Записки воскресшего мертвеца. Вторая Кларисса. V

    Я не жил так долго, что совершенно сбился со счёта дней. Моя реальность, моя Вечность, растворилась в спирте и стала такой же прозрачной и текучей; жажда забытья окончательно победила рациональное сознание, а потому и воспоминаний об этом посмертном периоде у меня практически нет - кроме, разве что, воспоминаний, связанных с Аллирией Гвинрай.
    Ничуть не покривив душой, могу сказать, что терпению этой молодой хиэйрианки не было предела, ибо она за всё время моего сумасшествия, депрессии и почти полного самоотсутствия так и не отказалась от меня, не бросила на произвол моего равнодушия к собственной участи.
    Она не оставляла меня даже в больнице, находила меня, когда я сбегал и терялся, научилась довольно шустро перемещать моё тело из точки «а» в точку «бэ», и даже когда я, в один не очень прекрасный день, где-то раздобыл несколько доз артуны, Аллирия быстро смекнула, что я под кайфом, перерыла всю мою мансарду, нашла заначку и уничтожила.
    Если бы это сделал кто-нибудь другой, то меня наверняка пришлось бы связывать, ибо я на отходняках мог быть довольно агрессивен – но при виде Аллирии я, как всегда, смирился и покорно снёс все отмеренные мне муки. До этого только Иштар, Айэн и Клэр могли похвастаться таким влиянием на меня в любом моём состоянии.
    Так кто же такая была Аллирия? Кем она стала мне, опустившемуся Творцу Мироздания? Айэн как-то пошутил, что она - аватар моей совести, и мне показалось, что это была совсем не шутка. В тот период все мои качества, хорошие и плохие, вполне могли отделиться от меня и зажить отдельной жизнью, я бы не удивился. А потом в моей судьбе вдруг случился неожиданный перелом, даже более того: мне, можно сказать, впервые в жизни по-настоящему повезло.
    Однажды ночью я, сквозь пьяный полубред-полусон, внезапно услышал, как Аллирия с кем-то разговаривает, и голос человека, говорящего с ней, почему-то заставил меня сначала прислушаться, а потом и вовсе прийти в сознание. Это был голос Эрни Лански, и я, приоткрыв глаза, понял, что и впрямь нахожусь в его экранной, в энергоцентре Миэрскерта, на диванчике за ширмой, сквозь которую мне были видны два размытых силуэта.
- Ты только представь, Лири! Ведь это же реально возможно, мало того, для них это – единственный шанс выбраться! – возбуждённо вещал один из силуэтов голосом Эрни. – Я понимаю, что ты привыкла к Винсу, и не хочешь отдавать его Клэр, но…
- Да нет, Эрни, ты не понял! Как ты вообще можешь так рассуждать? – горячо возражал силуэт Аллирии. – Если Клэр вернётся, я и не подумаю встать между ними! Я ведь желаю Винсу только счастья! Но, Эрни, послушай – а если у него тоже ничего не получится? Ведь это же убьёт его окончательно!
- И что ты предлагаешь? Вообще ничего ему не рассказывать?
- Нет, но ты можешь сначала попытаться вытянуть Клэр, а потом…
- Я уже говорил, что мне её не вытянуть. Силы моей волны недостаточно, понимаешь? Когда я эксперимент проводил, я два дня потом отойти не мог – а ведь я говорил с Клэр всего минуту, не больше… 
    И тут меня буквально подбросило! Не чувствуя ни ног, ни рук, ни тела вообще, я вскочил и бросился вперёд, напролом. Лёгкая ширма из тонкого пластика повалилась, я рухнул лицом вниз, из носа у меня моментально хлынула кровь - но я этого даже не заметил, и, вскочив на четвереньки, заорал, точнее, захрипел на грани срыва:
- Где она?!!
     Друзья ахнули от неожиданности, кинулись ко мне, перевернули лицом вверх, и Аллирия, сев прямо на пол, уложила мою голову себе колени, а Эрни, сорвав с себя рубашку, сунул её мне под нос, чтобы я не залил кровью всю экранную.
- Чёртов самоубийца! – беззлобно выругался он. – Сколько можно падать, как бревно, алкаш ты эдакий?
- Да брось ты, Эрни, не тирань его, - вступилась за меня Аллирия, и спросила:
- Винс, ты как, вообще?
- Живой… Кажется… - еле ворочая языком, ответил я. – Простите меня…
- Ну, раз ты извиняешься, значит, ты не только живой, но ещё и в полном разуме, - удивлённо покачал головой Эрни. – Кто бы мог подумать, что подслушивание чужих разговоров может так благотворно сказываться на психике?
- Ты бы лучше воды принёс, чем издеваться, - нахмурилась девушка.
- Да я не издеваюсь, - отмахнулся энергет. – Сейчас принесу.
     Пока он ходил за водой, я сначала предпринял попытку осмотреть себя - а потом, хорошенько ужаснувшись, попытался вспомнить, что со мной произошло, потому что я оказался забинтован… Ну, процентов этак на сорок от всего тела, наверное.
    Моя левая рука была замотана в районе локтевого сгиба, правая – от запястья почти до плеча, а левая нога - от колена до щиколотки; плюс к этому, я был весь покрыт синяками и мелкими ссадинами, и под рёбрами тоже что-то основательно болело, словно меня недавно приложили дубиной.
- Кто это меня так отделал? – обалдело спросил я у Аллирии, так и не вспомнив ни единого фрагмента ближайшего прошлого.
- Никто, ты сам себя до такого довёл, - честно ответила она. – На левой руке у тебя дырка от укола воспалилась, правой ты о стеклянную дверь опёрся, стекло разбил и весь изрезался, чуть кровью не истёк. А ногой… Уж не знаю, откуда в Треугольнике эти остатки колючей проволоки, но ты в ней так основательно запутался, что я тебя долго не могла освободить, ладно, хоть Ворон с ребятами мимо проходили, кусачками помогли.
- Понятно…
- Понятно?! – не выдержав, возмутилась она. – Тебе что-то вдруг стало понятно?! И чем я обязана такому чуду?!
- Лири… Лирочка… Не сердись, умоляю… - я убрал от лица окровавленную тряпку, кое-как сел и посмотрел девушке в глаза.
    В её взгляде было такое страдание и сострадание, что мне стало ужасно стыдно. Я вдруг подумал, что за всё время нашего знакомства я ни разу даже не протрезвел настолько, чтобы облегчить ей жизнь - не говоря уже о том, что я вообще ничего хорошего для неё не сделал.
- Прости меня… - пролепетал я. - Пожалуйста, прости… Я очень пьяный, да?
   Аллирия только досадливо отмахнулась, однако этот вопрос услышал вернувшийся с тазиком воды Эрни, и воскликнул:
- Ну, ты даёшь, Винс! Ты так долго не был трезвым, что уже и не знаешь, пьян ты или нет?
- В точку… - кивнул я. – Я вообще, по-моему, забыл, кто я… Но я вспомню, Эрни, клянусь! Я обязательно вспомню, если… Если ты…
- А что – я? – прищурился Эрни. – Я не могу вернуть тебе Клэр. Но когда ты хоть немного проспишься, я расскажу, что ты можешь сделать, хорошо?
- Хорошо! Конечно, Эрни! Я сделаю всё, что ты скажешь, но... Я не смогу проспаться… Точнее, заснуть… Мне надо или выпить, или...
- Понятно, - прервал он мои путаные объяснения. – Лири, умой это чудовище, а я сейчас принесу ему снотворного. Вот только… Ты сможешь сделать ему укол? В левую, я так понимаю, некуда, а в правую? 
- Посмотрим, - вздохнула она. – Но сначала – умываться!
     Хорошенько прополоскав бывшую рубашку Эрни, Аллирия бережно оттёрла моё лицо и ладони от крови, а потом, взяв меня за правую руку, принялась деловито разматывать бинт.
     То, что оказалось под бинтами и заживляющими молнитскими энергопластинами, просто не поддавалось описанию! Чуть выше огненных порталов, которые сами по себе были страшными, как вся моя жизнь, находились чудовищные, рваные раны, кое-как сшитые нитками. Боли я почти не чувствовал: видимо, пластины и джойльская мазь имели поистине чудотворный эффект - однако сам факт наличия этих швов вызвал во мне такое смятение, что я предпочёл бы боль.
- Кто меня штопал? – тихо спросил я, заранее предвидя ответ.
- Я, - спокойно ответила Аллирия. – Ты прости, я не врач, получилось не очень красиво…
- Да ты что, Лири! Ты же просто герой! А я… - я почувствовал, что вот-вот заплачу.
- Брось, нет в этом ничего героического, – фыркнула она. – Вот если бы я умела нормально сосредотачиваться и пользоваться ментальной связью, то да, от меня было бы гораздо больше пользы. А поскольку я этого толком не умею, то мне пришлось, вместо того, чтобы вызвать врача, перетягивать тебе руку собственным лифчиком и зашивать весь этот ужас простой иголкой. Хорошо ещё, что ты был почти без сознания и вырываться толком не мог, а то у меня вообще ничего бы не вышло.
     Я живо представил себе эту картину – и всё-таки разревелся. Мне стало ужасно жалко эту прекрасную девушку, этого Человека с большой буквы – но вместо того, чтобы просто сказать «спасибо», я стал нести какой-то истеричный бред, что, мол, нужно было бросить меня в тот самый день, когда мы познакомились, или, например, прямо сейчас, чтобы больше такого не повторилось…
    Так что, в общем, думаю, она вздохнула с облегчением, когда Эрни наконец-то принёс снотворное, и я, получив свою дозу, отрубился. 

***
     После этого, я думаю, вы можете себе представить, в каком состоянии мне с утра пришлось слушать Эрни. Удивительно, что он вообще стал со мной говорить, ибо его молчание было бы вполне достойным наказанием за моё поведение - но он смилостивился надо мной, и сделал мне такой подарок, по сравнению с которым головокружение, тошнота и боль во всём теле показались мне лёгкой поправкой на реальность.
   Усевшись в своё вращающееся кресло спиной к монитору, Эрни окинул взглядом всю собравшуюся компанию, и, не без гордости, сообщил: 
- Понимаете, чтобы вытащить Клэр, вообще не нужно никаких специальных устройств, только Экран.
    Я в это время полулежал на ковре, прислонившись спиной к коленям сидящей в другом кресле Аллирии; рядом, на полу расположился Демиург Миэрскерта Хафра, лицо и вся фигура которого выражали крайнее любопытство, а на окне, в своей любимой позе, восседал вездесущий Лим Лане, который, конечно же, постоянно следил за мной и теперь был сильно озадачен тем, что Эрни, (в каком-то смысле, его творение!), его переплюнул.
- Выкладывай! – нетерпеливо потребовал Лим. – Что такого может твой Экран, чего не может мой?
- Дело вообще не в Экране, - улыбнулся Эрни. – Естественно, твой Экран намного мощнее и лучше моего.
- Тогда в чём же дело?
- В том, что ты пытался притянуть волну Клариссы, а…
- Не волну, а ментальный остаток, - фыркнул Лане. – Думаешь, я не знаю, что она, став частью энергоцентра своего мира, утратила свою персональную энерговолну?
- Ну и как же тогда ты рассчитывал воплотить её? Неужто, и правда, на Винса надеялся?
- Типа того, - болезненно скривился Лим и покосился на меня. – Он же столько раз делал невозможные вещи, что я никогда не смогу избавиться от иллюзии его всесильности…
    Я только вздохнул.
- Да уж, - усмехнулся Эрни. – Я и сам подобной ерундой страдаю. Но ты же сам был ментальным остатком, Лим! Почему тебе не пришло в голову, что Клэр нужно просто дать энерговолну?
- Потому что это ровно то, чего не может Винс, - пожал плечами Лане.
- Да нет, ты не понял! - отмахнулся Эрни. – Я, вообще-то, говорил не про волну вообще, а про свою волну. Ведь ментальному остатку достаточно предоставить волну любого человека, не правда ли? Ну, как ты в волне Крейта существовал…
- Так ты что, пытался дать Клэр свою волну??? – изумился Лим.
- Да. Я усилил и транслировал Экраном ментальную часть себя в Беловременье, и стал думать о Клэр.
- И ты… Ты ведь говорил с ней? Правда? – срывающимся от волнения голосом спросил я.
- Конечно же, правда, Винс. Неужели ты думаешь, что я это выдумал, чтобы подразнить тебя?      
- Нет… Я ещё не настолько безумен…
- Это хорошо, - вздохнул тот. – Хотя в отношении тебя уместно говорить не «ещё» а «уже» - но это всё равно хорошо.
- Но ведь Клэр же богиня, а ты – человек, Эрни! – снова вмешался Лане. - Как она тебя вообще не вытеснила?
- Я просто очень быстро разорвал контакт, - пожал плечами Эрни. – Но если свою волну предоставит Винс, думаю, у него получится продержаться дольше. 
- И что я должен делать? Просто думать о Клэр? – уточнил я.
- Не только. Ты должен быть полностью сосредоточен, и даже не так; скорее, ты должен думать о Клэр, словно она никогда никуда не исчезала. Говорить с ней, словно вы только вчера расстались. Сможешь, Винс?
- Я… Не уверен… - стушевался я. – Я ведь давно потерял надежду… Я поверил, что Клэр больше нет…
- Ерунда! – отрезал Лим. – Я знаю, что как только ты её увидишь, всё, якобы, потерянное, тут же вернётся на своё место! Внэйзи исэт мирэ! Откат к предыдущей версии Винсента Табу!
- Ну… Давай, я попробую…
    Эрни кивнул, взял меня за руку, подвёл к Экрану, усадил в кресло, после чего сам набрал на пульте код Беловременья, открыл какой-то совершенно абстрактный портал, и…
    …я уставился в пестрящую искрами помех, наполненную энергией темноту. Некоторое время я честно пытался представить, что говорю с Клэр – а потом понял, что ничего у меня не получится: во-первых, мне было так плохо, что я не мог сосредоточиться ни на секунду, а во-вторых, мне всё время лезло в голову совершенно другое.
    Сегодня утром я всё-таки решил привести себя в порядок, увидел своё отражение в зеркале, и так расстроился, что следующие полчаса Аллирия только тем и занималась, что успокаивала меня, уверяя, что Клэр меня не испугается. Теперь же я, от волнения, снова вспомнил обо всех последствиях своей «асфальтовой болезни» - и снова впал в кошмарнейшее уныние.
- Ты чего, Винс? – спросил Лим, склоняясь ко мне и обеспокоенно заглядывая в лицо. – Боишься ей показаться, что ли?
- Да… - прошептал я, изо всех сил сражаясь с комом в горле и наворачивающимися слезами.
    Эрни и Аллирия переглянулись, но ничего не сказали – и тут неожиданно вмешался доселе молчавший Хафра:
- Вы извините, что я вмешиваюсь – но мне кажется, Винсу всё-таки нужно хоть немного выпить. Я знаю, что ему больше просто нельзя, но…   
- Ты, вообще, помолчал бы лучше, – хмуро проворчал Эрни, но Аллирия внезапно встала на сторону демиурга и сказала:
- Слушай, Эрни, ты же знаешь Винса не хуже нас! Ты знаешь, что пока он не опохмелится, он вообще не способен действовать!
     Клэйтэр непростительно замешкался - и я, чувствуя, он почти готов сжалиться надо мной, поспешно взмолился:
- Ну, пожалуйста… Только капельку… Я не напьюсь, обещаю! 
    Взгляды всех присутствующих устремились к Эрни, и тот всё-таки сдался.
- Ладно, Винс. Хафра, давай, я знаю, у тебя с собой фляжка с хиссом.
- Эээ… Как ты догадался? – смущённо пробормотал тот, вытаскивая фляжку из внутреннего кармана пиджака.
- Я что, первый год с тобой в одном мире живу? – фыркнул Эрни, взял у него фляжку и передал мне. – Винсент, прошу тебя, только немного!
    Я кивнул, трясущимися руками отвинтил крышечку и, сделав несколько торопливых глотков, послушно завинтил обратно.
    Лим тихонько присвистнул: мол, ничего себе! - да и остальные, наверное, были в не меньшем шоке, однако мне было не до них. Посидев пару минут с закрытыми глазами, я почувствовал, как алкоголь начинает действовать, выравнивая моё дерьмовое состояние - а потом собрался с силами и снова уставился в Экран.
    И, ничего себе не представляя, отбросив прочь все рекомендации, я просто заговорил с Клэр, сам не знаю, мысленно или вслух:
- Не смотри на меня, не смотри, если тебе неприятно - но просто выслушай, прошу, не отвергай меня… С тех пор, как тебя нет со мной, моя жизнь превратилась в ад… Я сам стал адом, я – своё самое страшное наказание, ты же знаешь… Ты знаешь меня, Клэр, ты знаешь, как я люблю тебя, и вся моя Вечность не стоит одного твоего слова, твоего дыхания, твоего прикосновения. Ты многим пожертвовала ради меня, и я знаю, что не имел права просить, я знаю, что был невнимателен, неосмотрителен, глуп, самоуверен. Я совершал ошибки, прощения которым нет, я не спас тебя, Клэр, мало того – я изменяю тебе… Я живу с другой женщиной… И я не прошу ни понимания, ни принятия – я просто прошу ответа… Я знаю, что ты меня слышишь. ЗНАЮ.
     Это сложно объяснить, но в тот момент я действительно был уверен, что говорю с Клэр - и от этой моей уверенности в пустоте Беловременья вдруг что-то сместилось и дрогнуло, переходя в совершенно иное состояние.
    Абстрактный портал вдруг заполнился туманным фоном, который буквально через минуту застыл сияющей амальгамой, чётко отражающей до боли знакомую фигуру. Друзья за моей спиной синхронно ахнули – и, кажется, я сам тоже перестал дышать, боясь замутить это зеркало, спугнуть чудо, которое было самым невероятным и желанным. Я видел, как ожили и мигнули прозрачные, жёлто-зелёные глаза Клариссы, как ветер Беловременья пошевелил лёгкую материю чёрного в белых вьюнах платья, как он взметнул её роскошные, каштановые волосы, на секунду бросив пряди в лицо – и как она, чисто машинальным, но всё же, таким изящным жестом отвела эти пряди с лица.
- Винс, это ты? – немного растерянно спросила она. – Что ты здесь делаешь, Винс? Что происходит?
    И, кажется, только в эту секунду я снова начал дышать.
- Да, это я, Клэр. Долго объяснять, - со всем спокойствием, на которое был способен, произнёс я. – Скажи, пожалуйста, что ты чувствуешь? Где ты находишься?
- Я… Не понимаю, - оглядываясь вокруг, ответила она. – Здесь совершенно пусто. Может, я в Сияющей Пустоте?
- Как Центр Распределения, ты, конечно, в Пустоте, но твоя личность… Не знаю, в энергоцентре Хиберды, наверное… То есть, по сути, вообще нигде…
- Так значит, я не существую? Но тогда как я говорю с тобой? 
- Пока ты говоришь со мной, ты существуешь, Клэр!
- Я что, существую в твоей волне?
- Да… Но у меня очень сильная волна, Клэр! Я смогу передавать тебе свою энергию, пока ты не обретёшь самостоятельность! - воскликнул я, даже не думая, правда это или нет. - Ты только говори со мной, Клэр! Не молчи! Ты же хочешь вернуться?      
- Да, конечно, Винс… А долго меня не было?
- Это неважно! Не думай об этом! – испугался я, потому что изображение вдруг начало размываться, словно кто-то неведомый повернул колёсико фокуса на воображаемом объективе.
- Я стараюсь не думать, но не могу… Винс, не отпускай меня… - взмолилась Клэр, но было поздно: резкость изображения стремительно ослабевала, неведомая амальгама на портале таяла, и вскоре исчезла совсем, оставив только лёгкую дымку во тьме.
    Вот только за этой дымкой уже не было, как прежде, абстрактного портала! Там было нечто, гораздо большее и абсолютно невероятное: там был прямой портал в энергоцентр, который я чувствовал всем телом, каждой клеточкой своего материального воплощения, всей своей божественной волной! 
     Я оглянулся и увидел потрясённо вытаращенные глаза Эрни, ошарашено распахнувшего рот Лане, восторженно улыбающуюся Аллирию и совершенно обалделого Хафру.
- Мы на связи… - прошептал я, чувствуя, как кресло подо мной проваливается в бездну – и в ту же секунду потерял сознание.
    
***
     А дальше началось! Сначала Клэр приходила ко мне всего на несколько секунд, и только тогда, когда я был способен полностью сосредоточиться - однако уже через неделю она стала появляться по ту сторону Экрана самостоятельно, даже когда я спал.
     Это свидетельствовало о том, что эксперимент шёл по плану, частицы моей волны, можно сказать, «приживались», помогая Клэр отделиться от энергоцентра, делая её, хоть и нематериальной, но живой. Лане говорил, что мы с Эрни создали небывалый феномен, представив энергоцентр, как некое пространство, своего рода, мир в виде пустой комнаты, место, куда можно прийти и откуда можно – теоретически! – и уйти тоже. Конечно, процесс обретения Клариссой материальности в такой ситуации был делом весьма непонятным, но мы все очень надеялись на то, что она, всё-таки, богиня, и с воплощением аватара разберётся самостоятельно…
     Я много времени проводил в беседах с ней, заставляя её вспоминать наше общее прошлое – и радовался любым малейшим проявлениям эмоций с её стороны. Однажды Клэр застала меня ужасно пьяным, и так расстроилась, что сперва наорала на меня, а потом… Расплакалась! Представляете? Раньше я и вообразить бы не смог, что когда-нибудь буду радоваться её слезам – но тут я обрадовался, как дурак, и расхохотался, а Клэр даже не обиделась, даже наоборот: посмотрев на меня, она и сама начала смеяться.
    А ещё как-то раз я, явно находясь в не слишком-то адекватном состоянии, взял да и спросил её:
- Помнишь нашу последнюю ночь?
     И Клэр так смутилась, что покраснела. Это было не менее возможно, чем слёзы у энерговолны - и Лане, уцепившись за это проявление материальности, тут же стал подначивать нас, чтобы мы вспоминали все интимные подробности. Он отпускал пошлые шуточки, намекал, что и сам бы не прочь провести ночь с Клариссой – в общем, так разошёлся, что она сказала:
- Лане, заткнись немедленно, или я сейчас вылезу отсюда и надеру тебе задницу!
    В ту секунду мне показалось, что она действительно это сделает - однако, на самом деле, до материализации ей было ещё весьма далеко.
    К тому же, у нас оставалась ещё одна нерешённая проблема, а именно – изначальная причина ухода Клэр, то есть, плохая саморегуляция энергоцентра. Стоило ли создавать новый аватар, если Кларисса через некоторое время всё равно была бы вынуждена снова рисковать материальностью? Нужно было каким-то образом искоренить причину, заставить энергоцентр работать правильно – а как это сделать, не знал даже гениальный Лане.
- Ты знаешь, Винс, оказывается, я решительно ничего не понимаю в энергоцентрах, - сокрушённо признался мне он примерно через десять дней от начала нашего общения с Клариссой. – Я пытался, ради эксперимента, как-нибудь повлиять своим Экраном на деятельность своего энергоцентра; я был готов к любым рискам, вплоть до того, что всё расстроится напрочь и мне придётся умолять тебя ещё раз спасти Хиэйри – но я не смог вызвать в энергоцентре вообще никакой реакции. Сколько не вбрасывай туда энергии, сколько оттуда не выкачивай – всё функционирует, как часы. 
- Не удивительно. Мир-то у тебя в порядке… - пожал плечами я.
- В том-то и дело, Винс. У нормального мира и энергоцентр нормальный.
- Но ведь Хиберда тоже вполне нормальный мир...
- Да-да, я в курсе, в этом-то и заключается треклятый хибердианский парадокс. То есть, возможно, конечно, что мир Хиберда только кажется нормальным – но я, в любом случае, не могу вычислить, что именно в нём ненормально.
- Этого никто не может, Лимми... Тут нужен демиург – а он так давно выполнил свою функцию на Хиберде, что уже раз десять перевоплотился, наверное…         
     В общем, мы долго не могли ничего придумать – пока однажды сама Клэр не натолкнула меня на весьма нетривиальное решение.
     В тот день она была очень печальна; она вообще с каждым днём становилась всё грустнее и грустнее, понимая, что выхода из ситуации нет.
- Знаешь, Винсент, иногда меня очень тяготит наше виртуальное общение, особенно когда я думаю, что это будет длиться вечно, - проговорила она, задумчиво поправляя камею, на вид – старинную, отличной работы, но, на самом деле, такую же воображаемую, как и все её наряды.   
- Не теряй надежды, прошу! Я что-нибудь придумаю, я же всё-таки Творец Мироздания… - пытался утешить её я, одновременно понимая, что это давно уже не аргумент.
- А у тебя-то есть надежда? – поинтересовалась Клэр.
- Конечно, - не сомневаясь, ответил я. – Уж я-то знаю, каково это, когда её нет… Я тут без тебя с ума сходил, вообще без сознания был месяцами, все дела забросил... Меня даже Рыцарь в миры не таскал, боялся, что я совсем свихнусь…
- А боль он сам собирал? – удивилась богиня, которая отлично знала мои права и обязанности.
- Не знаю… Теоретически, мы с ним взаимозаменяемы – ну, в крайнем случае…
- Эх, Винс, как жаль, что у меня нет такого взаимозаменяемого двойника, - вздохнула Клэр. – А как было бы здорово: он в энергоцентре, а я – с тобой, и все счастливы…
    И тут меня так внезапно и всеобъемлюще осенило, что я просто подскочил - чего делать, разумеется, совсем не стоило, ибо сидел я в рабочем кресле Эрни, и от моего рывка оно мгновенно откатилось назад. Я потерял равновесие, и едва не шлёпнулся на пол, однако успел среагировать, взмахнуть руками и перенести центр тяжести вперёд – после чего опёрся руками о пульт экрана и заорал:
- Это гениально, Клэр!!! Разделение!!! Простейшая вещь!!! И как я раньше не догадался!!!
- Винс, ты что, совсем спятил?! Сядь немедленно, пока ты что-нибудь не сломал! – испугалась Кларисса. - Ты там один, что ли?!
- Со мной, вообще-то, Хафра, но он… Немножко не в форме… - я смутился, мгновенно утратил весь пыл озарения, и, отцепившись от Экрана, послушно сел на пол.
     Богиня нахмурилась.
- То есть, ты его опять напоил?
- Это он меня напоил… Ну, то есть… Это я виноват, конечно… Прости меня…
- Да я на тебя и не сержусь, - отмахнулась она. – Я же не надеюсь тебя изменить, так что толку сердиться… Но Хафру мне, честно говоря, жалко, а ещё более жалко Эрни. Сколько ему приходится от вас обоих терпеть – и всё из-за меня.
- Ничего, теперь это уже ненадолго, - вспомнив о только что найденном гениально-простом решении, сказал я и улыбнулся, забыв, что этого тоже ни в коем случае не стоило делать.
     Из-за моей непроходящей «асфальтовой болезни» у меня опять была разбита нижняя губа, и я, почувствовав вкус крови во рту, машинально приложил к ранке руку – но только всё ещё больше размазал.
- Нет, Винсент, ты всё-таки псих, - вздохнула Кларисса.
- Конечно-конечно, - согласился я, слизывая кровь с пальцев. - Я – псих, это все знают. Но если ты хочешь выбраться из своего энергоцентра, поверь мне, тебе придётся разделиться.
- Да как такое вообще возможно?!
- Запросто. Я же живу в количестве четырёх составляющих…
- Так то - ты…
- И что же, что я?
- Как будто ты сам не знаешь!
- То, что я – Творец Мироздания, в данном случае, особой роли не играет. Я, как и ты - аватар Центра Распределения.
- Но разделился-то ты после разрушения Старого Мироздания! Это же был огромнейший энергетический всплеск, и…
- Энергетический всплеск тут тоже совершенно не причём.
- Да?
- Да. Ты же не думаешь, что меня, высшее божество, просто разорвало на куски высвободившейся энергией Мироздания?
- Эээ… Нет, не думаю, - пробормотала Клэр, и при этом так очаровательно смутилась, что я снова невольно заулыбался, забыв про боль.
- Ну, тогда давай, предположи, как я разделился.
- Неужто просто представил, что тебя четверо?
- Нет, конечно, не просто представил. Представил функционально, как Центр Распределения.
- Но ты же не такой Центр, как я!
- Это понятно, предназначение у меня немного иное, чем у простых Центров, и разделился я именно с целью выполнения этого предназначения. Но действовал я, как Центр – и значит, это может любой Центр, главное – поставить задачу!
- Задачу? Хорошо. Тогда расскажи мне, как я должна поставить задачу.
- В каком смысле?
- Ну, ты помнишь, как ты при этом рассуждал?
- Примерно… Мне предстояло навести порядок в Мироздании, а значит, нужно было из бога Хаоса превратиться в бога Порядка, понимаешь?
- И ты для этого создал Рыцаря?
- Я его не создавал. Я просто вытащил его из себя. Представил себе отдельно абсолютную рассудительность, хладнокровие, волю, непоколебимость и безграничное энергетическое могущество – проще говоря, представил, каким я должен был бы быть, чтобы безупречно выполнять функции смерти.
- И он отделился?
- Да. 
- То есть, не как аватар, а как часть тебя-Центра?
- Да. А то, что осталось, уже не могло сбалансировано существовать, поэтому мне пришлось точно так же отделить всю жажду разрушения, агрессию и ненависть, которую я питал к Мирозданию, и себя-Центра в качестве абсолютного Творца.
- Рыцарь, Разрушитель и Бог. Получается трое, - заметила Клэр. – А как появился ты, Винсент Табу?
- Ну… Не могли же эти трое постоянно испытывать и собирать боль, это же очень отвлекает от основной работы… - смутился я.
    Мне совсем не хотелось говорить о том, как я стал таким, как есть - но теперь было уже не отвертеться.
- Понимаешь, Клэр, я ведь тоже просто остаток, - признался я. - Рыцарь, Разрушитель и Бог отделили от себя всё, что способно было сомневаться, страдать, бояться, сожалеть, поддаваться соблазну – все возможные слабости, мешавшие им быть идеальными функциями Мироздания. А чтобы я со своей болью не путался у них под ногами, они воплотили меня в материальном аватаре… Так что не так уж неправы те, кто говорит, что я состою из одних недостатков…
- Ну, Винс, этак ты договоришься до того, что признаешь доброту недостатком, - нахмурилась Кларисса.
- Это тоже правда… В каком-то смысле…
- Тогда можно смело сказать, что половина ныне существующих миров обязаны жизнью этому твоему недостатку.
- Спасибо, Клэр… - едва слышно выговорил я, совсем уже не зная, куда от себя деваться.
     Эти воспоминания о себе и та степень откровенности, на которую меня вызвала Клэр, как-то незаметно снова втянули меня во тьму психической слабости: горло внезапно перехватило, неуместное раскаяние горой навалилось на плечи, и я совершенно забыл, о чём мы говорили.
    К счастью, Кларисса достаточно хорошо меня знала, и сразу поняла, что со мной происходит.
- Винс, ты что? Трезветь начинаешь? - спросила она.   
- Угадала… - пробормотал я из своей моральной ямы. – Извини, Клэр… Мне плохо…
    Она расстроено вздохнула и сказала:
- Ладно, Винс, тогда отложим этот разговор. Ты выпей, поспи немного – а я пока попытаюсь осмыслить, как осуществить твою идею. Только скажи мне вот что: я точно ещё являюсь Центром Распределения?
- Конечно… Энерговолны-то ты распределяешь… Если даже не знаешь об этом, как личность…
- Понятно. Ну ладно, увидимся, Винс. Береги себя! – попросила на прощание Клэр и исчезла с экрана.

***
    Я очень хотел выполнить её просьбу, но беречь себя категорически не умел – и, в первую очередь, потому, что тяга к алкоголю у меня была сильнее любви к людям и уж тем более, любви к себе.
    После ухода Клариссы я первым делом растолкал спящего Хафру и сказал:
- Слушай, друг, мне с тобой надо обсудить кое-что… Такая гениальная идея в голову пришла, а мозг просто разрывается… Найди чего-нибудь выпить, а? Тебе и самому полегчает…
- Эрни рассердится, - нерешительно произнёс похмельный демиург, потирая висок и глядя на меня, как на змея-искусителя.
- Ну, давай, куда-нибудь уйдём… Погуляем в лесу, например…
- А как же Экран? Мне ещё восемнадцать минут дежурить, - взглянув на часы, неуверенно возразил мой друг.
- Да ничего с ним сделается за восемнадцать минут, - отмахнулся я. – Мы же иногда часами спим на вахте, и всё нормально… А вот если Эрни обнаружит, что мы снова за Экраном напились, он нам головы оторвёт.
     Этот аргумент произвёл на Хафру весьма эффективное действие: он вздрогнул, испуганно посмотрел на дверь и сказал:
- Ну, ладно, пошли… В лес, так в лес… - после чего встал и подал мне руку.
     Теперь оставалось самое сложное, а именно – раздобыть алкоголь. Для этого мы спустились в нижний этаж башни, где находилась кухня и обитала единственная здесь служанка, которая готовила Клэйтэрам еду и следила за порядком в здании энергоцентра.
     Подкравшись к двери кухни, Хафра шёпотом велел мне оставаться на месте, а сам осторожно заглянул за дверь.
- Ила, привет, - окликнул он служанку. – Эрни не возвращался?
- Нет. А ты куда-то собрался? – подозрительно отозвалась женщина, оборачиваясь и впиваясь в него взглядом.
- Прогуляться немного хочу… - смущённо пробормотал мой приятель, но от опытной Илы было не скрыть истинной причины его визита.
- А, опять выпивку клянчить явился? Эх ты, демиург! – скривилась она.
      Хафра подошёл к ней, доверительно взял за руку и взмолился:
- Ну, пожалуйста, Ила… Только бутылочку…
- Отстань, Хафра! Сегодня же всё Эрни расскажу! Тебя вообще к Экрану допускать нельзя! – воскликнула она, высвобождая руку и бесцеремонно тыкая демиурга пальцем в грудь. – Ты только посмотри на себя!
     Мой друг послушно осмотрел себя с ног до головы, застегнул болтающийся ремень на изрядно помятых брюках и попробовал ещё раз перейти в наступление:
- Да ладно тебе, Ила! – приобнимая служанку за плечи, сказал он. – Ну, ты же меня знаешь! Завтра, пока Эрни у Экрана дежурит, я хорошенько высплюсь и буду в полном порядке!
- Враньё! - презрительно оттолкнув его, бросила неприступная женщина. – Ты ещё пообещай, что этот твой божественный приятель завтра тоже пить бросит! Где он, кстати? Подслушивает?
     Я понял, что продолжать прятаться за дверью глупо, и, отлепившись от стены, шатаясь, завис в дверном проёме. И – надо было видеть, какие метаморфозы произошли с лицом Илы! Строгость и надменность прямо на глазах сменились растерянностью, потом - печалью, а потом и вовсе откровенным сочувствием ко мне. Причём, как вы, наверное, понимаете, дело было далеко не в моём умирающем виде, а в том, что я, как ни крути, обладал материальной властью. В такие моменты я был сам себе противен, как никогда.
- Ох ты, боже мой! – воскликнула Ила, подбежала ко мне, схватила под локоть, втащила в кухню и усадила на стул. – Тебе так плохо?
- Ужасно… - ничуть не кривя душой, ответил я.
- Ладно, уговорили! – махнув рукой, сказала она. – Сейчас, подождите, в кладовую схожу… 
- Ого! – восхитился Хафра, когда она вышла. – Как ты это сделал?
- Ну, я же Казанова, - невесело усмехнулся я. – Женщина мне отказать не может… Если не влюбляется по уши, то хотя бы жалеет… 
    Демиург скептически усмехнулся, однако я-то точно знал, о чём говорил - и Ила не замедлила подтвердить мои слова, вернувшись с целым литром хисса, который безропотно вручила мне.
    После этого мы поспешно попрощались с ней и ретировались в лес, окружающий башню энергоцентра, а потом... Честно говоря, я и сам не понял, как умудрился так быстро нарезаться - но я решительно не помню, что мы делали в этом лесу. В следующий раз моё сознание включилось уже только утром, и уже снова в экранной.
    Я лежал на полу, а рядом сидел мрачный, явно чем-то расстроенный Эрни, и пил чай, неотрывно глядя в монитор. Чувствовал я себя ещё хуже, чем накануне, а, пошевелившись, понял, ко всему прочему, ещё и связан по рукам и ногам. Из-за этого я так перепугался, что некоторое время не решался даже застонать, только мучительно пытался вспомнить, что же я такого натворил.
    Однако память ко мне не возвращалась, а похмелье становилось всё хуже, поэтому в итоге я набрался смелости, и шёпотом окликнул:
- Эрни…
    Клэйтэр обернулся и бросил на меня крайне подозрительный, внимательный взгляд.
- Что, тебя уже можно развязывать? К Клариссе в энергоцентр рваться не будешь?
     Я так и обмер.
- Я что, рвался в энергоцентр? - жалобно спросил я.
- Ты мне чуть Экран не разнёс, Винс, - вздохнул Эрни. – Я тебя таким ещё не видел, честное слово! Сначала, когда Хафра тебя притащил из леса, всего исцарапанного и пьяного в ноль, я жутко рассердился, и чуть по лицу ему не врезал. Тот давай каяться, клясться, что больше не будет – в общем, устроил мне такую сцену, что про тебя я на некоторое время просто забыл. И вдруг, смотрю - а ты уже на ногах, и браслет снимаешь! Ну, тут мы уже оба с Хафрой смекнули, что дело дрянь, хотели тебя задержать, а ты – представь себе! – одним ударом отпихнул нас - и к Экрану! А там клариссин портал открыт! Вот скажи, Винс, что ты там собирался делать в качестве Разрушителя?
- Не знаю… Я был одержим… – сам не свой от ужаса, прошептал я. - Как вы меня остановили?
- Да как… Хафра кинулся тебе под ноги, схватил и дёрнул – ну ты и повалился, да так неудачно, что об пульт приложился, бровь расшиб и сознание потерял. Крови опять было – кошмар просто… Ты уж извини, Винс, мы не хотели сделать тебе больно, но так уж вышло…
     Тут он сообразил, что я всё ещё связан, и, спохватившись, по-быстрому распутал верёвки, после чего я смог как следует рассмотреть себя, и обнаружил, что не только исцарапан и перемазан собственной кровью, но ещё и грязен, как не пойми, что; воистину, я и лес были несовместимыми вещами!
- Это ты меня прости, Эрни… - от жалости к себе у меня перехватило горло, и голос совсем пропал. - Мне кажется… Мне нужно в ванную… Клэр же меня убьёт…
- Да уж, - ворчливо согласился Эрни. – Тебе ещё и царапины обработать надо. Пошли.
     Он поставил Экран на блокировку, встал с кресла, перекинул мою руку себе через плечо и кое-как дотащил меня до ванной, а потом позвал в помощники Илу, которая принялась так сокрушаться и причитать надо мной, словно я уже покойник. Тут я всё-таки не выдержал, и разрыдался. Мне было больно, тошно, я, одновременно, проклинал себя, оправдывался и всё никак не мог остановиться. Только когда меня отмыли, намазали джойльской мазью, перевязали, одели в какие-то домашние шмотки, привели обратно в экранную и вручили мне бутылку мири, я кое-как взял себя в руки.
    А когда я выпил, я вдруг понял, чего, а вернее, кого мне так не хватало последнее время: Аллирия Гвинрай, которая почти полгода неотрывно была рядом, сейчас почему-то отсутствовала, и я даже не помнил, когда и куда она ушла! 
- Эрни, а где Лири? – всё ещё всхлипывая, спросил я. – Она меня наконец-то бросила, да?
     Мой друг посмотрел на меня со смесью брезгливости и недоумения, и, снова садясь к Экрану, ответил:
- Винс, я понимаю, что у тебя с головой плохо - но ты уж всё-таки определись, кто тебе нужен. 
- Что?
- Ну, ты же ждёшь возвращения Клэр, так? Мало того, Хафра говорит, что ты даже придумал, как её вернуть?
- Да… Конечно… Если Клэр сможет… Если поймёт, что делать…
- А если не поймёт?
- Тогда я ей помогу…
- То есть, она в любом случае скоро вернётся?
- Думаю, да…
- И как она отнесётся к твоим отношениям с Аллирией?
- Да нормально… Мы говорили об этом, и Клэр сказала, что ничуть не возражает, если Лири останется…
     Эрни вытаращился на меня так, словно передо мной разверзлась некая бездна, в которую я вот-вот провалюсь - если ещё до сих пор не провалился.
- Ты вообще понимаешь, о чём говоришь?! Ну, ладно, Клэр, она богиня и вообще мыслит не по-человечески, но – ты?!
- Я, вообще-то, тоже бог…
- И ты допускаешь, что смог бы жить с двумя женщинами одновременно?!
- Почему одновременно? – вполне искренне удивился я. – Только тогда, когда им захочется… Со мной ведь вообще жить довольно сложно - так может, по очереди им будет легче…
    Клэйтэр немного помолчал, размышляя над моей логикой, а потом сказал:
- Аллирия так явно не считает. Она – воспитанная девушка и, боюсь, может счесть твои рассуждения оскорбительными. Ты лучше вообще не говори с ней об этом, Винс.
- Не говорить? – растерялся я. – Но… Что оскорбительного в том, чтобы…
- Чтобы быть третьей в постели? Винс, ты настоящий псих, если этого не понимаешь, - покачал головой Эрни. – Оставь лучше Аллирию в покое. Не ищи её. Она права, что ушла.
    Я вздохнул, одним глотком допил содержимое бутылки и погрузился в мрачно-депрессивную задумчивость, из которой меня, спустя какое-то время, вытащил голос Клэр:
- Винсент, привет! Опять пьёшь? Что у тебя с лицом?!
- Упал вчера по пьяни… Ударился о пульт… - машинально пробормотал я.
- Это правда, Эрни? – строго спросила она у моего друга.
- Полуправда, - нехотя признался тот. – На самом деле, у Винса просто в очередной раз съехала башня с перепоя, и он чуть не вломился Разрушителем в твой энергоцентр. А виском он приложился, когда мы с Хафрой его связывали.
     Кларисса так выразительно округлила глаза, что мне стало не по себе.
- Клэр, умоляю, не сердись! – в отчаянии воскликнул я. – Я всё объясню!
- Да что ты можешь объяснить, если был одержим? - досадливо отмахнулась она. – Может, Разрушитель просто собирался разрубить меня пополам огненным мечом, чтобы помочь мне разделиться?
- Не шути так, Клэр…
- А я и не шучу, Винс, - покачала головой богиня. – Я, можно сказать, втайне надеюсь, что мне кто-нибудь поможет, потому что… Знаешь, я подумала, и поняла, что у меня самой никогда не хватит смелости разделиться.
- А ты поняла, как это сделать? – вскинулся я, мгновенно позабыв про уныние и даже, частично, про похмелье.
- Поняла - и, мало того, попыталась. Но мне очень страшно, Винсент… Я вполне отчётливо представляю, какие качества должны быть у меня-Энергоцентра – но когда всё уже готово к разделению, я вдруг задумываюсь: а какие качества тогда останутся у меня-аватара? И всё, ничего не получается.
- Всё равно! Ты - молодец, Клэр! Ты - гений!
- Гений нерешительности, - грустно усмехнулась она, но я пропустил эту самокритику мимо ушей, потому что в этот момент у меня в голове сформировалась очередная безумная идея.
- Ерунда, Клэр! Я знаю, как помочь тебе решиться! Но для этого мне нужно поговорить с… Ну, в общем, с одним человеком…
- Человеком? – подозрительно прищурилась богиня. – Мне кажется, или ты чего-то не договариваешь?   
- Кларисса, умоляю тебя, просто поверь мне! Позволь вмешаться! – я так разволновался, что бросился к Экрану и, глядя богине прямо в глаза, поклялся:
- Я обещаю, что ничего не испорчу, не сделаю тебе больно, и не причиню никакого иного вреда! Ни ты, ни твой энергоцентр ничего не почувствуют! Только будь готова и верь мне!
    И она, наконец-то, согласилась – а что ей ещё оставалось?

***
     Я говорил так, словно точно знал, что будет дальше - притом, что я, на самом-то деле, не мог предоставить Клэр никаких реальных гарантий безопасности, и просто блефовал, отчаянно, как в последний раз в жизни.
    Тот самый «человек», с которым я собирался поговорить, был не кем-нибудь, а самим Рыцарем Табу, то есть, мной в ипостаси Смерти. И я прекрасно осознавал, что рискую самим существованием Клариссы - однако на данной стадии происходящего я уже не мог иначе, ибо это был мой последний шанс.
    Мне почему-то казалось, что именно Рыцарь, как никто другой, должен был понять меня сейчас; не как друг, конечно, (это понятие ему было вряд ли доступно), но как бог, который сам прошёл через разделение. К тому же, совсем недавно я узнал, что мой хладнокровный двойник был вовсе не так уж и хладнокровен, когда дело касалось какого-либо божественного эксперимента, особенно если предоставлялась возможность обойти сложившиеся законы Мироздания, и привнести что-нибудь новенькое в работу Вселенской машины.
    Но, разумеется, несмотря на все свои знания, я всё равно боялся Рыцаря. Кто его не боится, тот или дурак, или покойник. Поэтому, для начала, я отправился в Обитаемый Треугольник, и взял пол-литра симпэйна - а уже потом пришёл на Пустую Площадь, уселся на брусчатку и послал Рыцарю ментальный зов. При этом, я замахнул разом такую дозу, что буквально сразу же «поплыл» - но зато чувствовать я себя стал гораздо увереннее.
    Не прошло и минуты, как я услышал за своим левым плечом довольно бесцеремонный вопрос:
- Зачем явился, Винсент? Возникло желание поработать?
- Это что, сарказм? – изумлённо поинтересовался я, усилием воли заставив себя не оборачиваться.
    Через миг он уже стоял передо мной, во всём лоске своей траурной безупречности – и я мгновенно заметил нечто такое, что было, с моей точки зрения, намного круче его сарказма: шёлковый шейный платок, по обыкновению заменяющий моему двойнику галстук, был отчего-то не чёрным, и даже не тёмно-синим, а кроваво-красным! Такое проявление импульсивности в образе Смерти повергло меня в шок.
    «Наверное, ему всё-таки не стоило беречь меня и собирать за меня боль», – подумал я, и тут же получил подтверждение.
- Сарказм, Винсент – это для тебя слишком мягко, - мрачно произнёс заместитель Смерти. – Вообще-то, я задал тебе конкретный вопрос.
- Я всё отработаю, Рыцарь! Клянусь! – отчаянно заюлил я, и даже вскочил, потому что мне вдруг стало чудовищно неудобно сидеть в его присутствии.
    Двойник смерил меня взглядом, от которого у меня в животе зародился потусторонний холод, и констатировал:
- Ты не готов. Но я принимаю твою клятву.
- С-спасибо… - содрогнувшись, ответил я, и, чисто машинально, замахнул ещё симпэйна.
     До этого момента мне казалось, что я почти в норме – но, на самом деле, я едва держался на ногах и с трудом ворочал языком, так что провести Рыцаря мне не удалось.
- А вот благодарности твоей я не принимаю, - отрезал он. – Ибо ты явно не за этим сюда пришёл.
- Рыцарь, я тебе, правда, благодарен… - промямлил я, и сразу понял, что зря.
- Заткнись!!! Сядь немедленно!!! – рявкнул на меня мой двойник, да так, что я, пошатнувшись, шлёпнулся на задницу.
    То, что под моей задницей, откуда ни возьмись, оказалось кресло, ничего не меняло, я всё равно чуть не блеванул от страха. А Рыцарь, сел во второе появившееся кресло, поправил алый платок, больше похожий на зияющую рану, и распорядился:
- А теперь – говори! По существу! И чтоб никакого нытья!
    Это безапелляционное требование окончательно меня подкосило. Я совсем стушевался, и, вместо того, чтобы начать говорить, снова принялся за симпэйн; при этом, на глаза мои навернулись слёзы, и мне показалось, что я уже никогда не заговорю - как вдруг…
    Сам не знаю, что со мной произошло, но внезапно я услышал свой собственный голос, который преспокойно сказал:
- Мне нужна помощь, Рыцарь. То есть, не мне. Клариссе Хиберде. Это не имеет отношения к Мирозданию, энергобалансу Вселенной и прочим делам богов. Сугубо личная просьба. Поэтому, если ты намерен мне отказать, делай это прямо сейчас, не оставляй мне надежды.      
    Рыцарь удивлённо поднял левую бровь: он никак не ожидал, чтобы я, пьяный вдрызг – и вдруг заговорил, как он сам, жёстко и трезво.
- Если я не оставлю тебе надежды, Винсент, то Мироздание непременно накроется, - покачав головой, ответил он. – За то время, что у тебя не было надежды, ты настолько ослабел, что мне пришлось взять на себя часть твоих обязанностей. Ты понимаешь, что это значит?
- Полшага к нашему объединению.
- И полшага к разрушению Мироздания.
- Да, Рыцарь.
- Поэтому я не могу отказать в помощи Клариссе Хиберде. Она – твоя надежда, твоя жизнь. Говори, что ей нужно.
- То же, что и мне: жить в качестве материального аватара. А для этого ей, как и мне, нужно пройти функциональное разделение.
- Но это дело чисто индивидуальное. Разве я могу для этого что-то сделать?
- Ты один – нет, но вместе со мной - да.
- Воедино?
- Нет, конечно.
- Объясни.
- Понимаешь, Клэр, по сути, готова к разделению, но ей не хватает решимости для последнего рывка. Она, практически, разделяется, но продолжает смотреть себе в глаза – и её восприятие себя не меняется. А вот если в этот момент взять, и резко дёрнуть её сущности в разные стороны, то им ничего не останется, кроме как осознать себя снаружи.
     Рыцарь задумался, рассеяно скользя по мне изучающим взглядом, который я чувствовал буквально каждым своим порезом; даже старые шрамы, казалось, горели ледяным пламенем, а порталы и вовсе, ворочались под кожей, как раскалённые иглы. Мне было так неуютно, что хотелось бежать, спрятаться - однако я не убежал и даже не отвернулся. Я только глотнул ещё симпэйна, и продолжил смотреть на Рыцаря так, словно эта игра в гляделки велась не на жизнь, а на смерть.
     Удивительно, но, в итоге, я выиграл, потому что мой двойник, выдержав паузу, спросил:
- И это всё?
- Всё. А ты что, пытаешься найти какой-то подвох?
- Я не знаю, Винсент, - ответил он.
     И эта простейшая фраза из его уст прозвучала, как гром среди ясного неба! Ведь он же просто не мог чего-то не знать, ведь он же никогда не сомневался, он этого просто не умел! Я понял, что он полностью доверился мне, согласился действовать по моему плану - и, признаться, я с трудом удержался, чтобы не заключить его в объятия.
     От этого момента до возвращения Клариссы оставались ровно сутки.

***
    А потом она, конечно же, вернулась.
    И я был счастлив – настолько, что, можно сказать, заново родился, примирившись со всем, что меня мучило и не давало мне жить. Внэйзи исэт мирэ, как говорится…
    Однако, при всём при этом, я оказался ровно в той ситуации, когда «хорошо» вовсе не значило «хорошо», ибо вместе с возвращением в себя я вернулся и к своим обязанностям, из которых самой приятной был учёт Ждущих, а самой ужасной – собирание боли. Я с удовольствием снова сошёл бы с ума, чтобы устроить себе ещё одни долгосрочные каникулы – но я и так уже здорово задолжал Рыцарю, Смерти, пошедшей против всех правил и спасшей мне жизнь. Я больше не имел права его подвести - поэтому я отрабатывал, как проклятый.
    Конечно, Кларисса старалась, как могла, облегчить мои страдания, и порой у неё это получалось. Мы проводили вместе много времени, гораздо больше, чем раньше; я даже, честно, пытался поменьше пить, чтобы как-то ей соответствовать, но... Нет. Не пить я не мог. И дело было не только во Вселенской боли.
     Отягчающим обстоятельством было то, что у меня была ещё одна боль: сломанная судьба Аллирии, которая была на моей совести. Я знал, что многие меня осуждали - и знал, что они правы, ведь это я, с самого первого дня, совершал Аллирии ошибку за ошибкой. Если вы помните, наши отношения начались с того, что я согласился принять от Лима этот «подарок», и закончились тем, что Эрни посоветовал мне не искать Аллирию, а я его послушался, и не стал. И если бы ещё просто не стал! Вместо того чтобы поговорить с ней, я смалодушничал и попросил Лима сделать это за меня, всерьёз считая, что Аллирия по-настоящему любит только его, а меня – не более, чем терпит.
     А потом Лане пришёл ко мне, и, безо всяких предисловий, поинтересовался:
- Винс, а ты, и правда, думаешь, что женщина, которая полгода таскалась с тобой, как с торбой несчастий, убирала за тобой, одевала тебя, лечила тебя и терпела твои пьяные закидоны, до сих пор любит меня?
- А… Что, Лимми? – растерялся я. – Что-то не так?
- Всё не так, Винс, - хмуро вздохнул Лане, прикуривая сигарету.
    Мы сидели на заднем крыльце маркиной забегаловки, где мне великодушно разрешили снова начать работать. Честно признаться, я был этому безмерно рад, ибо только недавно понял, как мне не хватало атмосферы этого места: запахов кухни, табака, кофе – и вот этого маленького, уютного дворика, где очень часто происходили самые важные разговоры в моей жизни.
    В Треугольнике стояла самая что ни на есть типичная погода, накрапывал мелкий дождик, с жестяного козырька над крыльцом стекали струйки воды, струясь по витым, чугунным колоннам и новой, кованой балюстраде, которую в моё отсутствие откуда-то принёс и установил Айэн. Я тоже закурил, и несколько минут, ёжась от сырости, смотрел на эту мокрую, металлическую вязь, на мрачного Лимми, задумчиво глядящего на дым – а потом достал из кармана фляжку и симпэйном, выпил, собрался с духом и спросил:
- Ты говорил с Лири? Что она сказала?
- Эх, Винс… Ты бы сначала спросил, что я ей сказал… Вернее, что я ей предложил…
- И что же?
- Самого себя, Винс, - вздохнул Лим, да так трагически, что я не на шутку удивился.
     Я ничуть не преувеличу, если скажу, что за свою жизнь видел его во всех видах. Красивый, как с картинки, тёмно-серый молнитец с нереально-зелёными глазами, последний Истинный во Вселенной, на моей памяти был бандитом, наркоманом, Клэйтэром, просветлённым буддой, гением, циником, самоуверенным монстром, величайшим конструктором, философом, химиком, сломленным жизнью алкоголиком – но такого Лане я ещё никогда не видел. Казалось, что он наконец-то достиг своей высшей цели и вдруг стал человеком, обзаведясь теми качествами, которых в его природе изначально не было.
- Не смотри на меня так, - болезненно поморщился он при виде моей потрясённой физиономии. – Небо не упало на землю, Треугольник не стал Квадратом, и я совершенно адекватен. Просто… Мне ужасно одиноко, Винсент. И я очень раскаиваюсь. Я не должен был так относиться к Аллирии, я поступил жестоко, я отдал её тебе, словно вещь… Но я же не знал, что она в тебя влюбится!
- Влюбится?! В меня?! В безумного, вечно пьяного отморозка?! - изумился я. - Лимми, да ведь она же меня толком и не знает даже! Мы же, наверное, ни разу и не разговаривали нормально! Ну, по крайней мере, я этого не помню… 
- А ей это безразлично, Винс. Она – удивительная. Лучшая из лучших. Потому что даже среди Истинных Молни крайне мало существ с такой способностью к взаимному восприятию.
- Ээээ... Что ты сказал? - не поверил своим ушам я, и уставившись на Лима, подумал, что, видимо, понял смысл словосочетания «разрыв шаблона».
    Лим Лане сравнивал квирскую женщину и Истинного?! Тот самый Лане, который всегда делил всех живущих на молнитцев и остальных, оценил степень восприятия не-молнитца?!
- Я сказал, что Аллирия - лучшая, - повторил Лане. - Я этого раньше не понимал… Хуже того - сопротивлялся этому пониманию… Всё надеялся, что когда-нибудь встречу Истинного, который полюбит меня – а счастье-то было рядом…
- А как же Симирреата?
     Мне показалось, что Лим вздрогнул.
- Ну, ты же никогда не ошибаешься в богах, Винс, - скривившись, словно от боли, ответил он. - Я, действительно, был не в своём уме, считая, что Симирреата не может на меня воздействовать. Она просто бесчувственная, мелкая стерва, которую Мирра зачем-то наделила чудовищной материальной властью. И теперь, когда ей надоело меня мучить, я абсолютно свободен. Да вот только поздно, Винс.
    Лане затушил окурок, отвернулся и замолчал, предоставив мне самостоятельно осмысливать ситуацию.
- А Аллирия об этом знает? - осторожно спросил я.
- О чём?
- О том, что ты свободен от власти Симирреаты.
- Это не имеет для Лири никакого значения, Винс, - пожал плечами Лим. – Она считает, что я бездушный, жестокий, высокомерный тип, которому на всех плевать, и в котором нет ничего человеческого. Она мне так и сказала.
- Так а я что, лучше?! – чуть не взвыл я.
- А тебя она, представь себе, считает полной моей противоположностью.
- То есть я, с её точки зрения, любящий, добрый и понимающий?!
- По-видимому…
- Но это же неправда! Я вообще ничем не заслужил подобного отношения! Что я для неё сделал такого хорошего?
- Вот сам бы у неё и спросил, - бессильно огрызнулся Лане. – Со мной она теперь вряд ли будет разговаривать.
- Да и со мной – вряд ли… - вздохнул я. – К тому же, мне нечего ей предложить, кроме сомнительного статуса официальной любовницы.
- Тогда лучше помолчи, Винс.
- Вот и Эрни мне то же самое сказал…
- Ну, или…
     Лане бросил на меня полный надежды взгляд и мгновенно отвернулся – но я понял, что он хотел сказать.
- Или я всё-таки не буду трусом и поговорю с Лири, да?
- Да. Потому что ты ей очень нужен, Винс. Она сейчас на такой грани, за которой – или смерть, или безумие. Она, того и гляди, просто выкрадет тебя, как Симирреата – вот только держать тебя на привязи она не сможет, и от этого ей станет только хуже, и чёрт её знает, что она ещё учудит.
- Ты это серьёзно?
- Абсолютно.
- Вот это дааа...
     Я был потрясён до глубины души. Терпеливейшая Аллирия, скромнейшее существо во Вселенной, дала Лиму повод такое сказать?! Я и представить себе не мог, в каком состоянии она должна была для этого быть! Я попытался вообразить, что Лири напилась вдрызг, до истерики - но не смог: моей фантазии для этого было явно недостаточно. И вообще, зачем она говорила о своих чувствах с Лимом, которого, якобы, ненавидела и считала бесчувственным монстром? Неужто только затем, чтобы он всё это передал мне? Что-то здесь не увязывалось с моими представлениями о ней – однако, когда я с ней встретился, то понял, что мои представления вообще были далеки от реальности.
     Откровенная, отчаянная, страстная женщина, которой нечего было терять - вот какая, на самом деле, была Аллирия Гвинрай.  Для начала она заявила, что её ничуть не оскорбляет статус моей любовницы, потому что она никогда не была для меня чем-то иным – и в два счёта затащила меня в постель, причём, безо всякой материальной власти.
    А потом, комфортно расположившись на постели с кружкой холодного мири, такая близкая - и совсем иная, Аллирия рассказала мне о себе.
- Понимаешь, Винс, у меня ведь никого нет, - призналась она. - Мои родители были гениальными энергетами, которые бесследно исчезли в тот самый день, когда Лим победил Шамана. Несколько лет я пыталась выяснить, что же всё-таки произошло в тот день, проводила расследование за расследованием, добралась до самого Лане, и... Знаешь, он так поразил меня! Своим интеллектом, юмором, инакомыслием и полубожественной иномирностью, всей своей легендарной харизмой... Я просто влюбилась в этого прекрасного антигероя, и напрочь забыла все свои обвинения, даже убийство родителей стало чем-то далёким и не важным...
     Она грустно усмехнулась, сделала глоток и продолжила:
- Он относился ко мне, как к ненужной вещи - а всё терпела, Винс. Мне казалось, что за моё смирение мне рано или поздно воздастся по заслугам, что Лим привыкнет ко мне, что он, в конце концов, тоже мужчина, которому иногда просто нужна женщина, независимо от того, любит он её или нет. Но я была не права – и поняла это только с тобой.
- Но ведь я относился к тебе ещё хуже, Лири! – воскликнул я. - Как ты можешь так говорить?
- Нет, Винс, ты совсем другой, - покачала головой она. – Ты умеешь любить, ты вообще, можно сказать, сконцентрированная чувственность, а Лим – хладнокровный подонок.
- Да нет же, Лири! – воспротивился я. – Лим - мой лучший друг, и вовсе никакой он не хладнокровный, он просто очень хорошо умеет скрывать свои чувства. Вы с ним в этом очень похожи, кстати.
- Вовсе не похожи! - фыркнула девушка. - Его чувства – это всего лишь злость и обида человека, не привыкшего проигрывать. Это жалость к себе, как у избалованного ребёнка, который всю жизнь получал всё, что хотел, а потом его внезапно обломали.
- С чего ты это взяла? На моей памяти, Лим переживал не только из-за Симирреаты, но и, например, из-за меня, когда…
- Когда, Винс? – пренебрежительно перебила она. – Когда он чуть тебя не угробил? И ты считаешь, что он переживал из-за тебя?! Да он просто от страха обделался!
    Я, признаться, опешил – и задумался. Если рассматривать поступки Лима с такой точки зрения, то Аллирия, безусловно, была права, и на все мои попытки защищать Лима могла отвечать, что я не объективен, потому что просто люблю его, и не вижу его недостатков. Однако и у меня был на это весьма мощный контраргумент, который дал мне в руки сам Лане.
    Я вспомнил его взгляд в тот момент, когда он просил меня поговорить с Лири, и сказал:
- Складная теория, дорогуша – но как в неё вписывается то, что Лимми сейчас переживает за тебя?
- Никак не вписывается! – раздражённо отрезала она. – И не называй меня «дорогуша», мне противна эта дурацкая лимовская фамильярность! Каждое его слово – насмешка, язва, как будто он вообще не умеет говорить нормально!
- Он умеет говорить нормально. И он, действительно, переживает за тебя; мало того, он очень сожалеет и искренне раскаивается.
- Лане раскаивается?! Чепуха! Если он раскаивается, почему не сказал об этом позавчера?
- Я думаю, он просто стесняется, Лири. Даже такой человек, как Лим, может чего-то стесняться, тебе не кажется?
- Нет, не кажется, - ответила она. – Я, скорее, поверю, что камень может стесняться.
- Вот камень-то, как раз, может всё, что угодно, - улыбнулся я. – Но и Лим, поверь мне, ничуть не хуже камня. Он как-то рассказал мне, что всю жизнь пытался идти от монстра к человеку – и у него никак не получалось. Так вот, сейчас мне кажется, что он практически дошёл, то есть, он стоит перед самым концом пути, и если ты его не поддержишь, ты отбросишь его назад.
- Винс, но я люблю тебя! – сообразив, к чему я клоню, с горечью в голосе выкрикнула Аллирия, со стуком поставила кружку на столик, встала с кровати, завернулась в простыню и принялась расхаживать по комнате, совсем как Лане.
- Лирочка, поверь, меня невозможно любить, - очень тихо сказал я. – Я слышал эти слова тысячи раз, и даже когда они не были произнесены под воздействием материальной власти, женщины, произносившие их, не были готовы провести со мной Вечность. Даже если ты любишь меня по-настоящему, такого, какой я есть – очень скоро тебе станет со мной скучно.
- А как же Иштар? Вы ведь были вместе тринадцать лет!
- Ну, это не значит, что ей со мной было не скучно. Она только и делала, что искала себе развлечения, и проводила время в разных мирах, с разными друзьями, с которыми ей было гораздо интереснее, чем со мной. А я… Я же постоянно изменял ей, Лири… И это, по-твоему, значит «быть вместе»?
    Аллирия остановилась и уставилась на меня хмурым взглядом, в котором явственно читалось, что я своим откровением попал в самую больную точку. Она была умной женщиной, и сама прекрасно знала всё, что я только что сказал - однако она любила меня, и поэтому изо всех сил пыталась убедить себя, что я, действительно, тот, кто ей нужен. Ведь зачем-то же она со мной нянчилась, ведь на что-то же она надеялась!
    Теперь же, впервые за полгода, поговорив со мной, вменяемым, она так нешуточно задумалась, что я, глядя на неё, был готов к чему угодно: что она расплачется, рассердится и даже внезапно, от бессильной злости, заедет мне по физиономии. Но она, как и говорил Лим, была лучшей из лучших; мало того, она была одной из тех немногих женщин, которые умеют достойно проигрывать.
    Она просто сказала:
- Ладно, Винс, ты, наверное, прав. Ты – не подарок. Но всё-таки, и я - не вещь, а живой человек, так что позволь мне самой решать, с кем мне быть. Даже если я не смогу провести с тобой Вечность – не отсылай меня к Лиму. Я не хочу.
- Да я вовсе не отсылаю тебя, с чего ты взяла? - смутился я. - Я просто считаю, что вам нужно нормально поговорить – и, в первую очередь, потому, что это нужно ему. А со мной можешь оставаться, сколько угодно.
- А как же Клэр?
- Клэр не будет возражать. Она вообще не воспринимает тебя, как конкурентку.
- Ах, вот как?!
- Да нет, ты не поняла! Она не собирается с тобой соперничать. Она – часть меня, а я – часть её. Мы дважды сливались воедино в энергоформах, я воскресил её, поделившись собственной энергией, мы с Рыцарем помогли ей создать вторую сущность - и теперь разлучить нас может, разве что, какая-нибудь серьёзная вселенская катастрофа. А всякая ерунда типа того, что я сплю с другими женщинами - это просто ерунда. Хотя, конечно, мне бывает очень стыдно... 
    Аллирия резко остановилась, бросила на меня изумлённый взгляд и сказала:
- Ну, если ты не врёшь, то Кларисса для тебя и впрямь идеальна. Ты же со своей материальной властью вообще не справляешься!
- Я очень стараюсь, Лири... - краснея, пробормотал я. - Но... Ты же понимаешь...
- Понимаю, - кивнула она.
     И, ещё немного помолчав, сказала:
- Пожалуйста, дай мне время, Винс. Мне надо разобраться в себе. А с  Лимом... Я с ним поговорю, обещаю. Может быть, я действительно предвзято к нему отношусь…

*** PS:
    Ну а дальше, наверное, уже всё и так понятно. Аллирии очень быстро надоело быть на вторых ролях, и она вернулась к Лиму – но уже не в качестве девочки на побегушках, а так, как она всегда и мечтала. Она стала для Лима не просто любимой, но и, по-настоящему, единственной, ибо Лане был совсем не такой, как я, и мог оставаться верным одной женщине на сто процентов, честно и искренне. 
     Да, Мирра говорит, что такое только в сказках бывает – но мы же в сказке, не правда ли? Страшная сказка – тоже сказка, этого ещё никто не опроверг…
     Так неимоверный Властитель Хиэйри, выражаясь его же словами, наконец-то пришёл, то есть, завершил свой путь от монстра к человеку – а это, уж поверьте, вещь просто немыслимая, можно сказать, труд веков, серьёзнейшая работа над собой. Не много кто на такое способен – и то, что в процессе Лимми рисковал миллионами жизней, наверное, того стоило. Ведь он же, в итоге, никого не убил, правда?
      Я специально оставляю этот вопрос открытым, потому что… Знаете, не хотел говорить - но я ужасно болтлив в запое, так что чего уж… В общем, Одна-из-Девяти как-то сказала неимоверную вещь – и, к счастью, сказала только нам с Миррой: «Что вы тут гадаете, кого любит Лане? Вы же знаете все эти расклады про Истинных! По-моему, так Лим по-настоящему любит только Винса, а всё остальное ерунда!».
      Честно говоря, я никогда не смотрел на вещи с такой точки зрения, и это было для меня открытием. Я подумал, и в сотый раз понял, что Лим продолжает оставаться одним из самых непредсказуемых и загадочных существ во Вселенной, ибо – а вдруг я стал причиной смерти последнего Истинного, потому что отрезал ему путь к трансформации? Не убил ли Лимми во имя Аллирии самого себя, свою молнитскую суть?
     Но я об этом ничего не знаю – и даже не знаю, хочу ли знать. Пока у них всё, как у людей, я знаю только то, что очень хочу им счастья. А дальше – ну, что дальше? Жизнь не менее непредсказуема, чем Лимми. И я ничего не могу больше сказать.
                V.T., июль-август 2014г.