Раздолье

Виктор Матюк

Раздолье

Выйду в чистое поле, там полная воля,
На тебя не давят ни судьба, ни доля,
Ты волен сам выбирать: куда идти, куда шагать,
Где и с кем, и когда под открытым небом спать?
Можешь слушать песню соловья и звонкий говор ручья,
От душевных звуков струны страждущего сердца содрогнутся,
Только к ним твои мысли, будто нежные пальцы прикоснутся!
Наши чувства измельчали, всему виной былые горести и печали,
Они в полный рост встали посреди проторённой ногами стези,
Плечами пожали и в ином свете перед отшельником предстали!
Потух свет путеводной звезды, при тусклом свете ущербной Луны
На пожухлую траву смотришь ты, набрав в рот воды,
Ночные мечты роятся вокруг седой головы,
Им нет нужды задавать лишние вопросы
По сути жизненной прозы! Душа растревожишь,
Слово в ночной простор стремительно бросишь
 И медленно ждёшь последний итог: что посеешь,
То пожнёшь! Ты теряешь силы, ветра порывы
Заставляют напрячься тебя, видать мне не судьба:
Найти нужные фразы и веские слова, чтобы описать всё,
Что увидели глаза, в глазах моих мольба, но молчат уста!
Страждет одинокая душа у догорающего костра,
Шумит трава, болит голова, в теле нет прежнего тепла!
Сирень давно уже отцвела, в душе вечная мерзлота,
Нет ни деревца, ни куста, вместо пожухлой травы
Крик одинокой совы, и шорох зелёной листвы,
Они, как защита от бытовой мишуры! Страсть пенится через край,
Не засыпай, смотри вдаль и мечтай до рассвета,
Одиночество для бывалого аскета – благодать,
Жизнь надо принимать такой, как есть!
Раздолье приносит душе успокоение,
Прочь уходит прегрешение, и только на стене дома.
Где всё до мелочей тебе знакомо, появляются следы
Былого рабства и  нужды, они издали чётко не видны!
Жёлтая пресса ради красного словца не пожалеет даже Отца,
За все слова опосля спросят небеса, и всуе бытия пресса та
Втихую продаст даже мать  родную, негодую я
На ошибку роковую, по тихим дням тоскую я,
Впереди иного пота, крови и слёз,
Что посеешь, пожнёшь! Когда до старости доживёшь,
В руки сучковатый посох возьмёшь и пройдёшь стезями теми,
По которым ты в своё время самозабвенно хаживал,
Своим спутницам небылицы медленно рассказывал,
И ждал, когда же опавший лист к твоим ногам упадёт?
Он осенними красками блеснёт, и новый отсчёт времени грядёт!
На склоне уходящих лет нет ничего страшней, как вспоминать людей,
Ушедших в мир теней! Ночь становится мрачней, но она тиха, безветренна,
Пришлый человек следом за собой тащит собственный ковчег,
Неужто он уже думает про личную смерть?  Был успех, был венец,
Теперь ты стал никем, один хрен важнее тебя безмолвный манекен!
Всё – тлен! Всё – суета! Честь и полномочия исчезнут в тени украинской ночи,
Вместо многоточия судьба на твоей биографии поставит жирный прочерк,
Знакомый почерк в конце сделал прочерк, чтобы биография моя была короче!
Стон прощания вылетел из груди, ему ответили вблизи давно поседевшие камыши,
Мало ли что в холодной и безветренной ночи в украинской степи могло произойти?
Неисповедимы Господние пути! Живи, люби, и жизнь цени, не срывайся, как собака с цепи
На редких прохожих, пьяные рожи на бомжей схожи, жуткие лики проходят мимо калитки
Без приветствий и без широко открытой улыбки! Несётся мечта, как по небу золотая колесница,
Двурогий месяц на сумрачном небе едва шевелится, здесь нет  раздолья для полёта,
Идёт охота на волков, ясно без лишних слов, от чужих клыков тяжело отбиться,
Но этому надо стремиться! Будь проклят двадцать второй год,
И вмёрзшая в лёд вражеская пехота, раньше срока умирать неохота!
Всё в руках Господа - бога, Ему одному известно всё, Его копьё пронзит сердце любого,
Кто под покровом ночи обиду на небо затаит, и стремглав согрешит, эта мысль парит
Над широким раздольем, там, у лукоморья есть дуб зелёный, на дубе том ходит кот учёной,
Когда тьма сгущается за открытым настежь окном! Здесь земля полна счастья и добра,
Впитывай в себя с вечера и до утра запах степного аромата, он приятен в миг заката!
Посреди придорожной пыли когда-то местные полубоги жили, караваны водили,
И без особых усилий плыли по стезе изобилья, широко расправив белые крылья!
В чистом поле мыслями приволье, уходит в прошлое неволя, надежда на судьбу и долю
Должна оправдать себя, шепчу полушутя препонам земного бытия, сущий пустяк
Подаёт пришельцам знак: куда идти, куда шагать, хотя они небо зря коптят!
Мужчина средних лет сам себе улыбнулся, и тут же в земную явь вернулся,
Соседи измельчали, небось, из-за избытка тоски и печали, распри и скандалы
Жизни людям не дают, проливные дожди полмесяца без передышки льют!
Дождевые капли снуют потомным закоулкам души, шумят камыши,
Насквозь промокли кирзовые башмаки, на них истрепались шнурки,
Зачем господь бесценными устами напутствовал грешников святыми словами,
У них немало желаний, осенив чужое чело крестом, своевольная судьбина указала перстом
Строго вбок, посыл был наивен и прост, будто старый сельский погост!
Там на глухой стене висела старинная икона, точно такую же
Я видел в соседнем блиндаже,  здесь, не на Калыме, в Мордоре,
Где горе и всеобщую скорбь видит с небес всевидящий Бог,
На всём лежит Его презренье, он пока ещё не слышит стон прощенья,
Если бы простой люд от летаргического сна проснулся, он бы ужаснулся,
Когда ясно увидал, что пока он беспробудно спал, измельчал давнишний идеал!
Пока же мало ропота издаёт местная босота, для неё жизнь холопа и узда раба душе мила,
А любовь Бога ей вообще не нужна, она вспомнит былые времена,
Когда в огне сгорят веси и города! Идёт война двух великих религий,
Интрига в том, что Мордор ломится в чужой дом, чтобы в нём
Правил Сатана, а дети всесильного божества влачили цепи всеобщего рабства!
Тектонические сдвиги начал старик безликий, он росточком мал, зол, как шакал,
Он вконец измельчал, страшны его слова, перед ним этот мир не склонился,
И никто проискам выходца из питерской подворотни не удивился!
Клич боевой пронёсся над православной страной, мужество бьёт струёй,
Идёт бой не на жизнь, а на смерть, сказано  уже не раз,
Что жизнь – самый большой алмаз для всех нас!
Мы беспечны были, находясь в состоянии делирия,
Вражеская братия искала противоречия в интригах жития,
Но не нашла, теперь она погружается в бездну,
Вот-вот исчезнет навсегда бывшая империя,
И что тогда? Всеобщая хула и злостная година
Обрушится на властвующего кретина!
В рабской стране плохо с покорностью року и судьбе,
Местный режим – недвижим, он желается казаться живым,
Всеобщая скорбь его уста сожмёт, он усохнет, как упавший наземь листок,
Его истопчет православный воин на белом скакуне, и тишина воцарится в его  стране!
Зелёный куст на глазах задрожал, он долго на мои просьбы не отвечал,
Пока пролетающий над ним Байрактар не задел зелёные ещё листы,
Неужто и ты, а с тобой и все твои мечты должный уйти в небытие?
Подсказывает мне наитие, что мысль, прячущая в глубине души,
Проявляя покорность судьбе, вижу во мгле, весь мир объят тоской вселенской,
Пьют и веселятся только на площади Смоленской, туда не пришёл огонь Вифлеемский
И что? Никого ещё не наказало божество, горькие слёзы, не лейтесь,
Вихри враждебные, не вейтесь над площадью Манежной,
Пусть мысль вновь умчит меня в туманную даль,
А спираль бытия смоет печаль с высокого чела!
Она пролетает мимо Яузских ворот, выше северный широт,
Господь её остановил в полёте у Статуи Немеркнущей Свободы!
Проходят годы, проходит жизнь, взгляд смиренно смотрит ввысь,
Смог над городом завис, но жизнь не потеряла весомый смысл!
Северный ветер  на юг дует, каждый воюет за то, чего ему  не хватает,
Голову тряпками перебинтует и дальше жиреет! Масштаб человека
Определяется величиной проблемы, способной вывести его из себя,
Враг стрелял и вновь попал то в сеновал, то в подвал, то в дрова,
Несчастная «Булава» вновь под монастырь подвела немощного старика!
Не работает левая рука, после письма дрожит она пуще прежнего,
Нет в душе давно уже духа мятежного, жалкое старческое естество
На былых постулатах помешано! Оно продолжает лезть на рожон,
Монахи бьют ему поклон, мне сразу вспомнился поп Гапон,
Смешавшись с негодующей толпой, он шёл с крестом над непокрытой головой,
И был готов в момент любой не утратить достоинства людского,
Нет у нас выбора никакого, как  подать небу знак, что злостный вурдалак
Потешается над бессмертной душой, мир земной оказался перед красной чертой,
За ней кромешная темнота, ни куста, ни деревца, ни красного словца не услышит и не увидит
Рано поседевшая голова! На мой зов бросилось три солнечных луча, и облако из зла
Закрыло горизонт, грозовой фронт вызвал в теле дрожь, а в сердце - не проходящую боль!
Не сыпь мне соль на рану, кричу вдогонку тирану, я заживо из мёртвых восстану,
Ничего доказывать уркагану  впредь не стану, не буду выворачивать душу наизнанку,
Уж лучше вступлю с хамелеоном в открытую перебранку! Потом схожу в сельскую баньку,
Отмою с тела грехи, оставшиеся после острой болтовни!
«Так не достанься ж ты никому!»  - верховный вождь испепеляет на корню
Собственную страну, нам суждено вдалеке от Московии жить,
Нас не надо оберегать и оскорблять, пусть мы одеты богато и скромно,
И едим пищу скоромную, и рано поутру ступаем босыми ногами на зелёную траву!
Всё по уму, на Мокше все сходят в тень по одному, кто в ссылку на Калыму,
А кто в долговую тюрьму, я же нужные слова легко подберу и напишу,
Что здесь наяву спокойно хожу на рандеву, спокойно бреду по собственной стезе,
И вижу следы повсеместной вражды соседней страны везде, старый лысый хрен
Мокшу так и не поднял с колен, а зачем? Избавить страну от бытовых проблем,
Себе дороже, жизненная проза сама по себе зачахнет, седая осень дух Господний
Заставит от омут лезть, и громко песни о величии страны петь! Русский медведь
Обещал в берлоге не бздеть, и на всю округу не реветь, этот пришлый народ
Ценит кнут и плеть, его смогли в три погибели согнуть и через колено перегнуть,
Шатается под ногами земная твердь, а вальяжный русский медведь
Стремится натянуть на себя чужой плед, чтобы тепло в своём теле сберечь!
  Задел есть, поругана совесть, поругана честь, страна осталась без
Покрова небес, на её просторах правит бес, он пугает дальностью ракет,
Несёт  наперевес сущий бред, взят аккорд До-диез, как оказалось
Медленно пошёл процесс, потому что балбес не в свои сани залез!
Там радость и печаль опошляют мир ничтожный, исход любой,
Как звонок тревожный для массы безбожной не значит ничего,
Если бы пришлый люд грехов боялся и ереси чуждался,
Он бы на уговоры Сатаны никогда бы не поддался! Сохраняя память о добре и зле,
Пытаюсь не перечить року и судьбе, трудно свою душу очеловечить, её легко изувечить,
Кто-то за все страдания толпы ответит, но когда и где? Это решать не мне!
Власть потворствует страстям и человеческим слабостям, она слагает по частям
Ложь и обман, истину посылает ко всем чертям, судя по всему, верховный – пьян,
Это он устроил там весь этот балаган! Толпа удалая с газовой иглы не слезает,
С зарёю отправляясь в путь, попытается на Лазурном берегу в Ницце отдохнуть!
По что же мы должны ложиться костями. И упирать в чужую землю рогами,
Дабы грести деньги руками могли – не мы, рабы, а выходцы из питерской подворотни,
Отрезвляющие крики и вопли уже слышны по всему околотку, оборотни, отделившись от толпы,
Измяли цветы на общей клумбе, для них поёт «Любе», они все живут в Питере или в Москве,
А кто бы из них жил в Якутске или Улан-Уде? Такое зло может присниться только во сне,
Они могут блеск жизнь узнать, и свою жизнь – удачей назвать, а потом скрыться опять
Из встревоженных глаз, дабы не выставлять свои грехи напоказ! Эта песня писана не для нас!
Наглый и безбожный супостат попытался весь мир скопом завоевать, не удалось,
В горле застряла огромная кость, упал наземь штандарт, вот-вот пошатнётся его власть,
Бывший питерский хулиган зажмёт в руке маленький наган, результат  будет совсем не тем,
От смерти спасёт солдатский шлем, тот, кто сгорел, того уже не воспламенишь!
От полыхающих страстей, как от недуга уходит спокойствие и сон,
В горестное раздумье погружён тот, кто за Уралом был рождён и остался байстрюком!
Ночь внемлет нам, природа не приемлет диктат, крик и мат из питерской подворотни звучат,
Как колокольный перезвон  из Данилова монастыря, оттуда вся шушера пошла гулять
По лесам и полям, весям и городам, жизнь дорожала, она каждый раз в глубокий омут ныряла,
Она горела вполнакала, из лоскутков сшивала общее одеяло,
Воровская шпана всю землю истоптала солдатскими сапогами,
Пила любовь большими глотками, бросалась словами,  как деньгами
Всюду и везде, счастье исчезло во тьме, отчаянье плетётся в хвосте
Повседневного бытия, силы и мощь заново обретя, страна потеряла много и до ***,
Но слишком высока была та колея, что возникла после проливного очищающего дождя!
Под  свистом пули высокие идеалы в этих степях не уснули, они огонь скорби раздули до небес,
Убоялся бес дальнейшего исхода, по воле Бога исчезают из нашего острога и боль и тревога,
Только свобода, от греха отворотясь, сказал: «В добрый час! Бог молится за вас!
У вас нет времени про запас! Пришло время решать, когда и где злодея убивать?»
Всему – своё время! Всему – свой час!

г. Ржищев
19 августа 2022г.
19: 50