Ч. 3 Мины свои и чужие

Предыдущая страница  http://proza.ru/2022/08/17/892

Понятно, что замысел нанести удар по Констанце, главной базе румынского флота, составили в Главном морском штабе. Там же утвердили и конкретный план набега. В своих мемуарах нарком ВМФ вину за потерю лидера «Москва» возлагал на командование Черноморским флотом, сам вроде как ни при чём.

Как говорится, у победы много родителей, а поражение – сирота.

В Главном штабе ВМФ знали, что исходя из дальности стрельбы артустановок лидеров, кораблям придётся, в лучшем случае, вести огонь с кромки минного заграждения.

Ясно и то, что кораблям придётся совершать противоартиллерийский маневр, идти зигзагом и на большой скорости, на которую не были рассчитаны параваны, устройства для обезвреживания мин.

Кузнецов в мемуарах написал: «Видимо, давая задание провести операцию, командование флота должно было точно указать, как выполнять задачу, сообразуясь с обстановкой и не допуская неоправданного риска. Однако такого гибкого подхода в управлении у нас тогда ещё не было, действовать приходилось по принципу «любой ценой».

Принципом «любой ценой» руководствовались всю войну. А цена была одна – человеческие жизни, которые во время войны ничего не значат. Задаваясь вопросом, имелась ли возможность выполнить операцию удачнее и без потерь, Николай Герасимович Кузнецов сам на него отвечал:

«Бывший командующий эскадрой контр-адмирал Л.А. Владимирский после войны говорил мне, что обстрел берега следовало вести не лидерам, имевшим меньшую дальность огня и слабые корпуса, а крейсеру.

Это позволило бы обстреливать Констанцу  с дистанции 180–190 кабельтовых, находясь за пределами минных полей».

И Владимирский, и Новиков докладывали свои соображения Октябрьскому, но тот их отмёл.

Направили корабли на минное поле, о котором прекрасно знали. Почему так поступили, ведь в оперативных отделах штаба флота и Главного морского штаба служили грамотные люди? И высшие командиры не вчера надели погоны.

Напрашивается только одно объяснение: желание скорее отрапортовать об успешной операции и страх что-либо изменить в том, о чём уже доложили - у Кузнецова перед Сталиным, а у командующего флотом Октябрьского – перед наркомом Кузнецовым.
 
Мне удалось уточнить, что румынские торпедные катера подобрали из экипажа «Москвы» семь офицеров, среди них был командир корабля, находившийся без сознания, и 62 матроса. Всего на корабле было 344 человека. В основном, команда состояла из украинцев.
 
В мемуарах вице-адмирала Бориса Фёдоровича Петрова говорится: «Румынский флот не высовывался из баз. Турция выжидала, корабли противника не входили в Чёрное море через проливы. Наш флот господствовал на море.

Но против него активно действовала фашистская авиация - наши истребители могли прикрыть корабли только в прибрежной зоне». В открытом море корабли могли полагаться не на прикрытие авиации, а только на свою зенитную артиллерию, довольно несовершенную.

Первые потери на Черноморском флоте понесли из-за мин. Немцы использовали электромагнитные мины различной кратности действия. В начале июля в Советский Союз прибыла британская военная миссия во главе с контр-адмиралом Джеффри Одли Майлзом.

Адмирал Кузнецов обратился к нему за помощью, поскольку англичане гораздо раньше начали борьбу с немецкими минами. Николай Герасимович в своих воспоминаниях упоминает, что «Дж. Майлс обещал поделиться  с нами опытом борьбы с этими минами, накопленным английским флотом.

Однако надеяться только на «дядю» и не принимать собственных экстренных мер было нельзя».

И больше об англичанах ни слова.

А дальше нарком рассказывал о поездке на Черноморский флот группы сотрудников Ленинградского физико-технического института. Учёные вместе с минёрами Черноморского флота, сотрудниками Ленинградского минно-торпедного института решили проблему размагничивания кораблей и создания новых тралов.

Нарком ВМФ «забыл» только упомянуть о том, что контр-адмирал Джеффри Майлз сдержал своё слово, и  эта работа проводилась совместно с членом английской военной миссии Поуэллом, который приехал в Севастополь.
 
Он рассказал советским минёрам, как защищают корабли английского военно-морского флота от немецких электромагнитных мин. Затем в Севастополь приехали два английских офицера, специалиста по морским минам, которые передавали свой опыт черноморцам.

Тех, кого подробно интересует эта тема, я отсылаю к книге «Размагничивание кораблей Черноморского  флота в годы Великой  Отечественной войны». Её автор -  В.Д Панченко.

Можно посмотреть в интернете и прекрасный художественный фильм «Аллегро с огнём». В нём хорошо показана опасность проводившейся работы.

То, что не упоминали англичан, не удивляет, замалчивали ведь и помощь по ленд-лизу, либо старались её как можно больше принизить. Благодарностью у нас никогда не страдали.

Подводные лодки Д-5, Щ-201, С-33, Щ-210, Щ-211, С-32 и С-34 патрулировали в западной части моря, а М-62, М-33, М-34, М-32, М-36, М-31 и М-35 - в северо-западной части, но безрезультатно.

Авиация Черноморского флота совершала налёты на базы противника, неся при этом потери, но её действия были эффективнее, чем кораблей. Дунайская флотилия и части 14-го стрелкового корпуса не давали противнику форсировать Дунай.

В июне продолжали нести потери от мин: в Старо-Истамбульском гирле подорвался и затонул  сторожевой катер, а у мыса Лукулл подорвался на мине другой сторожевой катер.

На рейде Севастополя торпедные катера сбрасывали глубинные бомбы в расчёте, что начнут детонировать немецкие мины,  однако взорвалась только одна мина.

Дунайская флотилия успешно вела боевые действия, но советские войска на суше отступали так быстро, что верхнедунайский отряд флотилии мог оказаться в глубоком вражеском тылу.

С огромным трудом мониторы «Ростовцев», «Жемчужин», «Железняков», бронекатера
№ 111 и № 113 при поддержке береговых батарей прорвались в Измаил. При этом вражеским огнём был потоплен бронекатер №114.

Те суда, которые не могли участвовать в прорыве - бронекатер БКА-112, три сторожевых катера,  парусно-моторную шхуну и 6 единиц плавсредств - взорвали.

Самолёты ВВС Черноморского флота бомбили корабли и суда противника в районе Сулина – Тулчи, но безрезультатно. Продолжались налёты на румынские порты.

Командующий флотом указал командиру 63-й авиабригады полковнику Георгию Ивановичу Хатиашвили на низкую эффективность действий авиации по морским целям. (http://proza.ru/2022/03/01/621)

При попытках высадки советских войск на Килийском рукаве устья Дуная от артиллерийского огня погибли бронекатера № 111 и № 134.

Надводные корабли  продолжали ставить мины у Севастополя, Одессы, Керчи, Новороссийска, Туапсе, Батуми. Всего поставили 7300 мин и 1378 минных защитников.

Капитанам гражданских судов схемы проходов в минных полях не давали, их знали только военные лоцманы, но их было мало, и к тому же их плохо готовили.

В результате в июле подорвались на своих минах и затонули пароходы «Кола», «Ленин»,  затонули шхуны «Ленин» (это не описка), «Дзыпша», сторожевой катер  СКА № 0114, получил тяжёлые повреждения транспорт «Десна».

На пароходе «Ленин», который вышел из Севастополя 27 июля, было неисправно навигационное оборудование, остальные нарушения не буду перечислять, их множество.

Сколько людей было на пароходе, призывников и эвакуируемых, неизвестно: списки не велись. Считается, что на пароходе погибли после подрыва мины около 900 человек, но сколько на самом деле, никто не знает.

Виновным назначили лоцмана, молодого лейтенанта Ивана Свистуна, выпускника училища им. Фрунзе 1940 года. Лейтенанта расстреляли.

А 18 августа 1992 года Военный трибунал Черноморского флота рассмотрел в судебном заседании уголовное дело по протесту в порядке надзора и определил:

«Приговор Военного трибунала Черноморского флота от 12 августа 1941 г. в отношении И.И. Свистуна отменить, а дело производством прекратить, за отсутствием в его действиях состава преступления».

«Торпедный катер ТК-12 (старший лейтенант Злочевский М.В.) подорвался на плавающей мине и затонул западнее Балаклавы. Весь экипаж погиб» (http://proza.ru/2022/02/26/428).

Скорее всего, это была одна из своих мин, сорванная штормом с якоря.

После войны некоторые военно-морские историки считали, что минно-заградительные мероприятия выполнялись без учёта реальной обстановки. Противнику эти минные заграждения большого вреда не принесли, скорее, создали больше проблем сами себе.

Но нарком ВМФ и сменивший его после войны главком Сергей Георгиевич Горшков считали эту меру правильной. Других, равных им авторитетов, я не знаю.

Продолжение http://proza.ru/2022/08/22/739