Аркан машиниста. Глава 8

Мы потеряли счет времени. Дни слились в бесконечно повторяющуюся череду одинаковых событий и разговоров. У каждого купе была своя теория происходившего. И в коротких прогулках до титана за чаем мы обменивались новыми мыслями, подкреплявшими наши собственные суждения. Мало что сохранилось у меня с тех пор, но на полях рукописи тех лет я делал пометки. Они сейчас помогают мне вспоминать, как все было.

В первом купе ехали инженер и его жена. Как потом я узнал, это их дети целыми днями сидели на верхних полках шестого купе, будто там было конфетами усыпано. Впрочем, я их понимаю. Это купе действительно чем-то притягивало нас всех, только дети отзывались на это чувство совершенно искренне, а мы старались сдерживаться и лишний раз не отвлекать чужих людей. Хотя в какой-то момент все стали почти своими. Но это последнее почти всегда нас, взрослых, останавливало.
Второе и четвертое купе пустовали, ведь там когда-то ехали беспокойные пассажиры, что отчаянно ушли искать правду и до сих пор не вернулись.

Третье купе занимал скромный молодой человек. Он немного заикался, поэтому я так и не понял, как его звали, то ли Вадим, то ли Влад. Он вздрагивал, когда кто-то обращался к нему с самыми невинными вопросами. Но по каким-то смутным приметам я понял, что он держался за какую-то очень важную для него мысль. Он всегда появлялся на вечернем чтении, но почти не делился своими мыслями. Разве только однажды мимоходом оговорился, что наш путь — это великое наказание за грехи наши. Именно так он сказал, но тут же замолк и покраснел.

Пятое купе было закрыто по каким-то неведомым причинам, и так символично оно разделяло вагон на две половины. Сейчас, перечитывая записи того времени, я замечаю, что в этом было какое-то почти мистическое значение.

Про шестое купе я уже много рассказывал. Там ехал философ, и уже этого одного было достаточно, чтобы сформировать особое отношение к истории, которая нас всех постигла. Виктор Левин убеждал своих соседей, что нет никакого машиниста. Сначала они смеялись над его теорией, но потом он провёл какие-то веские доказательства. Я так и не узнал, что это было, хотя и у меня бы-ли некоторые сомнения насчёт существования машиниста, но я никогда их не высказывал.

Седьмое купе занимали родители Тани. Для них разговоры о поезде были мучительны, и мы всячески старались отвлечь их от переживаний. Где-то была их Таня. Но с каждым днем надежда, что их дочка найдется, становилась все слабее.

Мы с Константином Сергеевичем ехали в восьмом купе, и что-то в этом было от символа бесконечности. Константин Сергеевич иначе, как ошибкой, не называл то, что произошло с нами, а я предпочитал роль наблюдателя и романиста, который черпает идеи для своей книги.

В последнее купе никто не покупал билетов, и в нашем вагоне проводники оборудовали его под импровизированный склад, но пассажирам заходить туда было нельзя, поэтому я не знаю, что там было.

http://proza.ru/2022/08/18/1226