Забастовка

Забастовка.
Забастовка – это нерусское слово. Русские его не знают. Нет, когда-то, на заре наступившего двадцатого века, это слово проникло в словарь русского языка. И не только в словарь, но и в жизнь. Жизнь распорядилась по-своему с этим словом. Десятилетия советской пропаганды приучили к тому, что забастовка – это такая форма протеста рабочего класса капиталистической системы, которая ну ни коим образом не может быть и существовать в условиях развитого или с человеческим лицом социализма.
Когда не стало человеческого лица, а бСССР превратился в свалку всех видов и форм развития цивилизации, от феодализма до дикого капитализма времён 30-х годов в Америке, русские рабы так и не смогли привыкнуть к этому устаревшему понятию и действию. Не платят, это ерунда, даже и после этого – они хоть два года будут ходить на работу. Правда, для того, чтобы имитировать эту работу.
В европах забастовка – это серьёзно. Забыл работодатель продлить контракт с профсоюзом, зарплата в двадцать тысяч евро в месяц стала не устраивать диспетчеров воздушного движения, цены поднялись в очередной раз, а зарплата осталась на уровне ещё таком, какой был до первого повышения, и... получи фашист гранату.
Прямо посреди процесса всё остановилось. Так достигается максимальный эффект от начала забастовки. Забастовали уборщики метро и пассажиры ходят по вестибюлям, пиная упаковки из-под напитков и обрывки газет. Забастовали машинисты метро и пассажиры перестали заходить совсем в это метро, если только в нём поезд не работает без машиниста. Забастовали ещё кто-то и надо думать о том, чтобы эта самая забастовка тебя лично не коснулась. Просчитывать новые маршруты транспорта или другую сеть магазинов для обычных покупок.
Меня забастовка застала прямо в самолёте, когда он перенёс моё тело в конец маршрута. Разглядывая в иллюминатор горку, над которой я нередко выпаривал на моём параплане, я, вдруг, почувствовал, как самолёт лёг на крыло и начал рисовать круги на этом самом месте. «Термик, что-ли, поймал», - подумал я после второго полного круга. «Жаль сегодня не воскресенье и погода не парапланерная, а то можно было бы потом рассказать народу о том, как я с ними крутил в восходящих, Только чутка повыше».
Сделав третий круг, командир летающей железяки снизошёл до того, чтобы объявить пассажирам о том, что «мы ожидаем очереди на посадку».
И только после посадки, когда я увидел весь бардак неуправляемого аэропорта, я понял в чём дело. Никто ничего не контролирует, хотя багаж и выгрузили из самолёта. Куда хочешь, иди. Ну, разве что, на взлётку не выпускают. Охрана бродит по залам, как сомнабулы, таможня – только для вида, Полицаи попрятались в конурах, чтобы не заменять собой справочную службу. Хорошо! Хорошо, что в ближайшее время я не планирую никаких полётов и эта забастовка для меня – лишь информация из новостей.