Большая глубина

«Ее радость молчалива, ее счастье безнадежно».

***

ГЛАВА 1. Новая жизнь
ГЛАВА 2. Секс и счастье
ГЛАВА 3. Части тел
ГЛАВА 4. Цветочные поля
ГЛАВА 5. Глубина
ГЛАВА 6. Вечность

***

ГЛАВА 1. Новая жизнь

Я лежала у себя в спальне на красных шелковых простынях. Мой живот с каждым днем все увеличивался. Он такой огромный. Как будто в нем 10 детей, а не один единственный плод любви. Но секса мне хотелось как никогда. Муж меня жалел. Я знаю, он любит меня. Он не прикасался ко мне уже давно. Очень-очень давно. Такое чувство, что прошли годы. Но сегодня я хотела его как никогда. Любить кого-то, конечно, неудобно с таким огромным животом. Но толстые люди тоже как-то трахаются и живот им не мешает. Плод не мог бы нам помешать… А вдруг я умру при родах и сегодня последний секс в моей жизни?

Когда муж вошел в спальню, он немного удивился красным шелковым простыням и томной атмосфере. Тускло горел ночник, прохладный весенний ветер раздувал занавески. Бледный свет ночника падал на мой круглый живот и в сумерках он казался таким приятным и соблазнительным. Муж пожелал мне сладких снов и лег рядом. Я не могла заснуть и стала рассказывать ему свои фантазии, чтобы хоть как-то убить время бесконечно долгими ночами без секса.

10 лет назад, я еще девственница. Я на школьном футбольном поле. Под моей короткой юбочкой болельщицы ничего нет. Я наблюдаю за своим объектом с трибуны. Он передвигается по полю как неистовое свирепое животное, расталкивает команду противника и забивает очередной гол. Мяч с силой попадает в сетку ворот. Это отзывается в моем теле: как будто мяч он забил прямо в меня. Между ног у меня так тепло и влажно, я не могу дышать. И думать ни о чем, кроме него.

Вечереет. Мы вдвоем на огромном футбольном поле. Пока все на занятиях, мы сбежали, он валит меня на землю, прижимает к траве. Его рука скользит под моей школьной формой. Прямо под рубашку. Моя грудь такая округлая, свежая, нежная удобно ложится в его ладонь. Он стягивает с меня чулки. Затем мои белые хлопковые трусики. Его пальцы уже внутри меня, я вся мокрая. Он целует меня в шею и входит сзади. Мои губы раскрываются только для него. Своим крепким телом он прижимает меня к земле и берет силой. Его молодой еще неопытный член стоит высоко. Он такой твердый, входит так глубоко, пронзает мою плоть, мне хочется кричать. Больно, но так приятно... Он забил в меня свой лучший гол.

Муж спокойно выслушал мои фантазии, немного улыбнулся, как будто вспомнил времена нашей беспечной молодости. Потом он гладил мои волосы и живот. Я встала на колени, и он вошел сзади. Это было очень странное, незнакомое и неповторимое ощущение. Как будто меня слишком много и я повсюду. А он в моей бесконечной глубине. Он растворяется во мне, а я – в нем. Плод уютно устроился в моем животе, он нам не мешал. Очень медленно и плавно муж входил в меня сзади. Кажется, я поднялась в какую-то далекую райскую обитель и вот уже облака спустились на нашу постель.

Два года спустя.
Мы на курорте, наша девочка подросла. Она родилась такой смуглой, черноволосой. Я сразу поняла, что она будет неповторимой красавицей. С тех пор наша с мужем сексуальная жизнь стала еще ярче, и я уже носила под сердцем второго ребенка. Мой муж очень хотел мальчика, чтобы он тоже играл в футбол. Нашу дочь он называл Лила, но я настаивала на другом имени. Лила звучит как-то пошло. Так мне тогда казалось.
Итак, нашу дочку назвали Ава и она уже нашла себе маленького принца из северной страны. Такого же юного как сама. Они еще такие крохотные, совсем голые плескались на мелководье. Такие милые небесные ангелы. Такие невинные. Крохотные точно рыбки в морской воде.
 
Мой муж смотрел на мальчика, с которым играла Ава. Он хотел такого же. Мальчик был точно ангел - прекрасный белокурый с огромными синими как небо глазами. Сейчас детки копаются в песке, строят замки, а лет через 20, когда вырастут, понравятся друг другу и, может быть, поженятся. Они такие красивые вместе. Они созданы друг для друга.

Муж гладил мой живот. Я не надела белье. Мои губы намокли от его нежных прикосновений. Тошнота первого триместра прошла, я снова стала думать о сексе, совокуплении и продолжении рода. О твердом достоинстве моего мужа. Как мы вместе произвели такое прелестное создание. Кто знает сколько еще детей я смогу родить? Но мне нравилось, когда муж входил в меня глубоко как мог. Мне нравилось как он забивал в меня свой твердый член. Как он кончал в меня. Этот водопад любви. Нашей общей любви. У нас будет много прекрасных маленьких детей. Когда они подрастут, они тоже узнают радости секса. Надеюсь, не слишком скоро.

Ава и Кай (так звали светловолосого ангела) валялись в песке. Такие маленькие и невинные они строили замки из песка и крепости. Она смуглая. Он как лучик солнца. Дети точно понравятся друг другу, когда подрастут. Просто не может быть иначе. Эти хрупкие постройки не доживут до вечера, их смоет морской водой, а наши красивые детки будут жить долго и счастливо - они вырастут вместе.
Мы оставили детей развлекаться на пляже с родителями мальчика. А сами пошли в номер. Глядя на наших прелестных детей мне снова захотелось секса. Долго и беспощадно трахаться с моим красивым мужем, пока смерть не разлучит нас. Или пока мы не станем совсем старыми и секс потеряет для нас привлекательность. Моя вагина ссохнется, а его член безжизненно обвиснет между старых дряблых ног.

Он повалил меня на кровать и сразу вошел без всяких ласк и прелюдий. Он имел меня страстно и долго. Как хорошо, что люди могут трахаться. Без этого жизнь и само существование потеряли бы всякий смысл.


ГЛАВА 2. Секс и счастье

Пока отец читал газеты на морском берегу, а мама играла в домино с подружками, я смотрела кино в номере. Иногда я находила в их коллекции взрослые и очень серьезные киноленты. Мужчина и женщина сначала были одеты – немного на них было одежды. А потом всю одежду они снимали и начинали заниматься каким-то спортом. Вместе, совершенно голые как дети. Они как будто вгрызались друг в друга. А потом кто-то оказывался сверху (обычно мужчина), а другой (обычно женщина) оказывался снизу. Они томно стонали вместе как будто исполняли дуэтом странную арию, а потом смолкали – он устало скатывался с тетки. Одевался и уходил, а она плакала горькими слезами. Вот такие были фильмы – драма жизни. Я ничего не понимала, но смотрела с интересом. Я видела, как родители смотрят эти «киноленты» вместе, а потом имитируют все, что увидели на экране. Не очень талантливо, но с энтузиазмом.

Иногда я тайно наблюдала за их утехами. Как-то раз меня заметили и отругали за то, что я прячусь. Честно говоря, там смотреть не на что. Просто так вышло, что в момент их интимной близости мне стало смешно и я разбила вазу с конфетами. Вот ору то было! Меня заперли в кладовке и не разрешили выходить до следующего утра.

В один из жарких летних дней, умирая от духоты и скуки, я пригласила своего соседа посмотреть взрослые фильмы вместе. Чтобы он объяснил мне, что все-таки происходит. И почему родители занимаются этим вдвоем в темноте и почему так злятся, когда я подглядываю. После очередной такой имитации моя мать забеременела и очень скоро у меня появилась маленькая сестра. Для меня было загадкой, как плоское и незамысловатое изображение на экране приносит новых детей в наш дом. С таким же успехом можно поверить в аистов.

Кай, мой сосед, был немного младше. Он плохо говорил на нашем языке, жил на севере, в его стране снег был почти круглый год. У него были светлые волосы и прелестные голубые глаза. Он все-все понимал. Если б я была мальчишкой, я бы хотела быть таким же красивым как он.
Я в красках рассказала ему, что видела и мы посмотрели фильмы вместе. Он посмеялся и объяснил, что это - кино «для взрослых». Его делают, чтобы наши родители занимались сексом, у них рождались дети и они были счастливы. Значит, секс = счастье?

Как они связаны с этими «кинолентами», я так и не поняла. Кай предложил повторить это вместе. Мы разложили на полу номера все подушки, которые нашли. Забаррикадировали дверь, чтобы никто не помешал нашему эксперименту. На подушках было удобно. Мне нравилось скакать и веселиться. Кай зачем-то разделся и лег сверху. Разделся он не до конца – тоже с целью эксперимента. Мы не собирались по-настоящему заниматься сексом. Мы не планировали детей и были вполне счастливы. Совсем недавно я пошла в школу. Родилась я тоже не очень давно.

В общем соседский мальчик лег на меня сверху и начал двигаться как будто плывет. Поначалу было забавно. Потом стало жарко и не комфортно, пришлось раздеться. Когда я сняла майку, кажется, Кай был разочарован – он не увидел у меня таких же грудей, как у героинь на экране. Я не вызывала страстного желания. Наверное, из любопытства, он поцеловал меня в грудь. Я была плоская как половая доска. Я ничего не почувствовала кроме того, что его язык неловко щекочет мои соски. Он положил подушку между нами для защиты от нежелательной беременности. С подушкой было намного удобнее - мальчик был худой и костлявый.

Он попробовал поцеловать мое лицо. Мне тоже не понравилось. Мы испортили и порвали несколько подушек. Вся комната была в перьях, мы валялись на полу и хохотали. Нам было очень весело. Потом мы догадались, что ничего не получится, и теперь придется заметать следы нашего странного эксперимента. Фильмы мы спрятали обратно в коробку, чтобы родители ничего не заподозрили. Мы вылезли через окно и побежали купаться в море.

Море было приятным и спокойным, оно возбуждало чувства больше, чем простые движения на полу в номере. В море было больше секса, чем в женской впадине или мужском отростке. Я поделилась своими мыслями с соседским мальчиком, так любезно согласившимся мне помочь.

Почему море так приятно? И почему взрослые стонут в своих номерах сгорая от страсти и желания? Почему бы не заняться этим на пляже?

На закате мы разделись и плавали без одежды – совсем голые прямо как в детстве. Две маленькие рыбки… Я не испытывала стыда или возбуждения. Мне нечего было скрывать. Как и ему. Наши тела были похожи. Только я была смуглой, а он светлым как снега на вершинах гор. Я все думала, догадаются ли родители, что мы совсем недавно устроили в их номере? Мне даже хотелось в подробностях рассказать им о своих ощущениях. Что на самом деле я ничего не почувствовала… Кроме того, мне показалось очень глупым это занятие на экране, как и в жизни.
Кай забрался на прибрежные скалы и разорил гнездо какой-то птицы. Он принес мне птенца. Откуда он взялся всем известно – из яйца. Птицы иногда их откладывают, чтобы люди могли есть яйца на завтрак. А из тех яиц, что не съел человек, появляются маленькие птички. Они не умеют летать и откладывать яйца - в остальном очень похожи на больших летающих птиц.

Я взяла птенчика в руки и пустила его по воде. Какое-то время он плыл, а затем… исчез. Мы искали его везде и никак не могли найти. Кажется, он исчез под водой. Еще спустя час или два Кай выловил его где-то на мелководье. Он утонул. Я долго плакала, никак не могла прийти в себя. Ведь маленькая птичка никогда не научится летать, любить других птичек и откладывать яйца. Ее не съели на завтрак. У нее даже не было секса. Она не познала радости материнства и вообще жизни не видела.

Кай обнял меня, наши голые еще по-детски невинные тела соприкоснулись. Я ощутила себя чуточку… счастливей. В этот самый момент нас обнаружили родители. Я плакала на плече Кая, а он держал в руках эту птичку. Родители принялись орать друг на друга и ругаться. Неужели из-за птицы? Я так и не поняла. Я вообще не все их разговоры понимала. Также я не понимала их "взрослые" киноленты. Весь этот секс и продолжение рода. Мне больше нравилось думать, что люди берутся из яйца.
Не помню уже, что именно мы рассказали родителям о смерти птички. О том, почему мы голые и купаемся вместе, обнимаемся на пляже и почему я плачу. Кажется, они винили во всем Кая – думали, это он убил птенца и пытался сделать мне больно. Глупости! Все вышло случайно. Не понимаю, почему они такие взрослые и такие тупые, они же давно живут. Гораздо дольше, чем мы, но все их существование так запутано и сложно. Только сексом они занимаются незатейливо и просто.

Птенца мы похоронили в саду под кустами жимолости. Там были гнезда диких птиц и мне показалось, что здесь он не будет одинок. Кто-то обязательно будет ему петь, вить гнезда, откладывать яйца и производить новую жизнь. Мы с Каем больше не общались, чтобы не злить родителей. Ну а мой эксперимент с имитацией экранных страстей тоже не удался. Я поняла, что секс – никакое это не счастье, а глупости и лучше вообще этим не заниматься. 


ГЛАВА 3. Части тел

Утром я тупо смотрел в окно. Я украл сигареты из машины отца и решил попробовать. За окном какая-то похотливая кошечка валялась на спине, призывно обнажая нежное пушистое брюшко, она ловила солнечных зайчиков. На нее охотился дикий уличный кот. Он перевернул молодую кошку, впился в нее когтями, зубами и не только. Он входил в нее часто и быстро, вдавливал в землю, подчинял. Эта картина меня поразила – все так просто. Животное удовольствие. А чем тут занимаюсь я, молодой бездельник, я не понимал.

В какой-то момент мне надоел этот старомодный пансионат, курение украдкой, купание в море… Хотелось вернуться в город и заняться чем-то осмысленным. Хотя бы учебой. Я не особо любил учиться, но сидеть часами на пляже и проводить столько времени с родителями то еще удовольствие. Наша молодая соседка, загорелая южанка, видимо заскучала. Мы уже не играли, не бегали купаться вместе голышом как в прошлом году. Что-то изменилось. Наши игры стали слишком взрослыми. Наверное, так решили сами взрослые.

Уже несколько дней стояла невыносимая жара, потому кончать завтрак я не торопился. На столе осталось много десертов и хотелось попробовать все. По-моему, соседская девчонка решила посоревноваться со мной в этом деле. Она часто оставалась после общего завтрака одна без родителей. Строила мне глазки, смеялась надо мной или что-то вроде того. Хотела дружить? Куда бы я ни пошел – я встречал ее повсюду. Что ей от меня нужно? Я не хотел уступать, потому жрал сколько влезет. Она дождалась пока все уйдут. Нацепила ягоды малины на свои тонкие загорелые пальчики и начала демонстративно окунать их в шоколадный мусс, облизывать и есть по одной. Я поедал сочные зрелые персики. Сок стекал по моим рукам, я весь вымок. Она облизывала пальцы. Уходить не хотелось. Пришла очередь пирожных. Ава (кажется, так звали эту девчонку), высосала из них весь крем. Рот ее был вымазан кремом. Я не находил в этом ничего привлекательного, я злился и доел все, что она оставила. Кажется, скоро я покроюсь сыпью от сладкого. Ава принялась облизывать тарелки и лакать языком из чайника прямо как кошка. Она меня рассмешила. Я почему-то вспомнил утреннюю картину с котом. Я раскрыл окна, чтобы проветриться. После завтрака в ресторане было очень душно. В далеке шныряли официанты: они совсем не хотели работать.

Еда в меня уже не лезла, но я остался чисто из спортивного интереса. Нельзя, чтобы эта глупая девчонка съела все одна. Я нашел мороженое и стал есть руками. Оно таяло на моих ладонях. Теплый воздух с улицы растопил его в считанные секунды. Я трогал мороженое, погружал пальцы все глубже и глубже. Оно размягчалось от прикосновения моих горячих рук как плоть женщины. Было что-то сладостное в моих движениях – Ава перестала жрать. Она обмахивала себя платьем. Она была прелестна. Ее тонкие загорелые ножки, ее кружевные трусики. Их точно купила мама. Она подошла ближе, наверное, хотела попробовать мое мороженое. Ава пахла шоколадным муссом и спелыми фруктами. Она облизала мороженое с моих рук. Она напоминала мне маленькое нежное животное. Почему-то я представил ее без одежды... Ее детские груди, ее тонкие ручки, как ребра просвечивают через кожу. Ее длинную тонкую шею. Она слизывала мороженое с моих рук и смеялась. Легкая стайка бабочек впорхнула в помещение. Одни сели на комнатные цветы, другие - на остатки шоколадного мусса и начали их есть. Еще бабочки сели ей на волосы. Она была прелестна. Ава измазала меня мороженым и теперь смеялась. Потом начала облизывать мое лицо. Напоминала мою собаку. Не то, чтобы мне была приятна ее слюна, но с ней весело. Я вытер руки прямо об скатерть, схватил ее и повалил на пол. Мы боролись. Мне хотелось еще разок заглянуть ей под платье. Ничего особенного я там не нашел. Девчонка заливисто хохотала.

Откуда-то издалека официанты сделали нам замечание. В целом им было все равно, чем мы тут занимаемся. Больше никто нас не побеспокоил. Мы спрятались под столом. Начали исследовать бабочку вместе. Ава была такой милой и дружелюбной, но я ничего не понимал из ее речи. Она трогала меня. Трогала везде, где можно и где нельзя. Мои руки, ноги, волосы. Мой член. Официанты убрали остатки еды и начали собирать скатерти. Пришлось покинуть наше укрытие.

Когда уборка была окончена и все ушли, мы остались вдвоем в душном помещении пустого ресторана. Мы сидели друг напротив друга за длинным убранным столом. Остались только фрукты. Она натирала яблоки салфетками. Я представлял ее голой, как она лежит в яблоках и плодах, среди винограда и свежей листвы... Ее еще совсем молодое хрупкое тело раздавливает плоды, ее кожа окрашивается в цвет вина. Она была прелестной, юной и все время смеялась. В ней было что-то притягательное, манящее… демоническое.

Я не мог уйти от ее обаятельной улыбки. Все равно больше нечем заняться, на улице жара, в море купаться лучше вечером. Ава была любопытной. Она спрятала яблоки под платьем, представляла, что это ее груди. Кисть винограда вдруг стала гениталиями. Потом она принялась все это поедать. Я так смеялся, не мог сдержаться. Пришли мои брат с сестрой и теперь уже они смеялись над нами. Я так и не понял, почему. Мы же не делали ничего такого...
Родственники пускали в мой адрес унизительные шуточки и хохотали до потери пульса. Говорили, что я бегаю за юбками, пока все нормальные ребята играют в баскетбол на пляже. Я перестал обращать на них внимание, и они наконец-то ушли играть в свои взрослые подвижные игры.

Я и Ава снова остались одни. Мы играли с фруктами как будто они части наших тел. А когда она слизывала с меня мороженое, тонкая белая пенка оставалась на ее губах. Такая сладкая и прозрачная как гребешки морских волн или края облаков. А потом она целовала меня в темноте под столом. Она сняла одежду, мы трогали друг друга как будто выбирали кусочек десерта – тот, что послаще. Она была как мягкий свежий пирог. Она таяла в моих руках. А я очень глубоко погружал в нее пальцы. Мне хотелось откусить от нее побольше…

Остаток каникул мы не разговаривали. В общем-то, было не о чем. Родители увезли ее в морское путешествие, а я вернулся в город и решил заняться спортом, чтобы стать привлекательным и сильным. Чтобы все девчонки на меня западали и мечтали обо мне ночами как мечтал об Аве я.

 
ГЛАВА 4. Цветочные поля

Несколько лет спустя…

Мы встретились снова в маковом поле. Был жаркий душный полдень. Опийный мак наконец расцвел белыми, розовыми, иногда красными цветками. Красных было мало. Но они были удивительно красивы. Такого же цвета в последнее время стала моя В... Она начала созревать. На днях я показала ее подруге в общем туалете. А она мне свою. Ее казалась все еще детской, а моя налилась как зрелый плод. Я не могла спокойно спать, все думала о В… Эта небольшая черная дыра в моем теле поглощала все мысли и чувства. 

В полдень я помогала бабушке собирать цветы. Она была очень старой и работала медленно. Я была гораздо проворней, но от жары меня развезло, я присела в высокой траве наслаждаясь солнцем, ветром и тем, как трава нежно щекочет мне бедра и это место между ног. А потом я увидела его…
Кай, тот светленький мальчик, с которым мы играли в детстве, шел с кем-то из приятелей по тропинке неподалеку от поля. Он отстал. Кажется, он меня узнал.
 
Я затерялась среди маков. Юноша осторожно подошел и позвал меня по имени. Мы не понимали друг друга. Мы говорили на разных языках. Он так изменился, совсем вырос, теперь он был по-настоящему красив: белая как жемчуг кожа, а я такая смуглая. Легкий загар скрывал румянец от возбуждения. На мне было легкое светлое платье. Я опустилась в траву. Хотелось спрятаться от его красоты. От его силы, от его мужества. Кай тоже опустился на колени, он медленно полз ко мне как дикое молодое животное. Я откинула юбку - под ней не было ничего. Кай медленно приблизился и вонзился в меня языком. Судорога стыда пронзила мое тело. Мы даже не разговаривали – с прошлого года и с того инцидента на кухне. Я и не думала, что мы снова встретимся. Но прошло время, он повзрослел, стал еще привлекательнее. А я наконец созрела для большего.
Его язык входил все глубже и глубже мне между ног. Приятное тепло изливалось из меня на траву мягкой росой.
Мои глаза смотрели в небо, в них отражались солнце и облака. И я плыла, плыла среди них… если есть рай на земле, я сейчас там.
Затем он вдавил мое тело в землю и попытался войти в меня. Я уже не помню, когда и как я потеряла девственность. Я помню только как мы мягко качались на волнах свежей травы. У него был такой твердый... А мой плод такой мягкий. Казалось, он разламывал меня изнутри. И оттуда из свежего разлома текло мое наслаждение.
Наши животы соприкасались, его язык опускался в мой рот.
Так глубоко… все глубже и глубже. Так больно и так сладко. Животное наслаждение. Он сжимал меня в тисках как свою добычу. А потом излил в меня что-то мягкое и обжигающее. Я все гадала, откуда берутся дети? Мой живот такой маленький и все, что он в меня погружал тоже. А дети - они большие.

Наконец насытившись, Кай оторвался от меня. Он молча оделся и ушел. Он так ничего и не сказал. Я валялась в траве пока солнце не село. Между ног было холодно и пусто. Ветер обдувал мои волосы. На короткий миг Кай дал мне все, а потом все кончилось, я ощутила пустоту, холод и одиночество. Так скверно я еще никогда не чувствовала. Я с трудом встала и пошла помогать бабушке.

Как хорошо, что бабушка старая и слепая, она не видела мой позор. Она уже насобирала целую корзину великолепных маков. Свежие цветы… весь день я была как будто под кайфом, а сейчас меня отпустило, и я ощутила весь ужас этого проклятого дня и моего оскверненного тела. Хотелось поскорее сбежать из этого места как можно дальше. И больше никогда-никогда не встречать ЕГО. В один миг одним движением Кай разрушил мой мир. 

Как только мы с семьей уехали с курорта, я поняла, что не могу без него жить. Вот так в тоске и скуке прошел целый год… Я была как будто мертва до нашей следующей встречи. На пляже ветреным солнечным утром на самом берегу моря мы снова встретились как в тот первый раз, когда мы были еще детьми – без одежды, без мыслей, без слов, вместе строили замки из песка. Теперь мы трахались на песке очень медленно и глубоко. Казалось, мы имеем целый мир и вселенную, и на краткий миг, когда наши тела соединялись, все переставало существовать.


ГЛАВА 5. Глубина

Год спустя я вернулся на тот унылый курорт. Все говорили, что я вырос и возмужал, наконец-то стал мужчиной. Бред! Я так себя не ощущал. Гормоны зашкаливали и мне просто сносило крышу. Я занимался марафонским бегом и вольной борьбой. Борьба снимала сексуальное напряжение, бег изматывал. Валять крепкое мужское тело в песке – это больше, чем страсть.
Вернуться на курорт было моей ошибкой. Весь год я готовился к соревнованиям, но родители притащили меня сюда. Они могли часами загорать на пляже, купаться в море, валять дурака, ничего не делать. Меня это раздражало. А море успокаивало. Оно было приятным и мягким как женщина. Когда я входил в густые прохладные волны, они нежно целовали мой член. Он всегда стоял. В любую погоду и в любое время года. Но девушки меня не привлекали. Они все дуры. Аву я даже не вспоминал… до сегодняшнего дня.

По утрам я бегал вдоль берега, чтобы оставаться в форме. И тут появилась она. В легком летнем платье… даже белье не надела. Всегда знал, что она станет шлюхой. Но что-то во мне перевернулось, когда я увидел ее утром на пляже, что-то заставило меня остановиться. Возможно, она мне улыбнулась, или испугалась, или ветер так соблазнительно раздувал ее прозрачное платье. Ее длинные темные волосы спадали до самых бедер. Легкий загар покрывал и без того смуглое, стройное, еще по-детски незрелое тело. Грудь ее, однако, подросла. Издалека можно было принять ее за женщину. Но я-то знал… наверное, я был у нее первым тогда в цветочном поле. Я не уверен... Но я входил в нее очень глубоко. Вот и сейчас один ее вид пробуждал во мне чувства, которые не давали о себе знать целый год. Неподалеку играли дети. Она шла ко мне как под гипнозом. Она узнала меня. В ее глазах тоска. Она была такой грустной и больше не улыбалась. Мое появление навсегда стерло улыбку с ее лица. 

Мы поздоровались и молча пошли берегом. Я вошел в какой-то заброшенный дом или сарай, где хранили старые лодки. Она шла следом, отвернулась и сняла свое легкое летнее платьице. Под ним Ава была совершенно голая. Распустила волосы. Они закрывали ее тонкую спину, она была такой худой, даже ребра просвечивали. С нашей последней встречи в прошлом году у нее появилась небольшая, красивая и очень упругая грудь.

Я смотрел на нее и уже не мог остановиться. Я повалил ее на песок одним махом – так валят бойцов. Она вскрикнула то ли от боли, то ли от удовольствия – я не спрашивал. Мой пах накрыл ее твердую маленькую задницу. Ее кожа была очень холодной. Я сразу в нее вошел: мой член стоял с самого утра. Я имел ее часто и быстро там на прохладном песке. Ветер обдувал ее волосы. Она была мягкой и такой податливой. Сочной как зрелый плод. Я держал ее маленькую грудь в руках и входил сзади. Вскоре она намочила меня своей росой. Я обильно потел. Мне было так жарко. Я вдавливал ее тело все глубже в песок. Со стороны это выглядело как изнасилование, хотя, по-моему, она была старше и сама хотела. Хотела моего внимания.
Я перевернул ее и кончил ей на живот. Моя сперма блестящей жемчужной лужицей стекала по ее худому телу; она не улыбалась и не смеялась. Ее радость была молчалива, ее счастье безнадежно. Я оделся и хотел уйти. Но не смог.

Я спросил, как дела? Когда она приехала? Ава кротко отвечала, что приехала совсем недавно, буквально пару дней она жила с сестрой в пансионате. Она редко покидала свой номер, гуляла только по утрам на пляже. Я посмотрел на ее грудь. Мне захотелось трахнуть ее снова: я так и сделал. Во мне проснулось какое-то животное. Ава не дышала подо мной как будто умерла. Моя агрессия душила ее чувства, она даже ничего не могла сказать, не могла возразить и тем более не могла остановить меня. Я был так зол. Мы кончили вместе. Казалось, она устала и уже не видит меня. Или ненавидит. Я ушел. Она стала неторопливо одеваться. Ненавижу, когда девки медленно собираются. Она была жертвой моей страсти. Но это не значит, что со мной она несчастна.
Потом мы виделись в ресторане за завтраком. Через младшую сестру она передала мне какую-то записку. Там были время и место встречи рядом с маяком. Она была очень тихой и скромной в то утро. И какой-то отчужденной как будто ее недотрахали. Я незаметно наблюдал за ней. Такой она мне нравилась. Я снова хотел в нее погрузиться. Как в море…

Я тренировался весь день. Морально готовился к встрече. Я не мог объяснить, чем меня привлекала эта юная… женщина. Мне хотелось ее избить или задушить. Я не понимал откуда исходит моя ненависть к ней и злость. Когда я к ней прикасался, между нами были искры, ток, электричество. Звезды, планеты, вселенные, другие миры. Ее кожа пахла полевыми цветами, она была смуглой и терпкой на вкус. Я даже не мог есть свой завтрак - я все представлял вкус ее кожи, запах ее волос. Влажность у нее между ног, ее сок. Ее власть надо мной.

Начинало темнеть. Я пропустил обед, а потом ужин. Казалось какой-то неведомый наркотик затуманил мне голову: я не мог ни есть, ни пить – я думал только о ней, о ее влажности, мягких почти детских грудях. Я подошел к маяку. Кольцо света скользило по водной глади, как будто искало жертву или утопленника. Я долго смотрел на море. В сумерках берег был невыносимо красив. Мне стало душно. Мой член в штанах не спал. Я чувствовал, как он живет своей жизнью мне неведомой – вне моей власти.

Ава появилась внезапно. Она была в каком-то незатейливом наряде вроде короткого комбинезона, который носят похотливые школьницы. Как же мило. Если б только эту девку можно было назвать милой. Как человек она меня не интересовала. Чем может заинтересовать девчонка? В детстве мы дружили, играли вместе, трогали друг друга. А сейчас… у нас не было ничего общего кроме этого курорта. Вряд ли она увлекалась борьбой или вообще интересовалась хоть чем-то. Я заметил, как остро ее соски смотрят на меня из-под маленькой кофточки. Я к ней прикоснулся, мы не сказали друг другу ни слова. Она куда-то меня повела.
Там была пещера с отверстиями в потолке. Через них пробивались лучи закатного солнца, а по ночам пульсирующий свет маяка. Я посмотрел на небо, а потом снова на ее соски. И внезапно весь мир стал мне безразличен.

Я приставил ее к стене. Запустил руки под кофточку. Груди ее были также отзывчивы, как и рот. Мы никогда не целовались. Мы безжалостно трахались. Не то, чтобы мне не нравились ее губы. Они были темные как вишня и влажные. Я давно мечтал погрузиться в них. Но мои пальцы сами нашли вход. Она мне улыбалась. Ее тело изгибалось над камнями как полог древнего мира, в который я сейчас входил без стука и предупреждения, почти силой. Мой член стоял очень высоко. И я крепко насадил эту девку. Она кричала. Ее голос эхом отдавался от прохладных стен пещеры.

Пульсация наших молодых тел, мой пот, ее раскрытый рот, ее острые соски, ее зубы на моей коже. Ее горячее тело. Она изгибалась. Я входил все глубже, ее дно было тугое и плотное, я боялся в ней что-нибудь сломать… не потому что мне было ее жаль, а потому что я больше не смог бы получать удовольствие. Потом из ее вагины хлынула кровь. Я не понял, что происходит. Острый запах железа ударил мне в нос. Она больше не кричала. Она упала на песок и маленькие острые камешки впивались в ее нежное тело. Мне так жаль… Как маленькая черная змейка Ава извивалась на дне пещеры. Я не знал, чем помочь. Я отнес ее к морю и помыл. Она вся дрожала. Кровь из ее вагины шла непрерывно. Ее зубы стучали, губы дрожали и тогда я впервые ее рассмотрел. Она была мне дорога. Обидно, если она сейчас сдохнет - мы же только начали.

Я отдал ей часть своей одежды, чтобы остановить кровь, отвел к пансионату. Хорошо, что было уже темно и мало народу. Нас никто не узнал. Никто не видел наш позор. С каждым шагом к дому она становилась все живее и радостней. Как вампир она вытягивала из меня жизнь. Она разрушала мой мир, забирала мою одежду, все мысли и чувства. Теперь все принадлежало ей. Даже мой член был ей послушен.
Мы прощались. Ава обняла меня и сказала, что любит. Ее слова оглушили меня как разряд молнии, они разбивали мне сердце. Почему мы не могли просто заниматься этим? Не разговаривать много и при этом оставаться друзьями? Ее вагина меня вполне устраивала. На большее - не претендую. Эти девчонки… Что им на самом деле нужно?

Она ушла домой, забрав с собой мою окровавленную футболку и мое достоинство. Я брел по берегу. Дома, за тысячи километров отсюда, я мечтал о море как мечтают только моряки. А сейчас яркий свет маяка в ночи был мне родным братом. Я не хотел спать. Старался не думать о том, что произошло в пещере, о том, что было сегодня утром. О крови и резких запахах. Лучше б она обкакалась… Все лучше, чем кровь.
Я считал дни до отъезда. Отдыхать осталось меньше недели, и я мечтал поскорее вернуться домой, победить в соревнованиях для юниоров. К девушкам, к женскому телу, к ее кровоточащей впадине я потерял всякий интерес.

Летели дни. Я избегал Аву как мог. Один раз мы виделись издалека на теннисном корте. Она все слала мне глупые записочки на салфетках и поцелуи. Я не отвечал. Не здоровался. Я не бывал в местах, куда она звала меня и где могла появиться.
Наконец наступила последняя ночь перед отъездом. Я много времени проводил наедине с собой. Старался не думать о тех месячных, которые мне подарила подруга. Не надо дружить с девчонками. В один прекрасный день наступит такой возраст, когда они перестанут быть людьми. Я не думал о ее острых сосках, которые смотрят как едва распустившиеся цветки. О ее округлых грудях, еще таких маленьких, свежих и упругих. О ее красивой заднице, о стройных тонких ногах, которые как будто ждут, чтобы меня оседлать. О ее волосах, невесомых как шелк, которые накрывали меня каждый раз, когда она сверху. О терпких губах, о карамельной коже. Я совсем о ней не думал.
Я сидел на причале и болтал ногами в воде. Смотрел куда-то вдаль за горизонт и ни о чем не думал – здесь и сейчас только я и море. Кто-то окликнул меня. Это была она. Снова в белом. Она ослепительна. Я замер. Мне хотелось сбросить ее в воду; Ава присела неподалеку и откинула юбку. На ней не было белья. Шлюхой назвать ее язык не поворачивался. Она была красива. Ава залезла на меня своими смуглыми ножками. Начала двигаться. Мой член немедленно среагировал – теперь он принадлежал только ей. Она извивалась у меня на коленях точно змейка, она дико меня возбуждала. Но мой мозг все еще соображал.

Я сбросил девчонку в воду. Она смеялась и кричала. Потом столкнула меня в море - мы боролись в воде. Ава пыталась меня поцеловать. Рассказала, что все знает, что скоро я уеду. Рано утром… Она пришла попрощаться. Я так и понял. 
Я поплыл куда-то вдаль прочь от берега, подальше от нее. Она все звала меня, пыталась догнать. Я не оборачивался. Яркий свет маяка освещал мне путь на глубину.
И я плыл. Она следом… Потом она перестала кричать. Я остановился, посмотрел на море. Был полный штиль. Авы нигде не было видно, даже на берегу. Я поплыл обратно. Я звал ее, она не откликалась; я доплыл до пирса и выбрался на сушу. Я осмотрел берег, я звал ее – абсолютное молчание. Кажется, вокруг стало еще темнее: звезды скрылись и луна. Прохлада ночи забирала все мысли и чувства.

Девушки нигде не было видно. Я побежал в сарай, где мы трахались в самый первый день нашей встречи. Нашел старый фонарь и вернулся на причал. Я светил в воду. Я искал ее везде, я звал ее. Бесполезно. Этой безлунной ночью гладь воды была безмятежна и темна.
Я сел и стал плакать как ребенок. Я даже не допускал мысли, что она могла добраться до берега и просто уйти домой. Нет, она точно утонула. Зря я не откликался. Она ведь никогда не умела плавать. Я смотрел на море: черное как ночь отчаяние поглотило меня.

Внезапно легкий всполох света от фонаря выхватил в темной воде что-то знакомое, что-то белое… ее платье. Я прыгнул в море. Это была она. Я не переставал плакать и вытащил ее легкое почти невесомое тело на сушу. Она была мертва, всего несколько минут разделяли нашу жизнь и смерть. Мгновения моей смертельной гордости. Я так ее любил… но только сейчас. Мертвую и беспомощную. Она уже ничего не просила и не хотела мой член. Она вообще ничего не хотела. Ее вишневые губы стали бледно-синими, ее смуглая здоровая кожа – бесцветной как морское дно и такой холодной. Ее кровь как будто заледенела. Ее щеки уже не розовели от моего прикосновения… Она пахла морем. Я не мог просто отнести ее родителям, братьям и сестрам. Ведь это я виноват в ее смерти. Я не мог признаться, что виноват и соврать тоже не мог. Я не мог просто оставить ее на берегу одну. Вот теперь я ее любил… ее холодное мертвое тело, она была легкой и такой маленькой. Такой пустой. Внутри у нее только вода.
Я решил с ней не расставаться, отнес ее в ту пещеру, где неделю назад она залила нас обоих своей менструальной кровью. В пещере было тихо, уютно и темно. Она как будто ждала нас. Я положил свою девушку на песок. Теперь она была не просто девушкой, она была моей девушкой - любимой и самой дорогой. Смерть гораздо больше, чем секс и близость связала наши души, сердца, тела навечно.
Я снял с нее белое платье, оно было мокрым и отвратительно сидело. Обнаженной она была прекрасна. Как свежеубитая голубка. Глаза ее были прикрыты. Лицо было спокойным и умиротворенным. В груди уже не было жизни. Я хотел к ней прикоснуться, войти в нее. Я раздвинул ее тонкие ноги. Она пахла морем, моя нежная все еще свежая утопленница.

Я виноват. Я недостаточно ее любил.

И я вошел. Из нее текла морская вода. Прохладная, она пахла солью. Я целовал ее холодные губы, ее полуприкрытые глаза. Ее тонкие пальцы. Ее острые соски впивались в меня. Я имел ее еще долго, пока не рассвело. Я даже уснул рядом с ней. А когда проснулся, увидел ее светло-голубое тело, ее волосы, спутанные морскими водорослями и цветами, покрытые песком. Из нее вышла вся вода. Она как будто стекла. Высохла на солнце. Она была удивительно красива. Она сияла. Но она потеряла свою сексуальную привлекательность – весь свой сок. Я больше ее не хотел. Вот теперь я ее любил – как никогда и никого. Я напрочь забыл о соревнованиях, о марафонских бегах, о моих друзьях, о борьбе. О скором отъезде на утреннем поезде... Я забыл обо всем, как будто мир перестал существовать. Кажется, вместе с ней исчезло все, исчез весь свет, исчезла сама жизнь.

Я взял ее на руки и вошел в море. Острые камни резали мне ноги. Водоросли мешали мне двигаться. Они останавливали меня, не давали идти дальше. Я не мог оставить ее. Я не хотел с ней расставаться. В конце концов не было другого существа, которое мне также дорого. Теперь мы связаны насмерть.
Я еще долго шел вперед, рассекая морские волны. Надо мной проплывали облака и кружили птицы. Потом вода накрыла нас с головой. И там на руках с любимой женщиной я погиб в море 10 августа 190… года.

Тела утопленников нашли через несколько суток, когда их прибило приливной волной к берегу. Даже не представляю, какую боль испытали наши родители, братья и сестры. Это не важно. Мы ушли вместе. И мы любили друг друга до конца.


ГЛАВА 6. Вечность

ОНА:
Я видела его всего лишь раз на пляже. И уже не могла забыть… Он гулял с какой-то молодой привлекательной женщиной. Возможно, его жена или поклонница. Он казался холодным и отстраненным и все смотрел на волны. Был прилив. Пена разбивалась о камни, песок и валуны. Он ступал по песку как сама богиня любви, пенистые волны обнимали его стройные ноги. Смуглые словно покрытые медью с легкой красной позолотой, такие стройные ноги. Мне захотелось посмотреть на него вблизи. Неужели он так же красив, как то впечатление, шлейф, что он за собой оставлял?

Я боялась солнца и никогда не загорала. Я боялась, что муж и дети заметят мою непривычную отстраненность, заметят, как я изучаю незнакомца. Он был моряком? Бездельником? Или артистом? Не важно. Томительная страсть сжигала меня днем и ночью. И мне хотелось разделить эту страсть… Мужа я никогда не хотела. Наш секс был сырым и пресным. И лучше б его вообще не было. Я даже не помню, как мы делали детей. Когда муж обнажался передо мной, я закрывала глаза. Он видимо думал, что от страсти - но презрение сильнее. Не то чтобы он был тупой или уродливый… просто он мне больше не нравился.

Вечером мы столкнулись с привлекательным незнакомцем в коридоре после ужина. Мы посмотрели друг на друга. Я была такой неловкой. А он - таким джентельменом. Он не улыбался и не выразил ни тени эмоций. Он был холоден как зимняя ночь. А его тело – такое горячее. На мгновение я почувствовала запах его плоти и жар, который таится глубоко внутри. Он ушел, и мы не виделись несколько дней.

Дети мирно играли на пляже, муж был занят с друзьями. На меня никто не обращал внимания. Моя вагина истосковалась по нежности, она ждала встречи с этим экзотическим незнакомцем. Его гордая красота обжигала. Я думаю, он это понимал. Он гулял по пристани, смотрел на уходящие корабли. Солнце садилось. А я, забыв обо всем, шла за ним.

Когда я появилась на пристани, он, кажется, не удивился. Он смотрел на меня как на старую подругу. Его глаза были теплыми и золотыми как солнце. Казалось, мы знали друг друга целую вечность. Мы молча гуляли вместе. Я боялась начать разговор. Он тоже молчал. Но нам было так хорошо вдвоем, так спокойно. Пенные волны обнимали наши ноги. Изредка моя рука касалась его. Это было не специально. Казалось даже ветер, солнце, закат и морские волны жаждут нашего союза. Дневное светило скрылось за горизонтом. Мы посмотрели друг на друга и разошлись. Когда он ушел со своей семьей, из меня как будто вынули сердце - я не могла больше дышать.

ОН:
После ужина мой душ сломался, и я пошел в общественный. На этом древнем курорте ничего не работало и ничего не удивляло. Сервис доисторический. Мы с женой не разговаривали с самого приезда. Точнее эта болтливая сука не затыкалась ни на секунду, а я делал вид, что слушаю. Мне надоели пустые разговоры. Иногда я думал, что ей стоит завести себе любовника. Может тогда я начну ее уважать.

Сегодня на пристани я видел женщину. Мы вместе встретили закат. Она была молчалива и скромна. То ли от робости, то ли от тоски… я почувствовал в ней жажду смерти. Я ничего не говорил, и она тоже молчала. Мы неплохо провели время. У меня было чувство, что я встречал ее прежде и знаю ее очень, очень давно. Лет сто.
В последнее время я ощущал себя немым. Весь мир гудит и производит столько шума, а я молчу как нераскаявшийся грешник. Я даже не знаю, чего хочу на самом деле. Мне нравилось здешнее море. Оно рождало глубоко сексуальные чувства. Если бы можно было жить и заниматься сексом молча… Это стало бы огромным достижением для человечества. Все так просто, но мы люди, любим усложнять.

Я встретил ту женщину с пляжа по дороге в общий душ. Наверное, в ее номере тоже не было воды. Она показалась мне привлекательной в своем легком домашнем платье. Так странно: животное притяжение и лень, которая его рождает, когда ты на курорте и ни о чем не думаешь. Или молчишь как я. Мне нравилась эта молчаливая игра. Возможно, я продолжу ее по возвращении домой. По-моему, жить мне больше незачем. Говорить точно нет смысла.

Вскоре наступила ночь. Жена уснула. Ее тело, ее лицо, ее болтливый рот больше не казались мне привлекательными. Точнее они такими не были никогда. Я встал с постели и вышел из номера. Было за полночь, все уже спали. Бледный свет луны заливал террасу, оплот сюрреализма. Каждая вещь этой светлой ночью казалась таинственной, исполненной секса и томного очарования. Меня посетило желание… впервые за годы! Я захотел навестить врата поднебесной и райские сады. 

Я гулял по ночному саду, трава была мокрой, холодила мне ноги. Женщина, которую я встретил на пристани, а потом в душе и где-то видел ее раньше… Она снова здесь. Как призрак или виденье, ночная красавица. Она молчала. Она сияла. И мне это нравилось. Ее легкое ночное платье отсвечивало голубым в бледном свете луны. Она была такой нежной и соблазнительной. Я подумал, что это демон, который меня искушает, чтобы я испытал удовольствия плоти в самый последний раз. Явно нечеловеческое создание. Люди не бывают так красивы.

Без разницы. Я порвал на ней платье и стянул белье. Мы занимались этим у старого фонтана. Ее тело было прохладным и освежающим как лесной ручей. Я пришел в замешательство, но уже не мог остановиться, входил в нее без конца. Все глубже и глубже. Я предпочитал думать, что она не человек, а всего лишь ночная греза, призрачное виденье. Красота и страсть моей мечты, которая воплотилась в теле женщины, чтобы свести меня с ума… и подарить мне короткое мгновение счастья и удовольствие плоти.

Чем кончилась та ночь я уже не помню: я очнулся в саду с остатками женского белья в руках. А потом снова завтрак с женой, светские встречи, праздные беседы, на которых я только пил и скучал. И алкоголь уже не спасал от тоски. После обеда мы пошли на пляж. Время тянулось медленно и мучительно. Там на берегу я заметил знакомое лицо. Ту женщину из сада. Ту, что была моей фантазией. Сегодня она была какой-то радостной, играла со своим ребенком, смеялась и флиртовала с мужем. В ней больше не было тайны и красоты. Теперь я все понял: она всего лишь призрак, мираж, который я выдумал сам и так неистово отымел прошлой ночью. Знала ли она о моих фантазиях? Кажется, она на меня обернулась, как будто узнала. Я посмотрел на нее стараясь сохранить в памяти приятные черты, и пошел прочь.

Скоро наступила ночь. Я не мог уснуть. Меня беспокоило мое психическое здоровье. Я уже не отличал фантазии от реальности. Я действительно имел секс с привлекательной незнакомкой или это всего лишь сон?

Я гулял по берегу моря, оно забирало мое беспокойство. И все-все мысли. Скоро я совсем перестану думать. Я уже очень долго молчал. А теперь пусть и мысли убираются к чертовой матери.
Я вернулся в пансионат. Там на террасе я увидел женщину, которая вчера доставила мне столько удовольствия и на короткое мгновение подарила мне крылья. Я молча взял ее за руку и повел на пляж. Мы шли долго, путь к морю казался бесконечной пустыней – мы не встретили ни единой живой души. Я держал ее руку. Она была прохладной как морской бриз. А я чувствовал жар – все мое тело горело. Я так ее хотел.

Она ничего не спрашивала, просто шла следом. Как будто знала на что идет. Я взял ее на песке. Мы трахались как животные, мы не боялись ночных рыбаков или случайных прохожих. Ее блестящие волосы светились в темноте. Ее груди отливали белым золотом в свете луны. Я из них пил. Я целовал их как будто она была мне матерью. Я входил в ее тугое лоно насильно как в лоно вечной девственницы. Приливные волны ласкали наши тела. Мы были совсем голые. Мы сплелись на песке как две морские звезды в смертельной схватке. Мы не были знакомы - я до сих пор не знал ее имени. Ее тело был белым, солнце окрасило мою кожу в медный. Я входил очень глубоко - из нее текло наслаждение. Я его пил. Мы не сказали друг другу ни слова. Но было такое чувство, что мы знакомы целую вечность. Наши тела так податливы. Она была такой мягкой, такой раскрытой и откровенной. Разве может женщина, которой давно уже не 20 лет, быть такой свежей и привлекательной? Раньше я не понимал…

ОНА:
Его тело было твердым как тело спортивного гимнаста. Я думала такие мужчины предпочитают более атлетичных женщин. Его мышцы прекрасны. Он был таким сильным, таким жестким. Он так глубоко в меня входил – проникал до самого дна. Там в саду, когда порвал на мне белье. И теперь на пляже. Он был как наваждение, он сводил меня с ума. Немая как рыбка, я не могла вымолвить ни слова. Я как будто потеряла голос. Он молчал. Он был невероятно приятным и сексуальным. Мне хотелось принадлежать только ему… По-моему, я зря потратила свою жизнь на мужа и деторождение. Вероятно, я родила просто от скуки. Прежде моя жизнь была пустыней, а с ним я снова чувствовала себя живой. Его твердый член, его мощные объятия. Его молчание. Его прикосновения. Мне все нравилось. Мы на песке вдвоем... Морские волны, освежающие, невесомые накрывали нас пеной. Потом мы перебрались в лодку, мы были абсолютно голые как будто нам больше нечего скрывать от мира и друг от друга.

Луна скрылась, а звезды сияли кристально чисто. Безмолвные свидетели нашей страсти, они были так пронзительны, кололи своими взглядами, ведь я, молодая мать и нечестная жена, совершала нечто постыдное. А я просто любила… Он обнял меня и лодка двинулась в море. Мы покачивались на волнах. Он лежал на мне – я на нем. Мы как два трупа посреди океана бесплотной любви, нам нечего терять кроме собственного стыда. Лодка отплывала все дальше от берега. Я не знала, где мы – кругом вода. Он связал наши тела веревкой и мы прыгнули в море. Оно казалось бездонным. Его достоинство внутри меня было пронзительно твердым. Мы умирали вместе. Тонули молча. Мы даже не знали друг друга по имени. Мы были такие голые… Но в тот самый миг, когда мы пошли ко дну, я почувствовала себя живой. Апофеоз моей жизни наступил за несколько секунд до смерти. Я тонула, я задыхалась, а он кончал в меня. А дальше была только мягкая вода. Наши тела ласкали теплые подводные течения. Казалось, это море без дна. Сквозь пелену воды ярко светила жемчужная луна. Тайно она посылала нам свои нежные поцелуи.

***

Утром рыбаки нашли лодку и веревку. Она оборвалась в какой-то момент суицида влюбленных. Тела прибило к берегу через несколько часов. Эти двое все еще проникали друг в друга. Казалось, член и влагалище стали одним целым – срослись в экстазе. Руки и ноги сплелись в узлы смертельной молчаливой страсти. Рты соединились в одно и уже не ясно, где чей язык и губы.

Но самое ужасное впереди. Когда родственники пришли на опознание, они увидели торжество Стыда.
Адам и Лила – так звали молчаливых преступников. Их никогда не видели вместе. Говорят, утопленники даже не были знакомы. Но они проникли друг в друга так глубоко, что даже врач не рискнул бы их разделить. Маленькая дочь Лилы плакала, она не узнавала свою мать. Казалось, какое-то морское чудовище поглотило ее, но не до конца. Муж и жена жертв суицида были вне себя от ревности и гнева, зависти и желчи, их рты не смолкали. Их голоса слились в потоке беспорядочных мыслей и скверны. Должно быть, они очень понравились друг другу. Им было о чем поговорить...
 
***

Той чудесной летней ночью тела влюбленных словно две жемчужины лежали на дне среди песка, морской травы, камней и ярких кораллов. Их омывали подводные течения. Лучи луны бледной и томной скользили по мертвой плоти. Жизнь покинула их тела. Звезды пронзали своими взглядами насквозь – горячие и такие далекие звезды. Его губы примкнули к ее грудям. Они истекали бледно-синим молоком на его смуглое безразличное лицо... Его рот застыл в вечном молчании. Их глаза были прикрыты. Как будто в один миг обоих поцеловала смерть. Там на большой глубине, они чувствовали себя по-настоящему живыми: как будто знали, что их жизнь больше не лишена смысла. Хотя бы здесь и сейчас в краткий миг общей страсти, любовь заполнила все их существо.


YW IV.2022