Торжество жизни

«Медленно, с трудом преодолевая сопротивление вязкой грязи – в которой так и норовило утонуть тело – бронированный монстр двигался в сторону восхода. Омерзительно-красное молодое солнце отражалось от фасеточных глаз чудовища, играло на сегментированном панцире и хватательных клешнях. Впереди – в направлении пробуждающегося светила – вздымался небольшой холм из отходов. Монстр знал, что в утренний час возвышенность облюбовывали трилобиты – любимая добыча. Небольшие – в сравнении с охотником, разумеется – плоские существа выползали из мутной токсичной морской жижи, чтобы согреться. Щурясь, нежась и подставляя солнечные батареи под молоденькие лучи.
Аномалокариды – к чьему семейству относился хищник – давно утратили возможность (да и желание) получать энергию из звёздного света. Так что им приходилось отыскивать тех, кто мог бы с ними поделиться жизнью. Находить и убивать. Ведь смерть – это жизнь. Так было и будет во веки веков. Так повелели их мёртвые боги».


Иван Сергеевич мягко шлёпнул по сенсорному экрану и запись пропала. Пора сделать паузу на завтрак! Дурацкая, конечно, привычка начинать день с работы, вместо сытного перекуса.
Каждый четверг распределительный центр выдавал с утра порцию рыбных консервов и молоко. Вроде бы имелась какая-то связь с древней традицией. Целый день – все шесть приёмов приищи – в меню обязательно присутствовала рыба. И почему нельзя найти старинный ритуал употреблять в пищу ягнёнка или кролика в четверг?
Иван Сергеевич запихал в себя утреннее подношение – хотя от мыслей о дневном рационе аппетита почти не было – и принялся за работу. Скрупулёзно он внёс все заинтересовавшие его факты в специализированный документ, снабдив пояснениями и предположениями. Печатать в его положении было нелегко, но приходилось работать с тем, что имелось в наличии. Другой техники достать попросту было неоткуда.
Он ввёл по привычке запрос в базу о пригодности изучаемой среды и через пару минут получил закономерный ответ с отрицательным прогнозом.
Примерно час исследователь убил на переписку с коллегами. Стоит отметить, что мало кто разделял пристрастие Ивана Сергеевича. Борис Артурович и Дарья Эдуардовна так же прочёсывали вверенные им сектора, анализируя экоизменения и передвижение местной фауны. С ними можно было – да и, пожалуй, нужно – поделиться своими домыслами и прогнозами. Но большая часть соседей предпочитала прожигать жизнь в виртуальных симуляторах или праздных делах. В свете ситуации на станции их, без сомнения, понять было можно. А некоторые – отказавшись от стимуляции – предпочли регрессировать до крайне примитивной степени. Спасаясь в нежной и манящей дикости. Прыгнув в объятья животного примитивизма.


«Некоторые обитатели морей, возвратившиеся на сушу – те, что сохранили умение мыслить и изменяться – пытались трансформировать свои тела, наращивая полезные сенсоры. К чему боковая линия на свалке? Намного практичнее вырастить уши или эхолокаторы. Трилобиты не относились к особо смышлёным созданиям. Чем с радостью и пользовался аномалокарис. Зверь медленно – стараясь не тревожить шаткие части мусорного холма – взбирался наверх, куда уже высыпала пара десятков членистоногих.  В метре от жертв монстр замер, напряг синтетические мышцы –  так что они заиграли упругими буграми под бронепанцирем – изогнулся и совершил стремительный бросок. Тела, сворачивающиеся в клубочки, полетели в разные направления. Глухие удары падающих и отскакивающих от мусора трилобитов перебил хруст панцирей и надрывная работа механических челюстей. В разные стороны посыпались стайки искр и ошмётки брони вперемешку с пластиковыми потрохами».


Пару десятков лет они всё же добились желаемого. Речь о людях, разумеется. Кто, как ни они – жаждущие торжества жизни. Зашедшее в тупик человечество во всём своём тошнотворном великолепии погрязло  в зрелищах. Виртуальные миры на любой извращённый вкус и цвет, немыслимые – и порой не поддающиеся здравому смыслу – утехи для плоти… И, конечно же, самое любимое действо всех времён и народов – война. Никогда не меняющаяся, ласковая, как родная мать. Для людей не было слаще зрелища, чем вид умирающих соплеменников. В развитии этой услады для глаз люди достигли совершенства. При этом превратив собственный дом в радиоактивную помойку, омываемую токсичными морями.
 Ивану Сергеевичу повезло. Он и его собратья были участниками проекта по развитию интеллектуальных способностей высших животных. Подопытным стимулировали кору головного мозга в префронтальной и височной областях. Использовали развивающие методики и химическую стимуляцию.  Физиологически – если не брать в расчёт изрядно увеличившееся количество извилин – животные мало чем отличались от себе подобных. Зато ментально – за несколько лет – они сравнялись со своими патронами, прекрасно общались невербально и пользовались техникой.

Исследовательская станция вращалась по орбите планеты и была обеспечена всем необходимым. Как и её пара десятков обитателей. Человеческий персонал, правда – узнав о кончине собственного мира – в скором времени отправился на радостях к сородичам. А их подопечные остались жить. Продолжая участвовать в (уже) никому ненужном эксперименте, получая мозговую стимуляцию, разобрав роли и звучные человеческие имена. Либо предпочли деградировать и блаженствовать на полном обеспечении распределительного центра.  Несмотря на почти райские условия, имелся у станции и один изъян, что печалил Ивана Сергеевича. Её ресурс был конечен. Пусть и не при жизни существа, и даже не при жизни его правнуков – если он озадачит себя продолжением рода – но лет эдак через сто начнутся необратимые изменения, вызванные накопившимися критическими поломками. Да и ресурсы – которые теперь некому,  не на чем и не от куда доставлять – потихоньку иссякнут. Без патронов – в лице людей – дом Ивана Сергеевича умирал. Так что всё чаще он задумывался бросить свои неимоверно важные дела и погрузиться в сладость дикой жизни. Здравый рассудок и способность мыслить – не такая уж и утрата. Благодать неведенья всё чаще казалась более правильным выбором. В конечном итоге, нет ничего дурного в том, чтобы целый день валяться на диване, вылизываться и мурчать.


«Бронированная туша возвышалась над холмом. Чудовище приподняло – насколько это было возможно – массивное ромбовидное тело и наслаждалось пожелтевшим светом звезды. Груда изувеченных панцирей трилобитов украшала пьедестал монструозного исполина. В его светящихся жизнью глазах с тысячью линз – словно наполненных комочками убитых им существ – читалось торжество».