Ваня

   Стоя на пороге дома, женщина щурилась на солнце. Стебли винограда, ажурное их переплетение, залитые белой эмалью снега, на лазурной витрине небес гляделись изысканным, тонкой работы, украшением. Виноградины, огранённые морозом, сияли, словно марказитовые, и их было до того вдоволь, что уж прямо чересчур.

- Ваня, Вань, что делать-то будем?  - Пожалилась женщина мужу. - По осени-то не до того было, а теперь ягоды придётся обирать. Пропал урожай, ни себе ни людям. Хоть бы птицы какие обнесли, а то и соседские ребятишки, да никто, как на грех, по всю зиму не соблазнился.

   Добродушный Ваня улыбнулся супруге:
- Не грусти, уберём.
- Да так-то оно так, но уж больно много забот и помимо того, - вздохнула женщина.

   И тут, ниоткуда, ни отсюда, а прямо от небосвода откололось облако и опустилось на сад с виноградником и яблонями. То были дрозды, видимо их невидимо. Сторожко, опасливо поглядывая на людей, они, брезгуя иссушенной морозом мякотью, спешно лущили ягоды, одну за одной, дабы полакомиться семенами.

   Не в минуту, но в какие-нибудь четверть часа, не дольше, дрозды очистили сад и убрались восвояси.
- Гляди... Ваня! - Восхищалась женщина. - Какие красивые! И ни одной ягодки не оставили, яблочка - ни единого!
- Ну, ды-к! - Пыхтел мужчина, одобрительно поглядывая на супругу.

   Со стороны могло показаться, будто бы это он сам только что управился с докукой, и дело сделано не по случаю, а по его собственному велению, по хотению жены, которую он любил пуще отца-матери, больше себя самого. Было б можно, горы бы свернул её ради, да только вот... силы уже не те.

   Счастливая минутой, женщина бережно понесла улыбку в дом. Ваня поспешил было за нею следом, но задержался, ибо некто тронул его тонким пальчиком ветки за рукав... А сквозь ветер, стылый да дерзкий, по-настоящему весенний, донеслось до него тихо и внятно:
- А отчего ж, не сам? Знать, сильно ты того хотел...