни. И потому спор окончен, обсуждать что–то дальше глупо. Если кто–то хоть немного знаком с историей, может знать, что таджики и русские связаны родственными узами. Я где–то читал, что у нас  первоначально был даже общий праязык. И потому русский и таджикский относятся к одной индоевропейской языковой семье. Так что нас зря разъединяют друг от друга. Наоборот, мы должны стремиться к тому, чтобы возродить общность, которая существовала в глубокой древности...
Слово Бахи было последним и решающим и никто не смел перечить ему.
Витя молчал, опустив голову. Сокамерники приняли его молчание как знак признания своего проигрыша и победы Саида.             
Так, силой логики, правильного анализа ситуации и своим ораторским мастерством Саид показал себя грамотным, культурным, разумным, рассудительным, смышленым, храбрым человеком, к тому же хорошо знающим русский язык.
– Ты на него не обижайся, – сказал старый зек. – Нервы у него ни к черту. Он участник войны в Афганистане, даже побывал в плену. Как он сам говорит, пережил много ужасов. Это все и повлияло на его психику. В–он того, что лежит в верхнем первом ряду, задержали в Таджикистане. Витя и его ненавидит. Говорит, что тот повадками на афганцев похож. На самом деле, это несчастный  человек. Поговори с ним, узнаешь немало интересного. А вот  у того, что лежит под ним на нижних нарах и который подытожил ваш спор, как я уже говорил, можешь расспрашивать обо всем. Я предупрежу его.
– Вы имеете в виду Острого?
– Да, именно его.
Саид посмотрел на человека, о котором уже говорил старый зек. Ему было лет 20–23. Среднего роста, худощавый, рыжеволосый, с болезненно бледным лицом.
– Как его зовут? – спросил Саид.
– Фарид.
– А почему вы считаете, что он обманут?
– Поговори с ним и все узнаешь...
* * *
...Как только Саид вспомнил о девушке, которую он спас от хулиганов, перед его глазами появился образ своей землячки Лайло. Возможно потому, что они были очень сильно похожи друг на друга. Несчастная Лайло не видела в жизни ничего хорошего. Через год после того, как ее выдали замуж, она родила сына. Но ее счастье длилось недолго. Оно оказалось красивым быстролетным сном. Муж ее заболел раком и вскоре умер. Саид несколько раз навещал его в больнице. Даже одну ночь провел во дворе десятого корпуса республиканской клиники Кара–Боло. Об этом попросил отец больного, когда поехал в поисках дикобраза  какой–то дальний район. Кто–то сказал ему, что мясо дикобраза может излечить болезнь его сына. Старик, готовый ухватиться за любую соломинку, поехал. Саид видел, что Некруз – муж Лайло, которому осталось жить считанные дни и он таял буквально на глазах, радовался каждому его приходу. Поэтому, по мере возможности, Саид почти каждый день навещал его. Болезнь когтями крепко вцепилась в него и не собиралась отпускать. Казалось, что она ежесекундно высасывала из больного все соки. На глазах Саида от Некруза остались лишь кожа да кости. Ему было очень жаль друга, но он ничем не мог помочь, лишь успокаивал и тешил словами. Каждый раз, когда волосы с головы  клочьями оставались на ладони, по щекам Некруза текли слезы. Никакие слова Саида не могли  успокоить его. Но Саид никогда не забудет тот день, когда из района приехал его навестить одноклассник Курбан. Больной с трудом, нехотя протянул ему руку, холодно поздоровался с ним и отвернулся к стене. Даже не стал расспрашивать ни о чем и на вопросы Курбана тоже не отвечал. В палате воцарилась гнетущая тишина. Курбан, догадавшись, что Некруз не хочет разговаривать с ним, собрался уходить.
– Я пойду, – сказал он, неловко поежившись.
– Хорошо. Я провожу тебя, – сказал Саид.
– Саид, останься, не уходи, – сказал ему Некруз, лежавший спиной к ним.
Саид пожал плечами и взглядом дал понять Курбану: “извини, я не смогу проводить тебя”. Когда тот вышел из палаты, Некруз повернулся набок. По взгляду Саида догадался, что тот хочет узнать причину его отношения к Курбану.
- Я лежу здесь уже шестой месяц,  – заговорил он с трудом. – Мы с ним одноклассники. Десять лет сидели за одной партой. В студенческие годы жили в общежитии в одной комнате. Делились друг с другом последним. За все время, что я болею, он ни разу не навестил меня. От нашего района до столицы всего три–четыре часа пути. За один день можно приехать и вернуться назад. Он же приезжал всегда на футбольные матчи (Курбан фанат Душанбинской команды “Памир”).
Однокурсники из Куляба, Дарваза и Хорога, узнав о том, что я попал сюда, уже по нескольку раз навестили меня. А этот Курбан – мой одноклассник, друг, товарищ, у которого есть автомобиль, приехал повидать меня спустя полгода. Явился тогда, когда мне осталось жить считанные дни. Уж лучше б не приходил вообще. Не зря говорят: “Друзья познаются в беде”.
– Да ты не обижайся, Некруз, – хотел успокоить его Саид.
– Я сильно обиделся...
После смерти Некруза, Лайло еще год прожила в доме мужа. Затем приехал отец и забрал ее к себе. Другого выхода не было. Вскоре умер и отец. Горе и напасти словно преследовали их семью. Беда, говорят, не приходит одна. Лайло осталась с сыном, мамой и душевнобольным старшим братом. Ее младший брат служил в армии. Остались одни, без кормильцев, без поддержки. Она понимала, что ей не светит выйти замуж в ближайшем будущем. Да и кому она оставит старую мать и больного брата? И Лайло решила не тратить время впустую и до возвращения братишки из армии поступила в медучилище. Спустя какое–то время по вине молохольного брата дотла сгорел их дом. Они остались на улице. Обустроили маленькую кухню, чтобы жить там.  Помогли соседи. Кто посуду принес, кто одеяла, кто одежду, кто–то помог продуктами...
Одним словом, на Лайло посыпались все семь бед. А когда ее брат Комрон демобилизовался, увидев дом в таком состоянии, пал духом, сломался. И нашел спасение в том, что стал пить. Вскоре опустился, стал алкоголиком. Теперь нечастной Лайло уже некому было подставить плечо, помочь вытащить из ямы нищеты...
* * *
  Однажды, когда после завтрака подследственных вывели на прогулку и завели в камеру, Гриша, зек лет тридцати – тридцати пяти, позвал Саида поиграть с ним в карты. Но тот отказался, так как наблюдал не раз, что внутрикамерные игры в большинстве случаев становятся головной болью для тех, кто не знаком с законами преступного мира, даже приводят к изменению положения и статуса заключенного.
Свободного времени для игр в тюрьме очень много. Запрещены азартные игры, в карты например (хотя и в них играли исподтишка),... Так как все находились здесь в тяжелом психологическом состоянии, то старались занять и отвлечь себя чем–нибудь. Эти занятия помогали им убивать время, отвлечься от тяжкого ожидания. Ведь невозможно же с раннего утра до позднего вечера болтать с кем–то или читать книги, газеты.
Саид заметил, что заключенные делят тюремные игры на бесполезные (невыгодные) и полезные (выгодные). Первые проводились только для времяпровождения, скуки ради. Но за вторыми скрывалась выгода, желание и цель получить прибыль, заработать денег. Рецидивисты, оказывающиеся не раз за решеткой, таким путем обманывали новичков. Для того, чтобы заинтриговать их и возбуждения у них азарта, они несколько раз подряд проигрывали, таким образом подзуживая их. А добившись цели, начинали атаковать противника, забирая у него весь выигрыш, более того, делая его должником. Проигравший игру оказывался в западне и был вынужден выполнять все условия и требования. В противном случае, он оказывался в числе униженных, его вычеркивали из списка настоящих мужчин, а жизнь его превращали в ад.
Саид как–то стал свидетелем такого случая. Попавшего в камеру молодого парня Павла,  Виктор заманил в игру. Павел сначала  отказывался, но Вите постепенно хитростью и уговорами удалось заманить его. Он заверил парня, что это всего лишь игра, и не ради чего–то, а так просто будут играть. Павел проиграл первую же партию. Витя, хлопая от удовольствия в ладоши и с довольной ухмылкой глядя на Павла, сказал:
- Ты должен мне теперь 20 пачек сигарет. Я даю тебе два дня сроку. Если не сможешь вернуть долг, твое место будет у параши!
Павел, ошарашенный таким поворотом событий, возмутился:
- Как? Мы же просто так играли?!
Громко расхохотавшись, Витя заявил:
- Ну, да. Мы просто играли. Но это простая игра, как ты выразился, стоит у меня 20 пачек сигарет. Усёк?
Павлу ничего не оставалось, как промолчать...
* * *
  Прошел месяц со дня задержания Саида. Как–то во время завтрака открылось окошечко железной двери камеры и раздался громкий окрик:
- Мусофиров Саид, готовься к выходу!
Саид вскочил и, заложив руки за спину, пошел к двери. Его отвели в допросную, которая находилась внутри тюрьмы. В одном из кабинетов его ожидал следователь Самойлов. Он сидел за столом, обхватив голову руками и глядя на кипу лежащих перед ним бумаг.
– Разрешите? – спросил конвойный, сопровождающий Саида.
– Пусть войдет, – приказал Самойлов и, молча, не произнеся ни слова, кивком указал Саиду сесть на железный табурет.
Не успел Саид еще присесть, как открылась дверь и вошел его адвокат Султон Хидиров.
– Прошу прощения, опоздал немного, застрял на трассе, – извинился он, поздоровался сначала со следователем, а затем с Саидом.
– Как твои дела, земляк? – спросил он Саида.
– Спасибо, нормально.
– Начинаем допрос, – прервал их беседу следователь – Обвиняемый Саид   Мусофиров, расскажи с чего начался скандал между убитым Андреем и его женой?
– Я уже отвечал на этот вопрос, – возразил Саид.
– Надо будет, еще десять раз ответишь! – грубо сказал следователь.
Саид посмотрел на адвоката. Тот подал ему знак, чтобы не нервничал...
– Почему ты вмешался в их спор? Ты мог бы не делать этого! Кто знает, возможно и не произошло бы убийства, – сказал следователь, желая обвинить во всем Саида.
– Жизни жены Андрея угрожала опасность. Он собирался убить ее. Если бы я не вмешался, возможно сейчас хоронили бы Наталью.
– Если бы ты не вмешался, сейчас здесь сидел бы не ты, а Наталья за убийство мужа. Ты вырыл себе могилу своими руками. Почему не подумал о своих родителях? Кто теперь будет помогать им, содержать их? Кто похоронит  их, когда они умрут, – сказал следователь, весь покраснев от злости.
–  А разве не терзала бы меня всю жизнь моя совесть, если б я не вмешался, наблюдая безразлично за происходящим? И по–человечески, по–мужски ли это, когда на твоих глазах убивают человека, а ты даже не пытаешься остановить беду? Лично я так не могу. И ни капли не сожалею о том, что сделал. Для меня важнее всего то, что Наталья осталась живой. Знаю, что я совершил преступление, но это не дает  вам права повышать на меня голос! Я же не отрицаю своей вины. И отвечу за это в рамках закона.
– Конечно, для нас не секрет, что ты  был заинтересован в смерти Андрея, так как был любовником Натальи, хотел жениться на ней, но промахнулся. Теперь заключишь брак с тюрьмой на долгих десять лет, – ухмыльнулся следователь.
– Из–за того, что все ваши выводы – это плоды недоброжелательности и предвзятой ненависти, вас всегда преследует мнительность и подозрение, – не удержавшись, парировал Саид в тон следователю.
– А почему же тогда ты собирался убежать, коли это не так?
– Я не собирался сбегать.
– Мне сообщили, что задержали тебя у входной двери.
 – Я собирался идти к соседке, чтобы рассказать о произошедшем.
– Сказки не надо рассказывать.
– Почему это сказки? – вмешался в разговор молчавший до сих пор адвокат.–  Это тоже один из эпизодов случившегося, который важен для дела.
– Вот вы ответьте мне, какой смысл в том, чтобы соседка знала о  произошедшем? – обратился к адвокату следователь.
– Конечно же, это было важно, так как ее потом вызвали в качестве понятой, и сказанное ею было очень важным. Знай она обо всем, рассказала бы всю правду объективно.
– Подозреваемый, скажи, когда–нибудь между тобой и убитым возникали конфликты?
–  Ни разу. Между нами царило взаимопонимание. Он сделал мне скидку в квартплате. И мог ли я в ответ на его добро ответить злом? – вопросом на вопрос ответил Саид.
– Почему супруга убитого говорит о тебе с такой любовью? Даже хотела взять на себя всю вину. Ее позиция заставляет меня подозревать неладное.
– Долг платежом красен. Я относился с огромным уважением к ней и ее супругу. Любил их детей. По возможности дарил им подарки. Между нами не было, да и не могло быть других взаимоотношений. Возможно, мое дружелюбное отношение стало причиной ее уважения ко мне? – сказал Саид в ответ на грубость следователя, вспомнив слова Рустама о том, что следователь стал немного мягче.
– В любом случае, все должно быть тщательно и досконально расследовано для того, чтобы принять верное решение, – сказал следователь, оторвавшись от бумаг. – Вот, прочитай протокол и, если согласен с написанным, внизу  напиши: “С моих слов записано верно, изменений и дополнений не имею”. Поставь свою подпись.
– Товарищ следователь, разрешите задать один вопрос? – спросил Саид, расписавшись под протоколом и протягивая его следователю.
– Пожалуйста.
– Где сейчас находится супруга убитого?
– Ну вот, видишь? Почему ты интересуешься ее судьбой, если безразличен к ней? Она занята похоронами своего мужа. Убита горем. Да, чуть не забыл. Приходил твой родственник Рустам. Хотел получить разрешение на свидание с тобой. Но я отказал ему. Достаточно и одного раза. Скоро завершится следствие по твоему делу, – сказал холодно следователь.
– Оксана тоже несколько раз приходила и спрашивала о тебе, – вмешался в разговор адвокат. – Она попросила меня устроить свидание с тобой. Я ей сказал, что это невозможно, так как она не связана с тобой родственными узами. Попросила ее потерпеть немного.
– Все. Заканчиваем, – сказал следователь и нажал кнопку звонка, расположенную под столом.
В тот же миг дверь открылась и на пороге появился конвойный. Следователь приказал ему увести Саида в камеру...
Саид шел по коридору в камеру, а в ушах звучали слова адвоката о том, что Оксана просила о свидании с ним. Об этом он уже слышал второй раз. Первый раз от Рустама и теперь от адвоката. Невольно перед его глазами появился образ Оксаны. И тут он вспомнил о том, что Оксана попросила у него адрес и номер телефона. Тогда Саид впервые взглянул ей прямо в глаза. Они были синими – синими, как безоблачное небо. Глаза ее светились радостью и счастьем. Саид подумал тогда, что  впервые в жизни видит такие удивительно прекрасные глаза. И не мог оторвать от них взгляда. Ему казалось, что он тонет в глазах Оксаны.
- До свидания, – встерепнул его голос собеседницы.
В тот миг он еще не осознал, что любовь коснулась его своими нежными руками. Хотя голубые глаза Оксаны очаровали его, но лично к ней он никаких чувств не испытал. Но теперь, после слов адвоката, у него  возникло внезапное желание увидеть Оксану. Ему показалось, что он уже давно хочет встречи с ней. Он даже воспрянул духом. Его покинуло гнетущее чувство беспокойства о будущей своей судьбе. Теперь все случившееся с ним казалось ему ничего не значащей ерундой. Все его думы и сердце были охвачены желанием увидеть Оксану. Саид вдруг осознал, что в груди у него бьется сердце, которое теперь и билось по другому, трепетало и волновалось в предчувствие встречи. Теперь он закрывал глаза и видел Оксану. Видел ее повсюду, куда бы не смотрел...
“О Боже, что это со мной происходит? Неужели я влюбился в Оксану? Разве нелепо влюбляться здесь, в тюрьме, где решается моя судьба, до того ли? – спрашивал себя Саид. – Правду говорят, что любовь приходит нежданно – негаданно, овладевает всем твоим существом. Это такая мощная сила, сопротивляться которой человек не в силах. Любовь, как царица, сама выбирает, сама решает, чье сердце завоевать и ей нет никакого дела до душевного состояния человека. У нее такая всесильная рука, которая сжимает человека в своих тисках, не позволяя думать ни о чем, кроме любимой. Желание увидеть Оксану полностью затмило мое желание выйти на свободу. Хотя осознаю то, что без свободы мне никогда не удастся встретиться с ней. Я понимаю это умум. А сердцу уже не прикажешь. Разум говорит мне, что надо бороться за свободу, тогда ты сможешь увидеть Оксану. Но любовь так захватила мое сознание, что не позволяет думать об этом, а тоска по Оксане сжигает все мое существо...”
Саид был пленен любовью к Оксане и все больше думал о том, как быстрее выйти на свободу. Целыми днями строил планы, искал пути. Он был похож на жаждущего, видящего воду даже во сне.
Положение, в которое попал Саид, было похоже на запутанный клубок, казалось безвыходным и неразрешимым. Он запутался совсем. Теперь все другие проблемы перестали для него существовать, потеряли смысл, его охватила только мысль о любимой. Конечно иногда он вспоминал родных и близких, грустил о них, особенно переживал за родителей. Но все это казалось ему никчемным по сравнению с желанием увидеть Оксану. Это пламя любви сжигало все его существо, лишило его сна и покоя. Оно полыхало в его душе все ярче и делало его рабом охватившего чувства. Саид теперь не принадлежал себе. Он уже не мог перенести эту боль, которая приносила ему и муки и радость. Потерял терпенье. Слабое сердце уже было не в состоянии вынести эту тяжелую ношу. И потому, когда старый зек стал расспрашивать о его настроении, Саид рассказал ему обо всем. Тот, многозначительно улыбнувшись, сказал:   
– Любовь требует жертв и делает удивительные подарки. У вас относительно этому существует хорошая пословица.      
– Какая? – поинтересовался Саид.
– “Кто желает иметь павлина, тот стремится в Индию”.      
– Эту таджикскую пословицу вы слышали от Давлата?
–Да. Он знал огромное множество всевозможных пословиц и поговорок. Обожал читать книги, обладал феноменальной  памятью. Недавно я вспомнил одну из любимых его поговорок, которая касается именно твоего душевного состояния.
– Интересно.
– На ферме заболела лошадь. Хозяин фермы решил, что зарежет его, если тот не поправится до утра. Наступил новый день. А лошадь все еще лежала без движения. Овца, которая находилась рядом с ним, стала уговаривать ее подняться. Но лошадь, пожаловавшись на слабость, не двинулась с места. “Ты что, умереть хочешь? – спросила ее овца. – Не слышал вчера, что сказал хозяин фермы? Если он сейчас придет и увидит тебя лежавшим, тебе отрубят голову”.
Лошадь очень хотела жить. И потому, собрав все силы, с трудом поднялась с земли. Увидев лошадь, стоящую у стойла, хозяин фермы обрадовался, захлопал в ладоши и сказал:
- Это надо отметить! В честь ее выздоровления мы принесем в жерту и зарежем барана! Вот так и в жизни. Иногда наша жалость вредит нам самим. Ты, Саид, пожалел Наталью, но сам попал в беду... – заключил старый зек.
Саид промолчал. Он в какой–то мере пожалел о том, что рассказал тому о своих чувствах...
* * *
 Саид никак не мог заставить себя приспособиться, привыкнуть к тюремной жизни. Ему было очень тяжело и некомфортно здесь. Невыносимая тяжесть боли душила его с всех сторон: лишение свободы, разлука с родными и тоска по любимой. Все эти тяжелые душераздирающие мысли, раздумья и душевные терзания накладывали свой отпечаток на его характер, поведение, манеры говорить и даже на здоровье. Более того, этот новый незнакомый ему преступный мир, куда он попал, каждый день создавал ему неожиданные проблемы и неприятные сюрпризы. Однажды на рассвете он проснулся от громкого спора и перебранки сокамерников. Он увидел, что все проснулись, взволнованы и озабочены чем–то.
- Никому не приближаться к нему! – Саид узнал голос старого зека.
Он догадался, что произошло нечто страшное. Но даже подумать не мог, до какой степени все серьезно. Он тихо спросил у казаха Канибая, что стряслось. Выяснилось, что чуваш Анисимов перерезал себе вены. От услышанного у Саида душа ушла в пятки. Он медленно подошел к лежанке Анисимова. Под нарами и чуть поодаль темнела черная затвердевшая лужа крови. По всему было видно, что он совершил суицид в полночь.
- Кто–нибудь знает, почему он совершил самоубийство? – спросил старый зек, обращаясь ко всем.
Все молчали.
- Неужели никто ничего не заметил? – опять спросил старый зек. – Здесь же никто его не обижал. Тогда в чем причина самоубийства?
– Вчера он вернулся с заседания суда в плохом настроении. Это все заметили, – заговорил Петя, сосед Анисимова по нарам.
 – Ты ближе всех к нему. Не слышал никаких звуков? Не проснулся? – спросил его Володя.
– Какие к черту звуки можно услышать, когда режут вены? – вместо Пети ответил старый зек и велел позвать надсмотрщика.
– Не торопитесь, – сказал Саид. – Может быть, сначала обыщите его постель, карманы. Возможно, найдется какая–нибудь записка или письмо и все станет ясным.
– Да, он прав, – подтвердил старый зек и приказал Пете обыскать труп. – Как мы сами не догадались до сих пор? Молодец, Саид.
И в самом деле Саид оказался прав. Под подушкой Анисимова нашли письмо от девушки по имени Анастасия, из которого выяснилось, что она была невестой Анисимова. После того, как на суде прокурор потребовал лишить его свободы сроком на 15 лет, Анастасия расстроилась и  в отчаянии  сразу написала жениху письмо о том, что не может так долго ждать его. Она просила у любимого  прощения за все, а также сообщила, что выходит замуж. Так раскрылась причина суицида Анисимова.
В конце письма Анастасии была запись и самого Анисимова: “Пятнадцать лет – срок немалый. Я хорошо понимаю Анастасию. И потому никогда не стану упрекать ее. Она имеет полное право выходить замуж. Будь я на свободе, она никогда бы не стала чужой женой. Во всем виноват я сам. Совершил преступление. Но я не выдержу разлуки с ней. Лучший выход для меня – это смерть. В моей смерти прошу никого не винить”.
Вот это письмо спасло задержанных в камере от пыток и допросов оперативного отдела тюрьмы.
Внезапная смерть Анисимова совершенно подавила Саида.
* * *
По совету старого зека во время утренней прогулки Саид, улучив момент, подошел к Острому. Так как старый зек уже предупредил его, тот сделал последнюю затяжку. Выдохнул дым через ноздри и вопросительно посмотрел на Саида.
– Какие у тебя проблемы, а, таджик? – спросил он.
– Все нормально, вроде бы, – ответил Саид.
– Так неспроста же ты подошел ко мне. Видно, узнать что–то хочешь. Что за тема?
– Я хочу, чтобы вы раскрыли тайну тюремных наколок. Не могу никак понять их смысл.
– Тебе не обязательно это знать. Или тоже захотелось наколоть себе?
– Не–ет. Боже упаси! Никогда в жизни.
– Наколок более тысячи. Какие из них тебя интересуют?
– Хотя бы те, которые есть у сидящих в этой камере.
– Хорошо. Цепь на пальцах говорит о количестве лет, проведенных за решеткой. Изображение рогатых дьяволов означает, что его носитель “точит зубы” на государственный строй. Торчащий из горла кинжал говорит о том, что преступник убил кого–то в тюрьме и готов к выполнению другого поручения. То есть он известен как палач и его убийства происходят по заказу. А капли крови на шее свидетельствуют о количестве убитых им. Изображение русалки говорит о том, что его хозяин сидит за изнасилование несовершеннолетних и является изгоем. Череп на плече и две кости, лежащие друг на друге в виде Х, свидетельствует о том, что тот приговорен пожизненно. Изображение девушки, попавшей на крючок, присуше насильникам. Глаза обозначают “я тебя (имеется в виду заключенный) держу на контроле”. Статуя свободы означает борьбу за освобождение. Изображение розы на грудной клетке говорит о том, что его хозяин встретил свое совершеннолетие в тюрьме.  Большие звезды на плечах означают, что их хозяин является авторитетом преступного мира, а медали свидетельствуют о том, что он нарушает государственный порядок. Парусник означает то, что заключенный занимается не простыми делами, он вор–гастролер, собирается совершить побег. Изображение свернувшейся на шее змеи говорит о том, что его хозяин наркоман. Изображения Ленина и Сталина являются одним из защитных символов преступников, они считали, что во время побега конвойные не должны расстреливать их благодаря именно этим “портретам”. Изображение Святой Марии с  младенцем Иисусом символизирует то, что его хозяин попал за решетку в юном возрасте. Кошачья голова говорит о том, что его хозяин является вором – домушником. Джинн – это символ того, что его хозяин наркоман, он также может означать, что его хозяин совершил преступление и задержан в состоянии наркотического опьянения. Кольцо на указательном пальце значит: “не верь никому, кроме себя”... Э–эх, Саид, Саид. Об этих наколках можно говорить до бесконечности. Со временем, ты сам станешь разбираться в смыслах наколок...
* * *
Саид искал подходящий момент, чтобы поговорить с Фаридом. Но это ему никак не удавалось. Как–то во время утренней прогулки Саид заметил одиноко загорающего в углу камеры Фарида. Он подошел к нему, поздоровался. Поговорив немного о том – о сем, Саид спросил напрямую:
– Фарид, говорят, что ты бывал у нас в Таджикистане?
– Правду говорят. Не брешут, – кивнул Фарид.
– Удивительно.
– Ваша страна не на седьмом же небе находится, чтобы удивляться.
– Каким ветром тебя занесло в такие дальние края?
– Долго рассказывать...
 – Ничего, расскажи, нам же некуда торопиться.          
Фарид улыбнулся и спросил:
– А что тебе от моего рассказа? Прок какой?
– Да просто душу отведешь. В сердце полегчает. Да и просто время скоротаем.
– Не люблю вспоминать о тех днях. Они мне кажутся страшным сном, – заговорил Фарид – Случилось то, что не должно было случиться. Я по национальности башкир. Родился в Татарстане. Мои родители работают учителями. Я у них четвертый ребенок. У меня два брата и одна сестра. Все с высшим образованием, работают по профессии. У меня тоже есть медицинское образование. Окончил фельдшерское отделение медицинского колледжа. Работал в районной больнице. Как–то я познакомился и подружился с Муслимом, который лежал у нас. Он был фанатичным мусульманином. Несмотря на то, что из–за болезни не мог даже сидеть на кровати, он облокачивался о подушки и пять раз в день читал намаз. Однажды я спросил его:
– Ты зачем так терзаешь себя? Вылечись сначала, а потом можешь молиться.
– Все в этом мире можно компенсировать и простить, все, кроме намаза. Его нужно совершать вовремя и в любом состоянии. Намаз является главным из всех богослужений, дорогой к спасению и ключом во врата рая, – сказал он.
И говорил он так убедительно, что его слова не могли не оказать действия. А когда мы с ним подружились, он стал обучать меня мусульманским канонам, о которых я не имел даже понятия. Вскоре он полностью подчинил меня, заворожил. Хотя в начале он сам предлагал мне слушать его речи, но постепенно я уже просил его поговорить со мной. Наша дружба стала продолжаться и после того, как Муслима выписали из больницы. По его рекомендации я пошел учиться в медресе, чтобы глубже изучить Ислам. Со временем занятия там стали принимать политическую окраску. Улемы, освещая обстановку в мусульманских странах,  рассказывали о несправедливости сионистов и борьбе врагов Ислама, в грязные планы которых входит ослабление устоев Ислама, об их подлых и коварных планах и методах. Постепенно во мне проснулась ненависть к врагам исламской религии и появилось желание борьбы с ними. Я бросил работу. Родных и близких поразил и удивил этот мой поступок. Они читали мне назидания,  ругали, просили, но я их не слышал, не желал слушать. Более того, они вызывали во мне чувство неприязни к ним. Я считал их далекими от религии и ислама. В итоге я посчитал для себя греховным проживать с ними под одной крышей. Однажды я оказал своему мударрису Кульмиддину, что хочу принять участие в джихаде против кафиров – нечестивых и служить любимому Исламу.
- Ты принял верное решение, – сказал он мне. – Мы приходим на этот свет для поклонения единственному и бесподобному Аллаху. Этот мир рабов божьих является местом испытания. И живем мы здесь временно. Спасенным будет лишь тот, кто понимает и признает это и строит свое пристанище в вечном раю здесь, на земле. А кирпичи этого дворца состоят из искренних молитв, богослужения. И когда тебе удастся достичь этого, ты можешь быть уверенным в том, что  нашел свое место в раю и тебе будут дарованы вечный покой и блаженство, в число которых входит и сожительство с райскими красавицами. Никто в этом мире не живет вечно. И царь и нищий когда–то обязательно покидает его. И никто с собой не уносит никаких богатств, кроме савана. Да и тот не всем достается. Уж коли так, то лучше прожить свою жизнь во служение Аллаху и в угоду Создателю. Джихад во имя Аллаха есть одно из самых достойных и праведных богослужений. Огромное счастье и бесценное богатство пожертвовать  во имя этого свою жизнь. А если твое намерение твердое и окончательное, я могу помочь тебе в этом.
– Да, твердое. Я уже выбрал свой путь. Обратной дороги для меня уже нет. Все мои желания, моя воля направлены вперед, к вершинам цели, кульминация которой будет смерть во имя веры...
Одним словом, после нашей беседы прошло несколько дней. Из–за того, что я ушел из дома, я проводил все свое время в медресе и в мечети при нем,  знал обо всем происходящем там. Однажды далеко за полночь я вышел в туалет. Увидел, что в келье учителя до сих пор горит свет. Я подумал, что он занят молитвой. Подойдя к окну, увидел, что там, кроме учителя, находятся еще несколько незнакомых мужчин. Они горячо спорили о чем–то. Удивительным было то, что среди них находился и Муслим, которого я не видел уже давно. Хотел было войти в келью, но передумал. “А вдруг им не понравится мой визит?” – пронеслось в голове. Вернулся к себе и долго не мог заснуть. Меня терзал вопрос о том, кто эти люди и почему они приходят сюда тайком ночью. На утро я не вытерпел и спросил об этом учителя Кульмиддина. Он многозначительно улыбнулся и сказал:      
– Там разговор шел и о тебе тоже.
– Обо мне? – удивился я.
– Да.
– В честь чего это?
– Если я не ошибаюсь, ты желал участвовать в джихаде.
– Хотел и хочу.
– Они прибыли к нам из Кавказа.
– С какой целью? – спросил я и осекся. Мне показалось, что я задал глупый вопрос.
– Они приехали за смелыми и самоотверженными парнями, верными Исламу. Я рекомендовал им тебя.
– И они одобрили мою кандидатуру?
– Почему бы нет? Одобрили.
– Выходит, я могу принять участие в джихаде?
– Можешь.
– Почему они тогда не забрали меня с собой?
– Они еще не уехали. Ты готовься. Они обязательно возьмут тебя с собой.
– Куда?
– А разве шахиду не все равно, куда он поедет?
– Нет, конечно. Есть еще кто–нибудь?
– Этого я не знаю.
Учитель рассказал не все. Было понятно, что они не станут приезжать ради одного человека. Это он понимал отлично, но предпочел промолчать. А я не стал больше вдаваться в подробности. Как–то ночью раздался стук в мою келью. Я открыл дверь и увидел учителя Кульмиддина.
– Одевайся и пойдем со мной! – велел он.
– Куда? – спросил я.
– К твоим покупателям.
– Покупателям?
– Не... – запнулся учитель. – Это я так, к слову, сказал. Я имею в виду тех, что приходили ко мне ночью. Говорил же, кто они? Они просто проводники, вернее, сопровождающие.
Было понятно, что слово “покупатели” вылетело с его уст случайно. Поэтому он опешил, растерялся и стал оправдываться.
– Я понял. Что нужно брать с собой? – вывел я его из неловкого положения.
– Не бери ничего. Иди так. Теперь ты ни в чем не будешь нуждаться. Для тебя будут созданы все условия...
Мударрис неспроста назвал гостей поручителями. На самом деле они были покупателями, а он продавцом. Он торговал людьми. И за то, что находил и вербовал новых “воинов” ислама, получал хорошее вознаграждение. Люди говорили, что он очень богат. Узнав об этом, я разочаровался в нем. Ведь я считал его праведным, благочестивым, набожным и верным служителем исламской религии. Выяснилось же, что все это было показным и далеко не бескорыстным. Он тоже оказался рабом своей жадности и алчности.
Но мое мнение о нем теперь уже ничего не значило. Было уже поздно. Назад пути уже не было.
- Прогулка окончена! Все по камерам!
Саид вздрогнул от окрика конвойного. Ему показалось, будто он смотрит фильм и на самом интересном месте вдруг погас свет. Ему хотелось скорей добраться до камеры и послушать продолжение злоключений Фарида, который только стал рассказывать о своей жизни. Но в камере они увидели  такое, что застыли на месте. Больше всего был поражен Саид. Он впервые видел такое в камере. Все вокруг было перевернуто вверх дном, казалось здесь побывал грабитель. Повсюду валялись подушки, матрасы и одежда заключенных.
– Что случилось? – спросил удивленно Саид у Фарида.
– Это называется шмоном, – ответил Фарид. – Такое происходит время от времени. Это позволяет работникам тюрьмы  обнаружить что–либо запрещенное у подозреваемых. Шмон бывает общим, а иногда индивидуальным. В первом случае шмонают всю тюрьму, а во втором случае отдельного человека или камеру. Поводы могут быть разные.
– Например, – поинтересовался Саид.
– Подготовка к побегу, хранение запрещенных вещей, желание кого–то совершить суицид, враждебные отношения между подозреваемыми и тому подобное, – сказал Фарид. – Во время шмона в камере вместе с обыском подозреваемых обыскивают также подушки, матрасы, одеяла, пододеяльники, книги, тетради, даже полы. Но несмотря на это, зеки умудряются проносить с собой деньги и другие запрещенные вещи. Саид, запомни, что по неписанному тюремному закону ты не имеешь никакого права выдавать своего соседа. Об этом становиться известно моментально, тебя окрестят крысой  и очень страшно накажут. Если станешь свидетелем того, как прячут запрещенные вещи, сразу отвернись и притворись, что ничего не видел.
– Даже тогда, когда эту вещь захотят использовать против меня? – спросил Саид.
– Но это исключение. Хотя даже в таких случаях нельзя доносить. Ты должен сам обеспечить свою безопасность и найти выход к спасению. Саид, запомни, что во время шмона надо беспрекословно выполнять все приказы администрации. Нельзя показывать свое недовольство или презрение. Последствия очень страшные. Если быть объективным, Саид, то такие обыски необходимы. Они нужны для предотвращения неприятностей и возникновения неприемлемых деяний.
– Понятно, – сказал задумчиво Саид и стал приводить в порядок свою постель.
Вскоре в камере снова был наведен порядок. Улучив момент, Саид опять поспешил к Фариду, который без всяких расспросов стал рассказывать дальше свою историю: нас, завербовавших, было 8 человек и еще два сопровождающих, вернее, покупателей. В медресе нас разделили в две группы. Нам посоветовали говорить о цели своей поездки, что якобы едем работать на кирпичный завод. Каждая группа выехала отдельно. На протяжении всего пути я больше не видел вторую группу. Я был больше чем уверен, что их увезли в другое место. В пути мы не встретили никаких препятствий. Спустя два дня, иногда на машине, иногда пешим ходом, мы добрались до военного лагеря моджахедов, расположенного в ущелье высочайших гор. К своему удивлению, я встретился там с Сабитом, Рифатом и Билалом, находящихся в составе второй группы. В лагере было полно бородатых солдат в военной форме. Наш сопровождающий велел нам остановиться у палатки, а сам вошел вовнутрь. Вскоре вышел и пригласил нас. В палатке находился один мужчина, который говорил по–арабски с кем–то по мобильному телефону, стоя спиной к нам. Он был очень высоким и здоровенным. Закончив говорить, повернулся к нам. У него было загорелое лицо и густая до пупка борода, которая придавала ему грозный вид. Сопровождающий представил его нам, как командира Абульаббаса. Здороваясь с нами за руку, он улыбался. В этом оскале скрывалось тысячу смыслов. Его слова переводил сопровождающий, которого, как мы узнали, звали Юсуфом. Абульаббас, видимо для того, чтобы сделать более действенным свою речь, говорил плаксиво, иногда начинал проливать слезы. Глядя на него, я принял за фанатика и большого защитника Ислама, захотев стать похожим на него. Закончив говорить, Абульаббас вытер тыльной стороной ладони слезы, пошел и сел за стол. Юсуф дал нам знак выйти. После бани нас переодели в военную полевую форму, после обеда дали нам возможность отдохнуть от дороги. После этого Юсуф часто пропадал куда–то. А когда возвращался в лагерь, нас становилось все больше и больше. Было лето. С каждым днем становилось все жарче и жарче. Особенно наш лагерь, который располагался у подножия горы, с раннего утра оказывался под палящим лучами солнце и напоминал раскаленный тандыр. Но, несмотря на это, согласно распорядку, мы с утра и до позднего вечера занимались тренировками и боевой подготовкой. Нас вместе с тренерами было двести человек. Среди нас были арабы, дагестанцы, татары, таджики, узбеки, казахи, афганцы, киргизы, которых объединял джихад во имя Аллаха. Было еще несколько русских, украинцев и даже один англичанин, которые приняли мусульманскую веру. Признаться, мне казалось странным такое разношерстное сборище. Было удивительно то, что с совершенно противоположных и далеких друг от друга регионов все собрались в одном месте с одной целью. В душе я восхищался целеустремленности и силе этих верующих людей, которые во имя джихада покинули свои родные места, жен, детей, терпят лишения и боль разлуки с близкими. Только немного позже мне стало ясно, как глубоко я ошибался, принимая желаемое за действительное. Военные учения были невыносимо тяжелыми и изнурительными. Только одно высказывание наших тренеров, которые в основном были иностранцами, вынуждало нас стараться изо всех сил, от души выполнять все поручения и приказы. Они говорили: “Тяжело в ученье – легко в бою”. Это изречение какой–то известной личности стало для меня девизом, оно звучало во мне в самые тяжелые минуты, придавая новых сил. Сабит, один из моих спутников, не выдержал, не вынес тренировок, военной муштры и сбежал. Как ему это удалось – огромная тайна для меня, ибо, судя по разговорам, до сих пор это никому не удавалось. Я не знаю также и того, добрался ли он до дома или нет. Он мне тоже предлагал бежать с ним, но я отказался, считая это предательством по отношению к исламу. Его бегство, конечно же, не означало, что он узнал об истинной цели этих “фанатов ислама”, разочаровался в них. Нет. Просто Сабит не выдержал тяжести тренировок. Причина его бегства только в этом. Но я целиком и полностью доверял и верил тому, что говорили главари. Считал правильным выбранный нами путь...             
Инструкторы были очень требовательными, напрочь позабыв про жалость и милосердие в исполнении поставленных перед ними задач. Шутка ли подниматься на вершину горы с 50–килограммовым рюкзаком, полным продуктов и тут же без передышки спускаться вниз? Проходить по тонкому бревну, проползать под колючей проволокой стоило огромных трудов и усилий. Были еще и спаренные бои, где никто не жалел своего противника. Вначале от полученных побоев у меня неделями болело и ныло все тело. Но, спустя месяцы, тело привыкло к ударам и я уже почти не чувствовал боли. Кроме тренировок и военных занятий мы изучали теорию убеждения, декламацию, монотеизм, устройство взрывчатых веществ, методы подготовки самодельных взрывчатых устройств.
Я отдавался учению всецело и с большой ответственностью, так как моей целью было служение исламу. Я с нетерпением ждал того момента, когда учения, наконец–то закончатся и я смогу внедрить полученные знания на практике, на поле битвы за исламскую религию.
Наконец наши тренировки были завершены. Однажды нас всех выстроили по приказу начальника военного лагеря Абульаббаса. Он вышел к нам и заговорил:
– Итак, подошли к концу ваши тренировки и учения. Теперь вы готовы к борьбе во имя Аллаха, готовы поднимать знамя священного ислама. И если в сражениях против кафиров – неверных вы одержите победу, вы завоюете высокое звание гази-борца за веру, героя священной войны. Ну а в случае гибели, вы станете шахидами, павшими за веру. Сегодня наши братья мусульмане жертвуют собой по всему миру во имя Аллаха и с целью распространения священной исламской религии – в Афганистане, Ираке, Сомали, Чечне, Боснии,  Албании, Пакистане, Палестине. К нам за помощью обратились братья–мусульмане из Пакистана. В настоящее время группа талибов через границу Афганистана вошла на территорию Таджикистана и дожидается наших посланников. Таджикские братья помогут нам перейти на территорию Афганистана. Мы не имеем права отказывать нашим братьям в просьбе. Мы должны быть наготове. Будьте в боевой готовности. Это может произойти в ближайшие дни. А пока можете отдыхать...
– Готовьтесь! Обед! – раздался окрик конвойного за дверью.
– Фарид, после обеда ты продолжишь свой рассказ. Ладно? – предложил Саид.
– Хорошо. “Война войной, а обед – в своё время”, – вспомнил Фарид известную русскую пословицу.
– Да. Именно так, – засмеялся Саид.
Он вдруг почувствовал, что рассказ Фарида смыл с души черноту, окутавшую его сердце и его охватило чувство радости. Поразился. “За несчастную судьбину Фарида слезы надо лить. Несчастный одним неверным шагом лишил себя всех радостей жизни. И мне ни к чему радоваться от услышанного. Наоборот... Здесь дело совсем в другом. Но в чем? Одному Богу известно”, – думал про себя Саид.
* * *
Раздался лязг открываемой черной железной двери камеры и все посмотрели в ту сторону.
“Подозреваемый Мусофиров! На выход!” – крикнул конвойный, долговязый старший прапорщик с запавшими бесцветными глазами, длиной худощавой шеей, похожей на утиную, и недовольным выражением лица. “Быстро! Бегом!” – крикнул он Саиду.
... Саида ожидали не только следователь и адвокат, но и ещё двое. Но он даже не догадывался об этом. Знай он это, бежал бы в допросную сломя голову.
Саид увидел в кабинете сидящего за столом следователя, а недалеко от него – адвоката.
– Здравствуй, – сказал следователь и, против ожидания, протянул ему руку. Адвокат также поздоровался с Саидом. От него не скрылось хорошее настроение следователя, а вот причина этого ему была непонятна.
– Саид, с чего это ты так исхудал в последнее время? Осунулся? – спросил следователь.  – Никто тебя не обижает? А может, ты влюбился, а?
Саида словно током ударило. Он остолбенел от последних слов следователя.
– “Откуда он узнал? – поразился он. – Ведь об этом никто не знает. Кроме старого зека. Неужели он выдал мою тайну. Нет. Это невозможно!”
– Любовь приходит нежданно – негаданно, разрешения не спросит, – вмешался в беседу адвокат. Но в кого Саид может влюбиться здесь?
– Есть в кого, товарищ Хидиров. Здесь есть человек, который покорил сердце таджикского парня до такой степени, что за короткое время, сами видите, до чего он дошел. Не узнать, – сказал весело следователь, кивая в сторону Саида. – Это же здорово. Ведь не каждому удаётся влюбиться. И главное счастье заключается в том, чтобы это чувство было обоюдным. Саиду в этом смысле очень сильно повезло. Но, давайте, теперь прервемся и поговорим о другом, о главном. Саид, как ты уже знаешь, по отношению к тебе было выдвинуто обвинение по статье 105 УК Российской Федерации. Но с учетом результатов следствия, в твоих действиях усмотрены признаки преступления и смерти по неосторожности и на этом основании вы обвиняетесь по статье 109. Ознакомьтесь по существу обвинения. И если согласны, то поставьте свою подпись.
Саид признал себя виновным по статье 109 и полностью подтвердил свои предыдущие показания.
Следователь сказал ему:
- Ты теперь будешь не долго находиться в СИЗО. Скоро начнётся судебный процесс. Обвинение уже по другой статье отличается тем, что по отношению к тебе будет принято относительно легкое наказание. Да, между прочим, почти каждый день мне звонит мой однокашник Сергей, расспрашивает о тебе, беспокоится. Признаться, я впервые вижу такого верного сослуживца. Сергей не такой человек, чтобы просит о чем–то, унижаться перед кем–то. Но ради тебя он звонил и постоянно просил меня помочь тебе. В ходе следствия я пришел к выводу, что ты честный и порядочный человек. Потому как за тебя боролись не только родные и близкие, а даже совершенно чужие казалось бы, люди: Султон Хидиров, Сергей, Наталья, Оксана... Ты не представляешь, как за тебя заручался и просил начальник предприятия, где ты работал. А какую он написал характеристику! Это настоящее обращение к любимому сыну. Возможно, благодаря именно этим твоим преданным друзьям дело приняло другой оборот. Остальное уже зависит от решения судьи.
Следователь встал из-за стола, подошел к окну и закурил сигарету. Взгляд Саида упал на адвоката, который доставал из портфеля новенькую книгу. На обложке он прочитал:  Расул Гамзатов “Мой Дагестан”.
Почувствовав взгляд Саида, он догадался, что тот хочет посмотреть книгу.
С вашего разрешения, я подарю эту книгу Саиду, – обратился адвокат к следователю.
– Я должен осмотреть её, – сказал следователь.
– Пожалуйста, прошу вас, – сказал Султон Хидиров, протянув следователю книгу, и обратившись к Саиду, спросил, – Ты читал эту книгу?
– На моей родине мало найдётся людей, кто бы не читал её. Я зачитывался ею ещё в школьные годы. Даже помню, что в те годы эту книгу с большим мастерством перевел с русского на таджикский язык наш талантливый переводчик Абдулло Зокир.
– Неужели? Я не знал об этом, что вы так любите наших поэтов и писателей.
– А вы разве не знали о том, что Расул Гамзатов был братом и очень близким другом наших великих поэтов Мирзо Турсунзаде, Боки Рахимзаде, Мирсаида Миршакара? Наш народ любил и чтил не только его произведения, но и глубоко уважали и возносили его самого. Наши поэты и писатели приводят в своих произведениях цитаты из его творчества. Сам Расул Гамзатов очень любил таджиков и Таджикистан.
– Ты  обрадовал меня, Саид. Я знал о том, что у вас, таджиков, богатая культура, но понятия не имел о такой вашей любви к нашему поэту. Потомки Фирдоуси, Хайяма, Хафиза, Саади и Джалолиддина Балхи, покорившие своим богатым духовным наследием весь мир, несомненно, могут так ценить высокий слог.
– Коль Саиду удалось поднять нам настроение, так давайте же, и мы в этот последний день следствия обрадуем его, – предложил следователь.
– Да, да. Думаю, это в самый раз, – согласился обрадовано Хидиров.
Саид смотрел на них с удивлением и волнением, не мог ничего понять, чем они хотели обрадовать его. Знать бы ему чем...
- Мы сейчас оставим тебя в кабинете одного. Ты здесь теперь полновластный хозяин, – сказал, рассмеявшись, следователь и вышел вслед за адвокатом в коридор.
Саид стоял как вкопанный. Хотя ему было нелегко выдержать воцарившуюся тишину, но радостный трепет в душе давал ему надежду на то, что его ожидают счастливые минуты. Поднявшись, Саид подошел к  окну, чтобы хоть как–то отвлечься от наплывших предчувствий, но за окном не увидел ничего, кроме высоких стен и колючей проволоки. Он повернулся, решив сесть на место, и тут услыхал за дверью тихие женские голоса.
Одна говорила другой:
– Постучись в дверь.
– Не могу, руки дрожат, – отвечала вторая.
– Я поражаюсь тебе! Ты чего так сильно растерялась? Я тебя понимаю, дочка. Но соберись, успокойся и заходи в кабинет, – посоветовала мама и сама постучалась в дверь.
Саид с трудом передвигая ногами, подошел к двери. Распахнул её и увидел в коридоре Оксану с красивой женщиной лет сорока – сорока пяти. Застыв на месте, он смотрел то на Оксану, то на её спутницу. Оксана, у которой от счастья радостно блестели глаза, с восторгом посмотрела на оторопевшего Саида, улыбнулась и сказала:
- Саид, а вы не пригласите нас войти? Вы не ожидали увидеть нас?
Саид стоял как вкопанный.
- Са–и–и–и–д, очнитесь! – засмеялась  Оксана.
 Саид встрепенулся.
–Простите, пожалуйста. Признаться, я совсем растерялся, увидев вас. Я даже представить не мог, что увижу вас здесь, – с трудом проговорил он.
– Почему? Мы никогда не забудем ваше добро. Вы спасли честь нашей дочери, рискуя своей жизнью. Вы – ангел – хранитель и защитник нашей дочери, и мы перед вами в неоплатном долгу.
– Знакомьтесь, это моя мама – Елена Николаевна, – сказала Оксана. – Она пришла сюда, чтобы сопровождать меня и, самое главное – выразить вам нашу благодарность.
– Добро пожаловать, – сказал Саид Елене Николаевне (матери Оксаны). – Прошу извинить меня за то, что знакомлюсь с вами при таких обстоятельствах, я не могу оказать вам должного уважения и почтения. Простите ещё раз.
– Мы же не в гости к вам пришли, – успокоила его мама Оксаны. – Я пришла познакомиться со спасателем моей дочери. Хотела посмотреть воочию, кто же этот смелый молодой человек, невзирая на опасность, угрожающую его жизни, не остался равнодушным к судьбе моей дочки. И почему его имя постоянно она повторяет. Теперь я поняла, от чего она с такой любовью рассказывает о вашей смелости. Со своей стороны, мы сделаем всё для того, чтобы вызволить вас отсюда. Вы держитесь, не падайте духом, будьте стойким. Примите огромную благодарность моего супруга.
– Не говорите так. Я не совершил ничего такого, чтобы так меня благодарить. Будь на месте Вашей дочери любой другой человек, я поступил бы так же. Почему мы стоим? – спросил Саид, указывая на стул, за которым сидел следователь. – Проходите Оксана, садитесь.
А её матери он предложил свой стул, но она отказалась и сказала:
- Я оставлю вас наедине. Знаю, вам есть, что сказать друг другу. Я буду ждать вас в коридоре, вернее, в кабинете начальника тюрьмы.
Елена Николаевна вышла из кабинета. Саид с Оксаной остались вдвоём. Воцарилась неловкая тишина. Никто из них не решался заговорить первым. Они всецело были во власти охвативших их чувств. Ведь они так давно ждали именно этой встречи.
Собрав все силы воли, Саид заговорил первым.
- Оксана, как вы решились прийти сюда? – спросил он.
– А разве я не имею права навестить своего спасителя? – вопросом на вопрос ответила с очаровательной улыбкой Оксана.
– Вы знаете, что меня обвиняют в у... – засмеялся Саид.
– Знаю, обо всем знаю. На следующий день, после нашей первой встречи, я несколько раз звонила вам, но ваш телефон был отключен. Я стала волноваться, в голове вертелось тысяча разных мыслей. Потом решила, что возможно перепутала номер. Не утерпев, поехала к вам по адресу, который вы мне давали. О случившемся узнала от вашей соседки. Тут же отправилась в ОВД и прокуратуру. Хотела встретиться с вами, но мне не дали разрешения на свидание.
– А это свидание как вам удалось получить?
– Не знаю. Сама поражаюсь. Я приходила к следователю раз десять. Просила, умоляла его, но он был неумолим. А вчера вдруг сам позвонил и сообщил, что есть возможность свидания. Саид?
 – Да?
– У меня есть одно предложение.
– Слушаю вас.
– Мы с вами не чужие люди. Давайте обращаться друг к другу на “ты”. Если, конечно, вы не возражаете. Не люблю официоз.
– Я согласен.
– Я слышала, что следствие подошло к концу. Теперь начнется судебный процесс.
– Верно. Сегодня я ознакомился с обвинительным заключением.
– И каково оно?
– Есть положительные изменения. Меня теперь обвиняют не по статье 105 о предумышленном убийстве, а вменяют убийство по неосторожности.
– Все будет хорошо, – сказала Оксана и положила руки на ладони Саида. – Я уверена в этом. Саид, знаешь, гм... Как бы тебе объяснить...
– Оксана, нам дали не очень много времени на свидание. Если мы сейчас не выскажем друг другу самых главных слов, потом будет поздно и мы никогда не сможем простить себе это. Будь посмелей, – засмеялся Саид.
Оксана впервые видела прекрасную улыбку Саида, очень обрадовалась, набралась смелости, закрыла глаза и заговорила:
-Саид, ты только не ругай меня, пойми правильно. Возможно, ты решишь, что “эта девушка сошла с ума, совершенно не знает меня, да и общались мы всего несколько минут, не сегодня, так завтра меня осудят неизвестно на какой срок, а она...” – слова застряли в горле девушки и Оксана запнулась на полуслове. Она вскочила с места и подошла к окну. По щекам её потекли слезы. Она достала из сумочки носовой платок и вытерла лицо.
Саид растерялся, не зная, как поступить. Но, собравшись с силами, подошел к Оксане и дрожащими руками коснулся плеч девушки:
- Оксана, почему ты плачешь? Умоляю тебя, успокойся, возьми себя в руки. Я не могу смотреть на твои слезы. Почему ты так сильно переживаешь? Ты же сама сказала, что мы теперь не чужие друг для друга. Коли так, то я прошу тебя, говори все, как на духу, – стал поддерживать он Оксану.
Девушка повернулась к нему и посмотрела на Саида грустными, полными слез глазами. Затем тяжело вздохнула и заговорила:
- Я полюбила тебя, Саид. Это произошло как–то неожиданно. С того дня, когда судьба свела нас и ты спас меня, проводил до метро, меня охватило какое–то удивительное чувство. Мне показалось, что ближе и дороже тебя для меня нет больше никого в этом мире. И это чувство вспыхивает во мне каждый раз, когда я вспоминаю о тебе, обжигая все мое существо вновь и вновь. С того самого дня я потеряла покой. Мир перестал существовать для меня. Все вокруг потеряло смысл. Я постоянно думаю только о тебе, хочу видеть тебя. Единственным моим желанием является встретить тебя, быть рядом с тобой. Знаешь, если ты ответишь мне взаимностью, я буду считать себя самым счастливым человеком на свете. В противном случае я не обижусь. Какое б решение ты не принял, я не перестану любить тебя...
- Оксана, любимая моя Оксана! О чем ты говоришь? Почему не спросишь меня, каково мне жить без тебя? Я уже давно потерял покой и сон. Страдаю и терзаюсь. Я уже позабыл о том, что нахожусь в тюрьме, думаю только о тебе, перед моими глазами стоит лишь твой прекрасный образ. Я мучаюсь не от того, что сижу в камере, а от разлуки с тобой. Меня мучает только одно. Стоит только вспомнить об этом.
– И что же это? – взволнованно спросила Оксана.
– Я имею в виду то, что не смогу в ближайшем будущем видеться с тобой и неизвестно, на какой срок. Меня убьет разлука с тобой, – сказал с огорчением Саид.
– Не говори такое, родной мой, – стала успокаивать его Оксана, поглаживая нежно его плечо. Её снова стали душить слезы.– Надо верить в светлое будущее, – сквозь рыдания промолвила она. – Все знают, что ты не убийца. Все произошло по неосторожности. Суд, конечно же, обязательно примет это к сведению. 
– Может быть... Но с другой стороны, моя родная, я не хочу заставлять тебя страдать от разлуки. Это очень тяжелая ноша. Признаться, я даже не знаю, что делать. Я четко осознаю только то, что я боюсь потерять тебя, жизнь тогда потеряет для меня всякий смысл. До сих пор я не знал ничего о любви. А теперь я влюблен, влюблен до беспамятства. Все моё существо  находится во власти этого удивительного и неописуемого чувства. Эта боль, но сладкая и приятная боль. Оксаночка, родная моя, в любом случае, моё будущее неизвестно как сложится. И потому, я умоляю тебя понять меня правильно и не страдать зря. Мне тоже нелегко, но делать нечего. Такова, видно, судьба. Надо перетерпеть, выдержать все. Я очень прошу тебя, не тратить свою молодую жизнь понапрасну, в ожидании меня. Я же обещаю тебе, что несмотря на то, будешь ли ты меня ждать или нет, я обязательно после освобождения разыщу тебя. Но в данный момент самым верным решением будет то, чтобы ты забыла меня.
– Ты что говоришь, Саид?! Нет! Нет и нет! Я умоляю тебя не отталкивай меня, – взмолила Оксана. – Ты зря стараешься. Говорить об этом уже поздно, да и ни к чему! Мне все равно, сколько надо будет ждать. Я дождусь. И запомни, никто не сможет занять твое место в моем сердце. Там поселилась твоя любовь, и я буду хранить верность до конца дней своих. Огромным счастьем для меня является то, что наша любовь взаимна, ты тоже любишь меня, – сказала Оксана и закружилась от радости и счастья.   
Саид с восторгом глядя на кружившую с поднятыми руками и закрытыми глазами Оксану и продолжающую шептать: “Я люблю его и он любит меня”, подошёл к ней и взял за руку. Оксана тут же перестала кружиться, открыла глаза и посмотрела  в глаза Саиду. Саид смотрел на неё. Их взгляды, полные любви, утонули друг в друге.
- Ты меня действительно любишь? – чуть слышно прошептала Оксана, глядя прямо в глаза Саиду.
– Больше жизни. Я никого ещё в жизни так не любил, – ответил Саид.
– И будешь любить меня всегда? – спросила Оксана с очаровательной улыбкой.
– Пока живу и дышу.
– Отвезешь меня в Таджикистан?
– Обязательно.
– Твои родные примут меня?
– Они желают мне счастья. И потому, несомненно, примут тебя от всей души.
– Значит ты будешь счастлив со мной?
– Да, родная моя.
– Как приятно слышать эти слова! – воскликнула восторженно Оксана и чмокнула Саида в щеку. Затем прижалась к нему и поцеловала в губы...
* * *
В тот день, не успел Саид войти в камеру, как его тут же спросили:
- А ну, таджик, что принес?
Все уже знали о том, что его навестил кто–то из родственников. Саида поразило, каким образом в камере так быстро узнали о свидании. Но он промолчал.
- Не знаю что, но передачу принесли точно, – ответил Саид и подошел к Фариду.
- Кто приходил на свидание? – спросил тот Саида.
– И не спрашивай, – засмеялся Саид.
–Уж больно ты довольный и веселый, братан.
– Моей радости и ликованию нет предела.
– Чё, узнал новость об освобождении?
– Нет, бери выше.
– Тебе звание героя присвоили что–ли?
– Какой герой? Какая свобода?
– Ты, друг, не тяни волынку, рассказывай скорей обо всём, не испытывай моё терпение.
– На свидание со мной приходила та, которую люблю я и которая любит меня.
– Понятно! Ромео встретился с Джульеттой...
– Да, именно так. Случилось то, о чём я мечтал. Теперь мне на всё наплевать, всё нипочем. Один поэт сказал:            
Хуш он дам, ёре ба ёре расад,
Умеде ба умедворе расад.

– Я ничего не понял из сказанного тобой, но чувствую, что это о чем–то хорошем.
– Верно почувствовал. Фарид, я сейчас готов слушать продолжение твоей истории.
– Душа твоя кино, значит, просит?
– Ну, да, просит. Пожалуйста, расскажи, что было дальше.
– Саид, подойди ко мне! – прервал их беседу голос старого зека.
Саид подошел и сел напротив старого зека.
– Выглядишь счастливым, – заговорил испытывающе старый зек.
– Это, действительно так, – улыбнулся Саид.
– Я рад этому не меньше твоего.
– Почему?
– Я радуюсь за тебя. Ты, Саид, счастливый человек. Ты любишь и тебя любят. Мой друг, Давлат говорил, что голова без любви похожа на тыкву. Тебя на воле с нетерпением ждут и молят Бога не только твои родные, но и любимая. А мне вот не удалось влюбиться. Я даже представления не имею об этом чувстве. Ни разу не влюблялся ни в кого и меня никто не любил. Да и кому я нужен такой? Кому нужно это пустое, холодное, бездушное и никчемное существо? Вор, отъявленный вор, большая половина жизни которого прошла в тюрьмах. Разве способен такой любить? Во всем виноват мой дядя  Степан, сидевший не раз. Он подтолкнул меня к такой жизни. Именно под его влиянием я с малолетства стал жить “по понятиям”, придуманным преступным миром. По понятиям, где запрещалось влюбляться, жениться, заводить и воспитывать детей. Так прошла вся моя жизнь. В молодости не хватило ума задуматься, принимать какие–то кардинальные решения остановиться. Не думал о будущем. Жил одним днем  получением кайфа. Мне было наплевать на всех и на всё. А теперь, когда мне уже много лет, иногда задумываясь о своей жизни. Размышлений так много, что раскалывается голова. Иногда мне кажется, что эти бесконечные думы душат меня и у меня кружится голова, словно я падаю в бездонную темную пропасть вниз головой. В голове крутятся сотни вопросов, на которые не могу найти ответа, не в состоянии. Ты же на самом деле, как я вижу, живешь полноценной жизнью. То есть твоя жизнь имеет смысл. У тебя есть в жизни определенная цель. Тебе дороги твои родители и ты любишь их. Благодаря этому ты не хочешь, чтобы они страдали в жизни. Потому ты решил работать, чтобы обеспечить им достойную жизнь. Ты осознал то, что мать родила тебя, научила ходить, говорить, есть. Отец кормил и одевал тебя, дал образование. Теперь же, когда они постарели, ты должен вернуть им долг. У тебя в жизни есть задачи, обязательства и свои планы, во благо и ради близких людей, окружающих тебя, общества в целом. Вот все это можно на самом деле назвать жизнью. Счастье человека выражается именно в том, когда люди радуются его присутствию и огорчаются, когда его рядом нет. Но разве можно назвать жизнью существование, когда у тебя нет ни жены, ни детей, ни дома, ни целей и не планов и ты не оставляешь после себя ни имени и никакого следа. Вот ответь мне, Саид, разве это жизнь, когда ты ни разу не помог своим родителям, не интересовался их здоровьем, ничего не знал об их проблемах, не поддержал их в старости, даже не знал о их смерти, не хоронил их, твои дети не знали отцовской ласки, твоя жена ни разу не встречала тебя с радостной улыбкой? Конечно, это не назовешь жизнью. Так, пустое существование, живой труп. Я осознал все это очень поздно. А толку от этого?! Жизнь подходит к концу, не сегодня – завтра смерть постучится и придет за мной. Назад пути, увы нет... И ничего не возможно исправить. Сожаленья и раскаяния ни к чему. Э–э–эх, о чём теперь говорить?.. Все, что было, уже безвозвратно ушло. Ты мне вот что скажи: как прошло твоё свидание?
– Хорошо.
– Ты увидел свою возлюбленную вблизи?
– Да, увидел.
– Признался ей во всем?
– Да.
– Она не сказала тебе, как ей удалось получить разрешение на свидание?
– Нет, не сказала. Но я сам догадался.
–  О чём догадался?
– О том, что наше свидание стало возможным благодаря вам.
– Кто тебе сказал? 
– Никто. Только вы знали о том, что я влюблен в Оксану.
– Видя твои страдания, растаял бы даже камень.
– Огромное вам спасибо. Я очень благодарен вам.
– Ты благодари за все Давлата.
– Выходит Давлат не зря прожил свою жизнь. Видите, спустя столько лет благодаря ему совершено доброе дело. И вы тоже не страдайте о пройденной жизни. Ведь не имеет значения, как и где совершаются добрые дела. Возможно, на свободе вы не помогли никому, но здесь вы протянули руку сотням заключенным. И это ваше добро вам зачтется. Выходит, что ваша жизнь не была бесцельной. И вообще, жизнь невозможна без планов и надежд, их отличают только цели. Некоторые из них зиждутся на добродетели и добре, другие – на злодеянии. Точнее выразиться, у добрых свои цели, а у злодеев – свои. Выясняется, что жизнь не бывает бесцельной.
 – Ты, Саид, размышляешь, как философ. Хочешь сказать, что я прожил жизнь не зря?
– Да, Вы правильно поняли. Мы сейчас, в данный момент, стали свидетелями совершенного вами добра. Что может быть на свете лучше воссоединения двух влюбленных.
– Саид, Саид, хотя я понимаю, что ты говоришь всё это для успокоения старого зека, но говоришь так убедительно и мне так приятно это слышать. Эх, встретил бы я такого человека, как ты, лет двадцать назад... Но теперь, увы, уже ничего не исправить, не повернуть вспять. Помнится, что каждый раз, когда земляки начинали что–то советовать Давлату, он всегда говорил: “Черную кошму мылом не отстираешь” (“Черная кошма не побелее от стирки”)...
Старый зек задумался, поглаживая седую бороду и глядя в одну точку. А потом сказал:
– Ну, раз ты встретился и поговорил по душам со своей любимой, теперь отдыхай. Постарайся подольше сохранить в душе это приятное чувство, которое не дается здесь. Может быть, ты сначала прочитаешь для успокоения души несколько рубаи великого Хайяма? А, Саид?
– Почему бы и нет?
И когда Саид стал декламировать первое рубаи:
Рано утром я слышу призыв кабака:
“О, безумец, проснись, ибо жизнь коротка.
Чашу черепа скоро наполнят землею,
Пьяной влагою чашу наполним пока” . 
Сокамерники, один за другим поднявшись с мест, встали у его кровати. Это воодушевило его и он стал читать рубаи дальше
Как знать, подруга, что нес завтра ждет,
В ночь лунную забудем день забот.
Испей вина, еще ведь не однажды,
Луна взойдет, а нас уже не найдет.
* * *
Хотя стройнее тополя мой стан,
Хотя и щеки огненный тюльпан.
Но для чего художник своенравный
Ввел тень мою в свой пестрый балаган?
Может быть, достаточно? – глядя на всех с улыбкой спросил Саид.
– Нет, таджик, читай ещё, – словно сговорившись, хором сказали сокамерники.
– Давайте, в другой день, – Саид решил проверить серьёзность их желания.
– Это само собой разумеется. Но в данный момент не лишай нас наслаждения. Читай, я тебя очень прошу, прочитай ещё, – за всех попросил Александр.
Саид не смог отказать и стал читать:
Тайны мира, как я записал их в тетрадь,
Головы не сносят, коль другим рассказать.
Средь ученых мужей благородных не вижу,
Наложил на уста я молчанья печать.
* * *
Если жизнь твоя нынче, как чаша, полна,
Не спеши отказаться от чаши вина.
Все богатство судьба тебе дарит сегодня –
Завтра, может случится, ударит она.
* * *
О, сердце, твой удел вовек, не зная сна,
Из чаши скорби пить, испить до дна.
Зачем душа в моем ты поселилась теле?
Раз из нее уйти все равно должна?
* * *
Этот винный кувшин на столе бедняка
Был влюбленным красавцем в былые века.
Это вовсе не ручка на горле кувшинном,
А обвившая шею любимой рука.
- Достаточно, – поднял руку старый зек и поднялся с места, оглядел внимательно всех присутствующих, а затем спросил: – Вы слышали когда–нибудь певучий и плавность таджикского языка? Знаете ли вы о том, что не только великий Омар Хайям, но и Фирдауси, Саади, Гафиз и сотни других поэтов творили именно на этом языке свои стихи, песни и трактаты. 
 Никто не ответил. Все ждали продолжения его слов. Старый зек, прочитав это по их взглядам, сказал:
- А в подтверждение моих слов и вашего убеждения сейчас Саид прочитает стихи на таджикском языке.
Саид призадумался, а затем принялся за чтение. В камере кроме его голоса не было слышно ни звука. Все, застыв на месте, слушали Саида, читающего те же рубаи Хайяма на таджикском языке.
Увлеченное чтение Саида прервал лязг ключа в двери камеры.
– Что здесь происходит?  Почему все молчат, и только один говорит? – не скрывая удивления, спросил пожилой надсмотрщик. Это был прапорщик лет шестидесяти. Его сопровождал высокий худощавый надсмотрщик в звании старшины.
Никто ему не ответил.
– Я вас спрашиваю. Онемели что ли? – спросил он, повысив голос.
– Мы вместе с Хайямом витали в небесах, а ты своим приходом снова спустил нас на грешную землю, – за всех ответил старый зек.
– Какой Хайям? Какие небеса? Я не понял вас, – признался надсмотрщик.
– Саид читал стихи, а мы слушали его, – вмешался в разговор Александр.
– Кто такой Саид? Этот таджик? Он что – поэт? – спросил молодой надсмотрщик.
– Нет. Он читал стихи Хайяма, – ответил Сабонис.
– Вот в чем дело. Вы заинтриговали меня. А ну–ка таджик, давай и мы послушаем, – сказал пожилой надсмотрщик, облокотившись о дверной косяк.
– Саид, читай, – велел старый зек.
– На таджикском или на русском? – спросил Саид.
– Конечно на русском, мы не понимаем таджикского языка, – сказал пожилой надсмотрщик.
Саид стал читать:
Когда плачут весной облака – не грусти,
Прикажи себе чашу вина принести.
Травка эта, что радует взоры,
Завтра будет из нашего праха расти.
* * *
Доколе дым кумирни прославлять,
О рае и об аде толковать?
Взгляди на доски судеб – там издревле
Написано всё то, что должно стать.
* * *
Пред пьяным соловьем, влетевшим в сад сверкал,
Сред роз смеющихся бокал.
И, подлетев ко мне, певец любви на тайном
Наречи: “Лови мгновение!”– сказал.
* * *   
Да пребудет вино неразлучно с тобой!
Пей с любою подругой из чаши любой
Виноградную кровь, ибо в черную глину
Превращает людей небосвод голубой.
Саид перестал читать. В ответ неожиданно раздался гром аплодисментов сокамерников.
– Браво! – крикнул кто–то.
– Ай да молодец! – воскликнул второй.
– Ты что, все рубаи Хайяма наизусть знаешь? – спросил пожилой надсмотрщик.
– Не меньше ста из них. На русском и на таджикском, – с гордостью ответил Саид.
– Я восхищаюсь тобой! – сказал надсмотрщик и хотел было сказать еще что–то, но послышались звуки шагов и голоса поднимающихся по лестнице, которые прервали “вечер” поэзии великого Хайяма. Надсмотрщики спешно захлопнули и закрыли дверь камеры. Ведь держать двери камеры открытыми считается нарушением правил. Но их так заворожили выразительная и красивая декламация Саида, высокий стиль поэзии Хайяма, что надсмотрщики напрочь забыли про тюремные требования и установки.
– Я впервые в жизни увидел в тюрьме такое прекрасное поэтическое собрание, – сказал с печалью старый зек.
– Да, действительно, было просто изумительно, но только очень жаль, что нам помешали, – поддержал его Александр.
– Несут! – крикнул, словно обухом по голове, хохол Павло, довольно потирая руки.               
Все с удивлением посмотрели на него.
– Чего несут? – спросил Саид.
– Разве вы не слышите этот приятный звук? – вопросом на вопрос ответил Павло, кивая в сторону двери.
– Нет, не слышу, – ответил Саид.
– Неужели ты не слышишь приятную трель соловья СИЗО? Ведь это звуки мешков, которые волокут по полу. Мешков, в которых полным–полно хлеба, печенья, булочек, пачек чая и сигарет и других продуктов! – облизывая губы, сам себе ответил Павло.
Все сразу заулыбались.
Вскоре открылось окошко в двери камеры. Каждый, кого называли надсмотрщики, подходил к двери, получал передачу, отправленную родными и близкими, и расписывался в листке с перечнем полученной посылки. Имя Саида называли несколько раз. Наталья, Оксана и его двоюродный брат Рустам одновременно отправили ему продукты питания, одежду и другие необходимые вещи. В тот день пировал не только Саид, но и вся камера.

* * *
Спустя несколько дней Саиду опять удалось поговорить с Фаридом. Вот что тот рассказал о дальнейшей своей судьбе:
–Как–то ночью группу из 20 человек, в которую входил и я, пригласили в палатку Абульаббаса. Он закончил читать намаз и сидел, перебирая четки. Мы стояли молча, так как наш сопровождающий указал нам молчать, приложив палец к губам. Абульаббас долго читал суру, обращаясь к Создателю. Видя эту картину, я вспомнил назидание пророка Исы о том, что не стоит затягивать молебен, ибо Аллах уже давно знает о том, что вы хотите сказать. Но молитва Абульаббаса затянулась надолго. Наконец он сказал “аминь”, приложив ладони к лицу. Поднялся с места и повернулся к нам. Его глаза были полны слез. По привычке он помолчал еще немного, опустив голову. Молчание его затянулось. Затем он, наконец–то, поднял голову  и стал долго и нудно говорить о чем–то. В конце речи он сказал:
–  Вас ждут в Таджикистане. Вы отправитесь туда сегодня ночью. Для отвлечения внимания правоохранительных органов и военных, мы разделим вас на четыре маленькие группы и разными маршрутами через Санкт–Петербург, Москву и Оренбург отправим в Таджикистан. Одних поездом, других самолетом. Дальше вас будут сопровождать проводники. Да бережет вас Аллах...
Мы сбрили свои бороды и усы, сняли военные формы. Все сразу изменились, некоторых даже трудно было узнать. По приказу Абульаббаса мы той же ночью покинули лагерь. Я, русский Салман, дагестанец Давид, казах Рохат, чечен Хусейн, наш проводник – таджик Ибрагим беспрепятственно добрались до Оренбурга и сели в поезд Москва–Душанбе. Девяносто процентов пассажиров в нем составляли таджики...
Через четыре дня в Душанбе нас встретил таджик по имени Мустафо. Вокзал был полон народу. Все вышли встречать своих близких.  Лица людей сияли от радости и счастья. Я подумал тогда, что если бы сейчас вернулся домой, мои родные встречали бы меня также. Мне стало грустно и тяжело на сердце. Но здесь было не до этого. Без промедления, той же ночью мы сели в УАЗ–469 и  направились по намеченному маршруту в Гульдару. Так как мы ехали в ночное время, на протяжении всего пути нас никто не остановил, не расспросил, кто мы и куда направляемся. Мы тоже ни разу не остановились и не вышли из машины. А когда доехали до какой–то местности, которую водитель назвал Чашмбар, он остановился и сказал нам:      
- Все, теперь не о чем беспокоиться. Мы можем немного отдохнуть, размять косточки.
Все приняли его предложение. Мы покинули душный салон автомобиля. Шум горной речки перекрывал все другие звуки, хотя лето подходило к концу и уже становилось холодней, но воздух был свежим, приятным. Я посмотрел на небо. Оно было чистым, безоблачным, усыпанным звездами.  Вдруг я заметил, как одна звезда сорвалась и стала резко падать, словно сноп огня. Вспомнил слова стариков о том, что это подошла к концу чья–то жизнь. “Возможно, это звезда моей жизни” – пронеслось в голове. Из объятий грустных мыслей меня вывел Салман, который подошел ко мне.
– Мансур (в лагере мое имя из Фарида сменили на Мансура).
– Слушаю тебя.
– Знаешь что?
– Что?
– Ты знаешь, куда и зачем мы едем?
– Название местности не знаю, а цель поездки мне ясна.
– Выходит, что ты ничего не знаешь.
– Чего не знаю?
– Дело в том, что нам говорили неправду. Я уверен, что ты также, как и я, поверил их словам.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Их разглагольствования о служении  исламу и джихаде во имя Аллаха – вздор и чепуха. Я только сейчас догадался об их планах. Мы стали в их руках марионетками. Они используют нас для осуществления своих грязных целей, ради личного обогащения.
– Не понял. О чем это ты говоришь?
– Они отправили нас сюда для того, чтобы в случае возникновения столкновения между нарушителями границы и силовых структур Таджикистана, мы поддержали первых с тыла.
– Правильно. Поддержка братьев–моджахедов и является джихадом.
– А ты в курсе, зачем они пришли сюда?
– Да, для того, чтобы забрать нас.
– Мечтай, мечтай.
– Говори яснее.
– Дело в том, что за последние дни в Афганистане обострились вооруженные столкновения между талибами и правительственными войсками, которые продолжаются до сих пор. Те, кто перешел границу, с одной стороны, были вынуждены сделать это, но с другой стороны, они пришли сюда с целью увести обратно огромную сумму денег.
– Каких денег?
– Не знаю. Здесь пахнет таким бизнесом, о котором мы и знать не знаем. Под всем этим что–то скрывается, как говорится “под чашкой еще меньшая чашка”. Джихад, борьба во имя процветания ислама – все это лишь сказки. Прикрываясь именем Ислама, они достигают своих целей и удовлетворяют свои неуемные аппетиты. Обманывают тысячи таких, как ты и я. Они не друзья Аллаха, а его страшные враги. Короче, мой друг, мы сильно ошиблись. Нужно уходить от них любыми путями.
– Ты откуда все это узнал?
– Этого тебе не обязательно знать. Просто мне захотелось, чтобы ты узнал правду.
– Как я могу верить тебе?
– Будем живы, сам все увидишь.
– А что нужно делать?
– Я же сказал уже: надо бежать.
– Как? – спросил я.
Но в эту минуту раздался окрик:
– Пошли! – проводник Ибрагим прервал нашу беседу.
И мы вышли в путь. В Гульдаре нас уже ждали. Там оказалась наша вторая группа. Оттуда нас отвезли в какой–то кишлак. Дом, в который нас завели, находился на возвышенности и был очень красивым. Мы умылись и сели за дастархан, полный разных яств, так что пиалку некуда было поставить. Тут я подумал о том, что Таджикистан называют нищей и голодной страной. Если так живет обычный сельчанин, то что говорить тогда о горожанах. Тут же в голове промелькнуло, что все это богатство и изобилие добыто нечестным путем. Блюда менялись один за другим, нам оказывали честь и уважение. Женщин не было видно вообще. Обслуживали нас молодые здоровые парни, сплошь бородатые. Женщины должны быть скрыты от постороннего, чужого  мужского глаза. В лицах обслуги была видна душевная тоска и боль. Среди них выделялся здоровый мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти с серьезным взглядом, бородой с проседью и мускулистыми руками. По всему было видно, что он хозяин дома и старшой. Иногда он о чем–то говорил на своем языке с нашим проводником, иногда с нами по–русски. Спустя час подъехала наша третья группа. Не успели они присоединиться к нам, как в комнату вошел молодой парень и что–то шепнул старшому. Тот изменился в лице. Затем повернулся к нам и сказал:
- Надо срочно уходить отсюда. Мы пойдем в ущелье.
Все мигом покинули дом. Мы сели в машины и выехали из кишлака. Приблизительно через час мы доехали до ущелья. Ночь подходила к концу. Когда мы вышли из машин, издалека раздался звук, похожий на совиный крик. С нашей стороны кто–то ответил тем же. С той стороны раздался звук, подтверждающий верность поданного голоса. Каждый выбрал себе место для того, чтобы сесть. Я устроился на большом камне и посмотрел на небо. Ночь была лунной. Я не мог налюбоваться чистым безоблачным небосводом. Воздух был чистым и насыщенным кислородом. Каждый вдох наполнял легкие и душу благодатной свежестью, придавая сил и бодрости. Дагестан тоже горная страна, я имею в виду военный лагерь, где мы находились. Но климат там не такой мягкий и приятный, как здесь. Неповторимая по красоте природа этих мест полностью покорила меня. Такого чуда я не видел нигде. А вода там какая!.. Прозрачная, вкусная. Еще у нее есть особое свойство: если ты поел даже в два раза больше нормы, стоит выпить горсть этой живительной влаги, и все вмиг переваривается. Фрукты там такие вкусные, равных которым я не пробовал нигде на свете!               
Одним словом, если говорить о рае на земле, то это, вне всякого сомнения, Таджикистан. Увидев эту прекрасную страну, я задумался над тем, кому это выгодно нарушать мир и спокойствие в этом райском уголке?  Почему они хотят нарушить мирную жизнь и спокойствие этого удивительного, гостеприимного и отзывчивого народа? Я не смог найти ответа на свой вопрос.
– На сегодня достаточно. Если все расскажешь сразу, на завтра что будем слушать? – засмеялся Саид.
– Да, у меня целый сериал. Возможно, тебя освободят раньше и ты не дослушаешь мою историю,– сказал, улыбаясь Фарид.
– Мы с тобой обязательно договорим...
 В огромном ресторане за богато накрытым столом сидит старый зек и еще несколько незнакомых Саиду людей. Хотя все они были в хорошем настроении, но в глаза бросалось то, что их что–то гложет. Старый зек сидел на самом почетном месте. Он был полон достоинства и величия. Когда  начинал говорить, все разом умолкали и внимательно слушали его. Саид понял, что старый зек пользуется среди сотоварищей огромным уважением и почетом. Увидев Саида, он дал ему знак подойти ближе. И когда тот направился к нему, заметил направленные в его сторону взгляды сидящих за столом, в которых можно было прочитать зависть, ревность, неприязнь. Возможно поэтому один из заключенных незаметно выставил вперед ногу, и Саид споткнулся. Он потерял равновесие, дернулся вперед и чуть было не упал на старого зека. В это мгновение его разбудил голос:
– Саид, а ты знаешь какое положение в преступном мире у вора в законе? – спросил старый зек.
– Нет, не знаю, – ответил Саид, который был весь мокрым от пота и тяжело дышал. Он с трудом поднялся и сел на край кровати.
– Возможно, ты даже не знаешь, какой преступник может быть вором в законе?
– Вы правы. Я не знаю.
– Коли так, тогда послушай меня, – сказал старый зек и тут его стал душить приступ кашля.
Витя тут же налил ему чаю. Старый зек выпил до дна. Почувствовав облегчение, заговорил снова.
- Вор в законе – это титул избранных преступного мира и существует с тридцатых годов прошлого века. В России его установили мигрировавшие после победы Октябрьской революции из России в Турцию. Турки приютили русских мигрантов только потому, что правительство Франции взяло на себя их продовольственное обеспечение. Но когда из–за внутренних беспорядков Франция уже была не в состоянии выполнять принятое обязательство, какая–то часть мигрантов была вынуждена вернуться на родину. Руководители оппозиции советского государства давали им напутствие, чтобы они никогда не забывали свое аристократическое, знатное происхождение, не сотрудничали с новым строем и ни в коем случае не восстанавливали и не налаживали родственные отношения. Вернувшись из Турции в Россию, часть беженцев строго выполняла указания своих лидеров. Но ведь понятно, что избегать сотрудничества с новой властью, не работать невозможно, саботажем сыт не будешь. Как у вас говорят “Голодный нападет и на льва”. Для того, чтобы прокормить себя, надо было заняться каким–то делом, а единственным путем саботирующих советский строй было воровство. Таким образом, между вернувшимися из Турции эмигрантами и местными ворами и разбойниками возникло противостояние. Так как пришлые сузили   территорию действия местных воров. Каждая из этих групп старалась преобладать, быть сильнее. Из–за того, что пришлые отличались знаниями, умом, смекалкой, характером и поведением (ведь они были знатного рода) было ясно, что они никогда не станут плясать под дудки плебеев, не станут подчиняться им. И потому для установления своего высокого положения выдвинули условия и потребовали их беспрекословного исполнения всеми преступниками. Таким образом, был заложен первый кирпич преступного мира России возглавляемый ворами.
Почти двадцать лет, то есть до начала Второй мировой войны, эти традиции оставались неизменными. Но во время войны многие воры в законе приняли предложение властей о вступлении в Красную армию для защиты Родины от врагов. Этих людей в преступном мире называли сучарами. После победы над Германией, они вернулись в лагеря. Между ними и теми ворами в законе, которые не нарушили преступные традиции, началась сучья (по выражению преступников того времени) война. Обе стороны понесли огромные потери.
По традиции вором в законе признается человек, имеющий судимость, пользующийся в преступном мире авторитетом и уважением и прошедший процедуру коронования. Но в последнее время происходят случаи, когда этот титул покупается за баснословные деньги людьми, у которых нет даже судимости. Таких воров в преступном мире называют апельсинами.
Короче, Саид, говорить об этом можно до бесконечности. Думаю, пока и этого достаточно.
Слушая старого зека, Саид вспомнил увиденное во сне, но не заметил между ними никакой логической связи.
Он снял с подушки наволочку, поменял на новую и собрался было ложиться, но его остановил взволнованный голос старого зека.
– Я не могу найти свои четки.– Я не могу найти свои четки!– вновь повторил старый зек, уже выходя из себя. 
Все оглянулись на него, с удивлением и подозрением глядя друг на друга.
– Выходит, что в нашей камере крыса появилась?! – спросил старый зек. – Если это так, то пусть знает, что тяжко ему придется.      
– Если мы не найдем четки, не останется никаких сомнений, что у нас тоже есть крыса, – сказал Витя.
– Я понял тебя, ты еще возражаешь мне! Хочешь сказать, что во всех этих беспорядках виноват я? Витя, запомни, я пришел сюда не вчера, чтобы меня могли обвести вокруг пальца! И кто бы это ни был, пусть знает, что он собственными руками подписал себе приговор!– безапелляционно и со злостью сказал старый зек. – Еще раз предупреждаю, чтобы тот, кто взял четки, вернул их сам, добровольно. Это память о моем друге Давлате. Я не прощу вора. Повторяю, что наказание будет тяжелым. Саид, Витя, Коля начинайте шмон. Остальным отойти к двери!
Эти трое начали обыскивать подушки, одеяла и одежду. В камере воцарилась гнетущая тишина. Все наблюдали за обыскивающими. Спустя десять минут послышался радостный голос Вити:
– Нашел!
– Где? – спросил старый зек.
– Под подушкой у Саида, – ответил Витя.
– Саида?! – широко раскрыв глаза, спросил старый зек.
– Да, Саида, – повторил Витя.
Воцарилась мертвая тишина. Старый зек сел и стал потирать переносицу.
Все с удивлением и недоумением смотрели то на старого зека, то на Саида. А Саид, застыв на месте, не знал, что говорить.
– Виновника надо наказать, – нарушил тишину Сабонис.
– Причем сильно наказать, – поддержал его Арсен.
– А что скажешь ты, Саид? – спросил задумчиво старый зек, вновь поднимаясь с места.
– Еще раз спросите у Вити, откуда он их нашел, – вместо ответа спросил уже пришедший в себя Саид.
– Я же сказал, что под твоей подушкой, – недовольно рявкнул Витя.
– Вы сами были свидетелем того, как я буквально недавно на ваших глазах взял подушку и сменил наволочку, – обратился Саид к старому зеку. – Положив подушку на место, собирался лечь в постель. Меня остановили ваши слова о том, что Вы не можете найти четки. Вы тоже видели, что под подушкой ничего не было.
– Ты прав. Четки не могли сами спрятаться под твою подушку. Их кто–то положил туда. Это надо выяснить, что ты и сделаешь. Если не сможешь доказать свою невиновность, я буду вынужден вынести тебе приговор.
Саид от стыда покрылся потом. Ведь если он не докажет свою невиновность, его вычеркнут из списка настоящих мужиков, и место ему будет у параши, посуду его отделять от общей... Он задумался. Сердце в груди стучало так сильно, что ему казалось, все слышать его. Во взглядах сокамерников он читал ненависть, зависть, сочувствие, насмешку, безразличие...
Собрав всю свою волю, Саид, наконец, сказал:
– Вы все отлично понимаете, что такого быть не может, это недоразумение, подстава, а причина ясна как день. Я хочу одного, чтобы вы все не держали нейтралитет, а дали мне возможность доказать свою невиновность.
– Почему бы нет? Ты имеешь на это полное право, – согласился старый зек.
– Вы слышали притчу о мыши, курице, овце и корове? – спросил Саид и сам ответил. – Если нет, так слушайте. Как–то мышь пришла к курице, овце и корове, с которыми жила в одном доме и пожаловалась им на хозяина, который всюду понаставил капканов и мешает ей спокойно жить. Те трое, вместо того, чтобы пожалеть мышь, успокоить ее, подсказать путь избавления от проблемы, сказали:
– Это твои проблемы и они нас не касаются.
Опечаленная мышка ушла от них ни с чем. Однажды вместо мыши в капкан попала змея и в агонии укусила хозяйку дома. Та слегла. Для того, чтобы поить больную жену горячим бульоном, он зарезал сначала курицу. А когда, узнав о случившемся, люди стали приходить навещать больную, хозяин был вынужден зарезать овцу. Спустя несколько дней женщина умерла и ее муж для проведения церемонии похорон был вынужден зарезать корову. Наблюдая за всем этим из своей норы, мышь задумалась над тем, что не касалось никого. И потому не забывайте одного: если вы сейчас выберите безразличие, то недалек тот день, когда оно вернется к вам бумерангом, – закончил свой рассказ Саид, многозначительно глядя на сокамерников. Тут взгляд Саида упал на Колю, который тут же виновато отвернулся от него.
- Коля, почему ты скрываешь правду, которую знаешь? Или являешься соучастником этого сговора? – неожиданно для всех с уверенностью спросил Саид.
Все повставали со своих мест и с интересом стали смотреть на Колю. Даже старый зек. Коля растерялся, опешил.
- Ты почему молчишь, а, Коля? Отвечай, давай! – пришел в ярость старый зек.
– Во время шмона я видел, как Витя вытащил из–за пазухи четки и положил под подушку Саида...
– Я был уверен, что Саид не виновен,–  легко вздохнув, с улыбкой сказал старый зек.
Зависть и подлость довели Витю до того, что он потерял  в одночасье свою честь и положение. По приказу старого зека, собирая  свою постель и перемещаясь к параше, Витя в упор с обидой, завистью и ненавистью смотрел на Саида.
“Не рой яму другому, сам в нее попадешь!” – подумал Саид и легко вздохнул.
  Он подошел к Фариду в приподнятом настроении. Тот знал, почему Саид пришел к нему. Сначала похлопал по плечу, похвалив за то, что смог защитить себя, не потерял бдительности. Затем стал рассказывать продолжение своей истории.
– Возвращаемся к тому месту, когда мы подошли к входу в ущелье, – начал Фарид. – Минут через пять оттуда вышли 10–12 вооруженных боевиков, одетых в военную форму, а некоторые в афганские национальные костюмы. Они поздоровались за руку с тем, кого я назвал старшим и о чем–то поговорили с ним. Их беседа перешла на спор и стала резче. Пришлые кричали на нашего проводника. Хотя я не понимал их языка, но было ясно, что они чем–то сильно недовольны. Я шепотом спросил у парня, который встречал нас в кишлаке, о чем этот спор. Но он пожал непонимающе плечами. Наконец, стороны пришли к соглашению. Пришлые велели нам ступать за ними. Старшой, которого звали Расулом и еще двое других вернулись обратно в селение. Пройдя час пути по горной тропе, один из проводников дал нам знак остановиться и сесть на землю, затем подал голос, имитируя крик птицы. В ответ издалека послышался такой же звук. Это означало то, что мы можем продолжать свой путь. Добравшись до нужного места, т.е. землянки, я тут же крепко заснул. Так крепко, что пропустил утренний намаз. Дальняя дорога сделала свое дело. А когда проснулся и вышел из землянки, ахнул, увидев так много воинов, не поверил своим глазам. Все суетились, были чем–то взволнованны. Так как ночью я переел из–за голода, завтракать уже не хотелось. Пройдя за бугорок с правой стороны землянки, я умылся родниковой водой. Огляделся кругом. Меня поразил прекрасный пейзаж. Вокруг горы, высоченные горы до небес с одетыми в снежные одеяния вершинами, цветущими зелеными подножиями, горная речка бежит, журча с шумом, местами вдоль речки были видны рощи и ельники, ото всюду доносилось пение птиц. Я стоял, ошеломленный и очарованный этой красотой. Память унесла меня в город Белорецк Башкырдыстана, где я родился. Недалеко от Белорецка, областного центра Кызылгу, есть точно такие пейзажи. Я побывал там всего один раз. Мне тогда было тринадцать лет. Отец взял меня с собой. Он тогда был военным и служил там. Прошло уже много лет, но я до сих пор не забыл ту красоту. И тут я вспомнил о ней. Невольно перед моими глазами встали образы отца, матери и сестренки Зухры. Все они были грустными и печальными. Я расстроился, от радости, охватившей меня минуту назад, не осталось и следа. Сердце сжала черная тень печали. Настроение испортилось и только в это мгновение я пожалел о содеянном. Я взобрался на пригорок над землянкой. Хотел посидеть там, погреться под утренними лучами солнца и освободиться из когтей гнетущего состояния, в котором я находился. Вскоре подошел Салман и сел рядышком.
– Сидишь в одиночестве? В землянке тебя не оказалось, пошел искать.
– Вчера нам не удалось договорить. Что ты хотел сказать?
– Ты знаешь, что мы ошиблись?
– Хотя я тебе не очень–то и верю, но только сейчас почувствовал, понял, что жалею о содеянном.
– Ты понял о чем шел вчерашний спор и кто были те, кто кричал на Расула?
– Откуда мне это знать?
– Это те самые люди, которые прибыли сюда из Афганистана. Они дали Расулу срок до сегодняшнего вечера найти им баснословную сумму денег. Он ответил им, что половина денег уже готова, а остальная часть еще не доставлена из–за рубежа. “Гости” стали угрожать Расулу, что если они не получат всю сумму в указанный срок, то возьмут в заложники его и еще несколько человек. Если дело дойдёт до этого, то между ними начнется резня. Все боевики, которых ты здесь видишь, являются сторонниками “гостей” и, так как в данный момент мы с ними, то во время вооруженного столкновения будем защищать их. Разве можно назвать это джихадом во имя Ислама? Это не джихад, а обыкновенная коммерция, мы сильно ошиблись.
– Что тогда делать?
– Мы сбежим.
– У нас нет ни документов и ни денег. Удастся ли нам сбежать?
– Если нас задержат, то мы попадем в руки таджикской армии. Они не станут сильно пытать нас, так как мы еще не участвовали в вооруженных действиях. Это наше преимущество...
Не успел мой собеседник еще договорить, как на небе сначала появились боевые вертолеты, едва  они скрылись от глаз, как один за другим послышались страшные раскаты взрывов. Это стреляли из гранатометов. Все бросились в рассыпную в поисках убежища. Тут с обеих стороны началась стрельба. Нас окружили правительственные войска Таджикистана. Я понял, что бежать уже некуда, но так не хотелось умирать ни за что ни про что, я подал знак Салману, сидевшему чуть поодаль за огромными валуном, чтобы тот подошел ко мне. Когда он подполз, я дал знак убежать. Мы по–пластунски доползли до края обрыва к берегу горной речки. Я бросился в пропасть, Салман последовал за мной. Так вдоль речки, то ползком, то во весь рост мы побежали вниз. Не останавливаясь, без передышки мы прошли примерно два километра. Силы совершенно покинули нас. Мы обессилели. Решили немного передохнуть, отдышаться. Мы не знали, куда доведет нас эта горная дорога. Но, несмотря на это, меня охватило чувство радости. Радости от того, что мы не замарали свои руки кровью и спасли свои жизни. Спрятавшись за огромным камнем, прилегли рядышком. Отдыхали, закрыв глаза. Минут через пять – шесть услышали команду:
- Вы окружены. Бросьте оружие! Сопротивление бесполезно!
Открыв глаза, увидели себя в окружении солдат таджикской армии. Через два месяца после задержания, нас привезли из Таджикистана сюда. Салман находится здесь же, в другой камере. Ждем решения суда...
– Приговор для вас будет не очень суровым. Наказывают, если совершено преступление. Вы же не совершили никакого преступления.
– Эх, дай Бог, чтобы судья думал так же, как ты.
– Фарид, в этой камере содержат тех, кто совершил два или более преступления. Почему сюда привели тебя, который попал в тюрьму впервые?
– Возможно решили, что я пропагандирую идеи исламистов и стану сбивать с пути молодежь и потому поместили меня к рецидивистам.
– С родными встречался?
– Да, они приходили на свидание. Я попросил у них прощения.
– Как они приняли тебя?
– Как обычно. Сказали, что никто не отворачивался от меня. Это я отрекся от них.
– Сколько вы не виделись?
– Шесть месяцев.
– Тебе очень повезло, что ты не замарал руки невинной кровью, не то тебя бы всю жизнь терзала совесть.
– Ты совершенно прав, мой друг. Иногда внезапно меня охватывает чувство радости и счастья. “Отчего бы это?” – спрашиваю я себя. И сам же нахожу ответ: От того, что не примкнул к бойне и не пролил ничью кровь. Знаешь, какое это удивительное чувство? Это трудно выразить словами и невозможно описать пером.
– Ты благодари Салмана за то, что он вовремя раскусил их грязные планы и принял верное решение.
– Да, ты прав. Он очень умный парень. Конечно же! Ведь он сын генерала.
– Он сын генерала?
– Да.
– Как же он попал к моджахедам?
– Через интернет.
– Неужели он наивен до такой степени, что так легко попался в их сети? Чего ему не хватало?
– Мой друг, ты не знаешь какие сильные психологи у тех, кто заманивает людей в свои террористические группы через свои социальные сети в Интернете. Они выступают с таким высоким мастерством, уверенностью и так хитро, с такой экспрессией говорят о бренности этого мира, что он кажется тебе сущим адом и ты невольно начинаешь воспринимать их слова за аксиому и хочешь как можно быстрее попасть в их группы. В общем, они большие мастера по промывке мозгов молодежи и заполнения их своими идеями.
– Разве можно попасть в рай путем зверского убийства невинных людей? Неужто слезы младенцев, стоны и горе измученных матерей, унижения, притеснения и оскорбления отцов, превращения в руины городов и сел, опустошение садов и цветников, изгнание и обездоленность тысяч ни в чем неповинных людей могут позволить попасть в рай о пользоваться его благами? Никогда! Наоборот, единственным местом обитания этих страшных злодеев и хладнокровных убийц станет самый страшный ярус ада.
– Правда на твоей стороне. Но проповедники экстремистских идей так взморочат тебе мозги, что ты перестаешь здраво мыслить. Ты теряешь способность правильно мыслить и принимать решения. Ты начинаешь поневоле принимать все, что они говорят. Мы с Салманом оказались в таком положении.
– А чем он занимался до примыкания к вам?
– Был удачливым бизнесменом. У него было несколько торговых точек. Имел шикарный особняк, жену и детей. Они до того одурачили ему мозги, заманив в свои лживые сети, что он попросил своего друга – татарина сразу взять в жены его супругу и позаботиться о его семье, как только узнает о его смерти.   
– Странно. Как он поступил, догадавшись о том, что глубоко ошибся?
– Что он еще мог сделать? Жалеть и проклинать себя.
– Его жена вышла замуж за другого?
– Нет. Договор заключался в том, что она должна была стать женой его друга после его смерти. Но Салман остался жив и потому договор потерял силу. Недавно он написал мне записку. Его приехали навестить жена и две его дочери. Он очень рад.
– А как воспринял этот поступок его отец – генерал?
– Как еще может быть? Он был поражен таким решением сына. Его чуть было не освободили от должности. Но, кажется, все обошлось.
– Да... Как странно устроен этот мир...
* * *
Спустя десять дней после объявления обвинительного заключения, начался судебный процесс по делу Саида Мусофирова. Когда дежурный велел ему готовиться к выходу и он моментально переоделся, старый зек попросил его посидеть с ним до ухода. Старик приподнялся с нар и сел, отвесив ноги. По привычке помолчал немного, затем тяжело вздохнул. Он был очень грустным и задумчивым.
- Саид, – наконец заговорил он. – Возможно, тебя освободят прямо в зале суда и я тебя больше не увижу. Хотя, как я знаю по опыту, преступления, связанные с убийством, редко освобождаются от наказания. Но мотивы совершенного тобою преступления вкупе отличаются от умышленного. Так как твоей целью было не убийство, а защита человека, жизни которого угрожала опасность. Кроме того, у тебя есть еще несколько преимуществ и, что самое главное, у тебя нет судимости.
Короче говоря, если суд сочтет необходимым, сможет считать один день твоего пребывания в СИЗО за два дня и приговорить тебя к условному сроку. Может быть, старания твоей возлюбленной и твоих близких сыграют решающую роль. Я очень хочу, чтобы ты освободился. Совершенно не хочется, чтобы самые лучшие твои годы, твоя молодость прошли зря, впустую за решеткой. Еще больше не желаю, чтобы ты попал в болото преступного мира. Хочу, чтобы эта дорога, финал  которого – раскаяние и сожаление, закончилась, оборвалась для тебя здесь, в самом начале. Не знаю, то ли от старости, то ли от твоего влияния, я чувствую в себе психические и психологически изменения. Такое происходит со мной впервые в жизни. Я и мыслить и чувствовать стал совсем по–другому. Во мне проснулись жажда жизни, желание оставить после себя хоть какой–нибудь след. Хотя я хорошо понимаю, осознаю, что обратной дороги нет и ничего уже не изменить. Я доволен тем, что несмотря на выбранный мною жизненный путь, никогда ни в чем не знал недостатков, получал то, что хотел, никогда не позволял унижать себя, свой авторитет, если что–то и делал по отношению к кому–либо, то в первую очередь выдвигал аргументы и факты, т.е. не был несправедлив и не применял насилия ни к кому. Никогда не пользовался хитростью, обманом, интригами и коварством. Признаю, что моим занятием было воровство. Я считал это достойным делом и считал честно заработанным то, что доставал этим путем. Я успокаивал себя тем, что ведь все это доставалось мне не даром. Для достижения цели я ломал голову, строил планы, рисковал, даже иногда рисковал жизнью. Выражаясь по другому, я занимался и умственным и физическим трудом. И считал, что веду себя достойно. На самом деле, такая жизнь не противоречила “правильным понятиям” преступного мира. Для меня важным было то, чтобы не опозориться перед паханами своего круга, доказать им, что я достоин звания “вор в законе”. Эх, как жаль! Как я теперь сожалею обо всем...
Старый зек замолчал. За все время пребывания в этой камере, Саид впервые видел его таким печальным, павшим духом и уставшим. Ему показалось, что тот как–то резко постарел. Саиду стало жаль старика, но он ничего не сказал вслух.
Старый зек тяжело вздохнул и, медленно, с расстановкой, словно умоляюще, сказал:
- Саид, если выйдешь на свободу, вспоминай иногда обо мне.
Сказал и отвернулся в другую сторону. Возможно, впервые в жизни он не смог совладать над охватившими его чувствами...
– Мусофиров! На выход! – крикнул надсмотрщик, открыв тяжелую дверь.
Услышав это, старый зек вздрогнул. А затем, нарушая все тюремные законы, крепко обнял Саида. Словно не хотел его отпускать. Все были поражены увиденным. От Саида не скрылось, что тот плачет беззвучно, и у него трясутся плечи. Когда он отпустил Саида, остальные сокамерники тоже от души и тепло попрощались с ним...
Даже Витя, который теперь не имел права дотрагиваться ни до кого, поднялся с места и попросил у Саида прощения.
Предсказания старого зека сбылись...
Оксана добилась своего...   
Перевод Камилы       18.08.2020