Целеустремлённый

 В ДЕЛЕ, РАБОТАЮ...               
Приехала и сразу позвонила:
" Загляни, у меня замок что-то барахлит".
У них давнее, ни к чему не обязывающее  знакомство, в котором преобладало ясное понимание, что никакой реальной перспективы у этой пары в этих отношениях нет и быть не может.  Открытостью  они уверенно убедили в этом всех своих знакомых.               
  Тем самым отбили желание у посторонних что-то выяснять,сплетничать и  выдумывать. Они дали всем понять,  что разберутся без посторонних. И вроде бы  никто  даже мысли об отношениях между ними не допускал — настолько они по жизни были разные.
Она яркая и  красивая. Была уверена, что за ней тянется греховный след увлечений молодости от переизбытка мужского внимания в прежние  времена. И сейчас  пытается  след этот стереть напрочь. Ходит исповедоваться  к батюшке, пыталась пожить в монастыре. В последнее время заводит таких знакомых и  ищет сближения со скромнягами такого типа,  как Он, чтобы освежиться, очистится от порчи, общаясь с ними, а не катиться дальше вниз.
  Многие романы в те времёна, приписывались ей необоснованно. Ну было у неё тогда унылое замужество по расчёту, скуку от которого  она пыталась как-то  скрасит с молодым  студентом. Студент оказался болтливым, как базарная баба, и, как выяснилось потом был авторам пошлых небылиц о ней. После разрыва с ним сплетни через некоторое время прекратились, некому стало раздувать сыроватые дровишки свежих сплетен, а новых реальных истории с ней как-то не случались.
По хозяйству ей, одинокой женщине, изредка всегда кто-нибудь помогал.  В пследнее время всё чаще это был молодой мужчина с неброской стереотипной не без  привлекательности внешностью. Откуда он появился, она уже не помнит. Просто крутился поблизости и на просьбы поднести, погрузить что-то живо откликался. Причём так живо, что когда она споткнулась, то на месте её ожидаемого приземления, а это была тахта, он оказался раньше её на целую секунду.Подхватил  её своими сильными руками и его зубы оказались на уровне её глаз. 
    Такие жемчуга не ускользнули от её внимания. Мужчина был обладателем крепких, ровных зубов в обрамлении выразительных, в меру подсушенных мускулистых губ. И чем бы губы не были заняты в данный момент, им всегда бы присущ какой- то"хищный изгиб "Как жемчуга на чистом блюдце блестели зубы у него".  Она была
 поражена ими. Причём хороши были не только клыки и резцы на фасаде, но и коренные, которые она тоже разглядела в глубине полуоткрытых губ. И они были без малейшего  намёка на дефекты. О, это было так эротично, что она, проникая, взором всё глубже и глубже к зубам мудрости, потеряла контроль времени и поняла, что  протестовать и наигранно  возмущаться по поводу удерживания её  на его руках уже поздно, и заполняя возникшую паузу, она, глазки потупив, только и смогла поинтресоваться
 - «Что вы с ними делаете?»
 - С кем?
   Окончательно определившись за это мгновение с перспективой их отношений, она
   слегка коснувшись его передних резцов мизинчиком  промурлыкала - с ними?
-Чищу,-, мадам его ответ прозвучал, как клёкот хищной птицы.
После этого он,  симмитировал победный рёв Альфа-самца с придыханием,  оскалил в улыбкепочти все тридцать две до всех  тридцати двух свих жемчужины и подавшись вперёд на неё, клацнул залпом одновремённо всеми так, что она вздрогнув, зажмурилалась от неожиданности, потеряла самоконроль и сделалась податлива и увлекаема...
     …Он не хватался за всякие новомодные  увлечения, якобы дающие быстрый и неотвратимый доход, не растрачивался по мелочам, но во всех начатых делах всегда достигал намеченной цели. За что получил от неё кликуху - "целеустремлённый".
Он жил в режиме энергоэкономии, неосознанно берёг свежесть своих сил, никогда не тратил их до конца, не расходовался до последней капли, до измождения. Потом этот вроде бы незаметный всего-то несколько джоулей комок энергии всегда срабатывал по предусмитренному сценарию, хотя часто с экстремальным риском .**** На фоне всеобщего измождения не всегда был так внешепривлекателен прост  в применении и употреблении. Нередко это означало необходимость делать дополнительные усилия, потеть на тренировках,  или найти дополнительную работу, чтобы, наконец, начать откладывать деньги на будущее.

   Да, к близким отношениям они специально как-будто  и не  стремились. Страсть возникали всегда как бы сама собой неожиданно для них обоих, как продолжение их деятельнти. Тогда их безудержно бросало  друг к другу. Но и работа ждать не могла. Они. демонстрировали на монитор бурную трудовую деятельность. Она могла одновременно разговаривать с внешним клиентом, оперируя при этом множеством цифр и ничем - ни звуками,ни мимикой,ни движениями, ни другими приметами, которые однозначно выдавали бы род её увлечний ещё одним в даный ммнт клиентом наиболее важным дл неё внутренним  клиентом, который владел ею всею, был вокруг и внутри её...
Она  имитировала ускоренное и неоднократное решение этох задачь  по памяти.
Он не верил, находил где-то в загашниках у неё неутомлённое незацелованное местечко, одним напряжение мысли вгонял его в дрожь и последним энергичным движение м бёдер отправлял её "в даль светлую". Да не он, а она чаще всего демнсрирвал этот финт его, выгнувшись под ним коромысломи
...
                ***
После магазина, где он купил вино и конфеты, он забежал в аптеку, и стараясь не озираться по сторонам и не стрелять глазами, избегая знакомых, слегка ткнул пальцем в витрину с резиновыми изделиями интимного назначения и буркнул:
— Это,  и заверните.
— Это!–несколько удивлённо и громко переспросила провизор.
—Девушка. Я не глухой,- и с нарастающим раздражением,- добавил,-быстрее, пожалуйста!   
 Приняв аптечный пакет, заглянул в него. Прочитал на изделии "Гусарские".Хмыкнул (типа нам без разницы, что гусарские, что царские) и стараясь не суетиться, спрятал в задний карман брюк. Карман заметно оттопырился.
В цветочном киоске долго выбирал красивую веточку цветов,  примеряя не как она будет смотреться у него в руках, а как она разместится  в целлофановом пакете. И не нашёлся что ответить девушке-киоскёру с улыбкой наблюдавшей за его манипуляциями с пакетом на её замечание в конце: "Чтож вы мужчины такую красоту и в пакет прячите?"
Уже, поднимаясь в подъезде по знакомым ступенькам ощутил, что не хочет видеть больше никого, никого на свете - только её. Облапил податливую и такую знакомую точёную фигурку уже в прихожей.
Гася в себе первый порыв, спросил без эмоций:
— Чего без света?
— Я ещё не приехала. Меня ещё нет дома. Увидят набегут.
— А с замком что?- хлопает дверями.
— Да всё в порядке, смазала. Наверное, высох – месяц никто не открывал.

  Он разгружается на кухне при свете уличных фонарей.
— О, Мартини!- удивляется она. Давай пока не будем распечатывать, прибережём для более торжественного случая. Прячет в шкафчик и достаёт другой  изрядно початый
 и ещё более красивый сосуд.
— Это ж Наполеон! "Камю"! коньяк  Французский! Откуда?-удивляется он прицокивая.
— Какая  разница. Угостили, наливай за встречу.
— Зараза. Эх, знал бы Колька! Да что толку. И знал да только уговаривал. А надо
  было учить по-настоящему...Вот так! И кулаком по столу!
— С чего ты взял, что это что-то бы изменило?.
— Помнишь, сама ж, вроде, не помню про кого рассказывала, как в машине со
  взрослым парнем  ещё будучи школьницей тискались. А папка ремня дал и всё,
  как обрезало.
— Помню. Первая любовь была. Тянуло к парню. И да, после ремня, всё как отрезало, потому что папка и  ему  четыре колёса  прострелил и обещал посадить за малолетку.
  Хорошо, что ничего ещё не было, но домой шла – меня шатало, по пять часов
  тискались и всё шло к тому-этому.
— Ну разве не зараза?
— Перестань, чего уж теперь вспоминать. Кольке то уже всё равно, тем более 
  взял-то он меня невинной девушкой.

  Они чокаются, выпивают.
— Ну, и как живёшь, чего звала-то?
— Да живу как всегда. А, что правда, молодо выгляжу?
— Ну ты ж сама знаешь, что похожа на артистку Ольгу Погодину…. И выглядишь значительно моложе своих прожитых лет. Что опять мужики как мухи на мёд липнут?
— Да вот замуж зовёт один сорока с небольшим лет, всё нормально, не знаю чего
  делать...
— Зараза. Ну ты и зараза… Это она месяц без меня на учёбе была.Ну чему тебя ещё-то учить надо.
— Хорошая девочка.- колокольчиком смеётся она в ответ.
  Оба они убеждены, что никто не устоит против этих её озорных, зовущих,
  смеющихся глаз, этой открытой белозубой улыбки. Этой свободной походки от
  бедра, подчёркивающей достоинства точёной фигурки. Он ещё долго говорит о её
  сексапильности, против которой никто ещё не устоял...

— Ладно. Прерывает она.- Присаживаясь ему на колени.- Не уйдешь ведь просто так-то.
 —Не знаю, я рассчитывал - ты сама не отпустишь, месяц не виделись.
  В аптеке был?- И получив утвердительный ответ,- продолжает. Иди, я сейчас...
  ...Уже под одеялом он всё никак не может разорвать плотную целлулоидную  упаковку изделия.
  Просит её найти ножницы.
— Где я тебе их найду в темноте. Да и не нужны они. Там просто отрываешь. Ты что
  ни разу ими не пользовался?
  С помощью "какой-то матери", зубами и ногтями он кое-как распечатывает.
— Такими не пользовался,- подтверждает он,-и не знаю чего дальше делать.
— Давай помогу, горе луковое.-И через мгновение на повышении тона,- ты что такое принес?
  При свете мобильника,  оба видят что-то необычное, не похожее на простое резиновое изделие интимного назначения.
— Посмотри, он весь в шипах и иглах, как дикообраз, бутылки кефирные им мыть
  вместо ёршика хорошо.
— Да вроде ничего, мягкий,-с надеждой цепляется он.
— Да уж, учудил. Нет, пусть молодёжь экспериментирует, лично я пас.
— Так чего ж не я не выбирал, что дали,  то и принёс. О смотри, написано,- эффект увеличения размеров.-Хватается он, как за спасательный круг .
— Ты что сдурел? Куда ещё-то увеличивать?
— Блин, и куда мне теперь с ним с этим. Лучше бы ещё Мартини купил. Пойду сдам обратно  – не пользовались же, не носили.
 
  Оба долго хохочут до слёз, представляя в деталях процесс возврата товара. Время уходит.
— А может без него? - с надеждой спрашивает он.
— Нет, у меня цикл сбивается. Не хватало ещё залететь.
— Ну, не будем так не будем. Да и мне уже пора.
  В прихожей, в наспех надетом халатике она  опять  с  тем же вопросом.
— Так что делать с молодым-то. Любит,- говорит. Жить не может.
— Не мучай парня. Ты ж знаешь себя. Как только у тебя все устоится, тебе тут же 
  потребуется опьянение новой влюбленностью ещё более сильной. Блин. Скоро на
  пенсию, а всё  никак не угомонишься.
-Не скоро ещё, лет пятнадцать-двадцать.
  -Удивляюсь, никто не поднесёт то, не поучит тебя. И сама как на ревнивца с синдромом Отелло ещё ни разу не нарвалась. Не дай Бог, конечно. Все переживают в себе, доводят себя до ручки, как  Колька.
— Ладно не вспоминай. Иди уж. Приедешь, позвони как добрался.
   Увидимся! И подумала, глядя ему вслед, где ж твоя былая щелеустремлённость?