Четыре километра

© Денис Киселёв, 2022
leken1968@gmail.com
© Иван Гришанов, 2022
giv76@mail.ru


«ЧЕТЫРЕ КИЛОМЕТРА»
ПЬЕСА В ДВУХ ДЕЙСТВИЯХ С АНТРАКТОМ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ЛИДИЯ ИВАНОВНА КУДРЯШОВА (возраст 64-67) – (в браках фамилию не меняла) – учитель истории в средней школе, мать кровных братьев от разных браков Николая Гусева и Бориса Галкина.
Именно в её квартире и происходит отображение всех событий, показанных в пьесе.
Лидия Ивановна родилась и выросла в деревне, в средней полосе России. Окончив школу с золотой медалью, поступила в институт в Москве. Будучи яркой красавицей, сумела покорить сердца двух молодых профессоров, ставших впоследствии её мужьями.
Олицетворяет образ русской женщины из глубинки, сумевшей добиться многого благодаря незаурядным природным данным, пробивному характеру и доброй душе. Из серии «Коня на скаку остановит!.. ».

НИКОЛАЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ГУСЕВ (возраст 47-50) - Старший сын (фамилия по отцу – первому мужу Лидии Ивановны), Подполковник-десантник, пассионарий, воплощает образ настоящего патриота России. Прошёл «горячие точки». Имеет боевые награды. Комиссован после ранения в Донбассе и назначен заместителем по кадрам в военном НИИ. В своё время по настоянию отца, помимо военного образования, заработал научную степень по истории.

БОРИС ЛЕОНИДОВИЧ ГАЛКИН (возраст 37-40) - Младший сын (фамилия по отцу – второму мужу Лидии Ивановны) – Кандидат наук, работает старшим научным сотрудником в одном из московских НИИ. Полная противоположность брату НИКОЛАЮ ГУСЕВУ. Образ убеждённого либерала и оппозиционера к власти, адепт западных ценностей, глубоко ненавидящий Россию и всё, что с ней связано, с её «скрепами» и традициями.

ПАМЕЛЛА (ПЭМ)АДАМС (возраст 32-35) – гражданка США с русскими корнями, очарованная Россией иностранка. Три года назад приехала в Москву для совместной научной работы с российскими специалистами по программе научных обменов.
Образ иностранки, чьё сердце покорено Россией и «загадочной русской душой». Патриотка своей страны, при этом критически относится к международной политике США. По-русски говорит очень хорошо, но с акцентом (особенно, когда волнуется).

ПЛЕТНЁВ Юрий Петрович – майор ФСБ. Совсем не «бездушный служака», а настоящий интеллигент, справедливо относящий себя к элите спецслужб. Понимающий человек, готовый войти в положение, если это не противоречит интересам России.

СОСЕДКА (неопределённого возраста) – Беззлобная, но шумная, нервная и скандальная женщина, заметно, что сильно пьющая.



Второстепенные:

Подчинённые Плетнёва – 2 сотрудника ФСБ.
Группа силовой поддержки ФСБ(спецназ)– 4 человека в масках
Понятые – 2 человека
Турецкий полицейский.










ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

1-я СЦЕНА
(Пэм, Борис, Лидия Ивановна)
Квартира Лидии Ивановны Кудряшовой. Утро. Гостиная, в которой стоит накрытый стол с разными блюдами и яствами. Лидия Ивановна в прекрасном настроении суетится по хозяйству, наводя последний лоск перед приходом гостей. Из окна слышится шум летнего города – весёлые крики детей, пение птиц, сигналы автомобилей. Лидия Ивановна достаёт из серванта тарелки и, протирая их висящим у неё на локте кухонным полотенцем, ставит на стол.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (весело напевает). Утро красит нежным светом… 
…Мне нравится, что Вы больны не мной… Мне нравится, что я больна не Вами… Что никогда тяжёлый шар земной…

Раздаётся звонок входной двери. Лидия Ивановна бросает полотенце на стол и бежит открывать.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (кричит на ходу). Бегу, бегу, мои хорошие!
Она открывает дверь. На сцену выходят сын Лидии Ивановны - Борис и Пэм - молодая девушка в элегантных очках, держащая коробку с тортом в руках.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (радостно). Ну, наконец! Заждалась уже. Здравствуйте!
БОРИС (развязно). Привет, мам! Чё заждалась-то? Утро же ещё (смеётся) «Кто ходит в гости по утрам…»
ПЭМ (с американским акцентом).  Добрый день!
Пэм, улыбаясь, протягивает торт Лидии Ивановне.
ПЭМ. Это Вам. К столу.
Лидия Ивановна, кивая, принимает торт.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ой, да совершенно не к чему было… Хотя, не скрою – мне приятно. А Вы, как я понимаю, Памелла?
Борис наскоро целует мать и берёт Пэм за руку.
БОРИС. Мамуля, разовьём политес! Позволь тебе представить мою давнюю американскую подругу, коллегу по научной работе, да и просто красивую девушку - Памеллу Адамс. Да ты и сама всё видишь.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да, да, конечно… Сколько лет я о Вас слышала восторженные рассказы сына, а теперь, наконец-то и вижу! Должна сказать, что действительность значительно превзошла ожидания! А я мама этого обалдуя (кивает на Бориса) – Лидия Ивановна.
ПЭМ. (смущённо) Можно на «ты» и просто Пэм.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ну, тогда я просто Лидия. Проходите… проходи, Пэм. За эти годы Борис мне все уши прожужжал про тебя, и вот, наконец, соизволил представить. Очень, очень рада! (смеётся) А то я уже стала подозревать, что ты существуешь только в его воображении.
ПЭМ. Борис мне тоже очень «жужжать» про свой мама… Я тоже очень рада…
БОРИС. Ну, вот и славно! Церемониальная часть закончена! Я тогда, с вашего позволения, откланяюсь ненадолго, может на часок всего, а вы тут пока поближе познакомьтесь… Думаю, что момент самый подходящий.
ПЭМ (растерянно). Ты куда, Борис?
БОРИС (целуя Пэм в щёчку). Не волнуйтесь, скоро буду… с сюрпризом…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да, кстати, Боря, если не в тягость, хлеба купи к столу.
БОРИС. Угу.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. «Угу»! Забудешь ведь!
Лидия Ивановна шутливо машет на сына рукой. Борис поспешно уходит.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. А, Бог с ним! Он всегда такой заполошенный. Присаживайся, дорогая, поболтаем.

2-я СЦЕНА
(Лидия Николаевна, Пэм)
Пэм присаживается на диван. Лидия Ивановна садится рядом и завязывает разговор.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Памеллочка, а откуда ты так хорошо русский знаешь?
ПЭМ. О, спасибо за вопрос! Это veryinteresting… Я иметь и русские корни…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (восторженно хлопнув в ладоши). Да что ты! Значит ты русская?
ПЭМ. Не совсем… Мой дедушка по маме Пол Роджерс – сначала быть лейтенант в Soviet Army - Павел Андреевич Рогов из Moscow.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вот как?
ПЭМ. Да, он попал в плен к nazi в 1944–й год. Его поместить в концлагерь, который скоро оказался на American occupation zone. Американцы его освободили, но он испугаться после плена вернуться в Soviet Union.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да уж, тогда освобождённым из плена не очень-то доверяли. Их подозревали, что они перешли на вражескую сторону.
ПЭМ. Да, поэтому тогда дедушка принял решение поступить в American Army, а после войны уехал в Америку. Там он получил гражданство и менял фамилию «Рогов» на «Роджерс». Скоро женился на американке из хорошей пуритан семья, которая ведут свою родословную от первых поселенцев ещё.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да, да я в курсе – «Мэйфлауэр» и всё такое… Я же учитель истории.
ПЭМ. Ну, почти…  Well… Среди всех его детей, многих внуков и правнуков я была его любимый друг. В детстве мне больше всего нравилось общаться с русским дедом, который и научил меня основам русский язык и дал любовь к России… Больше того – он стал учёный-профессор генетики. Теперь и моей профессией я обязана тоже ему.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вот как!
ПЭМ. Когда мне было 12 лет в 2001 году, дед устроил нам с мамой семь дней экскурсию в Россия. Это были Москва и Сэйнт-Питерсбэрг.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да, да, мне Боря рассказывал. Именно тогда вашу группу привели к ним в школу, вы и обменялись адресами. Очень романтично!
ПЭМ. И долгие почти двадцать лет продолжалась наша дружба на письмах. За эти годы мы стали настоящими pen-pal. Иногда мне казалось, что я знаю все тайны его души.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ого! А, это что pen-pal?
ПЭМ. Друзья по почте… Oh, my God! Какие красивые стихи он мне писал! Я их переводила, чтобы понять смысл. Это тоже сильно повлияло на знание русский язык.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (удивлённо). Боря пишет стихи?! Вот уж воистину говорят, что матери о детях всё узнают последними. Он «Белую берёзу»-то Есенина в школе никак не мог запомнить, а тут стихи писать!.. Да, уж – удивила, так удивила!
ПЭМ (грустно). Я, правда in Russia, больше не слышала его стихи. Очень грустно это. Да! By the way, Я потом ещё русский и немецкий учила в university. Для науки надо. Кстати, немецкий я знать даже лучше даже, чем русский...
А ещё я для русских журналов ТV-программ иногда перевожу... Такой, знаете, (смеётся) маленький халтура!

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Это потрясающе! Ты молодец! Можно только позавидовать. А я только, как говорится, английский со словарём в пределах школьной программы.
ПЭМ. Это нормально. Мои родители ничего кроме английский тоже не знают. Зато у Вас Борья прекрасно владеет Америкэн инглиш.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да, уж! В этом Боря молодец. Это всё его отца заслуга – заставлял учить каждый день, без каких-либо «выходных-проходных», там.
Лидия Ивановна садится к накрытому столу и приглашает Пэм, которая тоже пересаживается за стол. Лидия Ивановна набирает номер на мобильном, ждёт ответ.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (шутливо). Ну, вот где он болтается? И телефон выключен...
ЛИДИЯ ИВАНОВНА нажимает сброс и бросает телефон на стол.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (шутливо). Ой, подруга, я бы на твоём месте призадумалась...
Раздаётся звонок мобильного телефона. ЛИДИЯ ИВАНОВНА хватает трубку.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (радостно). Ой, привет, Грачик мой!.. Да ты что?!..  Вот радость-то!.. Ты в Москве?!.. Здорово!.. Ну, прямо с корабля на бал! Да, да, конечно, приезжай! Ты же знаешь, я тебя всегда жду. Нет-нет, ничего покупать не надо, стол уже накрыт. Не хватает только гостей.
ПЭМ (вопросительно). Борис?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА отрицательно качает головой и продолжает разговор.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (в трубку). Бори пока тоже ещё нет. Ой, мой хороший, а у тебя голос сонный?  А, только со службы… Коленька, ну так давай приезжай быстрее. Потом расскажешь. Ждём тебя с нетерпением. С кем я? С Памеллой! Кто?- невеста Борькина! Да!.. Жизнь идёт… Ну, тут и познакомитесь. Ждём! Да, вот ещё что, Коля! Хлеба возьми, а то Борька точно забудет.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА нажимает «отбой» на телефоне.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Коля звонил, скоро приедет!
ПЭМ (удивлённо). Кто это?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (с гордостью). Сын! Коленька. Он офицер у меня. Серьёзный мужчина.
ПЭМ непонимающе улыбается.
ПЭМ. Ой, я не понимаю... А Борис тогда кто?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Борис – мой младшенький! А Коля – старший сын.
ПЭМ (восторженно). Вау! Уважаемая Лидия, ты меня не перестать удивлять! Я совсем не знала, что у тебя такой бурный личная жизнь! И Борис молчать о свой старший брат! Прости за любопытство, но откуда он, этот «ещё сын»?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА переключает тему разговора и с интересом осматривает стол, потирая руки.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Та-а-к-с... Видно пришло время аперитива! Эх, подруга моя американская! Да что там подруга! Если Бог даст, то и невестка!
ПЭМ. Спасибо!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (шутливо). Видимо, вам с Борей всегда есть заняться чем-то более интересным, если он про свою семью тебе ничего не рассказывает. Ну, что же! Придётся восполнить пробел…
ПЭМ улыбается и пожимает плечами.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Что будешь пить?
ПЭМ. Я почти совсем не пью, вообще-то.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ну и прекрасно!.. А что юная леди предпочитает в это время суток, когда «почти совсем не пьёт»? Вино, бренди или портвейн?
Пэм улыбается и решительно машет рукой.
ПЭМ. Наливай!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Наш человек!
Пэм пододвигает свой пустой бокал к откупоренной бутылке портвейна.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (весело).  Выбор сделан! Одобряю. Давай-ка выпьем, подруга, сладенького, по чуть-чуть, пока мужиков нет.
Лидия Ивановна разливает портвейн в два бокала. Пэм с озорным видом поднимает бокал.
ПЭМ(весело). А давай! По чуть-чуть! Пока мужик нет!  Cheers!
Женщины чокаются, отпивают по глотку.
ПЭМ (улыбаясь). Я очень люблу это русское слово «чуть-чуть».
Пэм берёт со стола закуску. Лидия Ивановна кладёт ей руку на плечо.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Эх, нравишься ты мне!.. Ладно, была-не была, тебе расскажу. Понимаешь, Памеллочка. Я вышла замуж первый раз в семнадцать лет. Он был мой преподаватель из института, молодой профессор. Вышла «по-залёту», как у нас говорят. Приехала такая отличница-красавица неземная по путёвке комсомола Москву покорять и ррраз… покорила! (смеётся)
Пэм вдруг радостно понимающе кивает, многозначительно гладя себя по животу.
ПЭМ (жуя). О! Я знаю этот слово!.. «По-залёт».
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ну, вот и славно, что знаешь. Вообще-то, правда, что пора бы уже. Ну, так вот - вышла уже беременной, и нас расписали по справке Горисполкома.
ПЭМ. Что есть «справка горис... кома»?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (задумывается). Ну, это... «пермишин» вроде по-вашему. До восемнадцати лет же нельзя.
ПЭМ. Ах, да, да, поняла.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (мечтательно). Тогда и родился Коленька – первенец мой… Я, кстати, его Грачиком ещё в роддоме назвала, так как родился с воронёными волосами, а мы с мужем оба русые были… Ой, наслушалась потом беспочвенных обвинений… Люблю его тоже безмерно!
Пэм подливает вина и сочувственно кивает.
ПЭМ. Понимаю. А что потом?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА поднимает бокал.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. А потом - «суп с котом».
Пэм непонимающе смотрит.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (продолжая). Понимаешь, отец его, несмотря на то, что он был крупный и заслуженный учёный, очень сложный, властный и тяжёлый человек был. Такую строгость в семье навёл, что мы почти, как монахи жили. Только не по заповедям, а по «Моральному кодексу строителя коммунизма». Я, если честно, ужасно страдала от этого, но терпела. Как-то раз он приказал нам всем петь Гимн по утрам, а потом ещё, и ещё, и ещё… Этому самодурству не было предела! И вскоре я просто «взорвалась»! Я хоть и молодой тогда была, но с характером и такое, естественно, не могла терпеть бесконечно…
ПЭМ. Ой! So sorry!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да, да – и скандалы у нас были!
ПЭМ икает, и, смущаясь, прикрывает ладонью рот.
ПЭМ. И у меня отец тоже очень тяжёлый человек, строгий и тоже дома всё очень по religious устроил., и ещё Все много молились. Нам с сёстрами почти ничего было нельзя из того, чем увлекаться наши одноклассницы. И я сначала понимала, что он боязный Бога пуритан и протестант пастор, но я тоже такой отношение всегда терпеть ненавидеть… и не могла терпеть.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Во-во...
ПЭМ. И даже одна из причин, что я уехала в Россию это мой протест такой против строгой жизни с родителями. Я и с Борис стала жить до свадьба, как сказать, «вопреки»... Хотя, (смутившись), я им так и не сказала.
Выпивают вино.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ах, да ты бунтарка... Ну, тогда ты меня поймёшь.
ПЭМ. Конечно… Так и что потом?..
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Что, что… 10 лет мы прожили, никто и не ожидал, что разойтись можем. Я-то конечно в деревне выросла, а у нас говорят «муж всему голова», но я его такую любовь всё равно принять не смогла… Тогда я ушла… Ушла к другому… Которого искренне полюбила. Скандал был у Володи по партийной линии, но потом всё утряслось – не он же виноват. И мы тогда полюбовно договорились… Что Коленьке лучше с ним, родным отцом, остаться, раз у меня новая семья. А я смогу видеться с сыном в любое время, как удобно.
ПЭМ. Ужас!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (с горечью смеясь). Не ужас, а смешно даже. Ушла тоже к профессору, его коллеге…
ПЭМ. Почему смешно?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (смеясь ещё громче). От профессора Гусева к профессору Галкину… Какой-то «птичий двор» получился… Хотя тут нет ничего удивительного я, как жена научного деятеля и общалась-то только в его среде…
ПЭМ. Ты очень смелый женщина! Уважаю!.. И весёлый…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (продолжая). И вскоре у нас с новым мужем родился сын Боренька.  А Коле тогда уже десять стукнуло.
ПЭМ. Что есть «стукнуло»?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ну, исполнилось, значит.
ПЭМ. Ааа.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Правильно. Ты спрашивай, если не понятно.
ПЭМ. И Ваши мужья, конечно, стали врагами?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Совсем нет, милочка!.. Им и без того было, чем заняться… Мои бывшие не стали никакими врагами, так как уже до этого были научными противниками, а это, знаешь, посильнее, чем «Фауст» Гёте… И не только научными, но ещё и, в известном смысле, идейными соперниками. Первый - убеждённый коммунист, а второй стопроцентный диссидент и либерал.
ПЭМ. О, как интересно! И, что же с ними сейчас? Боря, правду говорю, никогда не рассказывал об этом.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Скончались уже оба.
ПЭМ. Oh! Sorry.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА(вздыхает). Что ж… Боль уже прошла, а время их примирило… Знаешь, я их похоронила рядом на одном кладбище, чтобы легче было ухаживать. Родных то у них не было. Дети войны, так сказать. У Володи родители под бомбёжкой в Сталинграде погибли, и его бабушка воспитала. А Лёня, так вообще, детдомовский.
ПЭМ. Да, это очень благородно и, главное, удобно вам всем. Ты очень мудрый женщина!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Слава Богу, что благодаря интеллигентности моих мужей и их воспитанию, мой Коленька всю жизнь не прекращал общаться со мной и моей новой семьёй, и даже во многом помогал.
А вот с Борькой у Николая «искры» всегда летели в спорах, хоть и братских… Прям, искры… Но, надо отдать должное, Коленька, в конце концов, всегда уступал младшему. И помогал ему всегда и с учёбой, и вообще… Потом, конечно, выросли и перестали спорить.
От нахлынувших воспоминаний Лидия Ивановна даже встаёт из-за стола.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Кстати, Коленька и сейчас помогает за могилками моих мужей ухаживать, когда вырывается со службы, а вот от твоего суженого не дождаться.
ПЭМ (немножко заплетающимся языком). Wow! What a surprise про брат! Здорово! Я уже скорее хочу знакомиться с ним!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (смеясь). Думаю, что скоро представится такая возможность и он тебе, несомненно, понравится. Настоящий мужик. Прям за Бореньку боюсь!
ПЭМ (жеманно махнув рукой). Oh! Come on!
Женщины снова выпивают по глоточку.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (выдохнув). Ой, подруга, пора бы притормозить с портвейном, а то мы так к приходу гостей будем уже совсем «тёпленькие».
ПЭМ (согласно кивнув). А у меня ещё вопрос: Борис хочет жить вместе со мной в Америка. Он собирается туда первый. А зачем вдруг ты решить тоже поехать вместе с сыном? Мне Борис это сказал. Для меня всё это странно. Оставлять вашу прекрасную страну, дом и главное твоих любимых учеников в школе? Даже Борис мне говорить, что для него это было полный неожиданность… Зачем это?
Лидия Николаевна всё же снова подливает вино. Пэм отказывается, тогда Лидия Ивановна, пожав плечами, выпивает одна.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Во-первых, я ещё и на визу-то не подавала… Да и вообще я не хочу ехать!
ПЭМ. А почему тогда?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Я просто хочу побыть с ним до твоего приезда. (смеётся) Так что не волнуйся, свекровь счастья не разрушит.
А вообще-то, это не трудно объяснить. Это называется просто - материнская любовь! Я знаю своего сынулю и знаю, что ему нужна. И главное, что я не могу и не хочу даже это маленькое время любить его по почте, как у вас с Борей было. Мне трудно с ним расставаться.

ПЭМ (понимающе кивая головой). А, ну да, ну да…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. И вообще, если Боря уедет один, то у меня просто закончится осмысленная жизнь. Коля всё в своих командировках, а я что тут буду делать одна?..
ПЭМ. Но, почему тогда ты так легко отпускаешь его уехать из своей Родины, бросить работу? Это вообще очень удивително. Мы с Борей прекрасно живём и работаем здесь. У нас хорошая laboratory и его недавно вообще-то главным началство сделать, а мне даже предложили ускоренный гражданство, чтобы остаться в институте. И ещё я думать, что есть любовь, но он вдруг засобирался уехать? Почему? Я не понимать, а, может, ты знаешь?
ЛИДИЯ ИВНОВНА. Я думаю так: понимаешь, в некоторые головы мысли приходят умирать, а у моего сына, по моему мнению, они наполняют её гениальностью! Да, да! Я считаю моего сына просто гением! А тут, как он говорит мне, что нет перспектив… Учитывая, что я совсем ничего не понимаю в этом вопросе, то просто соглашаюсь со своим сыночком.
ПЭМ (кивая). Наверное, ты права… Его гениальность подтверждает и неожиданное приглашение в Kent State. Я тоже им горжусь!
Лидия Ивановна снова по-родственному обнимает Пэм.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да, действительно, что я тебе рассказываю, ты и сама это знаешь. Он очень любит свою работу! А в любой профессии любовь к ней и признание необходимы, как я понимаю, особенно в вашей научно-исследовательской среде. Именно такого признанного успеха желает мой сын. Признанного! А я, как мать, во всём обязана поддержать его.
ПЭМ. Ну, это понятно, но почему так скоро он решил ехать? Ты знаешь?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Я думаю, что Борису просто нужен быстрый и осязаемый успех, а у нас, к сожалению, по его словам, он крутится по кругу, словно гайка, сорванная с резьбы. Кстати, я удивлена, почему ты не хочешь сразу поехать за ним? Тебе-то уж сам Бог велел, как говорится. Ведь не из дома ехать, а домой.
Да и замуж за него не выходишь?.. А... Хотя это не моё дело… Сами решите.
Пэм скромно опускает глаза, но вдруг снова продолжает:
ПЭМ. И всё-таки, почему так внезапно? Мы с ним разговаривать о его отъезде ещё раньше, и он так не торопился, а теперь вдруг? Мне он ничего не объясняет…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (вздохнув). Ой, моя ты хорошая, это тот вопрос, который меня больше всего печалит… Ты же знаешь, что началось 24-го февраля?
ПЭМ. Конечно. Я внимательно смотрю всю information на эту тему, все news. Как учёный анализирую всё из разных источников… И знаешь, не смотря, что я американка, пока я думаю, что Россия больше права.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вооот… Ты ведёшь себя, как настоящий учёный, анализируешь… а мой балбес слишком эмоционально и негативно воспринял действия России там и, вообще, смотрит в интернете только киевскую версию… или там европейскую с американской… Ох уж мне этот интернет... А тут, как раз, ещё сколько таких же «испуганных», как он, за кордон сорвалось… Люди с тонкой душевной организацией часто поддаются массовому психозу. А нам, старикам, что остаётся - только принимать решения наших детей.

ПЭМ. Ясно. Действительно, наверное, с этим и связано. Я кстати заметила, что он по любым вопросам истиной считает только западный версия…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (глотнув вина). В общем, отвечая на твой вопрос скажу - я просто очень, очень люблю Бореньку и хочу быть с ним рядом, и ещё быть ему нужной… полезной… Это материнский эгоизм, наверное, невестушка моя… Потом, когда свои детки появятся, сама поймёшь…
Лидия Ивановна пододвигает к Пэм тарелку с закусками.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Покушай, покушай, моя хорошая. Вон, худая какая… Когда там ещё мужики придут…
Лидия Ивановна накладывает закуску в тарелку Пэми себе.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (жуя). Ладно… Лучше ты мне расскажи, как вы встретились-то после вашей эпистолярной любви? Он ведь и в генетику пошёл прямиком за тобой, чтоб ты знала…
ПЭМ. Я понимать это… О! Это interesting! Он оказаться совсем другим in real life. Хотя я думать, что я просто общалась в письмах с душой, и девочки всегда придумывать принц, а тут живой человек. Он, конечно, очень хороший, но душа очень глубоко!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (заинтересованно). Ну, ну…
ПЭМ. Борис меня очень искать и нашёл в Kent State, а там мой дедушка Пол профессор тогда был, и я его попросить помощь. Получилось не сразу, но ты же помнишь, дорогая Лидия, как Бориса пригласили прочитать лекции в США в позапрошлым год?
ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Ещё бы мне и не помнить. Спасибо тебе, кстати, и «моему мызуле», что взял маму с собой!.. Только что-то тебя я там не видела?
ПЭМ. А меня к тому времени уже отправили в Россию по обмену. И поэтому мы снова разминуться.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (мечтательно закатывая глаза). После окончания его курса лекций мы решили проехать по Америке. О! Это был большой трехнедельный тур. Он настолько расширил границы моих представлений о жизни, что по возвращении меня даже на какое-то время охватила хандра… Потом, правда, как услышала, какую «бочку» катят на нас твои соотечественники, то быстро всё же взяла себя в руки.
ПЭМ. Да, могу понять. Я тоже, когда сюда приехала, то всё было так необычно, и мне Россия тоже взорвать голову сразу… больше, чем в детстве… А что есть «катят бочку»?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Врут про нас, значит, провоцируют… Да Бог с ним… Так и как это у вас?

ПЭМ. Да, так вот… Борис зато детально в тот раз в Kent State c моими работами познакомиться и узнал, что я в Москве… И когда сюда вернулся, то опять стал меня искать…

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. А ты-то, красавица, откуда в Москве взялась?!

ПЭМ. О, ну это simple! Я тут в исследовательский институт по программе научного обмен работала тогда уже и мою тему продвигала… Я ему специально не писать в каком, потому знала, что если мы быстро встретимся в Москве, то я не смогу заниматься научный работа. Поэтому решила подождать. А Борис сам искать, искать и наконец находил… Потом он устроился к нам в институт научным сотрудником и скоро записаться на мой project…

ЛИДИЯ ИВАНОВНА (вопросительно посмотрев на Пэм). А в этом проекте он…?

ПЭМ. Работал со мной.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. И…?
ПЭМ. Борис очень красиво ухаживать и вскоре у нас начались отношения.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вот!.. И…???
ПЭМ. И вскоре он сказать, что меня любит и хотеть жениться.
ЛДИЯ ИВАНОВНА (выдохнув). Ну, наконец, «выдавила тюбик!»… А ты…???
ПЭМ. И я ему сказала, что потом об этом говорить…
Лидия Ивановна бьёт ладонью по столу так, что со звоном подскакивает посуда и Пэм со своего стула.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (с совершенно обескураженным видом). Но почему!? Вы же так близки друг другу? Твоё имя не сходит у него с языка!
ПЭМ (тоже повышая голос в ответ). Уважаемая Лидия, я уже много раз объяснить Вашему сыну и скажу тебе, что он мне тоже нравится, но не сейчас… Это потому, что я должна здесь закончить мой главный работа, получить степень и только потом поехать в Америку, и никак по-другому!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА примирительно выставляет вперёд ладони.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ладно, ладно… успокойся… не сейчас, так не сейчас, дело ваше… Кстати, а он тебе хоть официальное предложение вступить в брак делал, вообще-то? Ну, кольца там и всё такое?

ПЭМ. Нет.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Аааа… Вот… Вот, где собака порылась!
ПЭМ. Какая ещё собака?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да в смысле, понимаю теперь в чём причина, что мне внуков не дождаться! Потому, что сын мой – тютя, который не умеет обращаться с женщинами и думает только о своих «инфузориях-тапочках»…
Пэм напрягает лоб, пытаясь понять незнакомые слова.
ПЭМ. Кстати, дорогая Лидия!.. Я уже почти закончила свой проект и получила нужные результаты, поэтому скоро всё будет окей! Don’t worry!
В этот момент раздаётся звонок входной двери.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (громко кричит). Открыто!!!

3-я СЦЕНА
(Борис, Пэм, Лидия Ивановна)
Из левого кармана сцены (там, где входная дверь) сначала просовывается огромный букет цветов, а за ним появляется улыбающийся Борис. Выходит на сцену.
БОРИС (смотря на стол). Эха! Ничёсе! Начали уже! Кучеряво сидите!.. Смотрю, вы не скучали… И снова дверь нараспашку! Мам, ну вот сколько можно говорить! Пэм, кстати, ты там своей шушлайкой вход в подъезд загородила!
ПЭМ. Что есть шушлайка?
БОРИС. Да машинка твоя «убогая»!
ПЭМ. Ой, сейчас отгоню!
Пэм вскакивает из-за стола и случайно опрокидывает наполненный вином бокал.
БОРИС (смеясь). Уууу, какие мы расписные!.. Да ладно, сиди уже! Во-первых, ты выпивши, а, как всем известно, пьяный водитель - источник повышенной опасности! А во-вторых, я же прошёл, значит и другие проберутся… Преодолевая трудности, люди становятся только лучше… Сиречь, ничего страшного.
ПЭМ. Что есть «сиречь»?
БОРИС. Это устаревшее слово. «Иными словами» значит.
Борис с безнадёжностью машет на Пэм рукой.
БОРИС. Вот что ты меня с мысли сбиваешь… сиди уже, короче.
Лидия Ивановна встаёт из-за стола.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (восторженно). Оооо!!! Какой букет!.. (дальще сварливо). А вообще-то действительно, где тебя носит? Всё утро тебя ждём. С Памеллочкой вот уже подружились… Какая прекрасная девушка! Даже жалко, что ей такой тютя неуклюжий достался… Коля, кстати, звонил. Он в Москве и тоже придёт. А хлеб купил? Я же просила взять, если встретится!
Борис поворачивается к Лидии Ивановне.
БОРИС. Ну, во-первых, и снова здравствуй, моя «пьяная мать-горе семьи»! Во-вторых, хлеб мне не встретился… Выйди, пожалуйста, ненадолго - в порядок себя приведи, растрёпа! Надо соответствовать моменту!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (слегка смутившись и наигранно-жеманно засмеявшись). Ну, привет, сын! Это что еще за… Молчи, свет мой, зеркальце! Сама всё вижу… А что за момент?
БОРИС. Немного терпения, мои любимые женщины. Это здорово, кстати, что приехал и военный человек тоже. Но, когда он ещё будет?.. Хотелось бы, чтобы и он присутствовал, конечно, но боюсь, что у меня терпежу не хватит.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (пожимая плечами). Не знаю точно. Скоро, видимо.
БОРИС (нетерпеливо). Мам, ну, в самом деле! Правда иди уже, а… наконец… причешись и носик там припудри! А то момент так и не наступит… И вообще, что непонятного, дай нам с Пэм побыть наедине пару минут.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Поняла… Ой прости, сынок. Бегу-бегу! Там, кстати, у меня же на кухне утка ещё.
Лидия Ивановна суетливо скрывается за задником сцены. Свет переходит на Бориса и Пэм.
ПЭМ (смеясь). Ты красавчик, конечно, как всегда опоздать, но такие цветы!.. Прощён!..  Где ты был так долго?
БОРИС (весело). А знаешь, милая, так ненавидимая мной в нашей стране коррупция, иногда всё же приносит пользу.
Пэм озадаченно смотрит на Бориса.
ПЭМ. Не поняла?
БОРИС. Минуту терпения, душа моя!
Борис выходит на центр сцены и торжественным жестом отдаёт букет в руки изумлённой Пэм, встаёт перед ней на одно колено.
БОРИС (волнительно запинаясь). Не буду издалека… Начну с середины. Да. Был я и неудачливым аспирантом… и был и одиноким свободным парнишкой в вечном поиске любви. Но теперь – всё! С прошлым покончено! Я давно встретил тебя… Но наконец решился только сейчас… И ещё теперь у меня в руках любовь и настоящее дело... которое интересно не только для меня, но и для нас обоих, Пэм.
ПЭМ (нетерпеливо прервав Бориса). Умоляю, Борис, начни с ближнего края! Я всё равно не успеваю ничего понять!
Из-за задника сцены высовывается лицо Лидии Ивановны.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (тихонько).  И, правда, ну, что ты мямлишь... Пэм, да он же тебе официальное предложение делает!
БОРИС (даже не обернувшись на голос). Мама! Ну, что за Шерлок Холмс! Я же просил не подслушивать! Так нельзя, мама... Я взрослый человек!
Лидия Ивановна полностью выходит из-за задника.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (взмахнув руками). Ой, ой… да я ничего и не слышу! Ты же знаешь, что я так же глуха, как Бог к моим молитвам. У меня просто утка подгорает, сынок!
БОРИС. Ну, так и шуруй к своей утке.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Бегу, бегу, мои хорошие…
Лидия Ивановна пробегает вдоль задника в правый карман сцены. Оттуда слышатся вскоре её причитания и звуки посуды.
Борис суёт руку в карман и достаёт оттуда ювелирную коробочку, из которой, открыв, вытаскивает кольцо и протягивает его Пэм. И тут его будто «прорывает»…
БОРИС (к Пэм). Прошу, не перебивай… Я и сам собьюсь…
Пэм машет руками.
ПЭМ. Не дай Бог!
Борис оправляет одежду и стирает пот со лба.
БОРИС (продолжая). Моя прекрасная и всей душой любимая женщина! Хочу предложить тебе разделить со мной жизнь, во всех её проявлениях и разнообразных красках! Будь моей спутницей, моим другом и возлюбленной, моей второй половинкой и неотъемлемой частью! Выходи за меня замуж, любимая!
Борис громко выдыхает, словно свалив тяжёлую ношу и продолжает, но уже значительно легче:
БОРИС. И я надеюсь, что ты не станешь опять играть моим сердцем. Если твоё отношение ко мне с тех пор, как мы с тобой разговаривали об этом ещё зимой, не изменилось, скажи сразу. Мои же чувства и все мои мысли неизменны.
Пэм слушает, не перебивая.
БОРИС. Если твой ответ «да», то роспись завтра утром.
ПЭМ. О, уже завтра?!
БОРИС. Да, так как сегодня я был в ЗАГСе, раздавал там различные презенты сотрудницам и использовал всё своё обаяние, чтобы договориться вне очереди.
Пэм молчит. Борис продолжает стоять на одном колене, затем встаёт и начинает нервно расхаживать по сцене. Озадаченная Пэм ничего не говорит. После неловкого молчания Борис стремительно подходит к Пэм, разглядывающую кольцо, и вопросительно смотрит на неё.
ПЭМ (серьёзно). Оh, it’s so extraordinary… so moving, so… sensual. Я просто хотеть плакать от счастье! Но прости, кажется, ты опять выбрать не самый удачный момент. Я же говорить раньше… Конечно это очень красивый кольцо, и вообще всё это so сute… Ты мне очень близкий, и я очень рада, что ты хочешь быть со мной. Вот только…
Я не собираться выходить замуж сейчас… Я уже говорить тебе это зимой. Мне нужно закончить мой проект в институте…  Без этого я не могу вот так сказать "да"… Ведь ты сначала согласиться с этим?

Пэм в сильной растерянности.

ПЭМ. Кольцо – это прекрасно, но не повод сказать "да"! Я даю согласие человек, а не кольцо. Тем более, что ты уезжать. А мои religious родители никогда не поймут, как можно выходить замуж и даже немного жить отдельно от мужа. И снова напоминать тебе – ты уезжаешь!.. Зачем так!? Я не понимаю!

Вдруг Пэм подходит и нежно обнимает, целуя ошарашенного Бориса.

ПЭМ (широко, по-американски, улыбаясь). Тем более, говорят, что моя любимая fashion-марка только через год запускает линию свадебных платьев, так что придется подождать! Я ооочень хотеть выйти замуж за тебя, милый, но только позже, на перспектив.
БОРИС (разочарованно). В перспективе…
Из правого кармана сцены появляется лицо Лидии Ивановны.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Это невыносимо! Что в перспективе?! А в перспективе – больная мама – вот что…
БОРИС (истерично). Мама!!!
Лидия исчезает. Борис грустно смотрит на Пэм.
БОРИС (грустно). То есть, уже пожили «счастливо» и теперь переходим на позицию «долго…»
ПЭМ. Боря, дорогой, ты не так всё понимать! Конечно я говорю «Да», но чуть-чуть позже. Как это у вас называть? Как у Лев Толстой - помолвка… Да, да! Помолвка уже состоялась! И вот, смотри!..
Пэм надевает обручальное кольцо на палец. (в западной манере на левую руку). Борис, похоже почти смирившись с неизбежным, с грустинкой, но улыбается.
Из правого кармана сцены появляется Лидия Ивановна с подносом на котором лежит свежеприготовленная утка.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (радостно поёт). Тили-тили тесто, жених и невеста!..
Лидия Ивановна идёт и ставит поднос с уткой на стол, после чего аккуратно пододвигает стулья ближе к яствам, притом стулья предназначенные для Боса и Пэм ставит рядом, как для свадьбы.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Дорогие мои Борис и Памелла… Вот и повод! У вас помолвка! Как это прекрасно! Прям, как в старину! Или, как у нас в деревне было… И Памелла такая прекрасная девушка!
БОРИС (горько улыбаясь). Мам, ну чему ты радуешься? Эта твоя прекрасная девушка, между прочим, только что отказала твоему не менее прекрасному для тебя сыну! Я-то думал, что мы уже вместе полетим в Штаты, как муж с женой, а теперь… Вы что обе меня дураком выставляете? Я же понимаю, что это просто такой не совсем и хитрый отказ.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да не собираемся мы выставлять тебя дураком. Ты и сам прекрасно справляешься… (смеётся). Ээх! (мечтательно)Я бы тоже кому-нибудь так отказала, да никто давно не предлагает. Поздравляю ребята! Давайте за стол. Кольку ждать не будем – быстрее придёт.

Все садятся за стол. В процессе Пэм игриво незаметно отвешивает лёгкий подзатыльник Борису.
ПЭМ (Борису).  Твой вывод, конечно неверный, но такой милый. Я очень оценила, как ты переживать.
Борис отвечает натужной улыбкой, всё равно явно не удовлетворённый исходом дела.
Раздаётся звонок мобильника Лидии Ивановны. Она отвечает.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (в телефон). Да, Коленька… Ну, ты где?.. А мы уже за стол сели… Какой институт? А такие бывают!.. Ладно… И когда? Давай, мы тебя ждём.
Нажимает отбой.
ЗТМ.

4-я СЦЕНА
(Борис, Пэм, Лидия Ивановна)
Борис ставит виниловую пластинку на почти раритетный проигрыватель. Тихо играет лёгкая музыка. Снова за столом сидят Лидия Ивановна, Пэм и Борис. Букет Бориса стоит на столе. Лидия Ивановна раскладывает утку по тарелкам. Пэм и Борис, сидят рядом. Борис угрюм, а Пэм что-то нежно шепчет ему на ухо. Борис разливает вино и обращается к Пэм, держа в руках бокал.

БОРИС. Пэм, а ты знаешь какое расстояние между США и Россией?
ПЭМ (непонимающе). Это ещё что вдруг? Ой, ну, да, да… Знаю, знаю… Конечно, что-то вроде между Аляской и Чукотка… Видимо маленькое… bla, bla, bla…
БОРИС. Ну, и всё-таки?
ПЭМ. Ну, может, и тысяча miles всего.
БОРИС. Если в километрах, то четыре! И до начала глобального потепления люди вообще ходили с одного острова на другой пешком по льду. Прикинь! Кстати, между островами ещё и проходит международная линия перемены дат. Россия — это завтра, а США — это вчера. Мы живем как бы в будущем, а вы – американцы - как бы в прошлом.
ПЭМ (смеясь). Получается, что я гость из прошлого.
Вмешивается Лидия Ивановна.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (заинтересованно). А это ты к чему, сынок?
БОРИС (серьёзно).  А к тому, мам, что, казалось бы, мы с Памеллой такие разные, но сама судьба свела нас вместе, и мы, вроде бы, научились слышать друг друга. Она хорошо говорит по-русски, а я по-английски, и, вроде, всё понятно, но ведь, между тем, это далеко не факт. И даже если мы разговариваем, такое ощущение, что мы продолжаем говорить на разных языках.

ПЭМ (настороженно). Ну-ка, ну-ка, продолжай…
БОРИС. В известном смысле, так и есть. Даже простые слова «да» и «нет» для нас означают разное.
Пэм, выдохнув, встаёт из-за стола.
ПЭМ (раздражённо). Ах, так вот ты о чём!.. Опять!
БОРИС. Для американки «нет» — значит нет, а у русских это может означать и «нет», и «может быть», а иногда и «да».
Вот сколько «нет» может принять американский парень от американской же девушки? Ну, максимум пару, и история окончена – нет, так нет…
Однако у нас, в России, всё иначе… и даже после нескольких десятков «нет» девушки не очень удивляются, что молодой человек не прекращает попытки сблизиться.
Ведь русский мужчина-то может подумать, что для нее «нет» было просто частью игры, проверкой его чувств.

ПЭМ (с отчаянием вскинув к небу руки). Oh, My God! You got me!..А я тебе хочу сказать, что, по мой наблюдений, русские мужчины очень нудные!.. Ну я же тебе сказала, что это «Да!», только с отсрочка! Это помолвка! Что ещё тебе надо!? Лидия, скажи!
Борис не обращает внимания на тираду Пэм.
БОРИС. Да и с «да» тоже всё не так линейно… Ровно наоборот. Когда русские говорят «да», это означает - да. А у американцев это и «да», и «может быть», и «нет»! Почему так? На подсознательном уровне «нет» для американцев означает угрозу для них самих, возможное нарушение их privacy, то есть, нежелательное вторжение в их личное пространство. Им проще сказать «да», чтобы обезопасить себя, но не сделать обещанное.

ПЭМ (кричит). Stop it! Now! Прекрати!
Лидия Ивановна с беспокойством глядит на Пэм и озадаченно смотрит на сына, пытаясь хоть немного понять его слова.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (примирительно).  Ребятки, не ссорьтесь.
ПЭМ (раздражённо). Борис, I’m serious! Если ты считаешь, что умные слова тебя делают умнее, то ты ошибаться!
БОРИС (спокойно). Извини, ты сейчас мне нахамила, или просто использовала слова, смысл которых тебе не совсем ясен?
ПЭМ (спокойнее).  Знаешь, в этом мире есть очень глупый люди. Спасибо, что помог мне понять это! Я не знаю, что тебе ещё надо, и почему моё мнение для тебя не имеет значения, и почему я должна выходить замуж завтра!? И вообще, смени тему, я всё сказала! У нас всё хорошо! Ты же либерал, так дай мне право на свой мнений!
Борис, отрезая кусочек утки, действительно вдруг резко меняет тему разговора, обратившись к матери.
БОРИС. Что-то моего героического брата долго нет. А что он хоть сказал, когда звонил?.. Мам?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да я что-то не очень разобрала… Вроде, сказал, что его в Москву перевели на должность замдиректора какого-то института военного… Короче, приедет сам расскажет…
БОРИС (жуя). Он же вроде где-то на Донбассе был… Надо же, уже и военных на науку бросают. «Туши свет, сливай воду!». Это, без сомнений, конец всему… Ну и правильно я делаю, что сваливаю…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Зря ты так, Боренька про старшего брата. Кстати, в школе он даже лучше тебя учился. Просто он пошёл в военные, а ты в науку.
БОРИС (с издёвкой). Ой, да ладно, мам… Кто его трогает… Хороший, хороший у тебя старший сын… Вот, к сожалению, младший подкачал… Кстати, ты что пила – портвейн?..
Борис пытается наполнить матери бокал. Лидия Ивановна прикрывает бокал ладонью
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Мне хватит…  А то что-то опять давление скакнуло… Налей-ка лучше морса вон того (указывает на графин). А ты не ёрничай! Вы оба мои любимые… просто разные.
Лидия Ивановна встаёт со стаканом морса в руках.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Итак! Дорогие мои, во-первых, я желаю вам больше не ругаться. А во-вторых, Боренька и Памеллочка, я считаю этот день знаковым для нашей семьи… Да, да, вы не ослышались. Для НАШЕЙ семьи!..
После сегодняшнего предложения Бориса и, всё-таки, что бы ни говорил мой сын, согласия милой Пэм, я имею полноё право так называть всех нас.
В сегодняшнем дне объединены два больших события и отъезд сына в Америку, и помолвка, которая означает, что и Памеллочка, в не таком уж далёком будущем, тоже присоединится к нему.
А ещё… Раз Памеллочка поедет к Борису, то необходимость моего присутствия там и вовсе сводится к нулю. Ну зачем (улыбается)совместное проживание свекрови и невестки под одной крышей?

Пэм снова нежно обнимает Бориса, сев рядом.
ПЭМ. Ой, Лидия, хотя, не буду скрывать, что я полюбила Russia, и мне не хотелось бы так быстро уезжать.
Пэм улыбаясь, смотрит на Бориса.
ПЭМ. Но также, к сожалений, я, видимо, прекрасно отношусь и к Борису, поэтому, конечно, я делаю выбор в пользу НАШЕЙ семьи и приеду, как только закончить дела… А, поверьте, это скоро! У меня почти всё готово. Просто, мы, конечно, ругаемся потому, что мне не нравится его political позиция, но я уважаю его честность во всём! А, что может быть лучше для жена, если не уважений своего мужа!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вот молодец, Памеллочка! Я считаю твой подход единственно верным для настоящей жены!
ПЕМ. Спасибо!.. Только я не пойму, почему появился такая ненависть к своей стране у Борис?
Борис со злостью бросает салфетку на стол и строго смотрит на Пэм.
БОРИС. Пэм, снова?!
Лидия Ивановна, пытаясь предотвратить вновь зарождающуюся ссору, «переводит огонь на себя».
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (к Пэм). Ой, дорогуша, меня сначала это тоже шокировало, но потом поняла, что «чем удобряли, то и выросло».
Борис, нервно закуривая, уходит на кухню.
ПЭМ (Лидии Ивановне). В смысле? Не поняла.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (глубоко вздохнув). Сейчас поясню, раз уж такой разговор. Боря вырос в семье диссидентов и либералов. Да, да… Я имею в виду мою вторую семью. Конечно, это моя вина… Упустила сына в этом плане.  Сама бы себя ту прежнюю «расстреляла» сейчас…
Я ведь, в отличие от Бори, люблю свою страну и планировала уехать только для того, чтобы как можно дольше побыть со своим сыном.

Борис выглядывает из кухни.
БОРИС (недобро).  Вот спасибо, мамуля… Могла бы и не собираться. Не очень-то и надо.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (по-доброму). Во-первых, не дерзи матери, а во-вторых, я не тебе, а Пэм рассказываю. Итак, мой второй муж был просто записным оппозиционером, либералом и русофобом, но я была по-женски счастлива с ним и поэтому не придавала этому особого значения.
Вроде и СССР уже распался к тому времени, и вовсю «дурковали» девяностые, да и жили вроде неплохо, но в семье всё ещё «кипел разум возмущённый».

Снова выглядывает Борис.
БОРИС. Об ушедших либо хорошо, либо ничего.
Пэм машет в сторону кухни рукой, даже не смотря туда, давая понять, чтобы Лидия Ивановна не обращала на реплики сына, а продолжала.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (Борису). Да я в основном о себе!
Пэм жестом предлагает Лидии Ивановне снова присесть за стол. Та садится напротив Пэм.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (снова к Пэм). Критике подвергалось всё и вся - и Ельцин, и Зюганов одновременно. У нас часто бывали гости, и с ними мы все больше спорили на политические темы, осуждали и прежний и нынешний строй. И при этом много курили. Что интересно, на демонстрации, манифестации и пикеты мы с мужем никогда не выходили и говорили сыну, что строем ходят только военные, идиоты и бездельники…

Пэм смотрит на Лидию Ивановну, не перебивая.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (продолжая). А Боренька всегда был среди взрослых, слушал наши беседы, да и песни под гитару - часто на английском пели. У нас постоянно в ходу были иностранные словечки и шуточки. Джинсы, кстати, у Борюси у первого во дворе появились, ещё в садике. И коллекция вкладышей от жвачек была самая крутая, нам привозили друзья родителей - тогда уже в загранку вовсю начали мотаться.

Пэм просто зачарованно слушает.
 
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (продолжая). Всегда были свежие западные глянцевые журналы, все их листали, читали, обсуждали. И видик появился раньше всех, смотрели нон-стопом. А по радио дома слушали не только "Голос Америки", но и появившееся тогда либеральное «Эхо Москвы».
А все эти съезды, депутаты, собрания, речи и лозунги… Он и тогда это терпеть не мог. А уж когда Путин появился… В общем, Борьку всё раздражало в нашей стране. Я думаю, что он уехал бы ещё раньше, но возможности не было.

Возвращается Борис.

БОРИС. Понеслась! Мама, ну вот, что за экскурс в историю! Что ты говоришь?!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Мама знает, что говорит! Кстати, мама - учительница, и видит, что ты в своём преклонении перед Западом не одинок. Наблюдаю это сейчас и в подростковой среде,и в молодёжной. Все эти новомодные примочки: соцсети, айфоны, гаджеты и иже с ними, будь они неладны!
Борис берёт за руку Лидию Ивановну.
БОРИС. Мама, да угомонись ты уже! Ну, что вот тебя понесло?.. Хватит! Знаю я твою позицию… Ну, не хочешь – не езжай, в конце концов!
Лидия Ивановна машет рукой на сына.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Неет… Отстань… и вообще, причём тут это… Памеллочке же смотри, как интересно! Я всё же расскажу свои наблюдения.
ПЭМ. Да! Да. Я очень интересуюсь русскими людьми… Почему так много людей обожают Россию, а некоторые нет. Очень интересная твоя оценка, Лидия!
БОРИС. Нуу… Началось… Встретились два одиночества… Ясно… Чем дальше в лес, тем злее дятлы… Пэм, не слушай её – это путь в бесконечность!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА отпивает сок из стакана.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Итак… Почти каждое утро я еду в школу. Когда сажусь на своей остановке, то абсолютно все места в автобусе заняты молодежью - школьниками и студентами, у каждого в руках телефон, в ушах наушники. И это не люди, нет, это зомби - они абсолютно глухи к происходящему, в автобус заходят и встают рядом с ними пассажиры преклонного возраста, инвалиды на костылях, женщины с детьми на руках, молодые мамы в одиночку пытаются занести в автобус коляску с младенцем - молодежь интересует только одно – интернет в телефоне.
БОРИС (разочаровано). Ну, началась «песня монгольского бедуина»…
ПЭМ. Продолжай, Лидия.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Страшно представить, что будет с этими людьми, если интернет вдруг отключат! Они прямо влюблены в интернет. И, что же они имеют от этой любви?
ПЭМ. Что?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. А я тебе отвечу. Ничего! Они со скоростью сухой губки жадно впитывают в себя чужую… да, да – чужую, извини, Пэм, вашу идеологию. Я не скажу, что всегда плохую, но чужую, не фильтруя её через своё, только своё, устоявшееся понимание жизни. Потому что нет ещё у них жизненного опыта. А они считают, что это всё круто, и мы просто устарели!
ПЭМ. Мне кажется, что я тебя понимаю.
Борис снова закуривает и с какой-то жалостью смотрит на женщин.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Американцы твои, подруга, нас идеологически обезоружили! Страна без идеологии - всадник без головы. Точнее с пустой головой, в которую в любой момент можно впихнуть что угодно. И, как следствие, мы теряем молодежь. И я ещё раз скажу – теряем именно по нашей вине. Нашей – старшего поколения! Мне стыдно. А таких, как мой сынок, винить-то особенно не за что. 

Борис обнимает мать за плечи.
БОРИС. Ну, ладно мам. Заканчивай этот сеанс самобичевания. Пойди лучше приляг, отдохни пока, а то снова давление поднимется. Скоро Коля придёт, тогда и разбужу…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (устало). Вот ты и стал таким, Боренька… Ой, и правда пойду. Не могу ослушаться такого заботливого сына. Но я скоро вернусь. Ещё мой Коленька придёт…
ПЭМ. Да, давай, Лидия, отдыхай. А я пока печенья поставлю…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Спасибо, родная! Там всё уже на противне, осталось только духовку разогреть и ставь.
ПЭМ. Хорошо.
Лидия Ивановна уходит.

5-я СЦЕНА
(Борис, Пэм)
Пэм выключает проигрыватель. Наступает тишина. Борис и Пэм присаживаются на диван. Первым нарушает неловкое молчание Борис.

БОРИС. Пэм, ты не забывай, кстати, что и наша с тобой научная работа будет продолжаться и там, но только в лучших условиях! Ты…
Пэм жестом останавливает его, только начавшуюся речь.
ПЭМ. Слушай Борис, это всё не важно. Давай, наконец, пока мы одни, выясним окончательно наши позиции по всем вопросам.
БОРИС. Это по каким?
ПЭМ. А по всем. Просто, мне почему-то кажется, что я тебя совсем не знаю. Знаешь, я храню твои письма за прошедшие годы. Ты в них какой-то другой был. Больше русский твоей душой! Стихи какие нежные писал… А здесь мы вообще с тобою так никогда и не общались детально! Работа, секс - и на этом всё, а я хочу услышать твои представлений о жизни, и о политике, и о любви, и о будущем – НАШЕМ будущем, и так далее… далее… далее… Ну, поговори со мной! Мне это очень надо!

Борис скрещивает руки на груди.
БОРИС. Ну, давай. Начинай.
Пэм сначала поправляет цветы на столе, подаренные Борисом, а затем резко поворачивается к жениху, смотря ему прямо в лицо. Тот не выдерживает и почему-то опускает глаза и руки, как будто в чём-то виноват.
ПЭМ. First of all – do you love me?!
БОРИС (снисходительно улыбнувшись). Естесссно!
Борис пытается обнять Пэм, но она мягко отстраняет его руку.
ПЭМ. А, ты смеёшься? Ну, ладно, начну с другого… I’ll start with the business. У нас и в Москве хорошие условия для работы, недавно тебя поставили началник наша научная группа вместо меня, и я не могу понять причину твой такой поспешный отъезд.
Вообще-то, у тебя здесь прекрасная работа! Наш институт никогда не отказывать в покупке первоклассный оборудований для исследований.

БОРИС (ухмыляясь).  Ага, потому что когда имеешь журавля, тянет на синицу.
ПЭМ. Прекрати! Кстати, я привыкла работать на этой «синица» и очень тонко её настраивать. И ты знаешь, что я получила снимки нужного генома невероятный точность. И, кстати, открытие я именно на этой «синице» сделала!  На них и строится моя докторская! И что? Зачем мне другое? Нам же результаты никто не отдаст, как ты понимаешь. Работы-то засекретили на прошлой неделе. Опять всё сначала?!
Борис резко подходит к Пэм и, смотря ей прямо в глаза, жёстко говорит.
БОРИС. Несмотря на то, что я старший группы теперь, открытие то твоё! Да ещё его и засекретили эти гады. А мне не твои успехи нужны, дорогуша… И вообще, мне надо большего, понимаешь! Тут я этого получить не смогу и поэтому решил уехать в лучшие места! Устал я в этой берлоге, а волка, как известно, кормят ноги.
ПЭМ (с издёвкой).  О! Даты опять поэт? Радостно. Не слышала твоих стихов с момента приезда в Russia…
БОРИС. Всё вдохновение отбили!
Пэм делает вид, что не обратила внимания на ремарку Бориса.
ПЭМ. Вообще-то, я думала, что это наш общий успех?
БОРИС (так же жёстко). Нет, милая. Хоть меня теперь и назначили руководителем группы, но это только потому, что ввели секретность, ведь ты иностранка. Я тут у тебя лишь подмастерье. И результаты будут под именем института. В крайнем случае, под твоим, если гражданство успеешь получить. Соответственно, вся слава тебе или конторе! А мне нужна своя! Понимаешь, своя!
Пэм с сомнением пожимает плечами.
ПЭМ. I don’t know… Вообще-то, все результат за твоей подпись будут.
БОРИС. Ещё раз говорю для особо непонятливых: Я не желаю быть в группе! Это должен быть мой успех! Только МОЙ!
ПЭМ (удивлённо). Ах, вот как…  Well… Next… (снова перейдя на деловой тон). У тебя великая гордыня и эгоизм! Это уже понятно, и всё же я действительно думаю, что причина твоего отъезда всё же не в том, что нам тут плохо работать, а только в том, что ты не любишь Россию – твою родину и хочешь поскорее уехать. И это не новость для меня, потому что ты не любил её и раньше. И в планах отъезд стоит давно, но почему-то срочно засобирался только сейчас?! Что с тобой? Что случилось?

Борис снова нервно встаёт и говорит, почти крича, не переставая ходить туда-сюда по сцене.
БОРИС. Да! Я не люблю Рашку! И что с того? А почему, собственно, я должен любить страну только лишь за то, что в ней родился? Тем более видя, что она творит! И вообще, хотя бы более-менее справедливой системы распределения благ нет, сменяемости власти нет, независимого суда нет, кстати, и заработной платы достойной, в том числе и для учёных, - тоже нет. Зато есть немереная коррупция, «продажный» суд и более, чем сомнительная, эта пандемия. Ты тоже, кстати, постоянно критикуешь Америку. И что?
ПЭМ. Да, я и сама критикую много из того, что делает United States, но одно дело — критика, другое — поганить. Вы же сами так говорить!
БОРИС. Ты же сама утверждаешь, что уважаешь меня именно за мою твёрдую позицию по всем вопросам!
ПЭМ (широко улыбаясь). Это да. Как есть наша поговорка: «сволочь, но своя и порядочная вроде». И конечно это моя позиция. Да, и мне нравится, что ты честный, без «двойной дно». Можно даже сказать, что именно это даёт мне силы не обратить внимание на всё остальное! И я очень стараюсь тебя любить!
БОРИС (ехидно смеётся). О, как… И на том спасибо.
ПЭМ. И это не смотреть на то, что мне не нравится в твой либеральный позиция вообще ничего.
БОРИС. И почему же, позвольте полюбопытствовать? Это интересно. Ты же из самой либеральной страны?
ПЭМ. Надо понимать, что как учёный, я стараюсь смотреть на вещи objective. И я вижу, что, в отличий от российский либерал, американский либерал — всегда, всё же, патриот Америки. А вы все совсем не патриоты России…
БОРИС. Да уж, какие есть.
ПЭМ. Кстати тот, кто в России называется либерал, у нас на Западе обычно сидит в тюрьма.
БОРИС (себе под нос). Ну, похоже мне это и светит…
ПЭМ. What?
Борис отмахивается от Пэм.
БОРИС. А ничего… Забей…
Пэм пожимает плечами.
ПЭМ. Знаешь Борис, мне кажется, что в тебе нет искренность, а ты занят лишь только любить только себя даже в твоей позиции против России. Да, да, ты делаешь всё от сильной любви к себе! You love in yourself as you hate it!

БОРИС. Ты не права.

ПЭМ. И даже в наших отношений ты любишь больше себя и свои интересы, совершенно не считаться со мной! Даже, когда ты говоришь, что делаешь что-то для меня, я вижу, что ты и тут любоваться собой.  Не любишь меня – ты любишь себя. А знаешь, что поцеловать себя в зеркало можно только в губы… Ты смотришь на себя в зеркало!

Борис ладонью взъерошивает свои волосы.
БОРИС. Ерунда, какая то! В одном ты права – да, в нашем институте я нашёл хорошую работу. Где бы ещё найти зарплату и признание?
ПЭМ. И всё же мне кажется, что дело не в этом. По-настоящему дело в чём-то другом. Так ведь? Ну, скажи…
БОРИС (раздражённо). Конечно, не в этом! Неужели ты не понимаешь, что дело в войне!
ПЭМ. Ну, и причём тут война?..
БОРИС. Да, это так! Признаюсь, что я действительно искренне ненавижу Россию! За мои тридцать пять у меня сформировался целый ворох претензий к родине! Мне не нравится тут ничего! И я никогда не скрывал этого! Но главное – война!
ПЭМ. Борис, но это же справедливая война. Ты посмотри, что стало с Украиной. Её захватили бесы! Настоящие бесы! Даже я это понимаю!
БОРИС (ухмыляясь). Так мило, когда человек пытается рассуждать о вещах, в которых он ничего не смыслит!
ПЭМ. Возможно я и соглашусь, но у меня есть глаза. И ещё есть друзья прямо там. И поверь, что им очень непросто.
Борис вдруг срывается на крик.
БОРИС. Так вот, ты и посмотри своими глазами! Ты посмотри, что творит Рашка! Разуй эти твои глаза! Наш руководитель сошёл с ума! А люди! Они живут под бесноватым фюрером, исполняя его капризы и прихоти. Их лупят по мордасам на митингах дегенераты в погонах. А их российские солдаты жгут, грабят и совершают массовые убийства. Идёт ужасная война! Эта страна - преступник, презираемый всем миром. А они, замазанные до ушей в крови и дерьме, делают вид, что ничего не происходит! Мне стыдно считать себя русским, а им, «как с гуся вода»!

ПЭМ (в шоке). Борис, Борис… Это ты сошёл с ума! Остановись!
БОРИС (с жаром). Это не я сошёл с ума, а вы все! Выяснилось, что и армия-то вторая в мире, но только с конца. Ничего, кроме разрушений городов, грабежей, изнасилований и казней мирных жителей она делать не способна. Я уверен, что в результате этой тупой, преступной и позорной войны России придётся отдавать весь Донбасс и Луганск, возвращать Крым, выплачивать триллионные контрибуции и репарации и терпеть презрение мирового сообщества ещё ни один десяток лет… А им всё «по барабану»!..

ПЭМ. Борис, что ты нести!?
БОРИС. Я «нести» людям правду! Как настоящий российский либерал я хочу сегодня прекрасного будущего только для Украины. И в самую последнюю очередь мечтать о прекрасном будущем для какого-нибудь Воронежа и Смоленска. Желаю Украине скорейшей победы и справедливого возмездия над своими мучителями!

Борис в бессилии «плюхается» на стул, положив ладони на колени, и бессмысленно смотрит на стену. Тишина. Испугавшаяся увиденного, Пэм подходит к нему и гладит по голове.
ПЭМ (нежно). Успокойся… Милый, что же случилось, всё-таки?
БОРИС (тихо). Мне повестка пришла.
ПЭМ. Куда?
БОРИС(передразнивая). Куда-куда… Туда!
Борис показывает пальцами на свои плечи, явно обозначая погоны.
ПЭМ (почти шёпотом). За что?
БОРИС. «За что, за что – за вот это! «За что»…  Да, вот за ЭТО –типа клевету на российскую армию и тому подобное, плюс за драку с ОМОНовцами на Пушкинской зимой. Короче, я тут советовался по этому поводу – перспективы, прямо скажем, не радужные. Да ещё теперь первый отдел постоянно приглашает на разговор после моего назначения.

ПЭМ (решительно). Вот! Вот теперь, наконец, мне всё на свой место! И ты молчал?! Что же сразу не сказал?! А то (передразнивая) «Зарплата маленькая…». Всё ясно. Кошмар! Решено! Конечно, я еду с тобой!
Борис встаёт со стула и потом обнимает и нежно целует Пэм.
БОРИС. Спасибо.
На сцене появляется заспанная и зевающая Лидия Ивановна.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (потирая глаза). Коли ещё нет? Я что-то пропустила? Что за шум, а драки нет? Опять поругались, что ли? Вот вам неймётся, «бойцы невидимого фронта»!
Лидия Ивановна жадно допивает морс, оставшийся в стакане. Пэм и Борис продолжают стоять нежно обнявшись.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (умилённо, смотря на молодых).  Какая идиллия! Есть повод?
БОРИС. Ещё какой!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (заинтересованно). Ну-ка, ну-ка, в этом месте поподробней?
ПЭМ. Я еду домой с Борис!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (радостно). Вот новость, так новость! А, что вдруг такая перемена курса?
ПЭМ. Это неважно… Важно, что еду.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (махнув рукой). А и правда! Согласна. То правда, что не моё дело… Рада за вас и всё!
БОРИС. Тогда, завтра расписываемся и в путь!
Пэм машет руками, выражая своё несогласие.
ПЭМ (весело). Э, нет Борис, во-первых, мужем и женой мы станем уже только в Америке. Чтобы по всем правилам нашим – с шаферами, подружками невесты, отец ведёт к алтарю, священником и букетом… А, во-вторых, «в путь» будет только после того, когда я официално заберу результаты своих исследований из института и уволюсь с правилным документ о завершении программы обмена. Пусть и без докторской – ладно, но с official results. Мне надо два дня.
И, кстати, уже завтра я представляю project на Учёном совете! Это значит, что то, что я сказала, пройдёт быстро!

ЛИЛИЯ ИВАНОВНА. Молодец, Памелка! Полностью на твоей стороне. Мальчишкам не понять никогда, что значит для девочек свадьба и насколько это важно. Да и результаты трудов бросать нельзя. Одобряю, короче! Слышал, сын? Памеллочка-то гораздо разумнее тебя.
Борис в ярости грубо отталкивает мать от себя, задев вазу с цветами, которая падает на пол, окатив всё водой, и кричит, выпучив глаза, активно жестикулируя. Борис просто «сорвался с катушек».
БОРИС (кричит). Мама! Ну вот, что ты вмешиваешься! Помолчи!
Пэм и Лидия Ивановна стоят в абсолютной растерянности и смотрят поочерёдно - то на Бориса, то на цветы и воду на полу.
БОРИС (кричит на Пэм). Ты что, дура?!
Пэм в шоке, не готовая к такой реакции.
ПЭМ (тихим голосом).  Ты всегда такой нервный, или только когда я рядом?
БОРИС (продолжая кричать). А я тебе говорил, что ты глупая?! Нет!? Так вот, ты просто богиня идиотизма! Ты хоть понимаешь, что дорог каждый час!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (испуганно). Боря, ты чего?
ПЭМ (дрожащим голосом). Are you gone crazy?
Пэм плачет. Лидия Ивановна обнимает её, как бы защищая от сына. Вопросы женщин никак не прекращают истерику Бориса, и он продолжает кричать.
БОРИС. Это не я сошёл с ума, а вы обе! Пэм, ты хоть чуть-чуть понимаешь, что дорог каждый час!
Лидия Ивановна выходит вперёд, машет руками на Бориса с Пэм и тоже переходит на крик, обращаясь одновременно к Борису и Пэм.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Сын, да будь ты мужиком и, во-первых, перестань истерить! Уже и так довёл до слёз несчастную девушку! И, во-вторых, объясните мне, наконец, что произошло, пока я спала?.. Какой ещё час?.. Пэм, почему ты вдруг передумала? Я ничегошеньки не понимаю!
ПЭМ (всхлипывая). Бориса вызывают в police и могут арестовывать!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (спокойным голосом). Что и повестка есть?
Борис с неохотой вытаскивает из кармана джинсов мятую бумажку и протягивает её матери. Та внимательно читает, беззвучно шевеля губами, укоризненно качая головой.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Даа, уж…  Тут как у Шекспира: «Природа мать мудра, а сын её безмозглый». Ты дату-то видел?
Борис недовольно выхватывает повестку из рук матери. Пэм вопросительно и с непониманием смотрит на Бориса, вытирая слёзы кулаком.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Тебе в пятницу только, а сегодня понедельник. И вообще, вызвали на беседу… Надо ещё, видимо, в качестве свидетеля, а уж потом если поменяют процессуальный статус… Что ты дёргаешься раньше времени-то? И меня с Пэм переполошил. Кстати, если ты не забыл, у тебя вылет тоже в пятницу. Они даже запрет не успеют сделать.
ПЭМ (успокоившись). Вооот!.. Ты меня совсем испугать! Спасибо, Лидия!
БОРИС. Мама, тебе-то откуда всё это известно?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (гордо).  Ну я все-таки с батей твоим жила, а у него таких квиточков всегда целый ворох был.
БОРИС (нервно кричит). Мама, это когда было-то?! Ты, вообще, знаешь, что война на дворе! Думаю, что сейчас упакуют меня «быстрее быстрого - за здорово живёшь».
Пэм, слушая этот разговор, «хлопает глазами», ничего не понимая. Вдруг из-за кулисы раздаётся характерный звон таймера духовки. Все вздрагивают и смотрят друг на друга.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ой! Точно! Ребятки, давайте-ка лучше чайку с печеньками попьём и тогда, как говорится, «посидим рядком, да поговорим ладком». Пэм, помоги, пожалуйста - принеси там, что ты ставила в духовку. Да, и, кстати, чай там завари сразу, чтоб не бегать потом.
Пэм понимающе кивает, встаёт и уходит за кулису. Лидия Ивановна с улыбкой провожает взглядом будущую невестку, а Борис задумчиво молчит.
6-я СЦЕНА
(Лидия Ивановна, Пэм, Николай, Борис)
Как только Пэм скрывается из вида, Лидия Ивановна неожиданно хватает Бориса «за грудки». Свет рампы сосредоточен на них.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (зло, сквозь зубы, почти шипя). А, ну говори матери, стервец, что ты там удумал! Я тебя знаю и никогда не поверю, что ты не разобрался с такой простой вещью! Тем более, что тебе тоже не в первой попадать в такие переделки! Зачем ты пугаешь бедную девочку, и что тебе надо? Почему ты хочешь, чтобы она уехала с тобой немедленно?! Ты же никогда не делал ничего просто так! Говори немедленно, пока Пэм не вернулась!
В этот момент, на заднем плане Пэм идёт с кухни с подносом. Услышав слова Лидии Ивановны, осекается и, остановившись за углом, прислушивается к разговору.
БОРИС. Понимаешь, мам... Для того, чтобы получить грант, по которому мне дали работу и лабораторию в Кент Стэйт, я сделал копии со всех материалов Пэм, выдав их за свои. Потом поставил печать нашего НИИ и отправил на грантовую комиссию.
Лидия Ивановна прикрывает ладонью свой рот, чтобы не закричать от негодования. Пэм ещё больше прислушивается.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Как ты мог, сын! Это же подло!.. Это же плагиат!.. Она же твоя невеста!
БОРИС. Да, слушай, причём тут невеста! Это получилось не сразу и как-то незаметно. Сначала заполнил стандартную анкету, потом они попросили прислать заверенные копии. Мне это было не сложно. Ты же знаешь, что у меня одноклассник нотариус… Потом я как-то неожиданно выиграл грант…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Я не могу поверить! И это мой сын! Мой сын - сволочь, вор и подлец! О, Боже! Как же ты мог!?
БОРИС. Мама, это ещё не всё!
Лидия Ивановна обхватывает свою голову руками.
БОРИС. А теперь мне надо привести с собой подлинники электронных снимков генома и открытия, которое сделала Пэм. Они жёстко требуют, не принимая других вариантов. Иначе всё аннулируется и меня там никто не ждёт
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. И ты?..
БОРИС. И я взял флешку со всеми подлинниками из НИИ! А ведь на той неделе их засекретили! Видите ли, государству это открытие вдруг сильно понадобилось! И теперь понимаю, что если это вскроется здесь, то всё плохо, а если в Штатах, то напротив я молодец, что оставил за нами с Пэм авторство, и мы сможем продолжить работу, а не подарить её какому-то «занюханному» российскому НИИ! То есть, мам, цель то хорошая, а средства уж, какие вышли…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (горько улыбаясь). Понятно… Иными словами ты хочешь сказать, что ты украл государственную тайну и теперь переживаешь? То режутся крылья, то ноют копыта. Это не только подло, сынок. Это настоящее преступление! И ответственен за него не только ты, но, вполне может так случиться, что и Пэм. Мало сказать, что и мне очень стыдно за тебя!
БОРИС. Мама, пойми! Я не хотел. Просто так сложилось!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ты уже давно не школьник, чтобы всё закончилась словами «Простите. Я больше не буду…». Думай, как выходить из этой гадости!
В этот момент из тени выходит Пэм с «каменным» лицом. Лидия Ивановна и Борис смотрят на неё, как застуканные врасплох жулики. Пэм молча снимает, подаренное ей Борисом, кольцо и кладёт его на стол, обращаясь к Борису:
ПЭМ (ледяным тоном). It’s over with us… Между нами всё кончено.
БОРИС. Пэм, подожди, я всё объясню!
Пэм объясняет жестом, что в этом нет необходимости и, в бессилии, садится на стул.
ПЭМ (глухим голосом). Лидия, ты хороший человек, но воспитала вора и предателя. Я же утром должна представить подлинники на Учёный совет и защитить их там! Это быть бы финал моей работы!.. А теперь это конец!

ЛИДИЯ ИВАНОВНА (тихо). Наверное, ты права... Но он, похоже, всё осознал и сейчас же, конечно, всё исправит. Так ведь, Борис? (повернувшись к Борису) Да, Боря?.. Ты просто обязан немедленно поехать в институт и, я незнаю как, но ты просто должен всё восстановить, как было, и на коленях умолять Памеллу о прощении. Если сказать, что я разочарована в тебе, сын, то это ничего не сказать! Ты просто убил родную мать своим поступком!

Борис молча идёт в прихожую, молча одевает обувь и, взяв свой дипломат, подходит к входной двери. В этот момент звонит дверной звонок.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (вздрогнув). Это Коля!
К двери, молча, подходят все – Пэм, Борис и Лидия Ивановна. Дверь открывается и в квартиру входит улыбающийся мужчина в военной форме и с целым «иконостасом» наградных планок на груди. Мужчина держит скромный букет цветов в одной руке, на которой ещё и на локте висит авоська с хлебом и другой рукой опирается на инвалидную палку.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (радостно всплеснув руками). Ой! Коленька, ну наконец, что так долго-то!?
НИКОЛАЙ (улыбаясь). Ну, здрассьте, честной компании! Ребята, там какой-то наглец машину прямо перед подъездом поставил! Я с палкой чуть не растянулся на асфальте!
ПЭМ. Этот наглец просить прощений и сейчас уже уезжает.
Услышав эти слова, Лидия Ивановна берёт за руку Пэм и крепко сжимает её.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (Пэм на ушко). Умоляю, останься! Ты мне очень нужна…
Пэм кивает. Николай отдаёт авоську с хлебом Лидии Ивановне, которая острым и тревожным взглядом смотрит на инвалидную палочку. Затем букет протягивает Пэм, а освободившейся рукой жмёт руку Борису. Борис, криво улыбнувшись, жмёт брату руку в ответ и, слегка оттолкнув его в сторону, поспешно выбегает из квартиры. Споткнувшись о порожек, он роняет свой дипломат, который открывается и оттуда высыпается его содержимое. Борис наспех собирает всё обратно и бежит дальше. Николай удивлённо смотрит ему вслед.
НИКОЛАЙ (озадаченно). Не понял…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (Николаю). Ой, сынок, у нас тут прям беда с твоим братом…
Звучит тревожная музыка.
Лидия Ивановна, взяв сына за локоть, отводит Николая в сторонку и что-то очень эмоционально начинает рассказывать, активно при этом жестикулируя. Николай с серьёзным лицом внимательно слушает не перебивая, а Пэм уходит в гостиную…

АНТРАКТ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Квартира Лидии Ивановны Кудряшовой. Вечер.
1-я СЦЕНА
(Лидия Ивановна, Пэм, Николай, соседка)
Открываются кулисы. Вторая половина дня. Всё та же квартира Лидии Ивановны. Стол уже собран и на диване, кресле и стуле сидят сама Лидия Ивановна, Пэм и Николай. На Пэм просто «нет лица», но она стойко держится, пытаясь хоть немного отвлечься. Николай в десантной тельняшке, а китель висит на стуле. У него в руках гитара и он поёт. Лидия Ивановна и Пэм внимательно слушают.

НИКОЛАЙ (поёт): Воспитанным в советской колыбельке,
               Вдали от мракобесия войны,
               Нам довелось затягивать петельки
               На лоскутках разорванной страны.

               Чем вера отличается от секты,
               Нам грубо объяснили и сполна.
               Как хлынула на Киева проспекты
               Коричневая, мутная волна…

ПЭМ. Это твои тексты?
НИКОЛАЙ. Вообще-то, да. И предыдущие песни, кроме одной - тоже. Про ночь – это Семёна Пегова стихи… Военкор на передовой… Очень талантливый поэт.
ПЭМ. А любовная лирика? Тексты почему-то показалась мне знакомыми.
НИКОЛАЙ. Любовные – это, конечно же, из моей ранней романтической юности и молодости стихи (смеётся), но мои однозначно.
Пэм внимательно смотрит на Николая, словно что-то пытаясь понять.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Не сомневайся, Памеллочка. Авторство подтверждаю. У меня даже старая тетрадка с этими его стихами сохранилась. Могу поискать, если хочешь. Там много интересного. Именно про любовь. Я тоже раньше читала и умилялась… Там и коротенькая проза на эту тему есть.
ПЭМ. That would be fine! Это было бы прекрасно, Лидия! Спасибо.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Про войну Коленька тогда не писал, конечно.
ПЭМ. Военные песни тоже очень хороши! Я стараюсь понимать русские стихи, особенно про любовь и война…  И мне очень нравится именно выражение там русской душа… Но, вот про войну за Донбасс я ещё не слышать. Great!
НИКОЛАЙ. Спасибо!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (промокнув уголки глаз салфеткой). Да уж, сынок… Смог довести до слёз старую маму! Это всё очень трогает! Особенно про «Аллею ангелов». И правда ведь, всё-таки, сидим мы тут – крепко спим, сладко едим… Как будто, ничего не происходит. А там…

НИКОЛАЙ. Это точно, мам! Знаешь, я сейчас уже немножко пообвыкся, но по-первой, когда приехал в Москву из Донбасса, да прямо с «передка» сразу, да после ранения, то у меня просто «разрыв шаблона» начал происходить. Мыто, по наивности, там считаем, что почти у всех мысли схожие с нами, а тут всё… не совсем так.
ПЭМ. А как?
НИКОЛАЙ.  Ну, например, из госпиталя меня ребята наши забирали, и мы заехали с ними на сервис с их машиной. Что-то там подкрутить надо было. Мы в форме, буква Z на борту, все с шевронами нашего отряда. В общем, явно, что с Донбасса. Так нам прямо в глаза заявили, что "военных не обслуживаем"!!! И это в Москве на пятом месяце спецоперации! Как тебе, а?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Точно сынок! «Нетвойняшек» развелось – жуть. Особенно среди молодых. Тут, как будто вообще ничего не изменилось! Это там, где-то далеко кто-то стреляет и страдает… А люди ничего толком не знают и не понимают. Скажу больше, даже не хотят знать!
И, по большому счёту, они не виноваты. Да!
Невозможно, например, объяснить что-то патриотическое, имея такое кино и телевидение, которые мы имеем за последние лет тридцать.

НИКОЛАЙ. Точно! А «звёздный зал рок-н-ролла» — весь в «пацификах» и миротворческих «замайданных» соплях. И в рэпе, кстати, всё ещё хуже. А ситуация в литературе — где на книжной ярмарке под названием «Красная площадь» продавался главный молодёжный бестселлер про лето в пионерском лагере, и в нём мальчик-пионер полюбил мальчика-пионера. Что это?!!

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ой, как ты прав, сынок! Я-то хоть в Москве живу и понасмотрелась тут, и то в шоке, а могу представить, как тебе это всё.

ПЭМ. Это действительно непонятно даже постороннему человеку, как я, for example… Я лублу театр и представить не можно, что за восемь лет война, так и не «родить» ни одного постановка про Донбасс. Всё время жду, жду и ничего…

НИКОЛАЙ. Вот молодец, Памелла! Даже ты заметила, что такого быть не может, не должно!.. А телевизор! Имеем «Голубоогоньковую» эстраду, где тридцать лет подряд показывают «замороженную голубую рыбу» — очень красивую внешне, но, если её разморозить, окажется, что она гнилая…

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Кстати, о песнях: практически ни одна из десятков песен о «русской весне», войне в Донбассе, спецоперации так и не попала в эфиры российских теле и радиостанций. Там по-прежнему правит бал коллективная «Лобода».

НИКОЛАЙ. А я, как читающий человек, тебе скажу, что подавляющее большинство русских литераторов, которые поддержали спецоперацию, в сущности, никак не востребованы собственным государством. Половина из них вовсе сидят без работы и с удивлением наблюдают, как в стане либеральных «владельцев умов» полный порядок: у них бюджеты, у них творческие вечера, у них всё как прежде, только ряды крепче.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Короче, патриотическая культура в России — забава энтузиастов, и, слава Богу, что они, хотя бы, есть!

На протяжении всего диалога матери с сыном Пэм восхищённо смотрит на Николая. Николай откладывает гитару.

НИКОЛАЙ. Очень жаль, что в столице так всё. И всё же, как и всегда в истории, мы можем положиться на наш народ. Вспомните хотя бы «Бессмертный полк» в этом году!

ПЭМ (восторженно). Да! Я была там! Такого единения нельзя даже представить на Западе!

НИКОЛАЙ. А ещё, буквально перед ранением я был ненадолго в Дагестане. Ездил за добровольцами. Так вот, там нет противников спецоперации. Там даже не обсуждается этот вопрос: надо или не надо. Какие могут быть противники, если у них тысячи мужчин ушли воевать. Они что, будут выступать против своих мужей, отцов, сыновей? 

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да уж! А ведь правильно говорили великие, что от отношения к происходящему всегда напрямую зависит будущее…

Николай встаёт и надевает китель.

НИКОЛАЙ (серьёзно). Если хотите поговорить обо всём этом, то я готов. Удивительно, но именно на войне у меня странным образом выстроились ответы на волнующие многих вопросы.
ПЭМ. Да! Очень хотим!.. Да!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ой, ребята, погодите, не начинайте. Я, кажется, вспомнила, где тетрадка с Колиными стихами. Сейчас принесу, Пэм.

Николай и Пэм пожимают плечами, а Лидия Ивановна убегает за сцену и, возвратившись через минуту, вручает Пэм старую общую тетрадь, которую та тут же раскрывает и «впивается» в исписанные страницы глазами. Николай подходит ближе к женщинам.

НИКОЛАЙ (смеясь). Только вы не стесняйтесь, если что, и останавливайте меня, а то я, знаете ли, иногда не замечаю, что надоел и люблю поговорить, как бы, сам с собой. Как в анекдоте: «И вопрос понятен и ответ правильный, а главное – собеседник адекватный».
Лидия Ивановна выставляет вперёд ладонь, останавливая сына.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Стоп! Только прошу, начни, наконец, с твоего ранения! У меня просто сердце разрывается, как вспомню! И прошу – ничего не скрывай. Помни, что твоя мать тоже не робкого десятка…
НИКОЛАЙ. Хорошо, мам… Скажу, как на духу – если коротко, то сам дурак и сам виноват.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (с раздражением). Коля! Я же серьёзно!
НИКОЛАЙ (примирительно). Ладно, ладно… Везде объявления: «Будьте предельно внимательны и осторожны на тропах и обочинах. На всём направлении враг стал активно сбрасывать «лепестки».
А эти «лепестки», мама, это очень коварные противопехотные мины, которые еле заметны в траве и требуют совсем небольшого нажимного усилия…», а сын твой, как, уже справедливо отмечалось, дурак - расслабился, ведь целых четыре километра до «передка» было. Побежал по нужде на обочину, не смотря под ноги, и «хлоп!» - треть ступни нет.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ах!..
ПЭМ. Ах!..
НИКОЛАЙ. А вообще, нет худа без добра… Меня-то к эскулапам, а рота моя - в засаду через час. Половина полегла…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ужас! А нога-то как?
НИКОЛАЙ. Да что нога… Три недели в госпитале, кстати, здесь в Москве, небольшой протез, палочка и вот – бегаю. Даже вот до вас добежал. Жалко только, что комиссовали со строевой, а я так хотел снова к ребятам своим вернуться…
Лидия Ивановна с величайшей нежностью дотягивается и гладит ногу Николая, пока он не отводит её руку.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ну, что же ты не позвонил, когда в госпитале лежал?! И что теперь?
НИКОЛАЙ. А теперь, мам, я прикомандирован к одному из НИИ Минобороны в Москве, начальником отдела кадров! Как говорится, вот она «бумажная могила» боевого офицера! Хотел в своё Рязанское, но там, видите ли, вакансий не сыскалось!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (успокаивающе). Ну и ничего, сынок. Будешь в Москве. В Америку, я надеюсь (вопросительно смотрит на Пэм), теперь не еду. Так, что будем теперь рядышком…
Пэм отводит глаза и снова «утыкается» в тетрадку.
НИКОЛАЙ. К сожалению, мать, не могу с тобою согласиться так, как именно сейчас я прохожу процедуру увольнения из рядов вооружённых сил в запас и оформляюсь в Донецкий университет на преподавательскую работу. Не забудь, что у меня ведь помимо звания и степень имеется. На кафедре истории меня ждут.
Пэм снова смотрит на Николая и затем отводит восторженный взгляд от него и встряхивает головой, будто отмахиваясь от каких-то назойливых мыслей и пытаясь их перебить.
ПЭМ. Что-то Борис долго не звонит.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Не волнуйся, Пэм. Позвонит. Всё будет хорошо.
Звучит звонок входной двери.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Неужели это Боря! И всё-таки, я в него верила!
Лидия Ивановна идёт открывать дверь, а Николай и Пэм остаются в комнате.
ПЭМ. Вы интересный мужчина, Николай.
НИКОЛАЙ. Спасибо. Не скрою, Вы мне тоже симпатичны, Памелла.
ПЭМ. Можно просто Пэм.
НИКОЛАЙ. Хорошо, Пэм. Я…
Николай не успевает закончить фразу, так как в этот момент из прихожей слышится страшный шум. Николай и Пэм поспешно идут туда. На пороге стоит Соседка неопределённого возраста в халате и бигуди. Она истошно кричит на Лидию Ивановну и машет руками. Та смотрит на неё с совершенно растерянным видом.
СОСЕДКА (громко). Воспитали вас на нашу голову, интеллигенты вшивые! А ещё очки нацепили! Полдня выясняем, кто это тут машину у подъезда раскорячил! Снохе пришлось коляску внизу оставлять, чтобы ребёночка поднять домой… Хорошо, что Джамшут – дворник, голуба, подсказал… Он всё про всех знает! Ну, конечно!.. Кто ещё? – профессорская семейка – интеллигенция несчастная!.. Идите теперь разбирайтесь! Милиция, наконец, приехала! Что глазами лупаешь, подруга (к Пэм)?! Твоя машина?!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Простите, простите, ради Бога! Не успели отогнать… Машина не моя, но я скажу сейчас водителю. Простите, ещё раз.
СОСЕДКА. Ага, не успели… «Простите» не булькает!.. Целый день не успели… Мне-то теперь пофиг! Идите теперь с ментами разбираться! Они, кстати, уже эвакуатор вызвали, так что «шевелите косилками», а то поздно будет!.. И скажите спасибо, что я вас предупредила…
ПЭМ. Oh! My God!
Пэм суетливо бегает по прихожей, надевая обувь и ища свою сумку с документами. Николай вдруг берёт её за руку и спокойным уверенным голосом говорит:
НИКОЛАЙ. Это не женское дело. И тем более для иностранки. Дайте мне ключи с документами, я спущусь и всё решу.
Пэм, под взглядом, не терпящим возражений, послушно всё передаёт Николаю. Тот уже в кителе, надвинув на голову десантный голубой берет, небрежно отодвигает своей инвалидной палочкой соседку в сторону и выходит. Пэм зачарованно и молча смотрит ему вслед…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (гордо). Вот, что я называю, настоящий мужик.
ПЭМ (восторженно). Да, действително!
ПАУЗА.

2-я СЦЕНА
(Лидия Ивановна, Пэм, Николай)
Интерьер квартиры Лидии Ивановны Кудряшовой. Николай встаёт со стула, опираясь на палку, выходит в центр комнаты и обращается к Пэм и Лидии Ивановне.
НИКОЛАЙ. Что ж, друзья мои, досадный инцидент с машиной и полицией разрешите считать счастливо исчерпанным.
Пэм и Лидия Ивановна хлопают в ладоши, выражая благодарность. Николай театрально кланяется.
ПЭМ. Спасибо большое! Я просто не знать, как Вас благодарить!
НИКОЛАЙ (улыбаясь).  Во-первых, тебя, во-вторых, торжества потом…
А теперь же прошу вашего внимания, чтобы я по многочисленным просьбам прочёл вам небольшую лекцию-политинформацию о моём понимании последних происходящих процессов.
Представим, что вы мои будущие студенты!
Прошу быть снисходительным к пока ещё будущему доценту Донецкого университета... Короче, это моя «тренировочная» лекция. Я только учусь быть лектором!
Женщины снова аплодируют.
ПЭМ, ЛИДИЯ ИВАНОВНА (смеясь). Просим, просим!!!
НИКОЛАЙ (откашлявшись). Итак… О войне… Возьмём за данное, что любая война всегда состоит из нескольких меньших войн, а подчас и сама входит составляющей в более крупное событие.
Николай берёт стакан со стола, наливает воду из графина и выпивает. Лидия Ивановна снова с нескрываемой гордостью смотрит на сына. Пэм тоже периодически с интересом поглядывает на «лектора», отрываясь от тетрадки.
НИКОЛАЙ (продолжая).  На проходящую сейчас Специальную операцию, соответственно, тоже можно посмотреть в таком разрезе:
Первое - это гражданская война двух Украин. Одну поддерживаем мы, другую Запад.
Второе - это тоже гражданская война, но между либералами-западниками и патриотами-государственниками внутри России.
И, наконец, третье – конечно, конфликт всего коллективного Запада и восставшей против их безумного диктата России.
Теперь Пэм и Лидия Ивановна пододвигаются ближе к Николаю.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (к Пэм). Хорошо излагает.
НИКОЛАЙ (продолжая). Это, в общем, одна из битв антиколониального движения. Следующими такими битвами будут битвы за Китай, Африку и Латинскую Америку.
Лидия Ивановна тянется к столу за яблоком.
НИКОЛАЙ. Вам не интересно? Скучно?
ПЭМ, ЛИЛИЯ ИВАНОВНА (бодро). Нет! Нет! Продолжай!
Николай снимает китель, снова оставшись в тельняшке, и вешает его на спинку стула.
НИКОЛАЙ (продолжая). А может, это лишь начальный этап Мировой войны «Золотого миллиарда» против остального человечества.
ПЭМ (радостно). Это удивительно, но я всё-всё это понимать!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (одобряюще). И это прекрасно, Пэм!

Николай, несмотря на свою хромоту и палочку, ходит туда-сюда по сцене, как заправский профессор. Он подаёт знак «тишина».

НИКОЛАЙ (продолжая). Необходимо также иметь в виду, а Пэм, это уже сложнее будет, что часто и самые простые люди ставят разные вопросы, исходя из своего глубинного понимания того, что по-настоящему хорошо для России. 
Большая часть нашего населения осознаёт исключительную апостольность России и то, что главные её союзники, по-прежнему Армия и Флот. По всему периметру границ нашего постсоветского пространства мы видим всё возрастающую военную активность враждебно настроенных к России государств.
Эти самые враги сломали СССР, а теперь хотят и Россию Путина «довести до ручки».

ПЭМ. Что есть «до ручки»?
НИКОЛАЙ. То есть, до окончательного развала.
ПЭМ. А…
НИКОЛАЙ (продолжая). Люди верят, что у России особый путь, экономика и политика - и только крепкая рука может управлять «Хартлендом». Это геополитическое название наших огромных территорий на карте мира.
ПЭМ. Как, как ты сказал? Heartland! Сердце земли- это интересно. Надо мне записать.
Пэм под удивлённым взглядом Николая мгновенно бежит в прихожую, берёт там свою сумку, достаёт оттуда блокнот и авторучку, кладёт раскрытый блокнот к себе на колени и сразу начинает записывать, продолжая слушать. Николай смеётся, глядя на Пэм.
НИКОЛАЙ. Вот, что можно назвать профессиональным, не просто студенческим, а именно женским навыком! Я бы так не смог…
ПЭМ (поправляя очки). Thanks!
НИКОЛАЙ (продолжая). Поэтому, эти люди очень верят в Путина. Верят и по-своему жалеют, ведь ему каждый день приходится принимать сложнейшие решения и делать выбор между плохим и очень плохим, но он, как настоящий лидер, всегда выигрывает... Ни в коем случае нельзя пошатнуть это доверие!

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да, сынок, тут про взрослое поколение ты абсолютно прав, ну, может за редким исключением, а вот пресловутая молодёжь... А ведь, как говорится, они «сегодня дети, а завтра граждане…»
НИКОЛАЙ. Ты права, мама! Сразу чувствуется, что учитель! Сто раз права! Мы взрастили какой-то инфантильный мир! Дети просто не хотят взрослеть. Я испытал настоящий шок, когда понял это!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Это действительно так и есть.
НИКОЛАЙ (продолжая).  Ещё не так давно любой мальчишка в ответ на взрослый вопрос: "Кем ты будешь, когда вырастешь?", гордо называл профессии кого-нибудь из героической части человечества. И, даже, когда в злосчастные 1990-е мальчики хотели быть либо "депутатами", либо "братвой", а девочки – их "спутницами" из эскорт-услуг, они все равно подражали в этом взрослым и хотели выйти из детства.
ПЭМ (весело смеясь). А я маленькая мечтала стать бандиткой из фильм «Бонни и Клайд»!
НИКОЛАЙ (улыбнувшись). Ну, вот видишь... Но вот наступило время, когда на вопрос: "Кем ты хочешь быть, когда станешь взрослым?", часто можно услышать ответ: "А я не хочу становиться взрослым". 
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (качая головой). Ты прав, Коля! Ой, как прав!
НИКОЛАЙ. И что же? Прикажете нам теперь ждать, пока «рак на горе свистнет», когда они чудесным образом изменятся!? И как эти люди будут противостоять злу в его борьбе с добром? Как они выступят на защиту нашей веры, в конце-то концов?
Лидия Ивановна почти на ухо, хоть и нормальным голосом, говорит Николаю:
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Коленька, ты стал верующим? Ты же всегда отрицал любую религию?
НИКОЛАЙ. Во-первых - да, во-вторых - давно и, в-третьих, в окопах, мама, все верующие.
Пэм вдруг вскакивает со стула.
ПЭМ. О! Я это очень одобряю! Неверующие люди подозрительны. От них всегда можно ожидать всего, что угодно! Пример это твой младший брат! Он даже говорить со мной не хотел про Бога! И, что случиться?! Кстати, он так и не звонит!
НИКОЛАЙ (продолжает, как будто не заметив замечание Пэм). А противостояние обязательно будет! Вообще-то, стоит напомнить, что нынешняя битва не первая, когда России приходится в одиночку сражаться за веру, принесённую из Византии в Киев. Именно поэтому нынешняя Священная война за защиту Православной веры, должна закончиться именно в Киеве, и закончиться она может только победой! Нашей безусловной победой, не оставляющей места для разночтений!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Молодец, Грачик мой! Так всё доступно и понятно! Думаю, что твои студенты будут довольны.
Пэм снова с восхищением смотрит на Николая.
НИКОЛАЙ. Да, кстати... По сути, нынешняя война на Украине начала и ещё одну битву, но уже внутри России. Битву Русского мира и мира глобалистов, отступать в которой нам некуда.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (с интересом). Ну-ка, ну-ка, в этом месте поподробней, товарищ доцент.
НИКОЛАЙ. Ближайшие несколько лет нам придется жить в условиях, дай-то Бог, только мобилизационной экономики, а не всеобщей мобилизации. Рушится созданная трудами либералов и воров всех мастей, глобалистская и компрадорская российская экономика. И на её обломках всходят первые ростки экономики новой, патриотической! А для новой экономики нужны и новые лица!
ПЭМ (улыбаясь). Даже я с этим согласна! И что ты предлагать, мистер профессор?
НИКОЛАЙ. А тут и предлагать ничего не надо. Новая элита уже растёт. И особенно – на Донбассе! Подобно тому, как «оранжевая» Украина стала плацдармом для русофобской «элиты», представители которой позже и бежали туда из России, так теперь Донбасс становится центром притяжения новой патриотической элиты России.
Представители нашей новой элиты уже заметны, но пока находятся в резерве. Пока что старые люди пытаются надеть на себя «новые» лица, но это профанация, путь в никуда.
ПЭМ. Как интересно!
Пэм смотрит на Николая с нескрываемым восхищением.
НИКОЛАЙ. После начала военной операции на Украине, правда, «запоздалой», в силу объективных причин, Россия попала в такие жернова истории, что отступать-то некуда, только вперед! Россия, начав СВО, привела мир в точку бифуркации.
ПЭМ. В точку чего?
НИКОЛАЙ. Обнуления, значит, всего миропорядка.
ПЭМ. Ты оккупация всей Украины иметь в виду?
НИКОЛАЙ (ухмыляясь).  Хах!.. Оккупация… Оккупацию Россией нужно ещё заслужить! Тут вопрос гораздо шире!
Пэм тянет руку, как первоклашка.
ПЭМ. А я знаю много людей, и в том число у меня в институт, и которые вроде не быть раньше против Путина, а теперь они против войны и обвинять Путина во всём, и называют операцию агрессией.
НИКОЛАЙ. Это, Пэм, не агрессия, это гражданская война между одной Россией - либеральной, которая уже всем давно обрыдла, и какой-то другой – ещё, к сожалению, неизвестно какой.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Как ты точно сказал, сынок! Действительно, что пока неизвестно какой, но явно лучше. Потому что хуже уже нельзя!
ПЭМ. И всё же таких либералных людей очень много и среди вашей богемы тоже.
Николай, видимо устав ходить по комнате, подвигает стул и садится на него, как на коня – задом наперёд, рядом с Пэм, смотря ей прямо в лицо.
НИКОЛАЙ. Знаешь, когда началась эта заваруха, я тоже стал интересоваться мнением людей, которые имеют влияние на большую аудиторию.
ПЭМ. And?..
НИКОЛАЙ. Например, рок-музыка в России раньше воспринималась мною как более патриотическая… ну, по сравнению с попсой…
ПЭМ. А, «попса»! Я знаю.
НИКОЛАЙ. Однако вскоре я понял, что ошибся. Эти ребята играли на верных струнах чувств народа, но вот ради чего они это делали, теперь не ясно. Жить одной судьбой со своей Родиной, когда запахло жареным, многие из них не горит желанием. Любимые нами рокеры оказались с гнильцой. 
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да уж! И это более, чем заметно.
НИКОЛАЙ. Тут приходят на ум слова Александра Твардовского из «Тёркина»: "…и совсем свои ребята, сразу, как бы, не они…".
ПЭМ. О! Я Тёркин учила с моим дедом!
Николай снова начинает ходить по сцене взад-вперёд, опираясь на палочку и одновременно эмоционально жестикулируя свободной рукой.
НИКОЛАЙ. Знаете, мам, Пэм… Это уже не для лекции, а лично от меня. Я думаю, что вообще все эти наши западники и миролюбы, - извините, обычные "ссыкуны", пытающиеся спрятать позорный факт своей трусости за красивыми словами. Они "ссут", что если мы не «спустим штаны» перед США, а попытаемся как-то противостоять "экспорту демократии", то может случиться война, на которую вдруг их призовут, а это, чёрт побери, опасно для их драгоценного здоровья!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (смущённо). Коля!..
ПЭМ. Ничего, ничего. Я всё понимаю.
НИКОЛАЙ. Либерал, к сожалению - это тот, кто тихо выходит из комнаты, когда там начинается драка.
Лидия Ивановна тоже встаёт со стула и обращается к сыну, поглядывая на Пэм, давая понять, что она говорит от лица их обеих.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (дружелюбно). Ну, что ж, уважаемый доцент…
НИКОЛАЙ (скромно поправляя).  Будущий...
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Не волнуйся. Мать не сглазит. Так вот… Будущий доцент, аудитория пребывает в полном восторге от прослушанной лекции и выражает искреннюю благодарность, признавая тебя полностью готовым к преподавательской работе! Молодец!
Лидия Ивановна и Пэм снова хлопают в ладоши, а Пэм даже слегка свистит. Николай театрально отпускает поклон благодарности и снова манерно обращается к женщинам:
НИКОЛАЙ (смеясь). Уважаемая аудитория, а теперь я готов ответить на ваши вопросы.
Пэм снова тянет руку Николай дозволительно указывает на неё пальцем.
НИКОЛАЙ. Пожалуйста, студентка… Напомните Вашу фамилию! 
ПЭМ (шутливо). Адамс! Профессор, а какое ваше мнение по поводу вмешательства России в процесс выборов в США?
НИКОЛАЙ (подыгрывая). Спасибо за вопрос, уважаемая… Отвечаю: Если Путин на самом деле повлиял на выборы в США, то он всесилен. Если нет, то ЦРУ и ФБР нагло врут. Какая-то патовая ситуация для либералов… И вообще, это уже анекдот «с огромной бородой»!
Все смеются.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (поддерживая игру). Профессор, а, что вы скажете по поводу большого количества украинских пленных на Донбассе?
Лицо Николая мгновенно серьёзнеет.
НИКОЛАЙ. Многие украинские пленные, которых я видел в огромном количестве, – они убийцы, просто убийцы мирных жителей, и в этом проблема.
ПЭМ. Что, все?
НИКОЛАЙ. Не все, конечно, но большинство. Их «вяжут кровью» в первые же дни.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вон оно что!
НИКОЛАЙ. Конечно, когда они выходят с поднятыми руками, то ведут себя тихо, скромно, еле слышно, охотно отвечают на вопросы. 
Отнекиваются от войны, и не любят говорить, что на самом деле находятся в Донбассе уже третий-четвёртый, а то и пятый раз… 
А ведь это именно они стреляют по мирным жителям. Других на самом деле там быть не может.

ПЭМ. Но они же пленные.
НИКОЛАЙ. Это да, и мы их жалеем, и даже верим кое-кому, что они тут, пусть пятый раз, но случайно. А они всё же, - обыкновенные убийцы. Вот в этом основная проблема. Короче, обязательно будет трибунал. 

ПЭМ. Да, я думать, что сложно будет.
НИКОЛАЙ. И всё же если и есть во мне настоящая ненависть, то это к нашим предателям!
ПЭМ. Наверное, я тебя могу понять.
НИКОЛАЙ. Недавно опубликовали потери армии ДНР с начала спецоперации: больше двух тысячи погибших солдат и офицеров. И ещё больше полтысячи гражданских погибло. 
ПЭМ. Сколько похорон!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Кошмар...
НИКОЛАЙ. Так вот, эти две тысячи не Путин насильно отправлял. Они взяли оружие и пошли воевать за то, чтоб жить в России.
И им не стыдно жить в России! Им так хотелось жить в России, что они умерли за это! Была б моя воля, я б всех тех, кто за восемь лет людей Донбасса ни разу вслух не пожалел, а теперь мотается по заграницам и рассказывает про свой стыд, запускал бы домой после двух тысяч поклонов у каждой донецкой военной могилы. И у гражданских столько же. И ещё у луганских потом!

ПЭМ. А знаешь, Николай, я с тобой полностью согласна. Нет ничего хуже предательства!
НИКОЛАЙ. Спасибо, Пэм, за понимание.
Николай, вдруг «встряхнувшись» и смени тон, резко подходит к Лидии Ивановне, слегка испугав Пэм.
НИКОЛАЙ. Так!.. Слушай мою команду!.. А ну-ка отставить хандру! Мама ставит чай! Пэм накрывает скатёркой журнальный стол! Затем обе следуют на кухню за чаем и вкусняшками! И приступаем к официальному чаепитию!
Пэм смешно прикладывает ладонь кончиками пальцев к голове, изображая отдание воинской чести.
ПЭМ. Yes, sir! (Да, сэр!)
ПАУЗА.

3-я СЦЕНА
(Лидия Ивановна, Пэм, Николай, Борис)
Лидия Ивановна, Пэм и Николай в комнате. Сидят за накрытым журнальным столиком и пьют чай. Пэм поднимает бокал с чаем, как фужер для тоста.
ПЭМ. Дорогие друзья, мне очень приятно, что неожиданно, вы приняли меня в свой круг и делитесь со мной вашими проблемами. Мне очень приятно такое доверие. Это как-то очень по-русски… Я очень рада, что узнала всех вас – и Лидию и Николая и даже Бориса…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. (к Пэм)Тебе спасибо, что согласилась задержаться, Памеллочка. Слишком расстроил меня Боря…
ПЭМ. Ничего, Лидия. Надеюсь, всё-таки, что он образумливаться и всё решит. У него просто нет другого выхода.
НИКОЛАЙ (Лидии Ивановне). Так! Говорю же - хватит грустить! Не такой уж он и плохой человек, мой брат. Давайте, всё же, дадим ему шанс. В конце концов, я в него верю! Он обязательно позвонит и скажет, что всё в порядке.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (грустно). Ой, Коля, ты всегда думал о Борисе лучше, чем он был на самом деле и всегда его оправдывал, помогал и защищал. А я всё берегла твою веру и старалась не посвящать тебя в его «фортели» Брат, всё же…
ПЭМ (Лидии Ивановне). Расскажи мне про Бориса, как мать! Ведь лучше тебя его не знать никто…  Мне теперь очень интересно с кем я хотела связать свою жизнь…
НИКОЛАЙ. А и правда, мам! Я же тоже, к сожалению, многого не знаю…
Лидия Ивановна пожимает плечами.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (выдохнув). Ну, если хотите… Секретов-то нет… как изволите… Чайку подлить вам, ребята?
Лидия Ивановна наливает ещё дымящийся чай в, стоящие на журнальном столике, чашки и пододвигает коробку с конфетами.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Борис дался мне очень тяжело… Роды были какие-то особо мучительные… Да ещё я тогда от развода с отцом твоим, Коля, отходила, о тебе переживала…
Первые шесть лет Борькиной жизни - сплошные болезни: диатезы, круп, аллергии на всё, бронхиты, воспаления легких - постоянные врачи, анализы, лекарства…
Но к школе, вроде, наладилось и его, по настоянию отца, отправили в престижную английскую спецшколу. Ничего не скажу, учился неплохо, но самое ужасное – его там сверстники били и всячески «травили» почему-то…

ПЭМ (задумчиво). Да, причины всегда кроются в детстве.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Именно! Конечно, сейчас он взрослый и его не так-то просто обидеть, но Пэм права, что история его характера, сложилась еще в школе. Чтобы к нему обидчики не приставали, постепенно, по мелочам он стал врать.
НИКОЛАЙ. Да уж, есть у него такой грешок, но просто он всегда хотел выглядеть лучше. Значимей, что ли.
ПЭМ. Николай, ты, наверное, просто очень добрый… Это не грешок, а настоящий грех! A real sin!
НИКОЛАЙ. Никакой это не грех! Я поясню, если угодно.
Помнишь, мам, он переписывался с кем-то и просил меня писать ему стихотворения и «цветастые» фразы от его имени, просто, чтобы было красивее… Ну, разве ж это грех!? Ну, не умел он выражать свои мысли так, как я… И я это делал не по принуждению, а с удовольствием со всей душой, представляя в своих мечтах эту прекрасную незнакомку, пытаясь доставить ей радость, как будто я её знаю. Поэтому он правильно делал, я думаю… Мы правильно делали. Вот не помочь ему был бы грех, с моей точки зрения.

Лидия Ивановна с испугом взглянула на Пэм, и та, с вопросом в глазах, посмотрела в ответ.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. А потом и нам, родителям, он стал врать. Сначала - что домашку не задали, потом - что тетрадки не выдали, потом стал скрывать оценки, а на деньги, выданные на завтраки, покупал жвачку и колу, что, естественно, закончилось жестоким гастритом. Потом украл у отца из кошелька деньги... тут же «ломанулся» в палатку и купил колонки, которые спрятал в подъезде.
Конечно, был разговор, наказание, лишили всех благ: хорошего телефона, кино и т.д. Но…
НИКОЛАЙ. Господи, а я-то всего этого не знал и даже ещё, бывало, деньжат подкидывал братишке!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Поведение ухудшалось: подделка оценок в дневнике, мелкие кражи, и снова – беседы, наказания. Но это его лишь раздражало.               
Он соглашался, немного переживал - больше для видимости - и опять делал по-своему. Что страшно - я ни разу не увидела ни раскаяния, ни угрызений совести, ничего.
ПЭМ. А когда ещё старше?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Когда он подрос, то почему-то вдруг возненавидел своего отца, хотя тот его в буквальном смысле «в попку целовал» и во всём потакал, мы даже с ним ссорились из-за этого… Подростковые мысли – настоящая загадка.
НИКОЛАЙ (смеясь). У меня ситуация с отцом была ровно наоборот – хорошего он как будто не замечал, а за плохое, что бы я ни сделал, получал «по сусалам»! Но я его обожал!
ПЭМ. Что есть «по сусалам»?
НИКОЛАЙ. Строгий, в общем…
ПЭМ (с интересом). А, понятно. Это, как и у меня. Знаешь, у нас много есть общий!
Знаешь, Пэм, я-то вырос, пусть в неполной (с любовью посмотрел на мать), но в коммунистической семье! С таким удовольствием вспоминаю своё детство и то время! Жили не очень богато по нынешним меркам, но весело.

Николай ходит по сцене, каждый раз всё ближе к Пэм, явно обращая свой рассказ ей.

НИКОЛАЙ. Мы с отцом как-то все время радовались. Продукты или товары какие-нибудь купили и радовались! Квартиру на Речном от института получили - радовались ужасно, я даже постоянно пританцовывал в ней, казалось, что она такая огромная, эта квартира! Помню, что я был так горд, что живу в нашей стране!

Да, это было золотое время. Сейчас мне тоже нравится, что Россия воспрянула после девяностых, что люди снова начинают гордиться своей страной. Если бы папа был жив, он бы тоже был рад… Ой, ладно, мам… Давай дальше… Ужасно интересно!

ЛИДИЯ ИВАНОВНА (продолжая). А что дальше… Борюся всегда хотел быть лучше всех и с трудом находил общий язык с сокурсниками в институте. Они не понимали его. Я почему-то считала это признаком его гениальности. А уж когда он кандидатскую защитил, то я вообще возгордилась!  Даже внимания на его оппозиционное поведение не обращала… Думала, перебесится. Но когда его отец умер – просто как с цепи сорвался. В штаб Навального даже вступил!
НИКОЛАЙ. Даа… Сколько мы с ним «копий сломали» об его убеждения!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вот почему он такой? Может, мое чрезмерное внимание и забота сделали его таким лживым и бесчувственным эгоистом? Пэм, мне стыдно за то, что я вырастила такого сына. Сейчас оглядываюсь назад и вижу, что сама во многом была виновата - когда Боря был маленький, я постоянно ходила в сад и школу, ссорилась с учителями, детьми. Он напакостит что-нибудь, а я других обвиняла в содеянном. Никогда не могла признать, что мой сын может быть виноват. 

ПЭМ. Мы все ошибаемся, и учимся на своих ошибках. Не кори себя. Ты, как мать, старалась делать для сына всё лучшее. А что выросло, то выросло…
НИКОЛАЙ. Да, действительно, скверная история. Хотя, мам… Во-первых, надо понять и принять, что предательство Бориса произошло не из-за того, что ты что-то там "не додала" ему, или что ты плохая мать и неправильно воспитала. Нет. Это из-за того, что человек в данную минуту сам решил так поступить, понимаешь САМ! И что творилось у него в голове, нам неизвестно, и это уже не важно. Не терзай себя вопросом, "почему". Свершилось и свершилось. Живи дальше. Если будет легче, то прими предательство как его роковую ошибку, стечение обстоятельств. Твой мальчик всего лишь ошибся. Ты мама, всё-таки, просто помоги и ему и себе, при случае, разобраться во всём…

В этот момент в правой части авансцены появляется Борис. Он в тёмных очках, в плаще и с чемоданом на колёсиках с выдвижной ручкой. В правой руке держит мобильник, набирает номер, раздаются гудки. Слышится объявление в аэропорту:
ОБЪЯВЛЕНИЕ. …Уважаемые пассажиры… объявляется посадка на рейс Аэрофлота… SU… Москва-Стамбул…
Раздаётся звонок мобильного телефона Пэм. Она берёт трубку.
ПЭМ. Это Борис!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Включи громкую связь, пожалуйста, если конечно можно.
ПЭМ. Хорошо. У меня нет секретов. Hello. Борис? (сухо в трубку) Ты вернул документы и флэшку в институт?
БОРИС (на взводе). Пэм! Что б ты знала – я не был в институте! Я поменял билет и сейчас улетаю в Нью-Йорк через Стамбул.
ПЭМ (удивлённо). Ты что делаешь, Борис?! Ты сошёл с ума? Вернись!
БОРИС. Я не сошёл с ума и не вернусь, извини. Ты меня не слышишь, не понимаешь…  Я сейчас совершенно растерян, пытаюсь собрать мысли в кучу. Всё чего-то жду от тебя. Воистину, я дурак! На кого я понадеялся!
ПЭМ. Что ты ждёшь от меня? Борис, ты о чём? Это я ожидала от тебя каких-то действий...
БОРИС (перебивая). Я о том, что не советовал бы тебе завтра идти на Учёный совет. Тебе лучше тоже взять билет и прилететь ко мне.
ПЭМ. Что мне лучше, я знаю сама. И сейчас мой ответ – нет.
БОРИС. Если «нет», то ты мне больше не нужна, и я как-нибудь сам справлюсь с твоим открытием!
ПЭМ. Что? Борис!..
БОРИС. Не перебивай! Кому я признавался в любви?! Чёрствой женщине, карьеристке! А я так тебе верил, так надеялся, что у нас может быть счастье в Америке! Я сделал всё для этого!
ПЭМ. Да, уж…  Сделал.
БОРИС. Но оказалось, что тебе мои идеи, мои слова, поступки – всё противно! Если бы я раньше это понял, то немедленно разорвал бы наши отношения! Я не могу быть подкаблучником и зависеть от тебя! Главным в семье должен быть муж!
ПЭМ. Даа… За такую позицию тебя наше «больное» американское общество вряд ли одобрит...
БОРИС. А сейчас я от тебя ушёл! Сам!..
Лидия Ивановна и Николай удивлённо переглядываются.
ПЭМ. Ну, что же. Это твоё право.
БОРИС(язвительно). Найди кого-то другого, понадёжней меня, который согласится на все твои условия и не будет врать.
А я хочу забыть Россию, как страшный сон! Ноги моей больше не будет в этой тупой, воровской быдло-стране! Какие там инновации, какая индустрия?! Судьба Рашки - вывозить нефть и другое сырьё! И забудь об остальном! Всё, у меня посадка. Прощай!
ПЭМ. Борис, послушай меня...
Борис сбрасывает вызов и убирает телефон в карман. У Пэм короткие гудки, она пытается набрать снова. Борис берёт чемодан за ручку и увозит его за кулисы. Пэм слышит голос автоответчика.
АВТООТВЕТЧИК. …Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позже…
Лидия Ивановна и Николай задумчиво и молча смотрят на Пэм, которая опустошённо уставилась в одну точку.
ПЭМ. Он улетел в Америку!..
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (задумчиво). Мд-а-а...Вот тебе и младший сын, мама Лида... Могла ли я подумать, что он будет такой. (к Пэм)А как же твои разработки?
ПЭМ. Уехали вместе с ним…
НИКОЛАЙ. Секретные?!!!
ПЭМ (глухо). Да.
Пэм срывается в громкие рыдания. Николай подходит, обнимает её, гладит по голове, пытаясь успокоить.
ПЭМ (сквозь слёзы). Всё!.. Моя карьера закончена!.. Завтра меня выбросят из института и из страны вообще, как растратник и бездельник!.. Да ещё и пособник преступника! Могут и арестовать! Кошмар!
НИКОЛАЙ. Ну, успокойся! Что-нибудь придумаем. Если выгонят и депортируют без возбуждения уголовного дела, то я тебя в Донецке устрою, если захочешь. Тоже в Универе преподавать будешь. Согласилась бы?
ПЭМ. И не спрашивать! Это моя мечта теперь! Я даже после засекретить мою работу начала процесс получить русский гражданство по упрощённой схема…
НИКОЛАЙ. О! Это было бы самым правильным! Там, на Донбассе, правда, думаю, придётся километра четыре через передок проскочить, но обещаю, что боевой эскорт организую (смеётся). Не страшно?
ПЭМ (серьёзно). С тобой - нет! Надо же, опять эти 4 километра...
НИКОЛАЙ. Ты о чём?
Пэм. Это теперь неважно. Но как говорить у вас в Russia, это знак! По судьба.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (смущённо).Ребята, я на кухню посуду помою…
Лидия Ивановна уходит.
ЗТМ.

4-я СЦЕНА
Раздаётся стук в дверь. Николай и Пэм с удивлением оборачиваются на дверь.
НИКОЛАЙ (смотрит на часы). Кто это там такой скромный? Даже стучат в дверь, а не звонят, хотя вроде время девять только.
Николай встаёт со стула и идёт открывать. Лидия Ивановна выходит из соседней двери. Пэм сжимает в руках тетрадь стихов.
Николай открывает дверь, в которую с тяжелым топотом и громкими криками врывается четыре спецназовца ФСБ в масках и полной тяжёлой амуниции.
СПЕЦНАЗОВЕЦ 1. Всем лежать! Работает спецназ ФСБ!
Они кладут Николая лицом в пол, заламывая руки за спиной, врываются в комнату.
СПЕЦНАЗОВЕЦ 2. Руки за голову! Лежать, не двигаться!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА и ПЭМ в страхе кричат, подняв руки. СПЕЦНАЗОВЕЦ сажает их на диван, угрожая автоматом. За спецназовцами обычным шагом входят трое мужчин в гражданской одежде – МАЙОР ПЛЕТНЁВ - в плаще и шляпе, с папкой в руках. За ним входит КАПИТАН ШЕРСТНЁВ – в пиджаке и тонком свитере и ещё один. Николай, лёжа на животе, поворачивает голову в их сторону.
НИКОЛАЙ. Ну, всё, всё... Я подполковник воздушно-десантных войск Гусев. Документы в кителе на стуле. Кто старший?
ПЛЕТНЁВ и ШЕРСТНЁВ переглядываются. ПЛЕТНЁВ обращается к СПЕЦНАЗОВЦУ 1.
ПЛЕТНЁВ. Вороненко, глянь-ка.
Вороненко вытаскивает документы из кителя и передаёт их Плетнёву. Тот просматривает их, наскоро оценив взглядом.
ПЛЕТНЁВ. Так, так. Подполковник ВДВ Гусев Николай Владимирович...
НИКОЛАЙ. Разрешите хотя бы встать, а то по полу сквозит.
ПЛЕТНЁВ (бойцам). Ребята, помогите подполковнику подняться.
СПЕЦНАЗОВЦЫ помогают НИКОЛАЮ встать.
НИКОЛАЙ. А, собственно, что случилось? Кто Вы?
ПЛЕТНЁВ. И всё же первым вопросы начну задавать я. С Вашего позволения, товарищ подполковник.
НИКОЛАЙ. С кем имею честь?..
ПЛЕТНЁВ. Майор Плетнёв, Федеральная служба безопасности. У меня постановление на производство следственных действий по уголовному делу в отношении Галкина Бориса Леонидовича, зарегистрированного по этому адресу. Проще говоря, обыска.
Вы втроём - это все, кто есть в квартире?

НИКОЛАЙ. Так точно. Гарантирую.
Майор Плетнёв неторопливо ходит по квартире, внимательно осматривая всё вокруг.
ПЛЕТНЁВ (бойцам спецназа). Ребята, можете пока быть свободны. В машине подождите, мы позвоним.
Бойцы выходят.
ПЛЕТНЁВ (присутствующим). Кто хозяин квартиры?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Я.
ПЛЕТНЁВ. Лидия Ивановна Кудряшова, как я понимаю?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да. Правильно.
ПЛЕТНЁВ. Где Ваш сын Борис Галкин?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА, НИКОЛАЙ и ПЭМ переглядываются. ПЭМ делает вдох, чтобы что-то ответить, но ЛИДИЯ ИВАНОВНА вовремя замечает это и перебивает её.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (к Плетнёву). А в чём, собственно, дело?
ПЛЕТНЁВ. Вы не ответили на вопрос. Напоминаю, что Вы несёте уголовную ответственность за дачу ложных показаний. Впрочем, Вы имеете право также и не свидетельствовать против себя и близких родственников в соответствии со статьёй 51 Конституции. Так что, можете не отвечать. Это ваше право.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА и НИКОЛАЙ переглядываются.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Хорошо. А что он натворил?
ПЛЕТНЁВ. В отношении Вашего сына возбуждено уголовное дело по статье 276 УК РФ. Мы уполномочены произвести обыск по месту его жительства. Вот постановление.
НИКОЛАЙ. Шпионаж!? Не может быть!
ПЛЕТНЁВ. К моему сожалению.
ПЛЕТНЁВ достаёт из папки бумагу с печатью и отдаёт его ЛИДИИ ИВАНОВНЕ. Та берёт бумагу трясущимися руками и внимательно изучает. ПЛЕТНЁВ переглядывается с ШЕРСТНЁВЫМ.
ПЛЕТНЁВ. Шерстнёв, сходите за понятыми. И можно начинать.
ШЕРСТНЁВ кивает, уходит и быстро возвращается назад вместе с мужчиной и женщиной. ПЛЕТНЁВ обращается к Пэм.
ПЛЕТНЁВ. Памелла Адамс. Не удивляйтесь, но я вас знаю.
ПЭМ. Откуда? Следили за мной?
ПЛЕТНЁВ. Скорее, за вашей профессиональной деятельностью, поэтому спрошу напрямую: вы знаете, где находится электронный носитель с материалами ваших исследований? Если да, то лучше отдайте.
ПЭМ (в страхе). Если Вы о снимке генома, то он у меня на USB флешка, на работа.
ПЛЕТНЁВ(недоверчиво). Понятно, понятно…  Ваш статус в деле пока не подозреваемый и не обвиняемый, а всего лишь свидетель, да - ещё теперь кандидат на получение российского гражданства. Поэтому утром попрошу предъявить материалы в первый отдел.
ПЭМ (запинаясь). Х-хорошо...
ПЛЕТНЁВ. А мы, всё же, пока поглядим здесь.(сотрудникам) Начинайте!
ПЭМ оседает на диван. ПЛЕТНЁВ садится за стол, достаёт из папки протокол и начинает его заполнять.
Начинается обыск.
Оперативники ходят по квартире, осматривают стол, мебель, заглядывают в другие комнаты (за кулисы), выходят оттуда с пачками каких-то бумаг. Складывают их на стол.

НИКОЛАЙ (иронично). Может вам помочь?

ПЛЕТНЁВ (парируя). Да, будем признательны. Если есть домашний компьютер, ноутбук, планшет – прошу сразу предоставить. Это будет изъято для осмотра в лаборатории в качестве вещдоков.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. У меня в комнате только старенький компьютер стоит, но там ничего такого нет... Борис мне его подарил, но сам им не пользовался. Я иногда почту проверяю и новости смотрю.

ПЛЕТНЁВ. Хорошо, проверим.

У ПЛЕТНЁВА раздаётся звонок мобильного телефона. ПЛЕТНЁВ отвечает.

ПЛЕТНЁВ. Слушаю… Что?! Когда?!.  А вы, конечно, предположить заранее не могли?!...Сажайте самолёт в Краснодаре!... Ах, даже так!.. Тогда «ноги в руки» и берите ордер и срочный запрос туркам! Срочно!.. Что как?... Не знаю, как… Исполняйте!.. Докладывать лично мне.

ПЛЕТНЁВ кладёт телефон в карман и задумывается.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Что-то случилось?
ПЛЕТНЁВ. Вам известно, что ваш сын Борис покинул Россию и направляется в Турцию?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА переглядывается с ПЭМ и НИКОЛАЕМ.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. А зачем?
ПЛЕТНЁВ. А вот на этот вопрос нам вероятнее всего ответит его близкая подруга – Памелла Адамс?
ПАМЕЛЛА кидает беспомощный взгляд на НИКОЛАЯ и ЛИДИЮ ИВАНОВНУ. ПЛЕТНЁВ внимательно следит за этим, но на лицах НИКОЛАЯ и ЛИДИИ ИВАНОВНЫ не отражается ни одной эмоции.
ПЭМ. О, нет. Он... Борис мне ничего не говорил про свой отъезд.
НИКОЛАЙ облегчённо выдыхает. ПЛЕТНЁВ протягивает протокол Лидии Ивановне.
ПЛЕТНЁВ. Подпишите, пожалуйста.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Что это?
ПЛЕТНЁВ. Протокол. О проведённом обыске и об изъятии вещдоков. Мы закончили.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА бегло читает протокол и подписывает.
ПЛЕТНЁВ (сотрудникам).  Всё, ребята! Сворачиваемся! Да, и унесите это всё (кивает на бумаги и вещи).
Сотрудники недовольно выходят с полными пакетами. ПЛЕТНЁВ тоже идёт за ними.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. А что теперь будет с Борисом?
ПЛЕТНЁВ останавливается и оборачивается.
ПЛЕТНЁВ. Мы сообщили турецким коллегам, чтобы они задержали его после приземления в аэропорту. Его доставят в Россию в рамках ведения следствия и суда. Так что не волнуйтесь, далеко не убежит.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (взволнованно). А... что ему грозит?
ПЛЕТНЁВ. Если докажут… то от двенадцати до двадцати лет лишения свободы. Всего хорошего.
ПЛЕТНЁВ направляется к выходу и снова оборачивается, достаёт визитку и обращается к Николаю, протягивая визитку ему.
ПЛЕТНЁВ. Да, подполковник, если вдруг захотите чем-либо поделиться в отношении этого дела – звоните в любое время, всегда буду рад.
Плетнёв уходит, а ЛИДИЯ ИВАНОВНА хватается за сердце. НИКОЛАЙ наливает воду из графина в стакан и подходит к матери.
НИКОЛАЙ. Мама, мама ты в порядке? Выпей воды. Не волнуйся. Может всё ещё образуется.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА пьёт.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ох, сынок... А «образуется», это как? В случае с Борей?
НИКОЛАЙ пожимает плечами и подходит к ПЭМ.
НИКОЛАЙ. Молодец, держалась стойко. Только зачем ты сказала, что флешка у тебя?
ПЭМ (всхлипывая). Я... я просто испугалась.
НИКОЛАЙ (с ужасом) То есть у тебя её нет?!
ПЭМ плачет, отрицательно машет головой, уткнувшись в плечо НИКОЛАЮ. Он гладит её по голове, как ребёнка.

5-я СЦЕНА
(Лидия Ивановна, Пэм, Николай, Соседка)
Квартира Лидии Ивановны. Поздний вечер.
ПЭМ (смотря на часы). Ой, совсем не увидела на время, моя общага уже закрыли. У нас строго…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Пэм, какое общежитие на ночь глядя? Я тебе сейчас в Борькиной комнате постелю. Там, правда, ремонт, но всё ж лучше, чем в общаге. Коля тут на диване ляжет. Ну, всё, ребятки я пойду к себе.
НИКОЛАЙ. Спокойной ночи.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (совершенно «убитым» голосом). Какое там «спокойной ночи»!.. Разве после такого уснёшь. Надо успокоиться.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА встаёт и идёт к двери. Потом вдруг вспомнив, что-то останавливается и оборачивается.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вы уж долго-то не сидите. Завтра на работу всем.
Идёт и снова оборачивается.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да, полотенца чистые в ванной. Ну, всё. Теперь, вроде точно - спокойной ночи!
НИКОЛАЙ, ПЭМ (вместе). Спокойной ночи!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА уходит. НИКОЛАЙ и ПЭМ остаются одни.
ПЭМ. Какой странный день сегодня! Событий хватит некоторым людям на целую жизнь. Произошло всё то, во что утром и поверить было нельзя!
НИКОЛАЙ. А в жизни так всегда и бывает – происходит то, что не могло произойти, а то, что наверняка должно было бы случиться – не происходит.
ПЭМ. И всё-таки, я благодарна этому дню! Ведь, не смотреть на все беды и волнения, которые он принёс, в конце меня ждал приз!
НИКОЛАЙ. Что ты имеешь ввиду?
ПЭМ. Awareness!
НИКОЛАЙ. Я не так хорошо владею английским. Что это значит?
ПЭМ. Осознание.
НИКОЛАЙ. Ты говоришь загадками. Осознание чего?
ПЭМ. Того, что я никогда не любила Борис, как не пытаться убедить себя в этом.
НИКОЛАЙ. Ты уверена? Ну, столько лет вместе всё же…
ПЭМ. Все эти годы я любить тебя, так оказалось!
НИКОЛАЙ. Ты шутишь? Почему вдруг? Я не понимаю.
ПЭМ. Да, да, да. Это есть так.
НИКОЛАЙ (удивлённо). А как ты поняла это? Ты же меня ещё плохо знаешь. Совсем не знаешь, можно сказать!
ПЭМ. Ты совсем не прав, Николай! Я тебя ооочень хорошо знать! Я знаю даже тайны твоей души с самой твоей молодости!
НИКОЛАЙ.(улыбаясь)Ты что ведьма?
ПЭМ.(улыбаясь)Чуть-чуть...
ПЭМ вдруг встаёт, берёт лежащую на столе юношескую тетрадку со стихами и заметками Николая.
ПЭМ. Вот, смотри. Это твоя тетрадь со стихи и разные тексты?
НИКОЛАЙ. Да, моя.
Из своей сумочки ПЭМ достаёт два истрёпанных конверта, закладывает ими одну из страниц тетради и передаёт её Николаю.
ПЭМ. Читай. Борису не стоило, всё же начинать наш роман со лжи. И уж тем более продолжать его столько лет.
НИКОЛАЙ с интересом сравнивает тексты на листках из конвертов с текстами в тетради.
ПЭМ. А теперь сравни свои тексты из тетрадь с теми, что в письмах от Борис ко мне.
НИКОЛАЙ вглядывается и удивлённо смотрит на ПЭМ.
ПЭМ. Всё очень просто. Борис переписывал твои стихи и твои мысли в своих письмах ко мне. Мне они очень нравились. Это в твою поэзию и в тебя я была влюблена все эти годы...
НИКОЛАЙ. Господи! Так это была ты – та прекрасная незнакомка, которую я представлял, помогая брату писать его письма?!
ПЭМ (улыбается). Да, это я.
НИКОЛАЙ нежно притягивает ПЭМ к себе и обнимает. Он гладит её по волосам. ПЭМ крепко прижимается к нему.
ПЭМ. Я просто наблюдательная и умею анализировать, как учёный. Помнишь, как ты сказал Лидии, что Борис переписываться с кем-то и просил тебя писать ему стихи от его имени? Я заметила это и меня как молния ударить! Именно эти стихи упали ко мне! И я влюбилась в друг по переписке, думая, что это Борис! А это был ты!
НИКОЛАЙ (удивлённо). Мистика просто!
ПЭМ. Позже я никак не могла понять, что такое неправильное всё же лежит между Борис и мной… И правда, что я очень бояться выходить за такой муж. Я снова пыталась полюбить его новый. И только, когда я слушать его речь из аэропорт, я поняла! Он сам это мне сказал – его ложь, его идеи, его слова, поступки – мне всё противно! И, действительно, я люблю другого человека – того, кто по настоящему писал мне эти письма!
ПЭМ и НИКОЛАЙ смотрят в глаза друг другу.
НИКОЛАЙ. Слушай, а ты и правда решила поехать со мной в Донецк?
ПЭМ. Absolutely! Абсолютно решено! Но главное – спасибо тебе за возможность внести свой вклад в, я не боюсь этот слова - великий дело! I`m proud! Я горжусь, что смогу помочь Донбасс! Я буду хороший профессор в университете!

НИКОЛАЙ. А я горжусь, что встретил такую смелую женщину!
ПЭМ. Хотя, думаю, что с завтрашний день я безработная, потому что меня точно уволят за... как вы это называть - «халатка»?
НИКОЛАЙ. Халатность
ПЭМ. Да. Вот за неё уволят…
НИКОЛАЙ. Давай будем решать проблемы по мере их поступления, как говорят мудрые китайцы.
ПЭМ. Хотя обещать не смогу, так как, конечно, мне нечего будет принести в первый отдел, и я даже боюсь подумать, что будет дальше!
Хорошо, если criminal case не будет. Потому что я потеряла результат работы институт. Но вдруг повезёт и просто выгонять.

НИКОЛАЙ нежно целует ПЭМ. В этот момент раздаётся звонок входной двери. Николай смотрит на часы.
НИКОЛАЙ (раздражённо). Опять! Кого это снова несёт в такое время?! Хватит на сегодня гостей! Сейчас проверю.
ПЭМ и НИКОЛАЙ идут открывать дверь. ЛИДИЯ ИВАНОВНА со страхом выходит из своей комнаты.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Коля, стой!
НИКОЛАЙ удивлённо смотрит на мать.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Будь осторожен! Сначала посмотри в глазок!
НИКОЛАЙ смотрит в глазок, и улыбаясь оглядывается на мать.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Кто там?
НИКОЛАЙ открывает дверь. В двери стоит всё та же СОСЕДКА и опять в халате и в бигуди. На этот раз пьяная, еле держащаяся на ногах.
СОСЕДКА. Здрассьте, соседи! А это я к вам пришла!
НИКОЛАЙ смахивает ладонью запах перегара.
НИКОЛАЙ.И вам не хворать! Какими судьбами в такой час?
СОСЕДКА. А вот, хочу вам продать одну вещь. Недорого! За сто рубликов всего. Она стоит дороже, но деньги очень нужны и именно сейчас.
НИКОЛАЙ. А с чего Вы взяли, что эта вещь нам нужна?
СОСЕДКА. А ты, «дядя военный-красивый здоровенный», не спеши, пока не увидишь!
НИКОЛАЙ(устало). Ладно, показывай, что там у тебя?
Соседка разжимает кулак и на её ладони лежит флешка с логотипом института. ПЭМ видит свою флешку, отталкивает Николая в сторону и хватает её.
ПЭМ. Откуда это у Вас!?
СОСЕДКА (торжествующе). Ага! Что, права я была? Ну, то-то же.
НИКОЛАЙ. Где вы это взяли?
СОСЕДКА. Да тут на порожке валялась.
НИКОЛАЙ и ПЭМ переглядываются. Николай лезет в карман и даёт сто рублей соседке.
НИКОЛАЙ. Беру без торга!
СОСЕДКА (радостно). Ох, был бы ты мой, так бы и расцеловала тебя! (шутливо, к Пэм) Береги мужика-то своего, а то уведу!
СОСЕДКА пьяно смеётся и уходит.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ну и ну!
ПЭМ. Лидия, а где у тебя лэп-топ?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Что?
ПЭМ. Ноутбук.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Так его же при обыске забрали.
НИКОЛАЙ. (к Пэм) Это то, о чём я думаю?
ПЭМ (в восторге). Не на чем открыть, проверить, но это та самая флешка! Да! Да! Да! Да! Да! Это флешка с фотографиями генома! Это они! Всё должны быть здесь! О, Боже! Это реально? Чудо!
Лидия Ивановна удивлённо смотрит на Николая и Пэм.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Видимо Боря выронил твою флешку из портфеля, когда уходил. Ну, слава Богу, нашлась!
ПЭМ (восторженно). Да! Помнишь, когда портфель упал и всё раскидаться?  Как я счастлива! Поверить не могу!
НИКОЛАЙ (Лидии Ивановне). Слушай, мам, а ведь получается, что Борису так и не удалось вывезти флешку, Бог помиловал дурака! И, если завтра она будет в институте, а она будет, то хороший адвокат вполне сможет переквалифицировать уголовное дело на статью 283-ю, то есть с разглашения гостайны на покушение на разглашение, а это мам от штрафа до четырёх лет только! Ну, там будет видно…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Дай Бог, дай Бог!
НИКОЛАЙ.(растерянно смотря на Пэм)А как же Донбасс теперь?
ПЭМ.(радостно)Ничего не меняется! Только, скорее всего, туда ты привезёшь доктора наук!
НИКОЛАЙ улыбается, глядя на ПЭМ.
ПЭМ. (всхлипывает, заплакав от счастья)Простите, я пойду в комнату. Хочу побыть одна.
НИКОЛАЙ. Подожди, Пэм! Уфффф, ну и денёк. Смотрю, у вас тут на гражданке своя война… А давай лучше прогуляемся по улице перед сном.
ПЭМ. Я с удовольствием!  Сейчас вернусь. Пойду переоденусь только.
ПЭМ уходит с за кулису. НИКОЛАЙ и ЛИДИЯ ИВАНОВНА остаются одни.
НИКОЛАЙ. Как же Борька там теперь?..  Арестовали, привезут - будут судить...  Я бы со стыда сгорел от позора или что-нибудь над собой сотворил.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (задумчиво). Типун тебе на язык! Я всё же верю, что он образумится. День сегодня какой... непростой. Коленька, идите и правда проветритесь
НИКОЛАЙ обнимает мать.
НИКОЛАЙ. Не только день… В такое время выпало нам жить, мама. И жить по совести, несмотря на все трудности.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Давайте, только недолго, обещаешь? А то я буду волноваться.
НИКОЛАЙ. Мам, да что с нами будет-то? Прекрасный вечер!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Я не лягу, пока вы не придёте.
НИКОЛАЙ. (улыбается) Не волнуйся, мам. Я же на войнах выживал, а уж сейчас-то…
Николай кричит в сторону, куда ушла Пэм.
НИКОЛАЙ. Пэм, ну ты где?!
Выходит улыбающаяся Пэм в лёгком платье.
ПЭМ. Я готова.
НИКОЛАЙ застёгивает китель, целует мать, берёт Пэм под руку и они уходят. На сцене гаснет свет.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА остаётся одна, в световом круге посреди сцены. В этот момент у неё в руке начинает звонить телефон. Она поднимает телефон и молча смотрит на дисплей, медленно подходя к левому краю авансцены. Телефон продолжает звонить.
На правой стороне авансцены зажигается ещё один световой круг. В него из темноты входит БОРИС. На его руках наручники, он держит телефон у правого уха. Долгие гудки.
БОРИС (умоляюще). Ну, возьми же трубку! Неужели уже спишь?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА нажимает на дисплей и подносит трубку к уху, смотря в зал.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да, Боря.
БОРИС. (нервно) Мама! Это я!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Я поняла.
БОРИС. Мама, я в Стамбуле! Меня арестовали турки в аэропорту по запросу наших чекистов, будь они прокляты! Мама, меня хотят депортировать обратно в Россию! Это конец, ты понимаешь?! Все мои планы и мечты накрылись медным тазом! Мама, ты меня слышишь?!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да.
БОРИС. (в бешенстве). Что, «да»?! Ты понимаешь, что меня посадят?! Это конец! Это всё!!!
БОРИС начинает плакать. ЛИДИЯ ИВАНОВНА спокойно смотрит в зал, не моргая и не отворачиваясь.
БОРИС (рыдая). Мама! Я не хочу так!.. Почему так, а? Ты что молчишь, мам? Ты меня слышишь?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да.
БОРИС. Ну, скажи что-нибудь!.. Что ты молчишь? Скажи, что я дурак, сволочь, предатель! Что я ненавижу Рашку! Что я не достоин своего старшего брата-патриота! Что я предал свою невесту! Воспользовался её разработками, чтобы свалить в свою Америку – страну свободы и демократии! Где людей ценят, мама! Где им платят достойные деньги за их труд! (кричит) Ну что ты молчишь?!. Я имею право только на один звонок! У меня есть три минуты! Скажи что-нибудь! Я знаю, они все от меня теперь отреклись! Или ты тоже от меня отреклась?!Ты меня слышишь?!
БОРИС плачет, вытираясь рукавом.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (спокойно). Боря. Я тебя слышу.
БОРИС. Ну, наконец-то!.. Откликнулась! А то я уж думал...
ЛИДИЯ ИВАНОВНА(спокойно). Боря. Я хочу сказать тебе две вещи. Первое. Никогда не называй свою родину Россию «Рашкой». Ты можешь её не любить, но ты здесь родился, вырос, получил образование и научную степень. Всё это достойно, по крайней мере, благодарности и уважения с твоей стороны.
БОРИС (язвительно). О, Боже... Опять начинаются эти нравоучения! Мама, это всё, что ты хотела мне сказать?!.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Нет. Ещё одна вещь. Ты действительно оскорбил и предал нас всех.
БОРИС. Ну, понятно, понятно. Теперь все эти настоящие патриоты меня ненавидят, презирают и готовы убить! Так?!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Да нет, не так.
БОРИС. А как?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Они просто в тебе разочаровались. Ты для них больше не существуешь. Как будто умер. Был, и нет тебя. С той лишь разницей, что твоей могилы тоже нигде нет. И ты всё ещё живой и ходишь где-то по земле. Но для них тебя уже нет.
БОРИС. (с издёвкой) Ну, понятно!.. Я, в принципе, другого ответа и не ожидал! Нет человека – нет проблем!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Боря, сынок мой! Знаю, что люди не меняются. Но я не верю, не могу поверить, что потеряла тебя совсем. Поэтому скажу, а ты слушай и не перебивай. Если ты когда-нибудь сам придёшь к осознанию своей неправоты, попросишь прощения у всех, кого ты здесь оскорбил, унизил и предал... Искренне. От сердца. То, я уверена, они... они простят тебя.
БОРИС(растерянно). Мама, ты серьёзно? Ты правда так думаешь? Я же всех кинул, я… Я бы сам не простил ни за что! Мам, я не знаю… мне очень плохо сейчас… я потерял всё - мечту, свободу, своё имя… Мне нет места нигде, даже на родине… Я ошибся в главном, подумав однажды, что любить надо только себя, ведь я себя точно не предам. А на самом деле я предаю себя каждый день, делая те вещи, которые совсем не надо делать!

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Хорошо, что ты это понимаешь.
БОРИС. А ты?! Ты простишь меня, мама?! Вот лично ты?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА молчит. Её глаза наполняются слезами. Она смотрит в зал, не обращая внимания на слёзы.
БОРИС. Ну что ты опять молчишь, мам? Ты простишь меня? Я тебя спрашиваю! Простишь когда-нибудь? Простишь?.. Ну, ответь! Простишь меня, мам?.. Мама! Ты - простишь?!.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Сынок… я уже простила… Я - твоя мать. Ты для меня навсегда останешься тем мальчиком, которого я впервые увидела в роддоме - беззащитным и самым дорогим. Я всегда буду рядом, что бы ни произошло и буду молиться за тебя. Я никогда тебя не брошу.
Борис всхлипывает, утирая рукавом слёзы. 
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ты успокойся, не плачь… Всё образуется, всё будет хорошо. Мы справимся.
БОРИС. Мама! Я люблю тебя. Спокойной ночи, мамочка…
Позади Бориса появляется турецкий полицейский в форме, кладёт ему руку на плечо.
БОРИС. Прости…
Полицейский отбирает у Бориса трубку, прерывает связь, и подталкивая его в спину, уводит за кулисы.
Лидия Ивановна остается одна в кругу света, который постепенно гаснет.

ЗТМ.
Занавес.