Лафкадио Хирн - Дева источника

Lafcadio Hearn: The Fountain Maiden - A Legend of the South Pacific

     Это легенда о тихоокеанской земле, где одежды носят только мертвые; где красота юности подобна красоте статуй из янтаря; где благодаря вечному лету даже горы отказываются надевать пояс из облаков...

МОГУЩЕСТВЕННЫЙ ОМАТАЙЯНУКУ!
     Высокая Темная Аваава!
     Величественный Оутууту!
     Затените путь для нас!
     Возвысьтесь над нами, словно какао-пальмы!
     Склонитесь, словно сновидения, над спящими!
     Сделайте сон спящих крепче!

     Спите вы, сверчки у порога! Спите вы, никогда не ведающие отдыха муравьи! Спите вы, сияющие жуки ночи!
     Ветры прекратите свой шепот! Беспокойная трава перестань шуршать! Листья пальм не шумите! Камыши у водной глади не качайтесь! Голубая река перестань целовать берега!
     Погрузитесь в сон балки дома, столбы - большие и маленькие, стропила и коньки, крытые травой крыши, перегородки из камыша, окна с бамбуковой решеткой, двери что скрипят, словно призраки, слабо мерцающие огни сандалового дерева - спите вы все!

     О, Оматайянуку!
     Величественный Оутууту!
     Темная Аваава!
     Сделайте темным путь для нас!
     Возвысьтесь над нами, словно какао-пальмы!
     Склонитесь, как сны, над спящими!
     Сделайте сон спящих крепче -
     Крепче сна ветров -
     Крепче сна вод -
     Сгустите мрак ночи!
     Закройте луну своим дыханием!
     Притушите пламя звезд!
     Во имя удивительных:
     Оматайянуку!
     Уутуутурораа!
     Овааваророа!
     Спать!
     Спать!

     Так с приходом каждого новолуния разносилась волшебная песня воров - в первую ночь тихая, подобно гулу ветра среди какао-пальм, но с каждой следующей ночью становящаяся все громче и громче, все яснее и слаще, пока огромный белый лик полной луны не прольет свой свет на лес и не образует серебряные лужи вокруг стволов пальм. Ибо магия полной луны сильнее колдовства песни; и народ Раротонги не спит. Однако в другие ночи невидимые воры унесли много кокосовых орехов и таро, плантанов и бананов, несмотря на ловушки, расставленные для них жителями Раротонги. И с ужасом они видели, что кокосовые орехи были сорваны даже с вершин столь высоких деревьев, докуда человеческие руки не в состоянии дотянуться.
     Но вождь Аки, оказавшись однажды ночью у источника Вайпики, изливающегося из места вод, текущих под миром, увидел, как поднимаются из воды, как раз в тот момент, когда в нее смотрелся тонкий месяц, юноша и девушка белее, чем сама луна, нагие, как рыбы, прекрасные, как грезы. И они запели песню, при звуках которой Аки, спрятавшийся среди листьев пандануса, заткнул уши, - то была волшебная песнь к Оматайянуку и к Уутуутурораа! И тогда ветры стихли, волны погрузились в сон, листья пальм перестали раскачиваться, и смолкла песня сверчков.

     Задумал тогда Аки поймать незнакомцев, поэтому он закинул в источник большую рыболовную сеть и стал ждать их возвращения. Безбрежная тишина ночи все усиливалась; дым огненной горы, окрашенный снизу алым, неподвижно висел в небе, как плюмаж из огромных перьев. Наконец морские ветры начали свой призрачный шепот среди пальмовых рощ; застрекотал сверчок, и ему ответили миллионы других насекомых; молодая луна погрузила один из своих бледных рогов в океан; восток побелел и изменил оттенок, напоминая теперь цветом брюхо акулы. Заклинание было разрушено, наступал день.
     И Аки увидел возвращающихся Белых, которые несли с собой фрукты, орехи и ароматные травы. Внезапно поднявшись из своего укрытия среди листьев, он бросился на них; они же прыгнули в источник, словно рыбы, оставив оброненные плоды на берегу. И вот! они попались в сеть!
     Аки потянул сеть на берег и, так как был сильным человеком, для него это было совсем не трудно. Но, извернувшись, самец смог просочиться сквозь дыру в сети и, подобно лососю, помчался сквозь пучину в неизвестную бездну внизу, так что Аки поймал только девушку. Напрасно она билась в сети; ее бледное тело сверкало переливами, как чешуя прекрасной рыбы в руках захватчика. Напрасно она рыдала и умоляла; Аки завалил дно источника огромными глыбами кораллов, чтобы она не смогла, ускользнув от него, исчезнуть в глубине. Но, взглянув на ее странную красоту, он поцеловал ее и успокоил; вскоре девушка перестала плакать. Ее глаза были большими и темными, как тропические небеса, усыпанные звездами.

     Так случилось, что Аки влюбился в нее, больше жизни полюбил он эту незнакомку. И люди дивились ее красоте; ибо свет исходил от нее, когда она двигалась, а когда плыла по реке, то путь ее был подобен лунной дорожке на глади воды - словно дрожащий столб света. И было замечено, что эта яркая красота увеличивалась и уменьшалась в противоположность возрастанию и убыванию луны: бледность девушки была ярче всего во время новолуния и почти исчезала, когда лик луны был полным. И всякий раз, когда восходила новая луна, она безмолвно плакала, и Аки не мог утешить ее, даже после того, как научил словам любви на языке своего народа - языке многогласном, который ласкает слух слушателя, как насмешливая песня ночных птиц.

     С тех пор прошло много лет, и Аки состарился; но девушка совсем не изменилась, ибо странная раса, к которой она принадлежала, не знала, что такое старость. Потом люди стали замечать, что глаза ее стали глубже и нежнее - удивительно нежными; и Аки знал, что, даже несмотря на свой возраст, он вскоре станет отцом. Однако она плакала и умоляла его, говоря:
     - Вот! Я не из твоего народа и должна покинуть тебя. Если ты любишь меня, разрежь мое белое тело и спаси наше дитя, ибо, если я буду кормить его грудью, то мне придется прожить еще десять лет в этом мире, к которому я не принадлежу. Ты не сможешь причинить мне вред, ибо даже если будет казаться что я умерла, мое тело будет жить, ты не можешь ранить меня сильнее, чем воду, которую бьют топором или копьем! Ибо я из воды и света, лунного сияния и ветра! И я не могу кормить твоего ребенка.
     Но Аки, опасаясь, что может потерять и ее, и дитя, умолил девушку изменить свое решение. И ребенок их был прекрасен, как яркая звезда, и кормила она его десять счастливых лет.
     По прошествии этого времени девушка поцеловала Аки и сказала ему: 
     - Увы! Теперь я должна покинуть тебя, чтобы не умереть окончательно, поэтому убери коралловые камни из источника.
     И поцеловав его еще раз, она поклялась вернуться, поэтому он выполнил ее просьбу. Она хотела бы, чтобы он отправился с ней, но он не мог, будучи всего лишь смертным человеком. Затем она исчезла в глубинах источника, словно вспышка света.

     Ребенок рос очень высоким и красивым, но не был таким, как его мать, - он был белым, как пришельцы из-за моря. Однако в глазах его все-таки был заметен странный свет, наиболее яркий во время новолуния и угасающий с растущей луной... Однажды ночью разразилась сильная буря: какао-пальмы гнулись, словно тростник, и странный голос донесся с ветром, плачущий, зовущий! На рассвете белый юноша исчез, и глаза человеческие больше никогда его не видели.
     Аки прожил больше сотни лет, ожидая ее возвращения у источника Вайпики, пока его волосы не стали белее летних облаков. Наконец люди забрали его и положили в доме на ложе из листьев пандануса; и все женщины следили за ним, чтобы он не умер.

     ...Это была ночь нового месяца и восходила новая луна. Внезапно послышался низкий сладкий голос, напевающий старую песню, которую лишь немногие вспомнили по прошествии полусотни лет. Голос становился все нежнее и слаще; и все выше поднималась луна! Сверчки перестали петь; какао-пальмы перестали шелестеть на ветру. И тяжесть навалилась на наблюдателей, которые стояли с открытыми глазами и не в силах были пошевелиться или вымолвить хоть слово. Затем все увидели Белую Женщину, чья кожа была белее лунного света, гибкую, как озерная рыба, скользящую между рядами наблюдателей; и, прижав седую голову Аки к своей светлой груди, она пела ему, и целовала его, и гладила его состарившееся лицо…
     Взошло солнце; жители деревни пришли в себя. Они склонились над Аки, и им показалось, что Аки всего лишь спит. Но когда они позвали его, он не ответил им, а когда прикоснулись к нему, то он не пошевелился. Он уснул навеки!..