Путь от дома до казармы

Шла осень 1958 года. Мне в двадцатых числах сентября пришла повестка на отправку в Армию. Явиться в военкомат следовало 1 октября. Чтобы отдохнуть несколько дней, я сразу побежал брать расчёт. Попросил мать, чтобы приготовила стол, и пригласил бригаду в гости. Это были Вася, бригадир и Лёшка Ильин. Вася, к моему удивлению, быстро и сильно захмелел. Лёшка засобирался в свою деревню, а я повёл Васю домой, не смотря на его протесты. Первым делом съездил в город Дно, чтобы проститься на три года, с бабкой Машей, дядей Петей, его сыном Геной и другими родственниками. Купил новую телогрейку и вещевой мешок. В таком наряде отправлялись тогда на срочную службу. И вот гуляя однажды по городу, я впервые обратил внимание, что жилой дом, где я положил свой первый кирпич, он был заселён и давно. А на жилом доме, что на углу улицы Псковской, велись отделочные работы. Впервые выложенные там мною простенки стоять будут сто лет, думал я. Не плохую, в общем, приобрёл я профессию. Что мной задумано год назад, идёт по плану. Но главное впереди, что будет через три года? Полная неизвестность.
   Так как в военкомат надо явиться к 6 часам утра, то мать разбудила меня рано.  Вышли мы с ней из дома, когда было ещё темно. В военкомате было уже полно народу. Провожающих было больше, чем отправляющихся. Был там зачем-то бывший мой  школьный преподаватель военного дела. Меня узнал, подошёл, поздоровался, обдав меня сильным спиртным перегаром. Всё ясно, кого-то провожает, подумал я. В команде, с которой мне предстояло отправиться, знакомых оказалось мало. Были только Сергей Степанов, живущий недалеко от меня и Томасов с Пушкинской улицы. Сергею Степанову капитан, работающий в военкомате, говорил – Ну, Серёжа, записан ты в лётный состав. Желаю тебе интересной службы. А меня, наверное, в роту охраны записал, подумалось мне. Потом повели нас толпой на вокзал, на поезд. Все в телогрейках, с мешками за спиной, мы походили  больше на бригаду лесорубов или зеков на этапе, чем на призывников. В Пскове, куда нас привезли, нам предстояло ехать на городском транспорте на Завеличье, где нас завели на территорию, огороженную колючей проволокой, за которой был устроен сортир и длинные скамейки для ожидания. Там мы и пробыли в ожидании до вечера. Толпа к тому времени увеличилась человек до двести. Пригодились пирожки, которые напекла мать. Пожалел только, что не взял ни лимонаду, ни чая. Когда начали спускаться сумерки, повели нас на ночлег. Ночевали на полу актового зала медицинского училища. Новая тёплая телогрейка была, как нельзя, кстати. Утром нас, наконец, накормили в столовой того же училища. Работал буфет, можно было купить лимонаду. И снова повели нас в загон, за колючую проволоку. Снова просидели весь день, питаясь тем, что взяли из дома и купили в буфете. И только к вечеру за нами приехали из части. Это были моряки Балтийского флота. Это было неожиданностью, так как служить четыре года, я не планировал. Но что поделать, поживём, увидим. Пешком нас вели через весь город на вокзал. Там нас сразу разместили по плацкартным вагонам. Уставшие, мы сразу легли спать. На следующий день мы были уже в Таллине. Видимо, воинская часть, или как её называли, флотский экипаж, была недалеко от вокзала, так как мы быстро до неё добрались. Она представляла: за воротами глухой двор, а вокруг него постройки казарменного типа. Нас  разбили на команды. Из порховских ребят со мной в команде оказался только Томасов. Это высокий парень, который учился во второй школе. Больше о нём я ничего не знал. И надо такому случиться со мной в команде оказался Олег Никифоров, мой бывший мастер на стройке, с которым у меня был конфликт. Так как он пскович, то призывался он из Пскова. Он со мной сухо поздоровался, и держался от меня в стороне. Меня разыскал бывший одноклассник, с которым я учился деревне Лудони, Лёня Варфаломеев. Мы с ним поговорили, и пожалели, что не попали в одну команду. Удалось узнать, что наша команда определена для береговой службы. И первым делом предстояло пройти медкомиссию. Прохождение комиссии затянулось, видимо из-за большого числа призывников. После медицинской комиссии следовала мандатная комиссия. Мы как земляки с Томасовым держались вместе, и на мандатную комиссию подошли к столу вместе. Только я уступил ему место пройти её первому. Офицер стал спрашивать  -   Какое настроение? Есть ли какие пожелания? Здесь моего Томасова и понесло.  – С детства мечтал о море. Хочу служить в плавсоставе. Офицер улыбнулся. Полистал папку и положил её на соседний стол, за которым другой офицер работал с другой командой. Томасова я больше не видел, а в команде из порховских ребят я остался один. После помывки в бане, нас стали переодевать в военную форму. Мне долго подбирали шинель, но так по фигуре и не подобрали. Оказалась великоватой. Форма у нас оказалась флотской, но в отличие от плавсостава, у которого роба была белой, у нас она была синей. Были команды береговой службы, которых одели в солдатскую форму. Если мы в своей робе и в бескозырках без ленточек, их выдавали после присяги, выглядели как работники общепита, то ребята в солдатской форме смотрелись как военные. Наконец нам выдали сухой паёк и с вещевыми мешками за плечами нас повели, но не на вокзал, а к месту, где стоял товарный состав. Этот состав и был подготовлен для отправки нас к месту службы. Вагоны были оборудованы деревянными нарами. Была и печь-буржуйка, но она не топилась в виду положительной температуры на улице. Туалета не было. Иногда поезд останавливался в безлюдном месте и мы, как горох, высыпались из вагонов по нужде. Зато через большие и маленькие станции нас провозили без остановок. К пункту назначения нас доставили утром следующего дня. Это был маленький приморский городок Пионерск Калининградской области. Там, недалеко от городка, располагалась школа младших авиационных специалистов. Название это было неофициальным. Официально она была воинской частью № 40790. Располагалась эта школа в казармах  бывшего лётного училища вермахта имени Геринга. Наша команда, сформированная в Таллине, стала называться учебной сменой, которую разделили на два отделения по 12 человек. Командирами отделений назначили правофланговых, рослых ребят. Я попал в отделение Андрея Ершова. Правда, его вскоре заменят из-за разгильдяйства  Николаем Стыкиным, тоже ленинградцем, как и Ершов. Вообще в нашей смене были ребята из Ленинграда и Ленинградской  и Псковской областей, как я. Вторая смена нашего взвода состояла из московских ребят. Наше отделение, как и другие, разместили в одной небольшой комнате, где стояли двухярусные койки. Мне досталась койка на втором  ярусе. Если умыться можно было в здании, то в гальюн, так назывался сортир, нужно бежать  было 50м по улице. Ребята в нашей смене подобраны были грамотными. Это были выпускники средних школ, как я, или выпускники техникумов, как Олег Никифоров, мой бывший мастер с, которым я оказался в одном отделении. Он был выбран, вернее, назначен, комсоргом. Больше, чем с другими, я сблизился –  Рудольфом Богдановым из п. Дедовичи Псковской области, выпускником музыкального училища, и Ивановым Анатолием Павловичем из Пскова, бывшим работником завода радиодеталей. Был у нас и другой Иванов Анатолий Фёдорович из Ленинграда. Чтобы не путать, мы их и звали Иванов АП и Иванов АФ. Первое время до присяги уделялось больше времени строевой подготовки и изучению устава. Но приступили к изучению и материальной части самолёта ИЛ-28. Нашу смену готовили по специальности механик авиационный по самолётам и двигателям самолёта ИЛ-28. Готовили нас неплохо. И, спустя больше чем полвека, я помню некоторые характеристики этого самолёта. Это был прифронтовой бомбардировщик. В морской авиации мог использоваться, как торпедоносец. На нём были установлено два двигателя ВК-1А, конструкции Владимира Климова. Но, как нам рассказывали, Владимир Климов усовершенствовал только топливную систему, сам двигатель производился по английской лицензии. Надо отметить, что такие движки стояли и на реактивных истребителях первого поколения МИГ-15 и МИГ-17. Офицеры – преподаватели, кроме одного выпускника военно-воздушной академии,  - это ветераны Великой Отечественной войны. Технари, как они сами себя называли. Запомнились мне капитан Минигулов, майор Малюга. Командиром нашего учебного взвода был майор Таран. И только капитан Рудаков, заместитель командира роты по строевой подготовки, был из пехотных офицеров. Вторую смену нашего взвода составляли ребята из Москвы и Подмосковья. А второй взвод состоял из ребят, прибывших с Украины. Таким образом учебная рота состояла из двух взводов или четырёх учебных смен. Учиться нам предстояло до лета будущего года