Молоканин

МОЛОКАНИН

Когда-то Царское правительство и Священный Синод, утверждая в Российской Империи Торжество Православия, определяли для различных «религиозных меньшинств» определённые «ареалы распространения». Притчей во языцех стала черта осёдлости для лиц иудейского вероисповедания. Но подобной же «чертой осёдлости» были охвачены и районы проживания представителей иных, отличных от православия христианских конфессий - старообрядцев и молокан. До сих пор идут споры на тему: кто такие молокане? Христиане ли, если да - то к кому они ближе: к православным или к староверам.? Литературы и публикаций на эту тему в настоящее время предостаточно, и любознательный читатель сможет легко изучить этот вопрос досконально. Скажу только, что как и старообрядцы молокане, являясь одной из ветвей традиционно русского христианского древа, подвергались в Российской Империи преследованиям. В итоге представители данной секты (говорю языком  ортодоксального Богослова) были выселены из центральной России, в частности, на Кавказ, где  в1992 году у меня и произошла встреча с одним из потомков тех самых русских переселенцев-молокан.
Как я писал ранее, в 1992 году я в составе группы инженеров ЦКБ  МТ «Рубин» оказался в Азербайджане для выполнения работ по авторскому надзору за реконструкцией завода.
Оказавшись в незнакомом месте, в чуждой языковой среде, человек становится чутким к улавливанию звуков родной речи, и услышав таковую, как правило ищет контакта с ее носителем.
Как-то вечером, после одной из отработанных заводских смен, я с двумя товарищами - Лёней Кутаховым и Димой Чумбуровым, купив арбуз, расположился  на гостиничной лоджии, которыми были оборудованы номера второго этажа Центральной городской гостиницы. Внезапно появившийся руководитель группы разрушил наши мирные посиделки, пригласив зачем-то к себе Леонида. Куда-то отошёл и Дима, и я остался один на балконе в обществе огромного бакинского, уже нарезанного на куски арбуза. На юге темнеет быстро, но через невысокие бортики лоджий ещё просматривался практически весь ряд этажа. Внезапно, через 2 или три номера от нашей лоджии открылась балконная дверь, и появившийся на соседней лоджии человек, сказав что-то пр-русски, по-видимому, сопровождавшей его коридорной, отпуская её, закурив сигарету, расположился в каких-то 10-15 метрах от меня. Я не знал,сколько времени мне придётся ждать моих товарищей и решил заполнить время знакомством и общением с новым человеком, к тому же, судя по облику и речи - русским, что в Газахском районе Азербайджана было делом достаточно редким. «Хотите арбуза?» - поинтересовался я, и не не дожидаясь ответа перешагнул через невысокий бортик одной из разделявшей нас лоджий, неся в руке тарелку с ломтями сочного арбуза. Преодолев таким образом несколько  лоджий, я оказался в номере моего нового знакомого, который представился Валентином.
Выяснилось, что Валентин живет в Баку и , являясь мастером по ремонту и наладке ксероксов, находится в Газахе  в командировке. Я тоже представился командировочным и, сказав, что приехал с товарищамм, пригласил бакинского гостя к нашему столу. Вскоре появились мои товарищи и откуда-то возникла бутылка русской водки, которую в 1992 году можно было легко и без всяких талонов купить за 10 рублей в любом азербайджанском магазине.  Валентин признался, что он -алкоголик, и в день выпивает до 2-х бутылок водки, что ни мало не вредит ни его профессиональным, ни мужским качествам. «Таких как я, здесь принимают за ОМОН - сообщил он нам:, - русский, а лицо загорелое, значит -ОМОН». Нас, как новичков , очень интересовала проблема межнациональных отношений, и тут выяснилось, что Валентин - молоканин. «Ну да, с мусульманами здесь по -всякому бывает, - рассказывал он - выхожу раз с женой из кино, подходит нетрезвый мусульманин и начинает приставать к моей жене. Я ему вписал с правой так, что отправил в нокдаун. Он поднимается и достаёт нож. Ну я ему опять вписал - уже ногой». 
«Вы вполне сойдёте за местных - успокоил он нас. Вот, например, ты, Коля - вылитый молодой бакинец из интеллигентной семьи.»
Вечер двигался плавно, превращая арбуз в кучу корок и опустошая бутылку водки, купленную Валентином в ответ на арбуз. «Из холодильника - на рубль дороже!»- просветил он нас.
Немного  спустя на русскую речь к нам зашли два молодых русских офицера в штатском - ребята увольнялись в запас, не понимая сути происходящего и не желая участвовать в Карабахской войне.  Разговор ушёл в сторону политики . «Как же вы увольняетесь из армии? - шумел Валентин -  вашу мать … Кто же будет здесь удерживать ситуацию и всех наc защищать?» Ребятам, судя по всему, просто хотелось пообщаться, а не диспутировать на политические темы. Их выбор был объясним - не всякий молодой человек, дав присягу советскому народу, готов был занять огневую позицию на черте, разделившей два народа из этой братской семьи. Но, по-видимому, русские, жившие тогда  в Азербайджане , не одобряли развал армии.
Офицеры-отставники вскоре ушли, не встретив общего понимания.
А мы разговорились о книгах. «Я читаю потому - произнёс наш гость, - что чтение даёт мне возможность прожить много жизней в течение моей одной земной жизни».
Потом Валентин начал  интересоваться нашим взглядом на жизнь и веру, а также выносить свои заключения о каждом. «Ты, Лёня, как и я - пьющий и пропащий человек» - сказал он Кутахову. «Ты, Дима - молодой, но очень твёрдый . Когда успел?» - поинтересовался он у Чумбуровв. «А ты, Коля - тоже плотный и упругий, но податливый. У тебя - всё впереди»,  - сказал мне на прощание Валентин.
Больше мы не виделись за всё время моих командировок. Упругий шар моей юности, отскочив от бетонного покрытия взлетно-посадочной полосы Гянджинского аэропорта поднялся над землёй и, влекомый ветром мировых перемен, направился к новым приключениям по прозорливому пророчеству бакинского молоканина.

НИКОЛАЙ ЕРЁМИН

19.08.2022