В. И. Будько. Промыслы Северной Гдовщины

Промыслы Северной Гдовщины

Историческая память – особая категория мышления. Один хранит от прадедов предания о княгине Ольге, у другого мыза XIX века ассоциируется лишь с какой-нибудь МТС. Не удивительно, что в деревнях мало что могут сказать о жизни до 1917 года. Между тем, уже в XIX веке уникальную «краеведческую» работу проводили земские статистики. Методы работы статистиков – сказ особый.
Род занятий их, собственно, краеведением не был. Это всего лишь учет всего и вся, что можно было с той или иной степенью точности подсчитать. – Нам с этого великая польза. Очень редки крупицы сведений о самих сборщиках информации. Чаще они анонимны…

***

Крупнейший материал по промыслам в Гдовском уезде дает книга «Материалы по статистике народного хозяйства в С.-Петербургской губернии. Вып. IV. Крестьянское хозяйство в Гдовском уезде», СПБ, 1886. Кроме промыслов здесь даны сведения по народному образованию, здравоохранению, демографии, сельскому хозяйству, состояние дел в лесной отрасли, рыболовству и т. д. Книга имеет непреходящую ценность в изучении нашего края и может быть использована настоящими и грядущими исследователями для нужд просвещения.

I. Отходничество

В последней четверти XIX века Северная Гдовщина городов не имела. Занятия населения были связаны исключительно с сельским хозяйством, которое, впрочем, не могло доставить нужного пропитания. Причин здесь несколько. Важнейшие из них – скудость и непригодность наших почв, отсталые методы ведения хозяйства, низкая грамотность крестьян, плохой климат. Исстари повелось, что голод охватывал целые уезды и губернии северо-запада. Хлеба не хватало даже в урожайные годы. Поэтому, предки наши кроме сохи освоили великое множество отхожих и местных промыслов. Число промыслов исчисляется сотнями. Простейшие из них не требовали особой квалификации, но были среди крестьян, уходившие трудиться на фабрики и заводы, известны сантехники, слесари и даже огранщики камней. Очень небольшая прослойка занималась крупным бизнесом. Часть крестьян была при-числена к уважаемому в России разряду купечества. По крупной торговле земляков напишут грядущие историки. Нам остается популяризировать вновь открытые источники. – Такова юдоль краеведа…

***

Сегодняшним горожанам, трудно представить расходы и нужды кре-стьян в конце XIX века. Основное, — постоянно требовался прикуп кормов и хлеба. Что-то закупалось из одежды, утвари, инвентаря. Значительная статья расходов – топливо и строевой лес. Более 20 тыс. семей уезда заготовляли дрова себе и на вывоз. Поэтому, каждый даже поросший участок был на счету. Владельцы строевого леса считались богачами. Слава о некоторых из них дожила до наших дней. Сегодня реалии иные и они не касаются леса. Следует упомянуть особые статьи расхода – платежи и оборы, которые выплачивались всеми без исключения. Возможности жить натуральным хозяйством не было.

***

Статистики прошлого отмечают специализацию волостей Гдовщины по профессиям. Пять прибрежных волостей занимались ловом рыбы, что относилось к промыслам. Юг Гдовщины выращивал много льна, где-то не было традиции ходить в отход, где-то преобладали мостовщики, где-то полотеры. Ложголовская волость считалась торговою. Каждый шел проторенной тропой и это было неэффективно в экономическом плане. Для посредничества в найме на сторону существовал институт подрядчиков. Размах их работ был различен, но, обычно, касался родной деревни и ее округи. В меньшей степени занимались отходом девушки и женщины. Во многих волостях на хозяйке оставались семья, хозяйство, скот, все это на долгие месяцы. Жители подтрунивали над отходниками, что они, якобы, даже косить не умели и что заявлялись на зимние квартиры «в карты играть», фактически – «на шею баб». Это обычно было шуткой. Однако, надо учесть, что психология крестьянина-отходника неизбежно менялась. Жизнь в отходе, чаще в городе, накладывала свой отпечаток. Зачастую условия быта в той же столице были ужасны. Люди спали в тесных помещениях, санитария соблюдалась мало. Не смотря  на это, вековые устои крестьянства не давали разлагаться общественной морали. Случаев невозвращения в деревню почти не было. Деньги в большинстве приносили исправно. Пьянство появилось позднее...
Женские местные и отхожие промыслы известны были меньше и скрупулезно не учитывались. Женщины подвергались в условиях частной собственности дискриминации. Заработки их были меньше. Работавшие поденно или посезонно на пригородных огородах назывались «капорки», от жительниц Копорья, специализировавшихся на огородничестве. Известно, что до 1917 года возле столицы было ок. 25 %  финского населения, в руках которого сосредоточилось основное снабжение Петербурга сельхоз-продуктами. Эти-то финны предпочитали брать ингерманландцев – своих.
Безусловно, женщины участвовали в отхожих промыслах только до брачного возраста. Об интенсивности женского труда говорит то, что некоторые из них уходили работать на кирпичные заводы. На местах не редки были няньки в 10 лет. Мальчики уходили в отход с отцами и братьями. Вот что пишет о местной жизни учитель-регистратор (статистик) «г. Рюмин»: «Уже  в конце марта месяца все мужское население Константиновской волости от шестнадцатилетнего до семидесятилетнего возраста нанимается к местным подрядчикам в работники на летнее время, получая от них задатки на хозяйственные нужды, и в мае месяце отправляется на заработки в Петербург, Гатчино, Петергоф и др. города по мостовой, кирпичной или плиточной части». Далее «г. Рюмин» подчеркивает, что народ не знает местных промыслов, которые при умелой организации могли бы принести немалую, и даже большую прибыль, чем промыслы отхожие.

***

Поразительны цифры промыслов вообще и отхожих в частности (сейчас опять наступило время работы на стороне, и это плохо). В 1886 г. на 20700 семей уезда промыслами занимались 18993 семей, — 92 % семей. По волостям:

Старопольская — 98,1 % семей
Ложголовской — 95,1 % “
Константиновской — 91,7 % “
Выскатской — 81,6 % “
Добручинской — 96,9 % “

Члены семьи могли заниматься подспорьем как совместно, так и по-рознь. При подвозе плиты в дд. Карповщина и Свиридово мужчина и жен-щина образовывали т. н. пай. Известно, что плитоломки на Плюссе чаще были «семейные производства». «Семейно№ жгли известь.

Число промыслов на 100 семей:

Ложголовская вол. — 147
Старопольская вол. — 146
Выскатская вол. — 128
Константиновская вол. — 124
Добручинская вол. — 180

Отхожие промыслы
Число лиц муж. и жен. пола:

Ложголовская вол. — муж. 723, жен. 46
Константиновская вол. — муж. 883, жен. 25
Старопольская вол. — муж. 1453, жен. 21
Выскатская вол. — муж. 1315, жен. 175
Добручинская вол. — муж. 1097, жен. 270

Отхожие промыслы
% лиц муж. и жен. пола к общему числу работников:

Ложголовская вол. — муж. 88%, жен. 4,7
Константиновская вол. — муж. 83%, жен. 2,1
Старопольская вол. — муж. 83%, жен. 1,0
Выскатская вол. — муж. 42%, жен. 5,4
Добручинская вол. — муж. 45%, жен. 9,8

Таким образом, волости Северной Гдовщины характеризуются наибольшим в уезде отхожим промыслом (исключая Выскатскую и Добру-чинскую вол.).
Для отхода крестьянам в волостных правлениях выдавались паспорта (годовые и полугодовые) и билеты (на 1-2 мес.).

1880 г. Выдано паспортов и билетов

Ложголовская вол. — муж. 720, жен. 54
Константиновская вол. — муж. 799, жен. 9
Старопольская вол. — муж. 1726, жен. 95
Выскатская вол. — муж. 836, жен. 120
Добручинская вол. — муж. 1052, жен. 493

Всего за описываемы период на Гдовщине уходило на заработки до 40% работоспособного населения.
Следует заметить, что указанные цифры, особенно по женскому отходу, не вполне точны. Сведения получались счетчиками преимущественно на сельских сходах. По женским отхожим промыслам получилась наибольшая неразбериха, т. к. эти занятия носили несистематический характер, и ответчики (обычно мужчины) не могли удовлетворительно сказать о промыслах женщин. По числу выданных паспортов, билетов и по ряду других признаков считали женский отход по уезду в целом равным 12% трудоспособного женского населения.
Традиционный отход осуществлялся обычно летом. Зимой уходили на заработки полотеры, трактирная и домашняя прислуга. Здесь «специализировались» Юдинская и Язвинская волости уезда.
«Самая бойкая в промысловом отношении Ложголовская волость» отличалась «торгово-промышленным характером». Ложголовский люд служил мелкими разносчиками, торговцами, приказчиками. 30 домохозяев держали на Сенном рынке и в проч. местах оптово-розничные лавки и склады. Подростки служили «мальчиками» в мясных, курятных и зеленных лавках Петербурга. Из 611 семей волости выходило 306 торговцев. Надо учесть, что в волости было множество дворов только с усадебной землей, были и большие дворы – вовсе без земли. Отсюда огромный отход мужчин и подростков. Всего от Ложголовской волости участвовали в отходе на тот период 14 мальчиков и 21 женщина. Женщины Ложголово были известны в Петербурге как «офени» — торговки селедкой. Это в основном вдовы, выручавшие за лето 45-50 рублей за всеми расходами. Следует учесть, что все промысловики как и сегодняшние предприниматели скрывали доходы. Картина знакомая. О не-ком предпринимателе из д. Ликовской известно, что кроме Петербурга он торговал в Варшаве. Другой, из Тарасовой Горы, в компании с предпринимателями снимал фруктовые сады в Ковно, за 1200 руб. на 12 лет. В 1881 году этой группой было отправлено в столицу 48 вагонов яблок. – Такой разброс объемов отходничества.
В Ложголовской волости отхожие торговцы показали доход 262 руб. на семью. Совокупно Ложголовская и Осьминская волости давали 60% доходов от отхожей торговли. Отсюда происходило 51% отхожих торговцев уезда.
Средний доход ремесленников составлял ок. 80 рублей на человека за сезон.

Число уходящих ремесленников:

Старопольская вол. — 1026 чел.
Константиновская вол. — 623 чел.
Выскатская вол. — 731 чел.
Ложголовская вол. — 171 чел.
Добручинская вол. — 765 чел.

Константиновская и Старопольская волости высылали ежегодно 3/5 всего числа своих работавших ремесленниками. Из них землекопы и мо-стовщики составляли: от Старопольской вол. – 866 чел., от Константинов-ской вол. – 505 чел. Мостовщики выручали за лето 85-150 рублей. Землекоп зарабатывал 63 руб. за лето.
Много плотников и пильщиков выходило из Выскатской волости. Их заработок достигал 60 руб. за лето. Из Выскатской волости и Присамрянских волостей выходили печники, каменщики и каменотесы. Они зарабатывали до 55 рублей на человека. Много из Выскатской волости выходило маляров, кровельщиков и стекольщиков (78 человек на 131 со всего уезда). Они зарабатывали до 100 рублей на человека.
Сапожный промысел был развит везде равномерно. Выделялась до 1917 г. разве что Скамья. Заработок сапожника составлял 70 рублей на человека. Повсеместно бывали и столяры. Они зарабатывали до 110 руб. на человека.
Кирпичники, работавшие на заводах близ Нарвы, Колпина и Петербурга, выходили в основном из Старопольской, Константиновской и Выскатской волостей (473 чел. из 566 на уезд; 84% кирпичников). Их средний заработок составлял 77 рублей.
Нарвская бумагопрядильная фабрика доставляла работу 110 мужчинам и 38 женщинам, 60% которых выходцы из Выскатской волости. Заработки в Нарве были большие; у мужчин ок. 171 руб., у женщин ок. 112 руб.
Ходили работать на табачные фабрики, а так же на чугунолитейные, железоделательные, фарфоровые, гончарно-изразцовые, шпалерные, винокуренные, пивоваренные, газовые и медно-механические заводы. Совокупный доход отходников на них был невелик. Неплохо совокупно получали: слесари, медники, котельщики, наборщики, пекари, булочники, кондитеры, портные, водо и газопроводчики, серебряники, бронзовщики, бриллиантщики, шляпники, бондари, пробочники, резчики, штукатуры, коробочники, переплетчики, токари, гармонщики.
Разного рода прислуга выходила в основном из срединных волостей уезда, но сколько-то ее являлось уроженцами Выскатской волости. Прислуга была: домашняя, при аптеках, банях, трактирах и магазинах. Были т. н. «кухонные и буфетные мужики». Мужская прислуга неплохо зарабатывала, до 114 руб., женская до 47 руб. Дворников на Северной Гдовщине было немного, хотя они получали до 122 руб. Часть сторожей служили в сельских храмах.
Сельскохозяйственные отхожие промыслы были в основном уделом женщин из волостей Несеверной Гдовщины, — Добручинской, Спицынской, Бобровской и Гдовской. Работали в этом отходе и мужчины. Заработки были невелики, у мужчин до 40 руб., у женщин 26 руб. Работа состояла в возделывании огородных культур близ Петербурга, Нарвы и др. городов. Характер ее был поденный. «Поденщина – малые деньги на хозяйских харчах. Отработал день-два, иди дальше!»
Отхожий извоз, легковой и ломовой, обеспечивался в основном выходцами из Осьминской волости, ближайшей к Петербургу. Большого распространения он не имел, всего 111 работников на 95 дворов. Заработки у извозчиков, имевших свою лошадь, были большие, но надо учесть, что с этих денег шли средства на содержание лошади.
Мало поддавалась учету деятельность отхожих чернорабочих, которые чаще работали поденно. Немало чернорабочих было из Выскатской волости. Известна «экзотическая профессия» — ледокол. – За нее платили мало.

II. Местные промыслы

Наряду с отходом крестьяне занимались тем или иным делом на ме-стах. В современном понимании это предпринимательство. Простая заготовка дров на продажу считалась промыслом. Повсеместны рассказы о кирпичных производствах. Старые добротные дома из красного кирпича красуются во многих селениях района. Много их в Монастырьке и Медвежке. В Загривье вовсе нет. При этом в советское время храмы Никольщины и Пещер взорвали «на кирпичи». – Это позор.
Об эффективности отхожих промыслов говорит богатое храмострои-тельство в Самро и Ложголово. В Лососкино есть памятник, поставленный богатым крестьянином. Был там же памятник царю Александру II, освобо-дившему крестьян от крепостной зависимости. После реформы 1861 г. дремавшие дотоле силы народные освободились от пут рабства и нашли себе иное применение, выразившееся в сельскохозяйственной и промысловой инициативе.
О размахе местных промыслов может рассказать богатое храмостроительство в Скамье. Епархиальная традиция приписывает его целиком Громовым, известным в этих местах промышленникам. Громовы и другие крестьяне Скамьи держали судоходство на Псковско-Чудском озере. Огромной статьей дохода был лес. Известны лесные угодья Громовых на участке Потрехново-Волчий Остров и в других местах. Эти же Громовы держали торговлю. В Степановщине был их управляющий, известный меценатством. При всем при этом Громовы оставались лишь крестьянами. Советская власть лишила их многих промыслов и капиталов. Часть дел осталась в эстонском Понаровье. После войны и этого не стало. Понаровские деревни захирели. Скамья превратилась в загаженное место в истоке реки. Жителей здесь практически нет, как нет и совхозных земель. Потомки Громовых живут в Австралии, а на месте построенного их предками храма сегодня возвели рыбацкий дом. – Кощунство.

С упадком деревни повсеместно исчезли и промыслы. Сегодня в Гусевой Горе некому «снарядить поставу» — ткацкий станок. Никто уже не помнит, как кололи гранит на амбары. Корзина и глиняный горшок исчезли с базарных прилавков. Один из владельцев лошади просит упряжь для нее… из Загривского музея. В д. Вяжище Гдовского района собрали жерны – ручную мельницу, и это удивительно приходящим. Список можно продолжить.

***

Известно, что в 4-х волостях Северной Гдовщины люди больше уходили в отход, так сложилось исторически. Интересно, что это относится и к особому этносу – сомрякам, о которых коротко заметил Е. Андреев. Этноним «сомряки» был известен до середины XX века. Сегодня его редко услышишь вне мест обитания народа. О сомряках-торговцах, в нарицательном смысле, упоминает эстонский исследователь А. Х. Мора. Сегодня можно утверждать, что это был и есть народ смешанной водско-ижорской группы, ославяненный в последнее тысячелетие. Само название «Самро» — ижорское, по-русски – «гверёзда», крупный песок, камешки. Об ижорском языке на Самро помнили в XX в. ижоры Картальского полуострова. Е. Андреев людей особого языка локализует на Самро, Долгом и по течению р. Долгой. Житель д. Столбово назвал себя коренным сомряком. Так же по сведениям А. Дорощенко на оз. Самро. Интересно, что А. Х. Мора эстонцы торговцев-сомряков воспринимали ассоциативно с выходцами из Ижоры. – Удивительные факты. – В пони-мании эстов ижоры и сомряки – одно и то же. Очевидно, сомряки, всего лишь племенное подразделение, способное к торговле (до 1861 года эстонцы в России не торговали, как не занимались купечеством вообще).
Сомряки из Присамрянских волостей (особый топоним местности) сделали до 1917 года свои волости богатейшими. Здесь до времен атеизма велось активное храмовое строительство – Пенино (1900), Ложголово (реконструкция), Шавково, Козья Гора (1908), Зажупанье (1909), Иван Ручий (1909), Пещеры (1908). Процветал комплекс Успенья в Доложске, а ведь он давал огромные прибыли всем и вся. – Паломничество было изрядным. Пещерский источник вошел в десяток известнейших в России. Почтил сомряков приездом и всероссийский батюшка – Отец Иоанн Кронштадский. – Большая честь.

***

Поскольку на северной Гдовщине был развит отход, местные промыслы получали тут меньшее распространение, чем в других частях уезда. Исключение составляют Добручинская и Выскатская волости.

Местные промыслы
% отношение к общему числу промыслов

Добручинская вол. — 62
Выскатская вол. — 41
Старопольская вол. — 36
Ложголовская вол. — 30
Константиновская вол. — 22

Число местных промысловых предприятий

Добручинская вол. — 185
Выскатская вол. — 886
Старопольская вол. — 607
Ложголовская вол. — 256
Константиновская вол. — 182

Очевидно, здесь можно провести какую-то аналогию с теперешним предпринимательством. Была ли какая-то регистрация промысла и уплата налога, утвердительно сказать сложно. Вопрос требует прояснения. Но судя по тому, что цифры достаточно конкретны, статистика промыслов велась серьезно. Трудно представить, чтобы это делалось из чистого любопытства.
Абсолютные цифры местных промыслов были различны. Разница ощутима. Надо учесть, может быть, численность населения по волостям. Об отходе из наших мест указано выше. Статисты XIX в. отмечали: «Южные и юго-западные волости уезда живут почти исключительно за счет местных промыслов». Очевидно, что местные промыслы в трех волостях Северной Гдовщины были второстепенны.

***

Главнейшим местным промыслом на Гдовщине являлось рыболовство. Основные добывающие волости – Добручинская и Спицынская. В Добручинскую волость входили понаровские деревни от Скамьи до Усть-Жердянки, и деревни,  находящиеся в стороне от реки. В Добручинской волости промышляли рыболовством 704 двора, а во всем уезде – 2916 дворов. 4% прибыли от рыбного промысла приходились на Присамрянские волости. Здесь лов имел региональное значение, в то время, как улов с Псковско-Чудского озера расходился по России. Скупка рыбы производилась на месте, большими и малыми торговцами. Они же снабжали рыбаков сетями, фартуками, рукавицами и прочим рыбацким снарядом.
Известно, что Громов (Скамья) занимался оптовой экипировкой рыбаков. Что-то он мог продавать и на эстонскую сторону. Товар ему поставляли т. н. «осташи», приезжавшие к нам из Тверской губернии. Осташи конкурировали с местными производителями рыбацких сапог из Скамьи и Сыренца. Скамейская обувь была основательней и тяжелее. Ловцы предпочитали привозные сапоги, но они были дороже. Дороже были и привозные центральные части неводов, которые вязались гуще. Вообще, невод всегда стоил дорого. Кроме него вязались на месте и привозились другие виды сетей, о чем сказ в иной статье.
К лесным промыслам относились: заготовка дров, заготовка строевого леса, гонка смолы и дегтя, дранье коры, выжигание древесного угля, работа лесниками и лесными приказчиками.

Лесной промысел
Число промышляющих семей

Выскатская вол. — 437 (21% семей).
Добручинская вол. — 382 (22% семей).
Ложголовская вол. — 18 (3% семей).
Старопольская вол. — 11 (1% семей).
Константиновская вол. — 1

В Середкинской волости лесным промыслом занимались 574 семьи (54% семей волости). Это наибольшее количество промысловиков данного вида.
Немалое количество участников промысла из Выскатской и Добручинской волостей обусловлено наличием хорошего леса и удобных путей доставки – дорог и сплавных рек. Основной получатель леса и дров – Нарва. Зимой дрова возили на санях (4-5 ходок в неделю, 2/3 куб. сажени дров за ходку). По Плюссе в незимнее время дрова сплавляли «вразброс» до Кривой Луки, где, очевидно, существовала наплавная запонь (род мостка из бревен). Прибитые к запони дрова грузили на суда, которые доставляли их к городу. Поставщик дров, часто князь Дондуков-Корсаков через управляющего, осуществлял обеспечение дровами нарвских фабрик и правительственных учреждений (казарм, учебных заведений и др.). Существовала жесткая система поставок, обусловленная какими-то договорами.
Кроме дров зимой могли возить брус. Зимняя возка осуществлялась 2-3 месяца, доставляя крестьянам совсем немного, 40-50 рублей за сезон. Надо учесть, что около половины прибыли получал поставщик – составитель договора. Когда крестьяне пытались самостоятельно скупать дрова в лесных дачах и продавать их в Нарве, они столкнулись с реальным противодействием лесопромышленников. Так было в д. Низы, где владельцы леса добились увеличения платы за аренду пастбищ. Это коснулось строптивых скупщиков дров.
Крупный лес доставлялся к берегам Плюссы зимой. По вскрытии реки лес сбрасывался в воду и вязался в плоты. Эти плоты сплавлялись поденщиками в Нарву и за Нарву. Разделка бревен осуществлялась на заводах Зиновьева, Кочнева и других. Смолокурение и выгонка дегтя были повсеместны. Занимались ими немногие семьи. Смола, необходимая для дубления лодок, поступала в места рыболовства и в Эстонию. Деготь был нужен в крестьянском хозяйстве и использовался в лечебных целях. Древесный уголь использовался в кузницах и самоварах. Он мог быть побочным продуктом при смолокурении, или его жгли специально. Профессиональные смолокуры зарабатывали за год 60 – 150 рублей. Скупка смолы часто производилась на месте. Сырьем служило т. н. «смолье», — пни и корни, оставшиеся после рубки соснового леса.
В виде промысла существовал найм на сельскохозяйственные работы. Нанимали т. н. «срочных работников» (на срок), и «поденщиков» (на время пахоты, сева, сенокоса и жнива). Редко работали у крестьян. Чаще нанимались на мызы – большие и малые владетельные хозяйства. Строения одной из них хорошо сохранились в д. Куричек, бл. Гусевой Горы. Они представляют из себя большие здания из валунов, где раньше размещался скот и различные службы. Хозяева мыз были в разное время разные. Размеры мыз и специализация варьировались по желанию хозяев. В Гавриловской мызе в 1864 году были винокуренный и лесопильный заводы, водяная мельница. Там находился 1 двор и 102 жителя. Большая часть из них — наемные работники. Обычно на территории, входящей сегодня в Сланцевский район, существовало более десятка мыз. Они известны в Ременнике, Сижно, Нагинщине, Заудобо, Завастье, Шапках, Заовражье, Леонтьевском, Поречье, Гавриловском, Куричке, Пелешах и на Долгой Мельнице. Количество проживавших лиц варьировалось от 20 и менее до 150. Заработки на мызах и в сельском хозяйстве были невелики, ибо работников в округе хоть отбавляй. Найм в сельском хозяйстве отмечен статистами в Старопольской волости.
В пастухи брали всех – взрослых и детей. Платили мало, но пастух питался за счет крестьян. Иногда в счет оплаты выдавали куль ржи и куль ячменя.
Пчеловодство было развито мало, как и сейчас. Мало разводили лен, — только для собственных нужд. Во многих домах стояли ткацкие станки. В музеях Загривья, Новоселья и Старополья выставлены изделия местных мастериц – рубахи, полотенца, скатерти. В ИКМ экспозиция местных промыслов мала. Главной льноводческой волостью уезда являлась Бельская. Льном занимались 965 домохозяев, ок. 93% жителей волости.
Основными изделиями кустарных промыслов являлись сети и корзины. Сети плели в прибрежных деревнях. Корзины изготавливали для своих нужд и на продажу. Наши земляки плетение корзин как промысел не регистрировали, однако, ярмарки изделиями плетения наполнялись. Плетение корзин считалось мужским делом, т. к. «щепание лучины и сгибание требует некоторой силы». В Загривском музее имеется севок на 1 пуд, сплетенный из свежих корней сосны. Подобное уникальное изделие сегодня никто не сделает. Корзина на базаре XXI века – экзот. Плетеная мебель в богатых магазинах столиц – эксклюзив. Корзинный промысел отмечен у нас в дд. Б. Загривье и Буряжки.
Официально в д. Песвицы зарегистрирован был промысел изготовле-ния «деревянной посуды» — ведер, ушатов, кадок и бочек. Это не значит, что в Дворище баня была без шайки. Для посуды шла ель, реже осина. Один работник, при наличии «клепки» (дощечек) мог сделать за день 2 кадки. На клепки идет любое дерево – тонкое и толстое, но без сучков. Обручи употреблялись ореховые и ивовые (1 руб. сотня). Средняя кадка стоила 60 коп., ушат – 30 коп., пара ведер – 25 коп., бочка для рыбы с одним дном – 50 коп. Бондари, за исключением полевых работ, работали круглый год. Их продукция продавалась на многочисленных ярмарках в Понаровье, на Гдовщине, в Долоцке, Зажупанье, Иван Ручье, Шапках и в других местах.
В д. Замогилье, Ложголовской волости, делали решета (1 двор). Работали между делом. На ободок шла сосна, а для плетенок – липовые лыки. Стоило решето от 10 до 20 коп., сбыт был сугубо местный. Сегодня этого ремесла нет, как нет указанной деревни.
В достаточном количестве во многих местах производили сани, телеги, колеса, салазки и дровни. По сходству работ и материала тут же делали прялки. Выскатская волость наряду со Спицынской считалась развитой в т. н. «тележно-колесном» производстве (ок. 30 дворов, относящихся к этому промыслу). Материал был недалеко, в лесных дачах, и приобретался из соображений дешевизны в виде дров. На цельногнутые обода был нужен ясень. Его откуда-то привозили. Окованные колеса с ободами из ясеня стоили 2-3 рубля пара. Простые осиновые ободья, состоящие из 4-х частей, были недороги – 50-75 коп. пара и служили недолго. Тележно-колесные изделия продавались на любой ярмарке и дефицитом не являлись. Для их производства необходим простейший инструмент, и это отмечают все исследователи. В то же время для изготовления стильной прялки нужен был ножной токарный станок. Ни один дом не существовал без нее. С прялкой ходили на посиделки и игрища. Сегодня прялки – реликвии музеев. Производством перечисленных изделий известны деревни: в Выскатской волости – Выскатка, Б. Руя, Перегреб, Б. Вербита, Клин, Пананицы, Заборожка, в Ложголовской волости – Замогилье, в Старопольской – Замошье и Жилино, в Осьминской – Новоивановское и Ожево. Поскольку, производство было доступно всем, дохода оно давало немного – 47 рублей на работника и 68 рублей на двор.
Почти столько же – 59 рублей на человека, доставляло плетение лаптей и кошелей. Лапти – символ России, были гигиеничной и доступной обувью. Плетением их занималось всего 22 двора, 24 работника, при 20 тыс. дворов в уезде. Очевидно, многие сельчане могли сами изготовить немудреную обувку.
Кошели – заплечные и прочие сумки с клапанами. Под точильный камень для косы требовалась небольшая плетенка. Она носилась на поясе. Для хозяйственных нужд изготовлялись плетеные мешки редкого плетения.
В д. Данилово Ложголовской волости кто-то специализировался на производстве грабель. В селе Черном, Выскатской волости, делали дранку для крыш. Делали на продажу, не только для себя. Сегодня крышу из дранки уже не найти. Любитель экзотики и истории из д. Вяжище Гдовского района А. Абабков оставил свою баньку с дранкой (2 км. от с/т «Здоровье»).
Судостроение как промысел существовало в Причудье и Понаровье. Наибольшее развитие оно получило в д. Подлипье. К середине XX в. промысел уже угас. Ушли последние мастера. Раньше их приглашали по всем деревням и озерам. Бывали они и в Эстонии. Известные спецы жили в Сыренце. Меньшую славу добыли умельцы Скамьи. Здесь строили небольшие суда вместимостью 300-500 пудов, т. н. «пятерки». В Омуте строили плоскодонные суда для перевозки грузов по р. Нарове. Грузоподъемность их доходила до 4 тыс. пудов. Эти-то  плоскодонные суда приноровились таскать по реке омутские бурлаки. По одному судовому мастеру трудилось в Куйкином Береге (Нарова) и в Жилино Старопольской волости. Последний обслуживал население Долгого и Которского озер, и, возможно, Присамрянских деревень.
Большие суда строились по заказам богатых торговцев и лесопромышленников. Они имели вид барок, т. н. «ладьи». Бывали суда с палубами и навесами. Материал на постройку судна заготовлял заказчик. Очевидно, ведущему плотнику ассистировали местные рабочие. Известно, что суда ходили в низовьях Плюссы. – Они перевозили дрова  в Нарву. В 1846 г. Плюссой прошло 32 судна, Наровой – 113. По озеру суда перевозили: дрова, хлеб, стройматериалы, рыбу и прочие товары.
В 1880-х годах в уезде насчитывалось 267 кузниц, т.е. в среднем по кузнице на 10 деревень. Кузнец на деревне – уважаемая личность. Номенклатура его изделий достаточно большая. До сих пор по погостам сохраняются старинные ограды и кресты из металла работы наших земляков. Множество изделий кузнецов находятся в сельских музеях. К сожалению, это ремесло сегодня почти забыто. Всему виной технический прогресс. В описываемый период кузнец выручал за труд 70 рублей. Но стоит ли верить цифрам статистики? Некоторые семьи кузнецов жили зажиточно и держали работников.
Т. н. «красильщики», они же «синильщики» тканей домашней выра-ботки зарабатывали по 98 рублей на человека. Подобным промыслом в уезде промышляли 62 работника.
В начале ХIХ века в Скамье появились набивщики ткани. Они изготовляли специальные штампы сами, а затем пользовались фабричными. Ткани ручной набойки не могли выдержать конкуренции фабричной продукции. Мало-помалу промысел угас, не получив большого распространения.
До появления деревянной, металлической, фарфоровой и стеклянной посуды основная посуда была керамической. Специальные мастера-горшечники – гончары. Их кустарные производства, с числом работников 1-2 человек, громко назывались «заводы». Подобные заводы в 1880-х гг. известны в дд. Дретно и Переволок Осьминской волости, в Рудно, Новинке и Б. Рожках Выскатской волости и другие. Производство в Б. Рожках со временем расширило номенклатуру. Там производили 2 (?) вида фигурных изразцов и изразцовую плитку, кружки белой окраски, черепицу и прочее. Кое-что из изделий завода находится в клубной комнате д. Гусева Гора.
Статист «г. Лазаревский» описывает, что наши гончары использовали в работе т.н. «белую глину», привозимую из Пскова. Ее для замеса использовали едва пятую часть. В Бельской волости в глину для прочности добавляли гверезду, — мелкий толченый камень, образующийся при прокалке гранита. Гверезду сортировали с помощью сит. Работник на гончарном заводе в Скамье при готовом материале успевал за день изготовить 100 горшков или чашек. Платили за это 90 коп. После глазуровки и обжига сотня горшков стоила 3 рубля 75 копеек. В розницу 2 – 3 десятка доставляли 4 рубля.
В отличие от Скамьи ремесленники Бельской волости использовали ручной станок, производительность на котором была в 2 раза меньше, чем на ножном. «Бельские горшки», т.н. «черные», — были неизженые, очевидно, неглазурованные. Известно, что работники Бельской волости использовали только местную глину, ибо доставка глины со Пскова могла бы обходиться дорого.
Валенки катались в Присамрянских волостях, кроме Ложголовской. Это занятие доставляло около 36 рублей на двор. Всего такие работы проводились в 39 дворах уезда.
О вязании сетей в волостях Северной Гдовщины ничего не известно, но до сих пор местники Долгого и Кушельского озера используют сети. На Долгом сети достаточно большие. До недавних пор сомряки оз. Долгого раз в году промышляли снетка, который выходил нереститься на т.н. «сусмень» — отмель. Улов распределялся по округе. Наличие снетка в промысловом объеме в оз. Долгом – интереснейший факт, никем не отмеченный доселе. О нем поведал любитель отчего края из Столбово.
Вязание сетей в Середкинской и Спицынской волостях промышляли 78 дворов. За мизерный доход – 6 рублей на человека – этим занимались в подавляющем числе женщины. Известно о вязании сетей в д. Вяжище, современного Гдовского района, Добручинской волости. Очевидно, крестьяне вязку сетей промыслом не считали, как не считали промыслом домашнее шитье и ткачество, домашний помол муки, домашнее плетение лаптей изготовление деревянной утвари и средства передвижения. Все это было обычной работой по хозяйству, — на себя. Промыслом являлось производство предметов продажи, то, что невозможно было скрыть от властей, о чем могли быть какие-либо платежные документы. Контроль за промыслами и торговлей осуществляли волостные старшины и их персонал. Долгое время в Выскатке руководил волостным правлением небезызвестный Ефим Андреев. Его описания родного края хобби не назовешь. Для своего времени это был исследовательский труд, поддержанный меценатами от власти. А каково сейчас?
Статисты 1880-х отметили ничтожную сумму в 286 рублей, выручае-мую 8 дворами за изготовление рыболовных удочек. Однако, доход на одну семью здесь больше, чем, например, у вязавших сети. Он составлял около 36 рублей на двор. И занимались этим замечательным делом в д. Овсище и д. Буряжки Ложголовской волости.
Из 30 кожевенных заводов уезда 7 находились в Скамье. «Г. Лазаревский» — истинный исследователь нашего края, описавший подробно скамейские промыслы, дает по кожевенным производствам исчерпывающую справку. Из нее явствует, что 6 заводами Скамьи владели «посторонние». Это могут быть выходцы из других мест, не владеющие землей в истоке Наровы. Один завод был «крестьянский», т.е. принадлежал жителю Скамьи.
Заработки в кожевном производстве были хорошие. Рабочие выручали до 155 рублей, домохозяин до 285 рублей. И сегодня работы с кожей оплачиваются хорошо, как «хорошо» стоят изделия из нее.
Численность работавших на кожевенных заводах варьировалась от 3-х до 7 человек. И эти 3 человека за год выделывали 2000 кож, а 7 рабочих выделывали более 4000. Сырье поступало из Петербурга, Нарвы, Пскова и Дерпта, с тамошних скотобоен. По рассказам местников подбирались и все шкуры в округе. Реализация товара производилась в Петербурге (Брусницыну и др.) и Нарву. Лазаревский пишет, что в Скамье выделывали желтую юфть и подошвы. Юфть – кожа быка или коровы, выделанная по разному способу на чистом дегте. Так вещает В. И. Даль. О дублении подошв известно, что они обрабатывались в специальных составах длительное время. И это было существенно, — приобреталась эластичность и прочность.
Эстонский исследователь причудских этносов А. Х. Моора описывает кожевенный и сапожный промыслы Сыренца и дд. Нина, Кирепи и Березье. Он указывает, что русские кожемяки приходили на заработки в Эстонию и их с удовольствием принимали. Обработав в какой-нибудь баньке овчины целой округи, они возвращались восвояси. Этот же исследователь отмечает, что в д. Березье шили т.н. «березинские сапоги», а в Сыренце «сыренецкие». Поскольку сапожники известны в Скамье, то их продукцию вполне можно назвать «скамейские сапоги». Сапоги Причудья не отличались изяществом. А. Х. Моора березинскую продукцию называет «пудовой». И она, и продукция сыренских мастеров, конкурировала с т.н. «осташами», — сапогами из Осташкова, Тверской губернии. Сапоги-осташи были легки и мягки, и пользовались большим спросом у населения. Таковы реалии рынка.
Кожевенное производство было организовано по заводскому принципу, и это являлось исключением. Заводов иного профиля в уезде почти не было. Материалы некоторых источников (1864 год) отмечают на мызах Гавриловского, Вейно, Завастья, Любимца и Верхолян т.н. «винокуренные заводы». Здесь же отмечены «лесопильные заводы», приводившиеся в движение, очевидно, силой водяных мельниц. Впрочем, это гипотезы, хотя известны слухи о какой-то протяженной передаче от Гавриловской мельницы. Сила воды могла быть использована для распиловки леса, особенно продольно. Пильщики леса вдоль так и прозывались – «продольщики».
Лазаревский отмечает, что кожевенное производство развивалось в Осьминской, Выскатской и Добрученской волостях, особенно в первой. Он же приводит в общих чертах описание процесса выделки. По данным 1866 года кожевенным заводом в Скамье владели Любомудровы, проживавшие в селе до ВОВ. Кроме Скамьи в 1866 году кожевенные заводы были в дд. Жеваронок, Кологриво, Валово, Рудно, Менюши, Новоселье, причем, в Жеваронке их было два, неких Г. и Е. Архиповых, а в Рудно – три, — Егорова, Петрова и Федулова.
Краевед Б. А. Павлов приводит данные по кожевенным производствам за иные годы. В 1990 году по уезду было 21 подобное предприятие, с числом рабочих 59 человек, а в 1901 году 49 предприятий, с числом рабочих 88 человек. Таковы факты.
Немного о сапожниках Скамьи упоминает Иван Богомаз в книге «Отец». В газетах «Гдовский голос» за 1917 мне попадалась информация из Скамьи, в которой сообщалось, что тамошние умельцы шьют кожаные изделия по армейскому заказу. В другой корреспонденции указывалось на остановку промысла в связи с войной. Полностью промысел исчез после ВОВ, когда Скамья вошла в состав России, когда местники узнали прелести колхозного строя. Люди попросту разбежались с насиженных мест во все стороны. И это наглядный пример генезиса промыслов в конкретном селе.
Местная торговля и барышничество осуществлялись по всей территории уезда. Фактически их показали 332 двора. Общая выручка даже самим статистам казалась «сомнительной по понятным причинам». Основа местного барышничества – купля-продажа дров. Она производилась в средних и приозерных лесных волостях. Торговля велась в т.н. «мелочных лавках».
Извозом в уезде занимались 325 дворов. Особо следует отметить об-служивание почтового тракта Псков-Гдов-Нарва. На северном участке промышляли извозчики Добручинской волости. Перевоз пассажиров входил в обязанность почтово-трактовой службы. Ближайшие к нам почтовые станции были в дд. Низы, Поля и Купково. Они сдавались обычно на 3 года в аренду. Для этого проводились торги. Тот или иной станционный смотритель мог недобросовестно нести службу. Поэтому торги могли проводиться досрочно. Недоимки за аренду покрывались земством или новым арендатором. На севере наших местностей существовала почтовая станция в Дретно. Так же с торгов сдавали в аренду переправы. Они существовали в Гавриловском (в 1860-х мост), в Муравейно, Губино, Чернево, Островне, Скамье, Низах и других местах. Переправа осуществлялась паромом. На момент ледохода переправщик обеспечивал лодки.
Земство следило за состоянием дорог. Для этого отпускались средства на ремонт труб и мостов, подсыпку полотна, шоссирование и рытье кюветов. Шоссирование, очевидно, включало в себя максимальный комплекс мероприятий по благоустройству дорог. В некие годы шоссировали вышеозначенный почтовый тракт и участок от Гавриловского до Сижно. Земские отчеты 1860-х и 1900-х гг. содержат множественные свидетельства о произведенных ремонтных работах и проекты перевода дорог из одного разряда в другой.
Маршруты извозчиков в чем-то соответствовали современным маршрутам Пассажирского АТП, в чем-то были иными. Дальними пунктами извоза были Псков, Гдов, Нарва и Петербург. В города ездили все – и крестьяне, и баре. Торговцы достигали всех пунктов. Особые маршруты существовали от станций Балтийской и Варшавской железных дорог, например от Веймарна. Пассажир с багажом прибывали на станцию, откуда добирался до места на извозчике. Писатель А. В. Дружинин добирался в свое имение Марьинское двумя путями, — от Нарвы и от Веймарна. Располагалось имение на участке дороги от Шавково к Заянью. В одном случае он ехал дд. Самро, Дретно, Загорье, Муравейно, Ивановское, в другом путь лежал в Никольщину, Поля и Низы через Доложск или Новоселье.
Извозчиков чаще звали по старинке – ямщиками. Ямщики с лошадьми дежурили на почтовых станциях и на станциях железных дорог. Их деятельность обуславливалась договорами. К конкретной почтовой станции было приписано какое-то количество лошадей, обычно до десятка и более. В 1901 г. на Польской, Низовской и Гдовской станциях было по 12 лошадей. На нарвской станции – 22. Местный извоз доставлял до 44 рублей «на брата». Очень мало давал подвоз снега (на ледники), навоза (на удобрение) и камня. Сумма дохода здесь была по 18 рублей на 27 дворов.
В 1880-х годах сбыт «домашних продуктов» имел характер подспорного промысла. Деревни, бывшие недалеко от Нарвы, сбывали туда молочные продукты. Это доставляло всего 18 рублей на двор. В Осьминской и Старопольской волостях 410 семей выращивали телят на продажу. Телята перегонялись в Петербург по т.н. «Самрянскому пути». Очевидно, в описываемое время промысел еще только начинал развиваться. Наши перекупщики скупали скот в Эстонии и в других местностях России. Столица потребляла много. Интересно, что из Пушкинского Святогорья в Петербург перегонялись… гуси. Эти сведения дает хранитель Пушкинского заповедника С. Гейченко.
Продажа телят на месте или в столице доставляла всего 13 рублей на двор. Безусловно, основной доход имели владельцы лавок на Сенном и перекупщики. Тут они развили завидную активность. Первые вырученные капиталы вкладывались в дело, которое давало последующую прибыль. За 40-50 лет после крестьянской реформы 1861 года капиталы перекупщиков возросли на столько, что на изломе ХIX и ХХ веков они смогли безболезненно для дела строить и реконструировать храмы, в т.ч. большие. Мало-помалу, торговцы перекупщики и барышники, вышедшие из крестьянской среды, выросли в уважаемое купечество. Это был малочисленный, но важный слой населения, которым инициировалась экономическая активность в уезде. Уместно провести аналогию между сегодняшней экономической ситуацией в районе и ситуацией в 1860-х и 1900-х гг., в тех же местностях Гдовского уезда.
К описываемому времени наши земляки открыли для себя новый промысел, — сбыт в столицу ягод и яблок. Это занятие давало несравненно большую прибыль, а именно – 63 рубля на двор. Местные фрукты в ХIХ в. были основными в «фруктовом рационе Петербурга». Ни о каком винограде или апельсинах речь не шла. Они были из разряда экзотики и стоили дорого, хотя известно, например, что Пушкин любил апельсины. Выше уже упоминалось о торговце из Тарасовой Горы, занимавшемся крупной поставкой яблок в столицу.
Услужение в няньках было обычным для девочек самых юных лет и старушек. Платили за это едва 10 рублей, или же «жили из одного хлеба». Нянек нанимали зажиточные семьи, или семьи желавшие высвободить хо-зяйку. Иногда сердобольные хозяева прикупали няньке-малолетке что-нибудь из одежды. Е. В. Гордеева, уроженка д. Рыжиково, рассказывала, что она была в няньках с 10 лет, в т.ч. и в Выскатке, — несколько километров от Рыжикова. Р. И. Будько, будучи сланцевчанкой, нянчила и работала на хуторах в Эстонии. Дело в том, что во время войны она осталась сиротой. Это заставило пойти в люди, туда, где это еще было можно.
Судовой промысел был развит в Ремедской и Добручинской волостях. Инициировался он дровопромышленниками. Малые суда известны более в Ремедской волости. Они брали от 20 до 50 редко до 70 куб. саженей «3-х четвертны швырковых дров». Грузили суда судовладельцы с семьями, иногда нанимая одного рабочего. Делали по 5 – 8 рейсов за лето. Пункты доставки: Псков, Нарва и Дерпт. Судовладельцы Скамьи и Понаровья содержали значительно большие суда, среди которых были суда грузоподъемностью в 1000-3000 пудов. Этих «наровских судов» насчитывалось до 15; в Омуте – 2 судна, в Переволоке – 3, в Куйкином Береге и Маленцове по одному, в Скамье несколько. Для загрузки судов использовались лодки, которые заходили за дровами в маленькие речки. Кроме дров возили строевой лес и шпалы. Этими же судами лесопильных заводов Зиновьева и других возили в Нарву доски. Заработки судовладельцев, безусловно, были большие. Официально они показывали по 180 рублей на двор, но этим цифрам нельзя доверять. Су-довые рабочие (на наровских судах 3 рабочих и шкипер) получали от 70 до 130 рублей.
В деревне Омут существовал промысел проводки судов по наровской быстрине на протяжении 7 верст. Для этого набирались артели крестьян с лошадьми. Груз, его часть, перекладывался на лодки грузоподъемностью 300-400 пудов. И лодки, и судна порой до 4000 пудов грузоподъемности, тянулись канатами и т.н. «тростом» — скруткой из канатов. Задействовали от 12 до 30 лошадей одновременно. Крестьяне за проводку получали до 1 рубля. Проводок бывало и по две в день. Бывали же дни без проводок. В случае проводки судна прибывать на место надо было незамедлительно. Четверть выручаемой суммы от проводки получали артельщики. Суммы денег бывали от 12 до 35 рублей за проводку.
Очевидно, промысел провода судов существовал издревле. Об этом свидетельствуют топонимы: Переволок, Дюк Переволок и Немецкий Переволок. Все они на реке Нарове. Есть упоминания о ремонте в ХIХ в. волоковых мостов на Плюссе. Этот вопрос еще ждет своего исследования. Плюсса в пределах современной инфраструктуры Сланцев имеет ту же быстрину, что и Нарова, а в районе Зеленой Рощи река преодолевает коварнейшие пороги. Здесь, проводка, если таковая существовала, возможна только лодочная. Никакое судно не преодолеет Плюсские пороги. Сегодня, если надо перетащить лодку из низовья в верховья Плюссы, тянут ее веревкою по левобережью.
В деревнях Свиридово, Карповщина, Поля, Подкино и Боровня существовал промысел обжигания извести. Для этого отдельный сорт берегового плитняка помещали в особые печи, перекладывая кладку дровами. После 3-х дней обжига плит приобретал необходимые качества, теряя много в своём весе. Этот полуфабрикат транспортировали до места потребления; Если рекой, то в Нарву. Лодки для транспортировки извести имели грузоподъемность 1000-1500 пудов. Ими груз доставлялся до устья р. Пяты, а оттуда лошадьми в Нарву. Очевидно, этими же лодками возили и дрова. В указанное время 75 дворов занимались обжигом, добывая 70 рублей на двор. Промысел дожил до XX века и прекратился до времен ВОВ с появлением в достаточном количестве цемента.
Мельничный промысел был равномерно распространен во всем уезде, впрочем, мельниц было немного. 33% их в 1880-х гг. находилось в Бельской волости. Всего числилось тогда 74 двора, занимающихся мельничным промыслом при 114 владельцах мельниц. Владельцы часто сдавали собственность в аренду. Выручка на мельницах была исключительно высокой, до 245 рублей на семью. Многие крестьяне экономили на мельничном помоле и пользовались «жёрнами» — ручными жерновами.
По статистике 1900 года в уезде было 145 мукомольных предприятий, работало на них 173 человека. В 1901 году цифры конкретнее:

ветряных мельниц – 111, рабочих на них 116 чел.
водяных мельниц – 78, рабочих на них 92 чел.

Динамика роста на лицо. По разговорам крестьян из Кологриво на Долгой реке насчитывали 6 мельниц. По рассказу Е. Н. Зубкова (Загривье) – в деревне были ветряки с поворачивающейся верхней частью. В деревне Коколок стояла наровская мельница. Это было какое-то серьезное сооружение на полноводном рукаве Наровы. В районе есть топонимы, отображающие промысел: Мельница, Мельничище и Долгая Мельница. Названия мельниц типа «Ильюхина Мельница» надо собирать для истории края.
«Учителя, фельдшеры и повивальные бабки получают в год 4683 рубля» совокупно. Никакой конкретики описываемые материалы не дают. По народному образованию и здравоохранению исследования впереди.
Очень малый доход показали охотники, — 604 рубля. Безусловно, в лесном крае охотились много, но кто это учитывал? То, что добыл владелец в своем лесу было его собственностью.
Ростовщичество как промысел показали 15 человек. Один ростовщик был в Добручинской волости, 14 в Ремедской. Это не значит, что промыслом не занимались. Везде кто-то давал деньги под проценты, — это закон экономики.
Нищенством в уезде по результатам подворной описи занимались 343 семьи. Статисты указывали, что «едва ли это число обнимает собою все семьи, которые в большей или меньшей степени вынуждены прибегать к благотворительности».

Число нищенствующих семей
% к общему числу семей

Выскатская вол. — 25 семей; 1,2 %
Константиновская вол. — 7 семей; 1 %
Добручинская вол. — 12 семей; 0,7 %
Ложголовская вол. — 4 семьи; 0,7 %
Старопольская вол. — 6 семей; 0,5 %
Бельская вол. — 45 семей; 4,0 %
Узминская вол. — 37 семей; 3,3 %
Полновская вол. — 25 семей; 2,9 %

Нищенствующих было больше в южных волостях уезда, где меньше был развит отход. Статисты отмечали: «Выше приведенные цифры свиде-тельствуют о захудалости местной общины, ее безсилия, по бедности или внутреннему разладу…»

***

Некоторые итоги обзора промыслов.
1880-е гг.

«На всех отхожих промыслах население уезда добывает круглым счетом 1 200 000 рублей». «Само собой разумеется, что эти цифры заработков могут считаться более или менее приблизительными. Некоторые из промыслов могут ускользнуть от регистрации…»
«Общий заработок, получаемый населением от всех местных промыслов (включая сюда и льноводство) простирается… до 1 050 000 рублей».
«За исключением льноводства… местные внеземледельческие промыслы доставляют населению 920 000 рублей…»
«Общая сумма промысловой выручки доходит до 2 120 000 рублей».
«Валовой доход от земледелия, включая сюда и доход от льновод-ства… Простирается до 1 510 000 рублей».

Цены на продукты земледелия:

рожь — 10 руб. за четверть
ячмень — 8 руб. за четверть
греча — 8 руб. за четверть
овес — 5 руб. за четверть
картофель — 3 руб. за четверть

«…промысловая выручка составляет до 58% общего дохода, получаемого от земледелия и промыслов».

Выручка от промыслов, в тыс. руб.

Ложголовская вол. — 98 (отход); 16 (местн.)
Старопольская вол. — 138 (отход); 26 (местн.)
Константиновская вол. — 82 (отход); 10 (местн.)
Добручинская вол. — 103 (отход); 117 (местн.)
Выскатская вол. — 129 (отход); 59 (местн.)
По уезду — 1200 (отход); 920 (местн.)

Валовой доход от земледелия, в тыс. руб.

Ложголовская вол. — 45
Старопольская вол. — 67
Константиновская вол. — 43
Добручинская вол. — 121
Выскатская вол. — 124

Промысловый доход на 100 рублей общего дохода

Ложголовская вол. — 72
Старопольская вол. — 71
Константиновская вол. — 70
Добручинская вол. — 65
Выскатская вол. — 60

Из приведенных данных видно, что в деревнях Сланцевского района в 1880-х гг. промыслы занимали наиважнейшее место в бюджете крестьянской семьи. Доход от промыслов повсеместно превышал доход от занятия сельским хозяйством. В то же время в уезде существовали волости, где б;льшую прибыль давало сельское хозяйство. Это южные льноводческие волости, где, очевидно, условия земледелия были лучше.

Производство льна
% от валового дохода земледелия

Бельская вол. — 68 тыс. руб.; 61 %
Середкинская вол. — 36 тыс. руб.; 28 %
Узминская вол. — 19 тыс. руб.; 15 %
Ремедская вол. — 5 тыс. руб.; 7 %

Производство льна было в пределах 10% от общего дохода, выручаемого земледелием. Этого было достаточно, чтобы все ходили в качественной одежде и спали на прочном белье.

***

Изучение промысловой деятельности населения наших мест – увлекательнейшая задача краеведения. Параллельно надо рассматривать земледельческие занятия. Существуют лакуны по другим видам человеческой деятельности. На очереди изучение народного образования, здравоохранения, лесопользования, демографии. Отдельным вопросом стоит история Православия.
Когда-то истинную историю Малой Родины наши школьники будут считать профилирующим предметом. И это будет правильно. – Нельзя забывать деяния своих предков, какими бы они не были. В любом месте можно найти интереснейшие сведения для повествования. Их надо искать.

Литература:
Материалы по статистике народного хозяйства в С.Петербургской губернии. Вып. IV. СПБ. 1886.
Б. А. Павлов, Б. Б. Павлов. Из истории родного края. Сл., М. 2000.
Будько В. И. Сланцевский район. Добыча плиты и обжигание извести // Рукопись Сланцевской ОРБ. 2002.
Будько В. И. Занятия и промыслы населения нашего края // Рукопись Сланцевской ОРБ. 2001.
Даль В. И. С. Ж. В. Я.
Списки населенных мест Российской Империи. СПБ. 1864.