Дочь художника Н. Фешина. Ия Брэнем-Фешина

Читателям, интересующимся окружением Фешиных и жизнью его семьи, рекомендую книгу «Фешины: Александра, Николай, Ия», написанной мною в соавторстве с племянницей жены художника – Корнеевой Верой Михайловной. 
Большая часть излагаемого в книге материала неизвестна почитателям таланта Николая Ивановича Фешина. В книге содержатся более 280 иллюстраций, каждую главу завершают репродукции картин художника, ранее не публикуемых или публикуемых чрезвычайно редко, что безусловно, представляет большой интерес.

Отзыв Директора Эрмитажа г-на Пиотровского М.Б. на книгу:
Глубокоуважаемые авторы,
Сердечно благодарю Вас за Вашу книгу «Фешины: Александра, Николай, Ия». Я с большим удовольствием и пользой прочел ее, собранные материалы весьма значимы, работа, проделанная Вами, огромна. Еще раз спасибо.
Искренне Ваш,
М.Б. Пиотровский

В рамках акции книгу с доставкой можно приобрести в издательстве Невский ракурс:
https://nevskyrakurs.com/portfolio/izdatelstvo/akczii


Ию, родившуюся 1 июня 1914 г. (по старому стилю), крестили лишь через три месяца после рождения – 29 августа. Причина банальна – Николай Иванович с женой еще в мае выехали из Казани на летние этюды. О месте рождения дочери Фешин упомянул в своей неопубликованной биографии: «Много позже с моей женой, на одной из этих летних экскурсий в Царёво-Кокшайском уезде Казанской губернии в районе деревни Морки родилась моя дочь Ия». [1]

Мысль крестить дочь по возвращении в Казань именно в Варваринской церкви принадлежала Александре. Тем самым она хотела провести параллель между судьбой святой Варвары, которая долго прожила взаперти, а выйдя приняла крещение, чем разозлила отца и была подвергнута жестоким мучениям, и своей судьбой, когда отец Александры, за женитьбу без родительского благословения устроил им с Фешиным большой скандал.

Перед обрядом дьякон Николай Петров, предложил назвать дочь Евдокией, в честь святой мученицы, чей день памяти должен был отмечаться вскорости, но Николай и Александра остановились на более коротком варианте имени – Ия, с одной стороны это сокращение от Евдок-Ия, с другой Ия в переводе с татарского означает Иинка – название реки в имении Надеждино. С этими берегами у Александры и Николая Ивановича были свои, особые, приятные и памятные им воспоминания.

Крестными записаны брат Фешина – Павел Николаевич и дочь действительного статского советника Вера Александровна Арцыбашева.

Отсутствие среди восприемников кого-либо из Бельковичей лишний раз свидетельствует, что конфликт с отцом Александры был серьезный и никто из его братьев не осмелился перечить Николаю Николаевичу.

Вера Арцыбашева была дружна с Александрой еще учась в Казанской гимназии. В 1914 г. она поступила в Санкт-Петербургский Женский медицинский институт и перед отъездом на учебу стала крестницей Ии.

С момента рождения дочери адрес проживания коллежского секретаря (гражданский чин X класса в «Табели о рангах») Николая Ивановича Фешина - дом Саламандрина на 2-й Солдатской улице (нынешней ул. Достоевского), согласно «Адрес-календарю Казанской губернии на 1915 г.» Этот же адрес указан местом проживания Фешиных и в 1916 г.

В архиве внучки Николая Николаевича Бельковича – Корнеевой Веры Михайловны, сохранилась одна из первых фотографий Ии, с которой впоследствии Фешин написал картину «Мать и дитя».

Имеется совсем небольшое количество документальных свидетельств современников о детстве Ии Фешиной. Причиной тому, вероятно, стала отдалённость проживания Фешиных с конца 1916 г., когда по настоянию Александры, семья приобретает дом вместе с землёй в 30-и км от Казани.

Фешин в своих «Биографических записках» вспоминал: «В то время моя жена так хорошо наладила домашнее хозяйство в деревне, что у нас было все самом необходимое. Кроме того, свежий воздух соснового леса и хорошо построенный дом сделали его идеальным местом для нашего ребенка.» [2]

В книге Александры Фешиной «Марш прошлого» (1937 г.) много трогательных моментов, отражающих нежность и бесконечную любовь между матерью и дочерью.

Наталья Кротова, позировавшая художнику весной 1923 г., писала в своих воспоминаниях о посещении семьи Фешиных в Васильево: «Там я встретила его дочку Ию, которая тоже вышла погулять. Мы с ней приятно провели около часа. Ей тогда было лет шесть [на самом деле – неполных девять!]. Она очень мило держалась и ничуть не стеснялась, весело болтала со мной». [3]

Несмотря на то, что в Васильево была земская школа, до отъезда из России Ия получала домашнее образование.

После эмиграции в Америку Ия начала ходить в публичную школу № 26. Об этом периоде жизни она написала: «Моя мать занималась хозяйством, отец рисовал, я ходила в школу». [4] Это подтверждает и Бурлюк, вспоминая, что пока Фешины жили в Бронксе, они с Николаем Ивановичем встречались каждое утро, провожая детей до дверей школы.

После успешного старта своей карьеры в США, Фешины переселились их Бронкса в более престижный район – у Центрального парка на 67-ю Улицу.

Скорее всего, здесь Ия продолжила учебу в начальной школе этической культуры, расположенную в 5 минутах ходьбы от их местожительства. Здание было построено в 1904 году и располагалось по адресу 33 Central Park West. К середине 1920;х годов школа расширила рамки обучения, введя наряду с начальным, еще и среднее образование.

В 1927 году Фешины переезжают из Нью-Йорка на постоянное местожительство в Таос, Нью-Мексико. Ии уже 13 лет, но Александра опасается отдавать дочь в публичную школу и организует домашнее обучение.

В своих «Юношеских воспоминаниях о Таосе» Ия написала: «Когда мама не позволила мне посещать государственную школу Таоса, у меня появились частные преподаватели. При такой системе учебы у меня оставалось достаточно свободного времени.  Дольше всех репетитором у меня была миссис Филлипс, жена художника Берта Филлипса. В своей молодости, до Таоса, она была школьной учительницей, и я открыла, что она прекрасная, терпеливая, нежная женщина. Именно она, наконец, настояла на том, чтобы я пошла в начальную школу Таоса (это был восьмой класс) для ее окончания. Все это заняло пару месяцев. Я получила диплом восьмого класса от Таосской публичной школы, в белом платье и все такое.

Комментарий одного моего друга обо мне в те ранние годы в Таосе, подытоживает ситуацию: «Ты была неприступна, как сказочная принцесса, охраняемая драконом (моей матерью)». [5]

В какой-то мере это утверждение соответствует сложившейся на тот момент ситуации. Александра, стремится оградить дочь от всех искушений и царящих в Таосе свободных нравов, что воспринимается Ией, как посягательство на ее личную свободу и вызывает у нее антипатию к матери.

Среди своих увлечений того периода, наряду с чтением, резьбой по дереву, катанием на лошадях и поеданием яблок Ия упоминает интерес к метафизике, что было достаточно неординарно для дочери художника.

Фешин вопросам воспитания дочери практически не уделял внимания, передоверив эту обязанность жене и довольствуясь лишь беседами об искусстве, литературе и философии во время сеансов ее позирования.

К восемнадцати годам Ия, благодаря матери, выросла спортивной девушкой, любящей прогулки, путешествия и лыжи, что отражено на фотографии «знаменитых горнолыжников» Таоса.

Она была по-юношески влюблена в Спада Джонсона – поэта и публициста, нанятого ее матерью в виде репетитора, который учил ее стилю письма и работе на печатной машинке.


В своих воспоминаниях Ия говорила об очарованности его мягкостью и человеческой заботой. Это находит подтверждение в ее письмах к Спаду, но со временем, влюбленность уступает место дружескому общению.

К девятнадцати годам она так и не определилась какую профессию ей выбрать. Умение рисовать, лепить и вырезать по дереву указывало на ее склонность к скульптуре, но в душе она хотела заняться танцами. Это чувство осталось у нее со времени участия в одном из церемониалов индейцев. О чем она упоминает в своих воспоминаниях: «Одно особое событие живо во мне до сих пор. <…> На открытой территории вдоль стены церковного двора большая группа людей исполняла круговой танец – символизирующий дружбу и мир.

Певцы и барабанщики находились в центре большого круга, звуки лились тихо, танцоры, мужчины и женщины, двигались по часовой стрелке. У мужчин были белые холстины на голове и вокруг тел (как это обычно принято в Таосе летом), а у женщин - черные хлопковые шали.

Мне не дали возможности посмотреть, втолкнув в круг между двумя белыми фигурами и, как мне показалось достаточно долго, я танцевала вместе с ними. Черные и белые движущиеся фигуры, барабанный ритм, тьма, смягченная блеском звезд, породила глубокое чувство единения земных и человеческих сил, и мне казалось, что звезды движутся согласно ритму и земля дышит и поворачивается под ногами.» [6]




Путешествие по европейским странам, в которое ее отправили родители осенью 1933 г. для знакомства с культурой «старого Света» было призвано дать ей возможность определиться со своим жизненным выбором. Из Парижа она пишет Спаду Джонсону: «Вы, конечно, знаете, зачем я приехала сюда, в истинный центр любви - для того, чтобы узнать, стану ли я вообще скульптором; и возможностей у меня предостаточно. Моя судьба связана с решением, которое я должна принять, и все зависит от меня: будет ли это скульптор или посредственная домохозяйка? Я совсем не готова для последнего, и для меня это означало бы бесконечную трагедию.» [7]

Последнее послание Спаду - открытка из Парижа датирована 2 января 1934 г. После этой даты она, наконец, узнает о разводе родителей, произошедшем в ноябре 1933 г. не без участия Спада. «Я не была удивлена разводом, но пребывала в состоянии шока от того, что стала свидетелем человеческих потрясений» [8], говорит она и возвращается в Америку.

Развод родителей поставил её перед выбором. С юношеским прагматизмом оценив, кто из родителей сможет обеспечить ей лучшую жизнь – гениальный, зарабатывающий живописью приличные деньги художник-отец, или живущая в глухой индейской деревне, без определенного дохода домохозяйка-мать, Ия предпочла отца. Сделав хорошую мину при плохой игре, она нашла приемлемое   оправдание, что отец неприспособлен к жизни и без нее пропадет. Хотя, учась в Академии Художеств в Петербурге 8 лет, Фешин как-то справлялся сам…

Ия провела с отцом в Нью-Йорк лишь два месяца 1934 г, исполняя обязанности секретаря-переводчика и, изредка, повара. «Это была странная для нас зима в Нью-Йорке и довольно жалкая. Мы должны были познакомиться, понять друг друга», напишет она через 40 лет [9]. Но кроме повседневных забот они ходили в гости, посещали выставки и театры. В феврале 1934 г. на премьере спектакля «Celebration»., в Guild Theatre они впервые увидели выступление танцовщицы Марты Грэм, произведшее на них неизгладимое впечатление: «Она, единственный американский гений, которого я встречал", сказал о ней Фешин. [10]. Из-за краткости проживания Фешиных в Нью-Йорке, были сомнения, по поводу информации о посещении Ией занятий «Dalton School». Администрация школы подтвердила отсутствие Фешиной в архивных списках своих учеников. Ее занятия танцами началось позже.

В марте 1934 Фешин переезжает в Лос-Анджелес и устраивается преподавать в галереях Стендаля, а Ия едет в Таос, с намерением примирить родителей.
Ее, как и отца тянет вернуться туда, где была счастливая, полноценная жизнь. Не порицающая желание дочери остаться с отцом, Александра вдвоем с дочерью размещаются в новом доме. 14 июня 1934 года они отмечают 20-летие Ии. Фешин, отсутствовавший на празднике и приехавший в Таос позже, довольствуется проживанием в своей студии и более коротким сроком пребывания.

Ия провела в Таосе почти 6 месяцев – с апреля по октябрь, обсуждала свое будущее, неоднократно общалась со своим будущим первым мужем - Дэйном Рудьяром, который живя на ранчо Марии Гарланд в Алкалде, зачастил в это лето с лекциями в Таос.

В середине октября 1934 г. Ия наконец приезжает в Лос-Анджелес с твердым намерением заняться танцами. Они с отцом арендуют жилье по адресу 501 S. Coronado Str., Ия записывается в школу танцев Нормы Гулд, где преподавал Хортон и, через некоторое время, попадает в его труппу.

Лестер Хортон (1906-1953) родился и вырос в Индианаполисе, штат Индиана. С детства он был очарован американскими индейцами, которые позже вдохновили его на изучение индейского танца, что оказало влияние на его стиль.

Он изучал индейский танец с Кларой Бейтс, 1929 году начал учиться у Мичио Ито в Калифорнии, выступал на танцевальном фестивале на Олимпийских играх 1932 года в Лос-Анджелесе.

В том же году Хортон начал преподавать студентам в средней школе Глендейла и заниматься хореографией, а с 1932 г. он присоединился к преподавательскому составу в школе танцев Нормы Гулд и создал свою первую труппу-танцоров Лестера Хортона. «Я искренне пытаюсь создать танцевальную технику, основанную исключительно на корректирующих упражнениях, созданную со знанием анатомии человека», - говорил Хортон.

За время своего существования в 1932-1944 годах труппа имела несколько названий: «Lester Horton California Ballet», «The Horton Dance Group».

В 1937 г. Хортон поставил балет «Весна священная» с собственной хореографией в Hollywood Bowl. Помимо своей труппы, Хортон сочинил хореографию для 19-и фильмов, и мюзиклов. Его труппа была смесью рас и национальностей, что было смелым шагом для того времени. Интернациональность группы давала повод причислять ее к коммунистической.

В письмах к брату в 1936 г., Фешин дважды пишет про Ию: «…живет со мной. Решила быть танцовщицей и работает очень усердно». Через месяц добавляет: «Работает в коммунистической группе под руководством очень молодого талантливого американского танцора L. Horton». [11]

Зачисление Ии в труппу «The Horton Dance Group», возможно, произошло при содействии Дейна Рудьяра, который к тому времени написал музыку для нескольких танцевальных номеров Хортона.

В январе 1937 г. в прессе появляется первая заметка о ней, как об участнице труппы Лестера Хортона [12]. В следующем году - еще дважды.

Несмотря на то, что Ия Фешина была в составе танцевальной группы с 1936 г., как исполнительница одной из главных ролей, она «засветилась» лишь однажды 17.02.1939 г. в программке балета «Five Women» в «Wilshire-Ebell Theater».
Ближе к концу 1939 г. Александра, обеспокоенная состоянием здоровья дочери, обращается к Фрэнку Уотерсу: «Я получила письмо от Ии, в котором она признается (отвечая на мой прямой вопрос), что ей пришлось на некоторое время отказаться от танцев из-за плохого самочувствия. Она уверяет, что ничего серьезного, но говорит, что находится под наблюдением врача и не может приехать в Таос из-за этого. Это меня очень беспокоит. Может быть, мне лучше поехать в Калифорнию и самой посмотреть, как она там? Пожалуйста, Фрэнк, постарайся поскорее увидеться с ней и напиши мне, как она...» [13].

Завершилась ли танцевальная карьера Ии в 1939-м году или восстановившись она продолжила заниматься танцами, не совсем понятно. Но, в 1938 году у Ии начинается активное общение с Дэйном Рудьяром. По этому поводу Фешин делится своими грустными наблюдениями с братом: «Ия хорошая девочка, но у нее начинается своя личная жизнь, и рано или поздно эта жизнь уведет ее от меня». [14]

Согласно переписи населения США 1940 года, Дэйн Рудьяр, его жена Маля и Ия Фешина, числящаяся квартиранткой, проживали в Лос-Анджелесе по адресу: 6002 Graciosa Dr., Николай Фешин жил отдельно - 1117 N El Centro Ave.
Чтобы составить впечатление о первом муже Ии, приведем очень краткую хронологию значимых вех его биографии. Такого всесторонне развитого и плодовитого представителя человечества, редко встретишь:

1895 В Париже 23 марта в 4:42 утра родился Даниэль Шенневьер (Дэйн Рудьяр).

1901 Пошел в частную школу и начинал брать уроки музыки.

1904 Досрочно поступил в лицей Вольтера «Сlasse de Sixieme».

1908 Перенес тяжелую операцию по удалению почки.

1910 Успешно сдал первый курс бакалавриата, занялся философией.

1912 Начал сочинять музыку для фортепиано.

1915 Благодаря знакомству с танцовщицей Сент-Пойнт, на несколько месяцев стал секретарем скульптора Огюста Родена.

1917 Перебрался в США, в Метрополитен-Опера. Состоялось представление коллективного труда «Метахория».
1918 Читал лекции в Торонто, написал более 60 статей для газет, завершает книгу стихов. Меняет имя на Рудьяр

1919 Сочинил музыкальное произведение «Огонь Души».

1921 Написал фортепианное произведение «Всплеск страсти».

1923 Играл второстепенные роли в кино, сочинял музыку для фортепиано.

1925 Выпустил сборник стихов «Нью-Йоркское лето». Провел несколько недель у Мейбл Лухан в Таосе, пытаясь заинтересовать ее своим «проектом изучения эволюции социальной и индивидуальной психологии музыки».

1926 Снялся в фильме Алана Кроссленда «Любимый плут».

1929 Менее чем за три недели написал роман «Рания». Познакомился с художниками Эмилем Бисттрамом и Марион Гринвуд, писателем Уиллом Левингтоном, Мале Контенто - будущей женой.

1930 Читал лекции в Институте Рериха. В июне женился на Мале Контенто, секретарше независимого теософа Уилла Левингтона.

1931 Заявляет о «трудной зиме и шатком браке».

1932 Пережил «особый год внутреннего кризиса», уехал в Калифорнию, читал лекции в Лос-Анджелесе.

1933 Опубликовал более сотни статей по различным темам, главным образом связанным с астрологией, психологией, философией в Астрологическом журнале, познакомился с Фешиным и его дочерью Ией.

1934 Прочел более тридцати лекций в Таосе и Санта-Фе.

1935 Вернулся в Голливуд, Маля и Рудьяр решили расстаться.

1936 Написал музыку для нескольких номеров Лестера Хортона.

1938 Избран вице-президентом группы трансцендентальной живописи, написал для нее манифест, выставлялся в галерее Арсуны, дал концерт своей музыки в Музее Санта-Фе, написал книгу «Новые особняки для мужчин».


1939 Провел в Санта-Фе многолюдные публичные выступления. Выставлялся с картинами. Написал много стихов и написал много картин.

1940 Развилось расстройство пищеварения, за которым последовало тяжелое лечение. Новый дом в Ла-Крессенте был разделен с Ией.

1941 Провел год в Колорадо-Спрингс и Санта-Фе, начал работать над новым книжным проектом «Век изобилия».

1945 Пережив в апреле тяжелый развод, женился на Ии Фешиной в июне.

До замужества Ия училась, жила и существовала на средства, выделяемые ей отцом. Если рассматривать ее брак с психологической точки зрения, то становится очевидным ее желание в браке обрести защиту, поддержку и руководство более умудренного опытом и финансово стабильного человека, который мог бы заменить ей отца.  С этой точки зрения выбор Дэйна Рудьяра – человека неординарного, известного и успешного в США, старше ее на 19 лет, вполне объясним.

Рудьяр оценивал свой первый брак, как ошибку. Его жена Маля Контенто была фанатично зациклена на учении Кришны, которое проповедовал Мехер Баба. Большую часть года она проводила в Бомбее, Индия, где читала лекции, писала стихи, которые публиковались в журнале "Хамса", который они организовали с Рудьяром. Раздельная жизнь вдали от мужа привела к тому, что «брак начал шататься» и через 5 лет после замужества Маля и Рудьяр решили расстаться, но раздельное проживание длилось не один год и понадобилось еще 9 лет, чтобы развод состоялся. То, что Ия и Рудьяр расписались буквально через месяц после развода, свидетельствует, об их длительных близких отношениях.

В 1946 г. Рудьяр и Ия переехали в Колорадо-Спрингс. Здесь пять лет назад, на базе колледжа был создан Центр танца, где в летние месяцы программу по обучению современным танцам проводила Ханя Холм – американская балерина, хореограф и педагог немецкого происхождения. Одна из основоположников американского танца модерн.

Несмотря на то, что Ия уже распрощалась с группой Лестера Хортона, она подумывала о карьере преподавателя современного танца, в связи с чем решила изучить стиль и методику Холм. В 1946 г.  она, в числе 57 студентов, записывается на летнюю танцевальную программу, которая обычно длилась 6 недель и стоила примерно $200.

За время учебы студенты успевали познакомиться с теорией современного танца, изучить технику танцевальных движений, композицию, драматургию хореографию, получить практические навыки на ежедневных занятиях и подготовить один танец. 17 августа 1946 г. на выпускном концерте Ия исполнила «Bedtime Story» [15].

В мае следующего года Ия и Рудьяр переезжают в Намбе, Нью-Мексико в 80 км от Таоса. В августе гостят у Александры.

Рудьяр любил Нью-Мексико. Одно время он планировал построить дом недалеко от Санта-Фе на земле, купленной для него композитором Чарльзом Айвзом. Здесь он написал «Конфликты современного человека». Годы, проведенные в Нью-Мексико, были у него самыми продуктивными в области живописи.

В октябре 1947 г. проходит выставка тридцати пяти картин Рудьяра в Университете Нью-Мексико в Альбукерке. Даже Фешин воздал должное его таланту: «Мне кажется удивительным, как Рудьяру удается находить в себе жизненную силу, интерес и энергию одновременно для того, чтобы глубоко вникать в мировые проблемы, сочинять музыку и писать выдающиеся абстрактные картины. Эти картины относятся к новой области, требующей реального вдохновения. Несложно убедительно изобразить то, что видишь; но, чтобы убедительно нарисовать то, что существует лишь в воображении, требуются чистое творчество и редкое дарование. Я не сомневаюсь, что у Рудьяра в области живописи имеется все необходимое, чтобы сделать значительный вклад». [16]

Однако, проживая в Намбе, Ия и Рудьяр начинает ощущать оторванность от мира, от современных тенденций в искусстве.

В 1948 Ия пробует преподавать школьникам основы хореографии в Нью Гармони, Индиана [17]. В конце года они предпринимают путешествие в Нью-Йорк, по пути останавливаясь у друзей в Чероки Парк и Чикаго для чтения лекций и демонстрации картин Рудьяра.[18]

Пребывание в Нью-Йорке принесло им много интересных контактов и осознание того, что проживание в Нью-Мексико надо завершать. Ранней осенью Рудьяр и Ия переехали в Нью - Йорк. Ия, увлекшись темой перестройки личности с помощью основных телодвижений, искала возможность изучить некоторые аспекты психологии. Она даже выпустила брошюру, посвящённую данному вопросу. [19]

С очередной практической помощью Рудьяра, который был лично знаком с основателем и бессменным директором института психодраммы Якобом Морено в Бикон-Хилл, она устраивается к нему на учебу.

Институт был образован в 1940 году с целью стать базой для интересующихся теорией и практикой психодрамы, проведения исследований по различным методикам и техникам этого направления. Так Ия, со своими идеями соединить танец с психиатрией, оказывается среди пионеров арт-терапии.

Пока она училась и работала, Рудьяр, успешно выступал со своими композициями в Нью-Йорке. После нескольких лет ученичества в Бикон-Хилл, финансовые трудности в семье вынуждают Ию принять предложение доктора Морено возглавить отделение психодрамы в Институте психологии Индепенденса, штат Айова. Отметив 57-летие Дэйна Рудьяра, они отбыли в Айову. С октября 1952, работая в институте, Ия Начинает ездить по штату с бесплатными лекциями, пропагандируя метод психодрамы.

Пребывание в Айове, продлилось до декабря 1953 года и оказалось весьма драматичным для Рудьяра.  Ия влюбилась в своего молодого коллегу и помощника. Осенью 1953 г. после внезапной смерти директора института, оставшись без покровительства, Ия и Рудьяр вынуждены вернуться в Калифорнию, где Ия в начале 1954 г. попросит развод. Рудьяр свой второй развод принял философски, согласно своей теории цикличности жизни.

Двадцать восьмого апреля 1954 г. 39-летняя Ия регистрирует брак с 30-летним Беннет Брэнем (Bennett Branham), которому для создания союза с Ией, также потребовалось развестись с первой женой, согласно записи в свидетельстве о браке.

Несмотря на невозможность найти работу, связанную с психодрамой и финансовые трудности в семье, «молодожены» жить с отцом Ии не пожелали.  Ия, как в свое время Александра, не захотела приспосабливаться к неуравновешенности, капризам и прихотям гениального отца, а поселились в арендуемой квартире по адресу 1930 N Argyle Avenue, Лос- Анджелес.

Фешин не дожил до рождения внучки Никаэлы, названной в его честь, 2 месяца. Пятого октября 1955 года он умер во сне.

Ия с мужем, не имеющие на тот момент ни работы, ни постоянного дохода, стали обладателями выплаченного дома-студии и владельцами более 300 бесценных произведений художника, доставшихся им после его смерти.

Первые годы после рождения дочери, Ия, размышляя о судьбе доставшегося ей художественного наследия отца, пришла к выводу, что лучшего места для картин, чем дом Фешина в Таосе, ей не сыскать.

И, как пишет Франк Уотерс: «Вскоре они [Ия с мужем] навестили Тинку и предложили ей передать дом в их собственность, освободив ее от расходов по его содержанию, но разрешив ей жить в нем. Тинка, когда рассказала мне о своем отказе, все еще негодовала. «Как можно было предложить такое? Завладеть моей собственностью, дав мне разрешение жить в доме, принадлежащем мне по закону. Я не нуждаюсь ни в чьих разрешениях, я останусь здесь и позабочусь о доме без их помощи!» [20].

Однако желание Ии превратить дом в музей с картинами Фешина заставило ее сфокусироваться на этом проекте и, решив взять под контроль ситуацию, она с дочкой вначале зачастила в гости к матери, а потом и вовсе приобретает недвижимость рядом с Таосом. Информацию о покупке в ноябре 1960 г. размещена в местной прессе: «Мистер и Миссис Брэнем, с дочерью Никаэлой, живущие в Санта-Монике, гостили неделю у Александры Фешиной. Они только что купили ранчо «Ястреб» в Сан-Кристобаль и планируют провести на нем следующее лето» [21].

Как и было запланировано, они вдвоем с дочерью, провели полтора месяца на своем ранчо: «Ия Брэнем и ее юная дочь Никки уехали в свой дом в Санта-Монике, после шести недель, в течение которых миссис Брэнем руководила строительными работами на своем ранчо в Сан-Кристобаль» [22]. Визит повторяется и на следующий год.

Одна тысяча девятьсот шестьдесят первый год дал начало передвижной выставке картин Фешина, оцененной в полмиллиона долларов. Экспозиция, в основном, состояла из произведений художника, приобретенных галереей Хаммера у Ии Брэнем после смерти ее отца [23].

Ия вместе с Никаэлой присутствовали практически на всех премьерных открытиях выставки - в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Лейк-Чарльзе, Санта-Фе. То, что Ия повсюду возила с собой Никаэлу свидетельствует, с одной стороны, о попытке с раннего детства приобщить ее к деятельности по популяризации творчества Фешина, с другой указывает на нежелание или же невозможность оставить дочку с мужем.

Решив пристроить к дому на ранчо студию для проведения сеансов психодрамы, указывает на желание Ии переехать на постоянное жительство в Нью-Мексико. «Ия Брэнем, приехала на прошлой неделе из Санта-Моники и собирается провести месяц на ранчо в Сан-Кристобаль, где она руководит ремонтными и строительными работами.» [24].

В 1964 г. Ия разводится с мужем, в июле продает дом-студию отца в Санта-Монике американскому художнику украинского происхождения, Сергею Бонгарту за $40 000 [25] и в августе, посетив дом Александры Фешиной, переезжает с дочерью на свое ранчо в Сан-Кристобаль. В заявлении для прессы она сообщает о своем желании постоянно жить в Нью-Мексико [26].

С 1966 г. Ия начинает сотрудничество с больницей «Назарет» в Альбукерке. Больница была основана в 1930 г. сестрами ордена Святого Доминика Назаретского и до 1946 г. использовалась как место восстановления «послеоперационных» пациентов. С 1946 г. это была психиатрическая больница.

Здесь Ия Брэнем, как волонтер, провела несколько показательных сеансов среди пациентов и персонала больницы, чтобы продемонстрировать возможности арт-терапии и заинтересовать руководство «Назарет» новым терапевтическим методом.

Судя по всему, это ей удалось т.к. в 1967 г. она уже числится заведующей отделением психодрамы Назаретской больницы. Один день в неделю она посвящает добровольной работе в специализированном образовательном центре с физически и умственно неполноценными детьми [27].

В одном из интервью 1972 г., перед открытием выставки Фешина в Зале ковбойской славы музея западного наследия в Оклахома-сити, она говорит о возрождении интереса к творчеству Николая Фешина и что она все еще работает заведующей отделением психодрамы в Альбукерке.

В это же время начинается взаимовыгодная сотрудничество Форреста Фенна – галериста из Санта-Фе и Ии Брэнем Фешиной. Сколько работ Фешина было продано через галерею Фенна неизвестно, но к 1980 г. Фенн стал миллионером, во многом благодаря партнерству с Ией.

К 1974 г. советские официальные лица дали предварительное разрешение на перезахоронение праха Фешина в Казани и Фенн едет в СССР с деликатным заданием – определиться с местом захоронения.

Поездка Фенна состоялась благодаря тесным культурным связям Виктора Хаммера, из одноименной Нью-Йоркской галереи, с Советским Союзом.

Кроме этого, Фенн на встрече с министром культуры, закрепил договоренности о проведении выставки обмена 36 ретроспективных картин Фешина из музеев России на 36 картин его американского периода.

В самый разгар Холодной войны была проведена легендарная международная художественная выставка обмена. К ее проведению был приурочен и выпуск книги «Николай Фешин» М. Бальком (Mary N. Balcomb).

В сентябре 1976 г. Ия с дочерью посетили Казань для церемонии официального перезахоронения праха отца и участия в торжественном открытии выставки его картин. Данная выставка также экспонировалась в Ленинграде с большим успехом [28]. Вернувшись из Светского Союза в Сан-Кристобаль, Ия утвердилась в идее создать музей Фешина в построенном им доме.

 Однако без согласия официального владельца недвижимости – Александры Фешиной сделать что-либо с домом было невозможно. В ту пору Александре исполнилось 84 года. Фешинский дом продолжал ветшать, средств у Александры для его ремонта и содержания не было, да и Ия не торопилась вкладываться, опасаясь, что у Александры может возникнуть идея продать дом.

Предложение Ии, передать «большой» дом в ее собственность для организации музей, накалили их отношения до предела. Теперь во всех действиях дочери Александра видела подвох и желание лишить ее собственности. Ия в этих опасениях матери усмотрела признаки шизофрении и, благодаря своим связям в Альбукерке, определила Александру в дом престарелых с медицинским уходом, став ее опекуном по решению суда и возможностью управлять ее собственностью.

В 1981 г. Ия в письме сообщает Лиллиан Гиш: «Моя мать находится в доме престарелых последние три с половиной года - она полностью утратила рассудок, практически загубив Фешинский дом, стала совсем плоха. Её пришлось госпитализировать, и суд назначил меня управляющей имуществом» [29].

Став единоличным собственником Фешинского дома она предпринимает кардинальные меры для превращения его в дом-музей. В 1979 г. добивается включения дома в Государственный реестр культурных ценностей штата Нью-Мексико, а затем и в Национальный реестр исторических мест [30].

Наряду с решением этих вопросов Ия занимается обновлением основного здания и начинает пропагандировать творчество отца – статьи в журналы, помощь в выпуске портфолио литографий и т.д.

Пока шло обновление дома, картины хранились в арендованном складском помещении фирмы «Бекинс» в Альбукерке. И вот совершенно неожиданно на одном из ежегодных складских аукционов по продаже невостребованных вещей, в штаб-квартире фирмы одной супружеской паре были проданы три нераспечатанных ящика по $7.5. В двух был всякий хлам, а в третьем, на крышке которой было написано «Никки от бабушки» хранилась картина Фешина стоимостью $60 000. Счастливая пара через пару дней отвезла картину в Санта-Фе, где ее осмотрел владелец галереи Форрест Фенн. Он подтвердил подлинность картины и предложил тут же купить ее. Это был портрет «Александра с коралловыми бусами», написанный Фешиным в 1910 г., в России. Картина была частью семейной коллекции. Спустя неделю, выяснилось, что еще
одна картина «Леди в лавандовом» стоимостью в $15 000 обнаружена в купленном, аналогичным образом ящике, уже другой семейной парой.

Дело дошло до судебного разбирательства, но было улажено внесудебным соглашением и закончилось благополучно для всех, кроме фирмы «Бекинс».

«Миссис Брэнем заявила, что фирма «Бекинс» поступила очень порядочно. Они признали ошибку, и приложили все усилия, чтобы вернуть картины владелице. Скорее всего какой-то рабочий совершил непреднамеренную ошибку, взяв ящики, которые были выставлены ею у дверей хранилища для прохода вглубь и, которые в последствии были проданы с аукциона» [31]. Разрешение ситуации заняло два года.

В год 100-летия со дня рождения Фешина, Ия Брэнем Фешина регистрирует «Институт Фешина» - некоммерческую культурно-образовательную организацию, призванную заниматься культурными мероприятиями, просветительской работой, организацией выставочной деятельности, пропагандой творчества Фешина.

В штат Института входили волонтеры и сама Ия Николаевна, которая читала лекции по психологии, искусствоведению, делилась воспоминаниями об отце, предоставляла картины из своей коллекции для выставок.

Свою деятельность она охарактеризовала так: «Вот уже двенадцать лет я работаю сторожем, хранителем музея Фешина с коллекцией его произведений и организатором выставок» [32].

Несмотря на то, что музей Фешина работал половину дня (с мая по октябрь), к началу 90-х годов его посещало более 9 000 человек в год со всего мира. Его существование субсидировалось Ией Брэнем Фешиной 10 лет, в течение которых они с дочерью Никаэлой пытались найти другие источники финансирования деятельности института.

И вот, был придуман выход – построить отель, часть прибыли которого будет идти на содержание музея. Для ее воплощения они обратились к известному строителю и разработчику, заработавшему репутацию верности нью-мексиканским архитектурным традициям - Джое Шеппсу. За два года Шеппс разработал концепцию амбициозного проекта гостиничного комплекса, куда должен был входить люксовый отель на 85 номеров, ресторан на 40 мест, сувенирный магазин, 3-4 гостевых дома и все это должно было разместиться на 5 акрах, в зоне примыкающей к историческому дому Фешиных.

Планировалось, что два процента дохода от гостиницы будут ежегодно выделяться на содержание и реставрацию музея, организацию выставок. Данная сумма обеспечит круглогодичную его работу, улучшит и сохранит художественную коллекцию, позволит познакомить с работами художника более широкий круг лиц.

В конце марта 1992 года, получив последнее разрешение, застройщик начал строительство отеля «Фешин-Инн». Через три года упорного труда за домом-музеем Фешина появилось двухэтажное здание, с глинобитной облицовкой в стиле пуэбло, мягко вписанное в окружающий ландшафт. «Деревья до начала строительства были вырыты, сохранены, а по завершении пересажены назад, чтобы восстановить естественный пейзаж. При проектировании и строительстве этого отеля, стоимостью почти 10 миллионов долларов, не думали об экономии.

Наиболее примечательной особенностью Фешин-Инн являлись элементы дизайна с резными дверями и мебелью, мотивы которых мастера деревообработки корпорации Morelli из Санта-Фе, позаимствовали у Николая Фешина, воспроизведя изящные конструкции, придуманные им для оформления своего дома» [33].

Однако, через несколько лет Ия Николаевна разочаровалась прибыльностью гостиничного комплекса и суммами отчислений, которые шли на нужды Института. Опять недостаток бюджета вынуждена была восполнять семья Ии Фешиной. Ее дочь - Никаэла Доннер, при первой же появившейся возможности избавилась от затратного проекта – здания музея Фешина. В ноябре 2002 г., спустя два месяца после смерти Ии, художественный музей Таоса приобрел Дом-музей и студию Фешина.

С 1996 г. танцевальная студия, пристроенная Ией к дому на ранчо в Сан-Кристобаль, началась использоваться, как мастерская «художественной школы», где студенты со всего мира приезжали учится у первоклассных художников». [34]

Ия Брэнем Фешина, в конце жизни очень гордилась своими достижениями. В одном из интервью она хвасталась: «Даже сейчас в России я могу сказать, что я дочь Фешина и для меня не будет никаких ограничений. У меня будет все самое лучшее из-за имени моего отца». [35]

В 2007 году Шеппс решил избавиться от отеля, отягощенного долгами, он продал отель «Фешин-Инн» таймшерной компании «Wyndham Worldwide».

Ия Николаевна Брэнем-Фешина умерла 20 сентября 2002 г.  Никаэле Доннер потребовалось девять лет чтобы выполнить последнюю волю своей матери - похоронить ее прах в могиле с отцом на Арском кладбище в Казани.

В бытность, Ии Николаевны Президентом правления Института Фешина, в состав совета директоров был введен муж Никаэлы – Марк Доннер. На сегодня Никки Доннер - внучка Фешина, занимает должность секретаря и художественного патрона в Совете директоров Музея искусств Таоса в Доме Фешина. Одна из двух правнучек Николая Фешина – Рейчел, пошла по художественной линии, занявшись изготовлением эксклюзивной керамической посуды. Фешинский архив почти 70 лет остается в единоличной собственности семьи, надежно укрыт потомками от исследователей биографии и творчества Фешина. Семья Никки Донер, владея коллекцией картин Фешина, периодически продает его полотна на аукционах, для обеспечения комфортной жизни, как поступала и Ия и, чего не позволяла себе Александра Фешина (Белькович).
 
Ия Фешина-Брэнем. 1997
Примечания

1. Fechin N. Biographical Notes // Special Collections / CSWR. University of New Mexico Libraries. 1939. B. 15. F. 11. Part 2. P. 4.
2. P.12 // Ibid.
3. Николай Иванович Фешин. [1881–1955]. Документы, письма, воспоминания о художнике / Сост. и авт. коммент. Г.А. Могильникова; авт. вступ. ст. С.Г. Капланова. Л.: Художник РСФСР, 1975. С. 141.
4. Balcomb M. N. Nicolai Fechin. Flagstaff, AZ. Northland Press. 1975. P. 10.
5. Fechin E. Teenage memories of Taos // The American West. 1984. November—December. P. 36.
6. P. 39 // lbid.
7. Harry Ransom Center. Walter Willard "Spud" Johnson Papers. Correspondence, 1916-1969. B. 7, F. 3. Letter of Dec 26, 1933.
8. Balcomb M. N. Nicolai Fechin. Flagstaff, AZ. Northland Press. 1975. P. 12.
9. P.12 // lbid.
10. Николай Иванович Фешин. [1881–1955]. Документы, письма, воспоминания о художнике / Сост. и авт. коммент. Г.А. Могильникова; авт. вступ. ст. С.Г. Капланова. Л.: Художник РСФСР, 1975. С. 46–47.
11. The Pasadena Post (Pasadena, CA). 1937. Jan 18. P. 7.
12. Letter of Nov 8, 1939 г. // Center for Southwest Research and Special Collections. University Libraries. University of New Mexico. Frank Waters Papers. B. 23. F. 6.
13. Николай Иванович Фешин. [1881–1955]. Документы, письма, воспоминания о художнике / Сост. и авт. коммент. Г.А. Могильникова; авт. вступ. ст. С.Г. Капланова. Л.: Художник РСФСР, 1975. С. 47.
14. Gitelman C. Dancing with Principle. Colorado Springs (CO): Hanya Holm in Colorado, 1941–1983. University Press of Colorado, 2001. P. 152.
15. Dane Rudhyard An illustrated biographical sketch. 16. The Courier Journal. 1948. Dec 12. P. 39.
17. The Gazette (Cedar Rapids, IA) 1953. Oct 1. P. 14.
18. Fechin Rudhyar E. Introduction to Eutonics: A way of Atonement: An Experience in Self-discovery. Santa Fe (NM): Rydal Press, 1949.
19. Waters B. Of Time and Change: A Memoir Frank Waters. Denver: MacMurray & Beck, 1998. P. 195.
20. The Taos News (Taos, NM). 1960. Nov 10. P. 6.
21. // Ibid. 1961. Oct 19. P. 8.
22. The Los Angeles Times (Los Angeles, CА). 1963. Apr 7. P. 36.
23. The Taos News (Taos, NM). 1962. Sep 6. P. 10.
24. Balcomb M. N. Sergei Bongart. Seattle (WA): Cody Publishing, 2002.
25. The Taos News (Taos, NM). 1964. Aug 20. P. 7.
26. Albuquerque Journal (Albuquerque, NM). 1967. Mar 19. P. 55.
27. The Taos News (Taos, NM). 1977. Jan 6. P. 12.
28. Letter of April 6, 1981. New-York Public Library. «Lillian Gish Papers». B. 15, F. 4
29. Document Center Taos County, Taos Paseo-del-Pueblo-Norte -227
30. Albuquerque Journal (Albuquerque, NM). 1980. 30 Jun. P. 34
31. Materials of the Public hearing Town of Taos Planningand Zoning Commission 1992. March 4. P. 18–20.
32. The Taos News (Taos, NM). 1996. Jun 13. P. 18.
33. // Ibid. 1996. Sep 1. P. 26.
34. // Ibid. 2001. Oct 31. P. 60.