Пациент. Глава 4

    Ночь стала мне транквилизатором с привкусом полыни и запахом хлопка. Я не спала, лежала на кровати, рядом стояла чашка чёрного кофе и ваза с миндальным печеньем. 
    Ночь обещала быть долгой. Завтра на работу, нужно выспаться. Кофе выпито. Печенье съедено.
    И вот мне снова четырнадцать. Я иду с тренировки в общежитие. В ушах наушники, играет Агата Кристи. Солнце светит и вокруг играют дети в салочки. Я хочу в душ и выпить апельсиновый сок с яичницей, аппетит после тренировки зверский. Вдали виднеется женское общежитие. Сбоку я замечаю компанию парней, это местная шайка, Игорь по кличке Главный и его прихвостни, они часто приставали к девчонкам и, видно, и до меня дошла очередь.
    - Эй крошка, куда спешишь.
    Я сняла наушники.
    - Что?
    - Ты что тупая? Куда идёшь?
    Я молча пошла дальше. Главный схватил меня за руку и дёрнул на себя запуская руку под майку.
    - Парни, держите её.
    Я выкрутилась из объятий Главного. Кинула его через бедро. Ногой в лицо ударила одного и ещё раз с разворота ударила в корпус ногой второго. И во мне проснулась ярость. Я нанесла с десяток ударов руками по Главному - лицо, шея, корпус. И в конце тыльной стороной ладони я ударила по рёбрам.
    Вокруг Главного была кровь. Она шла из носа. Его дружки убежали. Вокруг нас собиралась толпа.
    - Ещё раз дотронешься до меня - убью. - Сказала я спокойным голосом.
    - Помогите. - Всё что сказал хриплым шопотом Главный.
    Я направилась в общежитие. Приняла душ. Пнреоделась. И только было собралась пить апельсиновый сок, как в мою дверь затарабанили. Стучали громко. Я открыла дверь и увидела лицо Ирина Анатольевны, нашего директора и охранника. После - меня повели в кабинет директора, а Скорая во дворе общежития увозила, я так поняла, Главного. Разговор у нас был долгий, о том, что девочке негоже драться с мальчиками. Они же ничего не сделали. На все мои заявления, что Главный, он же Ваня, меня трогал за грудь, Ирина Анатольевна сказала, что такого не может быть.
    Приехала полиция. Иван, как оказалось нарисал на меня заявление о нападении. Полицейский выслушал мои доводы о том что Ваня криминальный субъект, и педофил, что-то писал у себя в блокноте, а я всё говорила и говортла: о  том, что у нас продают наркотики, о том что шайка Ивана ворует ночью в магазинах продукты, о том, что кормят нас отвратительно, и каждый день повара уносят домой продукты сумками, о том, что детей забирают в приёмные семьи и избивают их там, в общем обо всём. Полицейский многозгачительно молчал и писал своим красивым почерком. После он кивнул и вышел. И тут же залетел другой полицейский, толстый, лысый, со злыми узкими глазами и вышагивая по кабинету начал меня отчитывать. Отчитывал он меня около часа. Я кивала и говорила междометьями. После - он зычно сказал - свободна, и больше чтоб такого не было.
    День был испорчен. Я пешком шла в детдом и слёзы наворачивались на глаза. Одиночество в четырнадцать лет это трагедия. И я трагично шла по проспекту и слушала всю ту же трагичную Агату Кристи, которая пела, что на патефон надета пластинка и застрелюсь я под музыку Стинга.... Я полюбила рок после этой песни ещё четыре года назад. Музыка и город. Я шла туда где меня не ждут. Хочется куда-нибудь любить. Но, увы, некуда. Да и незачем. Я хочу чувствовать себя маленькой хрупкой девочкой. Но не получается, я сильная, поджарая девчонка, которая не проиграла ни одного соревнования в дзюдо. Девочка-дзюдоистска. Не романтично ни разу. И сегодня я выместила всю свою злобу.
    Соседка по общежитию стояла на кухне и жарила грибы.
    - Привет, ну ты даёшь. Вся женская общага гудит о том, как ты отметелила трёх ублюдков. Ты Ване четыре ребра сломала. - она улыбнулась, - есть будешь? Грибы с картошкой.
    - Да, давай.
    - Прости, яичницу твою я выкинула, я пришла, а тебя нет, яичница холодная, ну я и подумала...
    - Да, без проблем.
    - И где ты была?
    - В полиции.
    - Молодец.
    Соседку мою звали Ирина и жили мы с ней в одном номере. Номером у нас называлась двухкомнатная квартира в которой жили по две девочки, каждый в своей комнате. Общий коридор и по бокам обшарпанные двери номеров. Впрочем, с соседкой мне повезло. Она тихая, прилежная девчонка, которую старенькая бабушка иногда забирает пожить к себе. Но навсегда забрать не может. Ира привозит от бабушки солёные огурцы и помидоры, соте, картошку, лук, грибы и много пирожков. После таких поездок она плачет в подушку или у меня на плече, что бабушка старенькая уже и никого у неё не осталось, кроме бабушки.
    Я с Ирой поужинала картошкой с грибами. Ира пошла гулять. Я ушла в свою комнату и поняла что мир это жестокая штука, и мне нужно как-то противостоять ему. Мои подружки обзаводились парнями и наперебой рассказывали про свои "отношения", даже Иру зацепила эта лихорадка. Меня тема отношений прошла стороной - на общение с парнями не было времени: тренировки, сборы, поездки, турниры.
    Много позже я пойму, что дзюдо это мой личный эскейп фром фридом, потому что фридом моя была на тот период жизни угнетающая. Каждый подросток убегает от реальности его окружающей. Если не убегает - он становится "как все". И побег этот обусловлен не ненавистью к окружающему миропорядку, а желанием найти себя самому.
    В четырнадцать лет я честнее смотрела на жизнь, чем в двадцать лет.
    После этого случая с Иваном меня начали побаиваться мальчишки.
    Сон так и не пришёл. Шесть утра. Я лежала в кровати. Будильник сработает через час. Через полчаса, как он зазвонит я отправлюсь в "Билайн". Как всегда продам телефоны. Ещё через двеннадцать часов я отправлюсь обратно домой. Куплю по дороге шаурму с кофе. Съем её на лавочке. И после - душ, книга, ноутбук, сон.