Аркан машиниста. Глава 11

- Уважаемые пассажиры, наш поезд прибывает на конечную станцию. Будьте внимательны и осторожны.

Когда я проснулся, соседняя полка уже пустовала. Я припомнил, что Константин Сергеевич должен был выйти в пять утра. Даже не попрощался. Впрочем, он, наверное, не смог меня разбудить. Из купейного окна лился чуть розоватый утренний свет. Я по привычке взглянул на запястье, где должны были быть часы, и сначала никак не мог сообразить, куда они исчезли. Но постепенно все вспомнил.
Тогда я собрал свои вещи, которых было совсем немного и вышел в коридор. На информационном табло светилась дата нашего приезда. Как будто с момента посадки в поезд прошло меньше суток. Зеленые цифры показывали, что еще не было и полудня.

У окна напротив соседнего отсека стояли Дима с Таней и о чем-то беседовали вполголоса. Из шестого купе вышел философ и кивнул мне на прощание. Мне показалось, что в купе промелькнул пассажир с прозрачными глазами, и на губах его играла ироническая усмешка. Но в следующую секунду дверь захлопнулась, и больше никто оттуда не появился. Похоже, что с того дня в вагоне завёлся призрак.

Поезд ехал через город. Мелькали заборы с пестрыми рисунками граффитистов, серые пятиэтажки и автомобильные дороги. Я смотрел на рельсы, которые то раздваивались, то сливались, и ровная штриховка шпал становилась все четче: поезд сбавлял ход.

Когда мы въехали на вокзал, вздох облегчения вырвался у кого-то рядом со мной. Значило ли это, что случившееся не было моим сном, не привиделось мне, а было в действительности. Или мы все поддались иллюзии, о которой говорил голос из динамиков. Не знаю. Но с тех пор я так и не научился управлять временем, а пространство стало для меня еще большей загадкой. Кажется, впервые за свою жизнь я столкнулся с тем, что можно назвать хрупкостью жизни. Не только моей, но жизни вообще.

Мы с машинистом сыграли в ничью, и поезд восстановился из осколков. И, наверное, это лучший исход, какой можно было вообразить. Одному скромному писателю не под силу была бы тяжесть власти над временем. У меня сохранилась лишь тетрадь с рукописью романа, но что гораздо важнее – в ней остались записи, которые позволили мне теперь, спустя столько лет, восстановить в памяти и записать эту историю.

Конец.