СКАЗ ПРО САД

  В одной небольшой полуразрушенной деревеньке жил Сад. Когда-то молодой и ухоженный, он давал своим хозяевам много яблок, груш, слив, крыжовника, малины и смородины. Теперь же, с криво опоясанным забором, местами затерянном в высоком густом бурьяне, с калиткой, едва державшейся на одной ржавой петле, он выглядел сиротливым и заброшенным. А всё потому, что не было больше тех заботливых и добрых рук, которые ухаживали за ним. Не лучше выглядел и дом. Слегка перекошенный и просевший от времени, с растресканными стёклами в окнах, стоял он покинутый и забытый всеми. Через створки, где было разбито стекло, торчали углы задёрнутых наглухо цветастых занавесок.
  Когда-то красивые ажурные наличники и ставни, украшавшие его фасад, теперь валялись на земле, то ли сорванные кем-то, то ли упавшие из-за ветра и непогоды. Возле дома, сложенные штабелями, лежали потемневшие и рассохшиеся доски, так и не востребованные никем. Отныне здесь повсюду хозяйничал лишь высокий бурьян. Сад безутешно смотрел на всё это и страдал.

  Лето уже было в самом разгаре. Палящее июльское солнце иссушало землю. Дождей не было больше месяца. Кусты смородины и крыжовника уже полностью стояли сухими. На них не было ни одного листика. Из увядающей травы, выжженной зноем, выглядывали лишь голые сухие палки. Из-за нехватки влаги деревья выглядели так, будто они умирают.
На яблонях тоже проглядывали засохшие ветки. Их сморщенные сухие листья глухо звенели при каждом дуновении ветра.
Сад помнил, как красиво выглядели эти яблони с выбеленными стволами. Будто в нарядных красивых чулочках, стояли они среди вскопанной вокруг них земли... А какими пышными были кусты смородины и колючего крыжовника! Их хозяин тоже каждую весну окапывал и старательно опоясывал простыми конструкциями в виде подставок и опор, которые не давали потом веткам упасть на землю под тяжестью ягод.
  Повсюду, до самого забора, аккуратно была скошена вся трава. Старик по просьбе жены оставлял лишь чистотел и подорожник. Ведь это были лекарственные растения. Сад выглядел чистым, опрятным и ухоженным. Когда долго не было дождей, всё поливали из шланга. Это позволяло плодовым деревьям не осыпаться раньше срока. Теперь, обессиленные от тяжести крупных плодов, под нещадно палящем солнцем, они уныло склонились до самой земли и казались сонными. Сад с тоской смотрел на безоблачное голубое небо, смотрел напряжённо, страстно, словно искал там спасительный ответ.
- Где же ты, дождь? - шептал он тихо. Ты нам так сильно нужен!
Но раскалённое солнце по-прежнему обжигало своими жгучими лучами всё, к чему они прикасались.
  От длительного обезвоживания земля затвердела и покрылась тонкой корочкой. Так она пыталась сохранить хоть какую-то часть влаги для жизни растений, но и это не помогало. Местами она всё же успела растрескаться, образуя довольно глубокие трещины, отчего сразу сморщилась и постарела.

  Сад густо зарос разной травой. Она сама сеялась и росла там, где облюбовала себе место. Вот по-царски расположился осот. Он вальяжно раскинул свои широкие листья, щедро унизанные по краям длинными иглами-колючками. Среди многообразия трав часто мелькали нежно-розовые цветки ползучего полевого вьюнка, который дерзко обволакивал стебли других высоких растений. Кое-где виднелись белые пушистые головки увядающих одуванчиков. Летний зной не пощадил и их, быстро превратив в седовласых стариков-мудрецов. Издали казалось, что при каждом движении воздуха они величаво кивают своими высокими причёсками, важно приветствуя друг друга и своего хозяина.

  Знойный обжигающий ветер налетел неожиданно. Он игриво пронёсся по макушкам растений. Сталкивая их стебельками, он заставлял их нежно звенеть, перекликаясь с шелестом засохших листочков. Сад печально наблюдал за его игрой. Вот он пробежал по вершинам яблонь, пытаясь раскачать и встряхнуть их от сонливости, на что они лишь ворчливо прошелестели. Рассердившись, ветер набрал скорость и сильным шквалом снова обрушился на сад, хорошенько потрепав тяжёлые ветви яблонь. Крупные спелые яблоки лавиной посыпались на землю, густо устилая её под деревом.
- Вот и корм червякам и разным насекомым, - огорчённо проворчал Сад. - Все старания яблонь оказались напрасными. Теперь они просто сгниют, а сколько бы можно было сварить варенья, повидла и компотов!
Сад снова горестно вздохнул.
Ветви яблонь, освободившиеся от тяжести, с облегчением распрямились. Но ветру этого было мало. Будоража травы, он резво пронёсся над землёй, срывая и начисто избавляя от высоких причёсок головки одуванчиков-мудрецов. Те тут же стыдливо склонились, стараясь затеряться среди других растений. Сад видел, как легко их серебристые парашюты веером взмыли вверх. Вырвавшись на свободу, они сначала кокетливо закружились в танце, а потом, уносимые воздушным потоком, стали удаляться всё дальше и дальше от родного места.
«Что ж, приходит время – одни уходят, а на их место приходят другие», - мудро рассудил Сад и продолжил осмотр.

  В тени плодовых деревьев, вытягивая остатки влаги, стойко держался подорожник. Он был пока ещё крепким и сочным, резко выделяясь среди других растений тёмно-зелёным цветом. Своими большими и широкими, как у лопуха, листьями, он укрыл вокруг себя землю, сохраняя остатки влаги для самых маленьких насекомых, спрятавшихся под ними.
  От знойного солнца трава утратила свою свежесть. Она выглядела увядающей и чахлой, но не вся. Возле засохших кустов смородины колосился ползучий пырей, а рядом густо разросся ежовник или, как его ещё называют, куриное просо. «А ведь раньше его почти не было, так как здесь часто бродили куры и склёвывали его», - вспомнил Сад.
  Всюду царило запустение. А когда-то здесь бегали дети - внуки хозяев, которые приезжали к старикам на всё лето. Они были шумные и проказливые. Воспоминания вихрем закружили Сад, заставляя вернуться в самые лучшие для него времена. Он вспомнил один смешной случай...
Смеркалось. Багровый диск солнца был уже у самого горизонта. Последние лучи угасающего дня ещё красиво окрашивали полоску неба в пурпурный цвет. Возле забора в конце сада послышалась тихая возня и шёпот. Кто-то осторожно сдвинул кол в сторону и один за другим трое щуплых мальчишек пролезли в сад. Прячась за пышными кустами смородины, они добрались до яблони и стали быстро срывать яблоки, набивая себе полную пазуху. Собака, почуяв чужих, громко залаяла. Послышались шаги старика. Он вошёл в сад и крикнул:
- Ах, вы, ироды окаянные! Снова воруете яблоки? Вот я вам ужо уши надеру!
Мальчишки с перепугу ринулись к забору, толкая друг друга. Лаз был узкий. Мешали набранные за пазухой яблоки, выпирающие вперёд. Дед был уже близко. В руках у него был пучок старой жгучей крапивы. Последний из мальчишек нырнул в дырку, и неудачно зацепился широкими штанами за гвоздь, торчащий из изгороди. Он пытался оторвать их, но штаны были такие крепкие, что только сползли вниз, оголив его зад. В этот момент дед и ударил его по голым ягодицам.
- Вот тебе, ирод, за воровство. Получай! - хлестал его дед, приговаривая. - В следующий раз подумаешь, воровать тебе или прийти и попросить по-хорошему, по-человечески...
Мальчишка верещал, что есть мочи, и ужом извивался до тех пор, пока совсем не остался без штанов. Он, как пугливая лань, быстро пустился наутёк огородами к своему дому, избегая неожиданных встреч. Старик смеялся и кричал ему вслед:
- Портки-то! Портки-то забери, дурашка! Куда ж ты без портков-то помчался..?
Сад будто вновь услышал отголоски его смеха. Он безрадостно улыбнулся своим воспоминаниям.
  Теперь уже не слышно было ничьих голосов. Некому больше кричать, как и некому стало лазить по садам. Не лаяли больше по ночам и собаки, не кричали на ранней зорьке петухи. Жизнь в заброшенной деревне будто остановилась. О ней напоминали лишь остовы полуразрушенных и перекошенных изб.
  Но она продолжалась среди растительного мира, полная звуков, движения и пения птиц. Слышно было гудение шмелей и пчёл, собиравших нектар в цветах. От цветка к цветку порхали красивые бабочки, летали голубые стрекозы.
Вокруг постоянно стояла никем не нарушаемая тишина.

  И всё-таки Сад надеялся и верил, что придёт такое время, когда люди одумаются и вернутся в свои родовые гнёзда.
Ведь человеку предложен определённый образ жизни на Земле, позволяющий познать себя, всё мирозданье. А где же всё это познать, как не среди природы? А по-настоящему сблизиться с природой, научиться понимать её можно только живя в деревне.