Роман Объединение физики. Ч. 2, гл. 7

                УII

  Поздно вечером сидя у себя в жирно измазанной тенью комнатке, под ножкой изливающего негромкий оранжевый свет абажура, полусонно глядя бегущий на экране какой-то фильм, в момент эпизодического пробуждения - Кипарисов заметил весьма странного содержания мелькнувшую змейкой строчку в самом низу экрана, зазвучавшую полным диссонансом кроваво мафиозным, пирожково-кремовым и колбасным проблемам. Объявление гласило: добросовестного физика, глубоко интересующегося проблемами пространства и времени и желающего провести серию интересных экспериментов, просят позвонить по номеру телефона такому-то.
  Секунду он, Кипарисов, продолжал сонно глядеть на экран, затем у него блеснула полосочкой мысль, что науку физику дальше же нужно двигать. "Зине телефон покажу",- подумал он. Держа в памяти числа, кинулся искать ручку и бумагу. Чирканул, и всё из памяти его мгновенно унеслось. На экране тиви вовсю разворачивалась голливудская любовь. Точно вертолёты сверкали голые зады и плечи ; губы, выпивая одни другие, соприкасались... Всё было, конечно, слишком фальшиво, наигранно, но в общем образ был ухвачен правильно. С толкнувшей в штанах эрекцией он, не вставая теперь, потянулся через столик к телефону ну и крутанул колёсико.
  - Зин,- скабрезно улыбаясь, стал гундосить в трубку он, поглядывая в телевизор.- Не спишь?
  Зина радостно вскрикнула, узнав густой, сладкий баритон.
  - Какой тут! Работаю, как чёрт. Так интересно! Некогда спать... А ты чем занимаешься?
  - Телек включи,- сладко ей в ухо шёпотом промямлил Игорь, задышал томно.
  - А зачем? - без всякого интереса, отрешенно отозвалась Зина, и в трубке стало тихо. Затем послышался приглушенный шелест страниц.
  - Ладно, на неважно,- слыша, что Зину не оторвать от занятий, обиженно заворчал Игорь.- Здесь, между прочим, про любовь показывают... Я тут подумал... Что, если нам сегодня встретиться?
 - Про что показывают?- довольно пресно отозвалась Зина, очевидно, совершенно не слушая.
  - Да оторвись ты на минутку, чем ты там занимаешься?- стал злиться Кипарисов, но затем совершенно беззлобно, безукоризненно чисто улыбнулся, рисуя перед собой дорогой образ своей возлюбленной, склонившейся задумчиво над письменным столом.- Так, ставлю вопрос категорически. Встречаемся прямо сейчас, немедленно!- очнувшись, прикрикнул он, оглядываясь на приоткрытую дверь.
  - Да ты что, с ума сошёл? Ты на часы когда последний раз смотрел? Спи, мой мальчик, спи...- всё такой же задумчивый голос лился с той стороны виртуального пространства.- А я между тем наш с тобой будущий хлеб с маслом буду зарабатывать.
  Кипарисов обиделся, надулся, потом решил схитрить.
  - Между прочим,- деловым тоном, строго заявил он, стал туманно и грозно сопеть в трубку.- Информация кое-какая у меня имеется, тебе будет интересно узнать, замечу... Мужчинам об этом не говорят- обидно же!- не выдержав, отчитал Зину он.
  - Это почему ещё О чём не говорят?- ехидно проструила Зина, разгадав манёвр, и дальше нежно и просительно защебетала: - Нет, правда, дорогуша, Игорёчек, занята я, не могу, пойми, радость моя, солнце моё, прорыв нужно совершить - пишу, аж рука устала...
  Игорь слушал её звонкий голосок, и будто волшебные пальчики мягко и требовательно водили у него в груди по зазвучавшим там струнам; арфой рассыпались, переливались струны... Он пытался её перебить, как-то вмешаться в её поток слов, но все попытки его были тщетны. Он хотел её слушать больше всего на свете теперь, и сильнее ещё хотелось ему чего-то светлого, пронзительного, громадного, как куб небоскрёба, и, слушая её, он ощущал этот край первозданного гранита сердцем и душой, и ещё кое-чем, ещё кое-чем, разумеется...
  - Ну хорошо, приезжай, мой Дон Жуан,- наконец, сдалась она, очень  жарко простонала.
  - Еду! Мчусь!- сделал просто страшную, буйно помешаную восторгом гримасу, с триумфом вышептал Игорь. Он мгновенно оделся, прошвырнулся туда-сюда по квартире, напевая победное из Тореадора, собрал в круглый боул бутылку грузинского вина, сигареты и зажигалку, с яркими нашлепками на боках пару баночек рыбных консервов, яблоки, два огненно-жёлтых апельсина, и едва не забыл лоскуток с номером телефона, вдруг хлопнув себя по лбу в самый последний момент, сунул его поглубже в губатое портмоне рядом с двумя заструившимися весело малиново-фиолетовыми четвертаками. Он завернул во взорвавшуюся искрами зеркал ванную и обрызгался ароматной, крепко защипавший кожу, щёки и подбородок струей из флакона. В прихожей, перед самой дверью он прислушался: в спальне у родителей - ни звука; еле слышно щёлкнув замком, выпорхнул наружу.
  На улице мороз и тихо. В небе -  чёрная, вбитая глубоко эмаль, имбирь и блестящие, лакированные льдом полоски проводов. Фонари широко разинули рты, раскрыли жёлтые глаза. Подлый ночной таксист за червонец (Игорь не стал торговаться) подбросил Кипарисова на громадную, новую ещё, пахнущую цементом и бетоном улицу с гордым названием - Тракторстроителей. Потухшие на ночь коробки домов вздымались над ним мрачно. Редко очень на стенах горели квадратики комнат и кухонь. Серо-чёрные столбы деревьев порывисто, почти беззвучно звуки колыхались, и ветки тех, которые были ближе к нему, тихонько стучали,звенели  одна о другую. Ветер носился, ошалев от простора и одиночество. Никого нигде. Кривые, холодные нитки трамвайных рельсов, улетая в безвозвратную даль, тускло мерцали, поднимались к концу горизонта в синюю пустоту.
  Машина, развернувшись, подмигнув ему красненькими огоньками, укатилась.
  Зинино окошко приглушенно светилось оранжево-красным. Игорь, подняв голову, минуту стоял, вдруг чаще начиная дышать, и под шарфом и распахнутым пальто у него густо к ней и ко всему окружающему пространству взорвалась нежность. Он полетел скорее, придерживая сверху мохнатую шапку, продираясь через ледяной ветер.
 - Рыбка моя, кисулька-мышулька, открывай же скорее, я это, я...- забился он на площадке перед дверью, услышав её голос, и готов был броситься обцеловать и эту глупую дверь и стены рядом с ней и даже тусклую лампочку под потолком. Квадрат перед ним провалился, и Кипарисов в ту же секунду позабыл обо всём на свете: тоненькая, обворожительная Зина в коротком халатике источала сладчайшую энергию и вызывала головокружение. Уронив пакеты под ноги он вкатился, облапил и обнял Зину, ухватил её так крепко, так широко и глубоко, влил всю её в себя, а себя - в неё; исцеловал её волнистые, ароматные, шёлковые волосы, пряную, припухшие щёку, жаркие мягкие губы. А она всё подставляла ему своё лицо будто лучам солнца, вздыхала порывисто и сладко.
  В комнате небольшой столик уже был накрыт, и скрипки, трубы и гитары лились из чёрного элегантного ящичка импортного магнитофона; длинный письменный стол у залепленного бордовой шторой окна был завален книгами и листами бумаги, и с потухшей однорукой широколобой лампой был погружен в полумрак. Ночник возле дивана, застеленного пушистым пледом, радостно светился, на ковре под его растопыренными ногами сидел жёлтый полукруг, разлинованный как футбольная похожий на затаившегося восьминогого паучка.
  На низком журнальном столике уютно расположились: горбоносые чашечки, слоник-заварница с изогнутым хоботом, завалившаяся на бок поролоновая истрёпанная баба, сверкающий никелированными боками электрический самовар, бутылка светлого хереса и тонконогие бокалы. В углу синим и зелёным светился громадный аквариум.
 - Кое-что и у меня имеется, кое-что...- многозначительно и вдохновенно зашуршал Игорь своими пакетами.
  Они разговаривали и, набив вкусностями рты, перекусывали десять минут. Зина, поедая из тонких пальцев крошащиеся галеты, с досадой говорила, что в институте теперь после всего происшедшего с ней работать нет никакого желания, да вообще всегда надо делать только то, что скажут - скучно, мелко, а инициатива работников никому к чертям не нужна. Что нервная атмосфера повсюду царит, накричать могут запросто, как на девчонку; и даже больше того - крик уже в привычку входит, без палки и зуботычины в свою очередь никто пальцем уже и пошевелить не хочет, подгонять каждую минуту нужно. Что денег на исследования не дают, аппаратура старая, рассыпается на части, и Юрия Сергеевича сегодня током ударило, ему плохо стало - хотели Скорую вызывать - хотя он этого явно не заслужил, такого невезения - работает, пашет, как вол, больше всех, и - человек добрый, отзывчивый, всегда помочь готов. Она говорила, мило расширяя близорукие, без очков глаза, и полные, сочные её губы, скованные обидой, превращались вдруг в твёрдые упрямые полосочки; она говорила, возмущённо размахивая голыми, изгибистыми, розовыми руками, и длинные, когтистые, кошачии её пальцы то и дело выскакивали, указуя на нахалов, тупиц и мерзавцев; высокая грудь под цветастым халатцем плавала, вздымалась, и бёдра её, ноги... О, ноги её  Кипарисов страстно больше всего любил , как гурман любит самое вкусное лакомство. Игорь кивал головой, делал мелкие замечания, подзадоривал, если Зина уж слишком категорично в чьей-либо адрес высказывалась и наслаждался потом её реакцией, пошловата прихохатывал, и подражая ей по-женски всплёскивал руками, прихватывал, тянул Зину за локоть, думая теперь только об одном - об этом самом... Забросив ногу на ногу, потрясённо щурился в неё, примокнув, вдумчиво попивая горький, крепкий херес, глядя на Зину, поющую свою арию, ему казалось, что какая-то невидимая нить вырвалась у него из груди и соединилась сейчас с ней, и по этой нити целым густым потоком горячее, сладкое, небесное бежит, и так сильно, так широко, так всеобъемлюще, что дышать было почти невозможно, и сердце в ожидании предстоящего вечного счастья вздрагивало. Он глядел в неё красивые длинные глаза, на танцующие губы, на подобранные в узел волнистые волосы, на пышные плечи, и щедро приходило к нему, нанаполняя радостью грудь, что сидел бы он вот так рядом с ней всегда, вечно, да созерцал бы её, прикасался к руке тонкой её или губами к прохладной щеке - и более ничего теперь ему не нужно было, только это, только - смотреть и восхищаться. Он отставил пустой бокальчик и притянул остановившуюся Зинину руку, крепко, вдруг очень настойчиво. Замолчав, Зина в глаза ему поглядела, и Игорь с умиротворяющей его радостью заметил, что если про институт она с большим чувством рассказывает - да, то здесь, сейчас, между ним и ею ещё большая, еще более спелая, острая, глубокая, как море, страсть в ней горит, не спит, не запрятана где-то под покровами, вовсе - нет! А вот она, совсем на поверхности, за легкой зыбью вечера, за яркими росчерками со вкусом убранной комнаты, за гудящим делово самоварчиком с печеньями, за невесомым песочком рассказа она - о, бери её! И едва только прикоснуться,  едва дотронуться пальцами, как наносное всё, внешнее, отлетает прочь, рассыпается в брызги, и выходит главное - то, что ждёт не дождётся изнутри, из самого сердце выйти на свет, заблистать, развернуться, взлететь. И источник её вдохновения, он знал,- только он один...
  Зина тотчас же упала Игорю на грудь, прижалась вся, тихая теперь, незначительная, как мышка, щёки её зарумянились, зажглись, глаза её, падая в глубины себя, с блаженством закрылись, и благоговение, целый пожар внутренний, мечтания сокровенные на лице её поставили сладостный отпечаток; она вся дрожала. Кипарисов ни на секунду потерялся, испугался даже, точно одеревянел, окаменел - такая до боли острая стрела ему в грудь вошла, пробила, прожгла до самого сердца; он будто умылся раскаленной волной, и следом всего его объяло нежным пожаром, и тогда только связавшие его трепет и страх ушли, и сердце застучало ровно. Он крепко обнял Зину, вылил в неё поцелуй, горячо поцеловал, точно пробуя, а затем набросился и - целовал, целовал, в губы, в щёки, в горячий её лоб, будто пить её начал...
  - Зин, а Зин?- под утро уже, позёвывая, задумчиво говорил голый, разомлевший Игорь, лёжа на диване на спине под простыней в жарко натопленной комнате и поглаживая прильнувшую к нему её буйно растрепанную голову.- Я это... Признаться тебе кое в чём хочу...
  - Что?- насторожилась Зина, над ним приподнялась на локте.
  - Знаешь,- вдруг сменил тон Игорь c запредельно честного, на задумчивый и чуть лукавый. В темноте он, сияя зубами, начал улыбаться.- Знаешь, бывает так, что попадаешь в какую-то волшебную, что ли, струю, когда нужно раскрыться до конца - в товарищескую, что ли, искренних любви и преданности; когда нужно быть, чувствуешь остро, правдивым в самом незначительном своём действии, даже в каждом помысли - да? И тут выясняется в тот самый момент, когда, думаешь, ты взбираешься, взлетаешь на вершину этой высокой пирамиды нравственности, на вершину своего счастья - да-да!- какими дружба и полная откровенность оборачиваются...- Не выдержав её прямого, пристального взгляда, тревожно горящего даже в темноте, он взял её руку и не сильно сжал, и только тогда смог продолжать.- ...оказывается, что жилка в тебе всё-таки какая-то тёмная, чёрт её дери, остается, прямо гнилая какая-то, и - бьёт, давит, жмёт, распрямляется, как сжатая пружина в тебе, омрачает восторженный привкус от твоих раскрывшихся возможностей любить... И вот эта нехорошая жилка, точно живой человечек, бормочет, шепчет, зудит, как острой иголкой в тебя ширяет, да в самое болезненное место - в подмышку куда-нибудь или вот сюда, в висок возле уха... И вот ты замечаешь, что в тебя всё больше омерзительные, неправильные теперь мысли проникают, отвлекают от главного, морочат голову, толкают в сторону...
  - Это ж к чему, куда толкают?- совсем перепугалась Зина и взлетела над ним; лицо её упало совсем близко к нему.
  - Да нет, нет, ничего такого...- обнял её Игорь и ощутил с новым толчком в грудь и сердце её цену.- Просто...- остановился он, почувствовав, что вконец запутался.
  - Просто - что?..- подтолкнула Зина, отодвинулась от него, зажгла ночник.
  - Просто...- совсем смешался Игорь, теряясь от её настойчивости и начиная растерянно гримасничать, изображая на лице то раскаяние, то испуг, то преданность и лукавство.- Просто, если сказать честно, ко мне в голову закрадываются совсем грешные мысли!- выпалил он на одном дыхании, точно в ледяную воду бросился.
  - Боже мой, какие?- почти в панике вскрикнула Зина, готовясь, кажется, его сейчас растерзать.
  Он быстро заговорил:
  - Например, мне нравится твоя квартиры, точнее - что у тебя есть отдельная, большая квартира и всё-всё в ней; а ещё, точнее,- совсем быстро стал продолжать он, рукой замахал, не давая ей говорить,- ...что ты выгодная невеста, с квартирой, с импортным магнитофоном и телевизором, и даже кожаное пальто у тебя есть... два...- затараторил и, точно ожидая я от неё зуботычина, зажмурил глаза, упал глухо затылком на подушку.
  - Фух... Всё?- облегчённо вздохнув, весело спросила Зина, и кипарисов, услышав её тон, поднялся и широко расплылся.
  - А машина? Машины же нет.... Этого, как его? Мерседеса? - игриво нахмурилась она.
  - Ничего - купишь, когда Нобелевскую премию получишь...- заверил её Кипарисов и отечески потрепал по плечу.
 - А мне нравится, что ты красивый и умный,- стала загибать пальчики Зина, напирая теперь.- Что ты честный - угу... Второй пальчик прилип к кулочку.- Что у тебя приличные, надо отметить, добрые родители...- ещё один палец пропал.- ...и  бдительно следят за своим неугомонным отпрыском, как могут помогают ему, верят в него... Может быть, чересчур сильно, если говорить о последнем...- пошутила она.
  - Да-да, как же...- засмущался Игорь.- Это только так кажется...
  - Не кажется!- встряхнула распущенными волосами Зина, похожая на красивую ведьму, и глаза её важно и весело блеснули, она дотронулась ладошкой его губам и велела молчать.- Ещё мне нравится, что ты тоже добрый, добрый - да, не спорь... Что острый глаз у тебя, и ты можешь подметить то, что другие в упор не видят - это, по-моему, важно очень... Мне нравится, что твоя маман в горкоме работает и поэтому,- Зина вульгарно захохотав тонким белым длинным горлом, затряслась вместе с диваном.- Поэтому у тебя всегда дома дефицитный апельсинчик можно слопать, конфетку вкусную... Я люблю тебя!-  сказала она тише, загадочней, потушила свет, лицо её в свете брызнувших из окна фар сделалось беспомощным, слабым, очень женственным,- Я тоже люблю тебя,- обнимая, ныряя в неё, почти зарыдал Игорь.
  - Ну и всё...- прошептала жарко Зина, укрывая его своими горячими крыльями с головой.
  Часов в семь утра невыспавшийся Игорь позвонил домой и сказал, позёвывая, в трубку, извивающуюйся точно живая, не желающую ему подчиняться:
  - Я у Зины, мам... Нормально всё. Сейчас на работу дёргаем...- в трубке, которую он быстренько и немилосердно швырнул на рога, явно что-то начало происходить, мембрана возмущённо запищала.
  - Вот, не довольна...- с укором и страданием сказал  Игорь Зине, сурово расправившись с ни в чём не повинной трубкой.- А ты говоришь...
  - Ты хоть бы записку чиркнул старикам, - серьёзно его пожурила Зина, сбивчиво дыша и прыгая почти голая по комнате, выбрасывая острые локти и колени, делая глубокие наклоны и приседания.
  - Слушай, у тебя лучше получается, чем у этих выдр Бобровщиковских,- засмотрелся Игорь на грациозно изгибающийся прелестную её фигурку, съехал от восхищения и удивления задом на стул.
  - Наконец-то ты понял...- одарила его огненным взглядом Зина и следом, усевшись на пол, предельно высоко завернула себе за плечи лодыжки, что явно доставило ей громадное удовольствие.
 - Эх, мать моя!..- закричал счастливый Игорь и кинулся плясать что-то непотребное вокруг замершей, медитирующей Зины, описывая ногами квадраты, окружности и ромбы...
  На улице воздух по-утреннему был жиденький, очень прозрачный, чуть сладковатый.
  - Совсем забыл!- хлопнул себя по лбу Игорь, втиснувшись на подножку автобуса,  переполненного хищными с утра, кусающимися мужчинами и женщинами.- У меня же важная информация для тебя имеется!
  - Что именно? - перекрикивая грохот и гул мотора и и назойливую болтовню пассажиров, спросила Зина; блеснули оправа и стёкла её очков из гудящий, вибрирующий толчеи.
  - Тут объявления вчера показали по телеку одно, я переписал,- пытался обнаружить её среди частокола тел Игорь, волнуясь, с тревогой наклоняясь то в одну, то в другую сторону, выискивая родное и милое.
  Автобус притормозил, надавили железные сумки и конечности, зашипели, с трудом распались на две половинки железные двери, неудержимо провалил вниз по ступенькам устремленный в недалекое будущее народ. Яростно и злобно отбивающегося, возмущенного Кипарисово помимо его воли вынесло на грязной снег; когда он влез обратно в салон, стало посвободнее, и лучезарно ему улыбающаяся Зина теперь материализовалась.
  - Так. Объявление следующего содержания...- отдышавшись, приблизившись к ней, слазил в карман Игорь, извлек из кожаного кошеля бумажный плевочек. Он голосом Левитана прочитал сообщение о физике, о проблемах пространства и времени, озвучил номерок телефона.
  - Тебе не известен?- лукаво и с подозрением играя бровями, поинтересовался он.
  - Странно,- удивилась Зина, проигнорировав его милую попытку укусить.- Не чувствую здесь единомышленника.
  - А я думал,  что у нас в городе есть лишь один человек, помешанный на физике,- стал язвить Кипарисов, хищно замахивается в неё острым клювом носа.- А тут гляди: имеется ещё кто-то, деньги тратит, дурик, объявление дорогущие на тиви раздаёт...
  - Это я-то помешанная?- нахмурилась Зина, затем просияла.- Правильно, конечно!  Так оно и есть! Помешанный в творческом плане, значит- гениальный. Спасибо тебе, лапа, за поддержечку! И, как одаренный человек, сообщаю: я чувствую, что мы напали с тобой на золотую жилу... Что-то такое-этакое тут есть, так просто подобных объявлений не дают... Ну не сумасшедший же он, правда, ведь?..
  - А, может,- она?- с ядовитой улыбочкой процедил Кипарисов. Зина шутки его не оценила, замолчала, надолго отвернулась в белое, переполненное зимой окно.
  - Давай на работу сегодня не пойдём, Зин?- замельтешил и засуетился Игорь, терясь возле неё, искрящимися, умоляющими глазами уставился.- Ну извини, сглупил...
  Зина секунду хмуро, молча голубыми, огромными глазами в очках глядела на него, затем расхохоталась и, обняв, прижалась к его груди, бросилась к нему в услужливо распростёртые объятия.
  - А что - давай! - махнув рукой в перчатке, очаровательным голоском сказала она, ни секунды не раздумывая.- Позвоним прямо сейчас по-твоему номеру, узнаем что там и как... Я просто сгораю от нетерпения! - горячо зашептала она и огляделась, потешно двигая под очками влево-вправо одними глазами, будто кругом сновали шпики или Стетоскопов Рудольф Емельянович в своих импортных ботинках на протекторах прятался где-нибудь под сиденьем. Кипарисов, трясясь, залился мелким, услужливым смехом.
  Ближе к центру города они сошли. Дома громоздились над самой головой высокие и очень представительные. Много было серых,  в наглухо, по-деловому задёрнутых  сверкающими пуговицами окон под самые чердаки и крыши в суровых, отштукатуренных фраках и мундирах.  Мрачно нависали изломанные брови карнизов и балконов, густо осыпанные сединой снега. Внизу под ними, в узких ущельях улиц по чёрным, блестевшим мокрым дорогам шипели шустрые шины машин, которые, обрызганные грязью, были похожи на серых, испуганных, скользящие куда-то мышей. Прохожие на фоне ярких голубоватых сугробов выглядели блекло, несмело, как мокрые чернильные точки. И продолговатые гигантские ластики троллейбусов, подъезжая, стирали эти точки, скопившиеся обильно на остановках, точно и вправду нарисованные. Казалось, что все цвета мира куда-то исчезли, растворились в чёрно-белой тарелке земли и разъятой белой ладони неба. И сверху не свет, а жёлтый песок сыплется. 
  Они, подняв головы и заглядывая в высокие окна, прыгнули вниз с подножки автобуса, и немедленно странные и даже ужасные вещи стали с ними происходить. Они скатились на землю и вдруг очутились в пронизанном ветром голом поле на самой окраине города, который чёрной горой высился, клубился на горизонте. Дымились заводские трубы. Нечётко туманились малиновые россыпи новостроек. Ноги их утонули в глубоком сугробе. Ветер, срываясь с неба, колюче налетал и резал щёки и глаза, подвывал жутко и протяжно. Над высокими сугробами крутились, как кошки, бешеные вихри, и столбы их то выростали, то падали. 
  Они торопливо оглянулись: не автобуса, на машин, ни людей, ни даже самой улицы не было. Не было вообще ничего, только - снег. Между двумя налип выросшими белыми горами наклонилась красно-желтая телефонная будка.
  - Ты что-нибудь понимаешь?- тихо спросила Зина, глубоко вжимаясь в крепкое плечо Кипарисово.
  - Так, а ну, пошли!- решительно двинулся вперёд Игорь, прихватив Зинин локоть, сам бледный, как платок.
  Они осторожно втиснулись в узкий железный пенал. Тяжелая дверь  с грохотом за ними захлопнулась. Стало тихо. Ветер и метель перестали свистеть. Игорь несмело дёрнул чёрную, ледяную трубку.
  - Алло?-  глухо, дрожащим голосом сказал он, прерывисто дыша.
  - Номер набери сперва,- прошептала ему в ухо Зина, с удивлением глядя на него.
  - Да не работает, нет гудка,-торопливо сунул он трубку Зине. Зина, взяв трубку, медленно приложила её к уху, и сейчас же из неё полился рассерженный голос Николая Николаевича Кукушкина. Она, развалив под очками в изумлении глаза, ахнула.
  - Уважаемый физик!- увещевал голос с плохо скрываемыми гневом и раздражением.- Разве вам не известно, что согласно теории относительности перемещения во времени в сторону как прошлого, так и будущего невозможны? Нет - и всё тут! Вы что, считаете себя умнее товарища Эйнштейна?
  - Николай Николаевич, это вы?- испуганно и одновременно радостно спросила с несказанным облегчением Зина, чувствуя, что ниточки ужаса в груди чуть расслабляют свою хватку, и дышать становится легче.- Товарищ директор? Ну, слава Богу!..
  - От лица всех физиков мира предупреждаю вас,- приобретая какое-то механическое звучание, продолжал клокотать презрением голос,- что шутить с энергиями времени непозволительно, это опасно для здоровья и даже для жизни...
  - Что-что?- глаза Зины стали очень большие, на все очки.
  -... опасно для жизни...опасно для жизни... для жизни...- затараторил голос, сделавшись вдруг совсем каким-то неживым, электрическим.
  - Кажется, Николай Николаевич говорил...- в полном замешательстве протянула Зина трубку Игорю и и напряжённо думала, что же это такое происходит сними сейчас.
  - Брось немедленно! - вдруг резко вскричал Кипарисов, и позеленевшее лицо его в ужасе поползло на одну сторону. Он, выбив трубуку, стукнул Зину по руке, и из ладони её вместо пластмассовой трубки выскочила сине-чёрная блестящие змея; зашипев, со звоном грохнувшись о стеклянную стенку, упала им под ноги. Они закричали, забились в запрыгавший, закачавшейся  тесной будке и, толкая друг друга, выломились наружу...
... Кругом шумел город. Шипели колёсами в жидкой снеговой каше машины, бегали, наступая им на ноги и толкая, погружённое в свои проблемы прохожие и гигантскими глазами подмигивал неизвестно кому светофор. Они встали, как вкопанные, натолкнувшись друг на друга.
  - Я знаю, что это было,- чужим голосом прохрипел Зина, выглядывая из-за спины Кипарисова.
  - М- м? - озадаченно потирая подбородок, промычал Игорь...
  - Нам очевидно начинают мешать... 
  Кипарисов нервно пырскнул, стал вытаскивать её вперёд за руки.
  - Кто же?
  - Нечистая сила...- тихо и уверенно, быстро сказала Зина и маленьким знамением перекрестила грудь.
  - Массовый психоз,- твёрдо произнес Игорь, солидно покачав вытянутым лицом,- науке давно известны подобные факты сновидений наяву. Ты что видела? Змею видела? (Зина кивнула). Никакая это не змея была, просто отблеск на трубке возник.
  Зина, сбиваясь и задыхаясь, рассказала что она видела и слышала.
  - Всё сходится!- просветлев, кивнул Кипарисов.- В какое-то канцерогенное поле попали. Но Каково! За полторы секунды полёта с подножки автобуса на землю!
  - Да-да, наверное...- согласилась восхищённая и так же  удручённая Зина.
  Они в какую-то ближайшую под стеной дома желто-красную телефонную будку вломились, влезли,  очень несмело, выталкивать друг друга вперёд и оглядываясь по сторонам.
  Трубка была твёрдая, холодная, вполне материальная, густо басом гудела. Зина трясущимися руками по бумажки набрала номер.
  - Слушаю вас?- искаженным диктантам ответили с той стороны телефона.
  - Э-э-э... Мы по поводу объявления,- стараясь как можно дальше от себя держать  эбонитовой рожок, крикнула в него Зина.
  - Приезжайте...- крякнула мембрана и назвала адрес.
  Ехать было недалеко.
  В темном, затхлом, непередаваемо мрачном, гулком подъезде между первым и вторым этажами притаилась тощая кошка, сверкнула в них зелёными глазами; бросилась влево, затем вправо и моментально всосавшись через железные прутья, упала им за спину. Зина с Кипариса, высоко подбрасывая колени, с вытянутыми от испуга лицами и вылезшими глазами, стали танцевать вместе с кошкой, только двигались в противоположном ей направлении. 
  Дверь открыл юноша с одухотворенным взором в широких клетчатых брюках, в светло-голубом под горло свитере и мятых домашних туфлях. Роста он был ниже среднего, под сто восемдесят, плоскогрудый, не широк в плечах и весьма узколиц; его густые и непослушные тёмные волосы были весьма неуверенно подняты наверх, и белел матовый лоб, чуть выпуклый, высокий; глаза - живые и с любопытством смотрящие; нос - длинный, прямой, подвижный. Улыбнулся полными губами чуть застенчиво.
  - Мы вам звонили...- хором начали Игорь и Зина, с величайшим подозрением оглядываясь по сторонам.
  - Увы, вы пока единственные...- тот же голос, что и полчаса назад в телефоне, только более очеловеченный, даже загадочный.- Входите.
  В тёплой в прихожей с изуродоваными временем на стенах обоями, едва освещенной откуда-то издалека льющимся светом, они принялись разоблачаться, посыпая мокрым снегом пол и плинтусы.
  - Андрей Коперник,- представился юноша, взмахнув в них коричневыми прядями.
  - Джордано Бруно!- с важным, каменным лицом указал ладонью себе на грудь Кипарисов.- А это,- он кивнул на Зину,- Софья Перовская, Мария Кюри,  Жанна д'Арк.
  Юноша заливисто и тонко расхохотался, кончик носа его очень мило изогнулся. Игорю это явно не понравилось.
  - Проходите туда,- галантно выставил Коперник руку.
  Все они побрели по нескончаемом коридору, увешанному старыми велосипедами и жестяными детскими ваннами.
  - Всё понятно... Коммуналка?- надменно пристукнул басом Кипарисов.- Странно. Я думал, коммуналки давно кончились, ан - нет... Но ничего, всё ещё у вас будет, молодой человек... - он явно пытался занять господствующее в новой компании положения.
  Из-за устроенных между рогатыми велосипедами и проржавевшими корытами  дверей сыпались разноголосые крики и смех. В воздухе чем только не пахло, и особенно сильно - подгоревшей сковородой и тройным одеколоном.
  - Приходится довольствоваться,- смущённо сказал Коперник, дёрнув узкими плечами, невысокий на фоне длинных и худых, как фотомодели, Игоря и Зины, взгроможденых на каблуки.
  - Вы, наверное, начинающий писатель? - очарованно крутила головой вокруг Зина, шлёпая маленькими, выданными ей тапками.- Все писатели живут в коммуналках.
  - Нет, ошибаетесь... То есть - да, правильно, всё так... Можно сказать, что я - писатель,- совсем смутился молодой человек.- Стараюсь кое-что записывать, сочинять,- опуская голову в плечи и заливаясь краской, особенно ярко видимой вдруг в свете распахнутой высокой старой двери в комнату, видимой даже в полутьме коридора, поведал он.- Но больше я всё-таки, конечно, экспериментатор, исследователь, именно это моя стихия... Прошу вас, входите...- толкнул он крашеную в белое дверь, две половинки которой со скрипом разъехались в разные стороны.
  Темно и таинственно было и здесь.
  Вся не слишком большая комната была завалена грудами железных, ребристых ящиков, на которых, точно сказочные глаза, мигали и переливались, туда-сюда бегали разноцветные лампочки. В два и даже в три этаже они нагромождались один на другом, и приходилось задирать голову, чтобы обозреть всю невероятную конструкцию из них. Горы и кольца проводов опоясывает приборы, стулья и стол, и  Коперник поспешил предупредить гостей, что надо внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться.
  На столе, в свете настольной лампы возле широко развёрнутых, точно обнажённые женщины, книг и тетрадей красовался серебристый экран со множеством кнопочек и рычажков, пульсировал ровным электрическим светом.
  - И даже компьютер есть! С ума сойти!- восхитилась Зина и кинулась тотчас разглядывать.
  - Осторожно!- замахал в неё руками юноша.- Ничего не трогайте!- он, точно пианист, пробежав кистью на пульте по щёлкающим клавишам, свернул с экрана цифры и графики, и экран сделался пустым и неинтересным.- Теперь можете и понажимать, если хотите, конечно,- отступил на шажок он, сунув руки за спину.- Надеюсь, вы умеете им пользоваться?- не без некоторого самолюбования спросил он.
  - Разумеется, что за вопрос?- холодно отвечала Ветрова, и тонкие её пальцы стремительно побежали по мягким рядам кнопок, как красивые пауки. На сосредоточенным лице её, на стеклах очков запрыгали световые гаммы.
  - Тебя что, правда Коперником зовут?- не глядя на юношу, плавая глазами по экрану, спросил Кипарисов, стал трогать пальцами сияющие лампочки на приборах.- Ты поляк? Ай... Горячие!- обжегшись, отдёрнул руку он.
  - Кто-то из родственников по отцовской линии был, точно не знаю, не проверял...- безразлично дёрнул плечами юноша.
  - Игорь,- протянул руку Кипарисов.- А это - Зина, моя девушка,- значительно добавил он, он показывая на увлеченную кнопками Ветрову.
  - Очень приятно,- снова смутился Коперник, и его глаза поплыли куда-то в сторону.
  - А в чём, собственно, дело?- не поднимая головы, строго спросила Зина.- Что за экстренная необходимость такая объявление по телеку давать? Физики- шмызики... Вай зе раш?
  Коперник секунду-другую не поднимал глаз, откашлялся, начал медленно говорить, а потом разогнался, полетел,- что вплотную приблизился к тайне путешествия во пространстве-времени; но ему не хватает кое-каких теоретических знаний, потому что он пока на втором курсе физтеха учится, вследствие этого нуждается в помощи профессионалов, чтобы внести некоторую коррекцию в свою работу.
 - В математике забуксовал... Теория, знаете, формулы...- закончил он.
  - Ты хочешь сказать: нуждаешься в мудром руководстве?- надменно хмыкнул Кипарисов, держась за подбородок, отчего стал похож на самого Капицу.- Что же, мы согласны принять на себя эту функцию,- тоном начальника важно добавил он.
  - Немедленно прекрати кривляться!- устав терпеть его выходки, возмутилась Зина, сверкнув в него молнией очков.- Так-так-так... - перестала клацать кнопками она, и вся обратилась в слух.
  Вот что дальше Коперник, приосанясь, торжественно провозгласил: что ключи от тайн природы буквально под ногами у нас валяются, и нужно только нагнуться и поднять их - но люди почему-то, точно слепые котята, ничего не видят и прозревать не хотят; что время и пространство это такие же субстанции, как камни и вода, и если это понять это, увидеть их простую сущность, наладить с ними некую обратную связь, то можно человека и всё человечество фактический обессмертить.
  - А разве не так?- затаив дыхание, спросила Зина, потрясённо на него уставилась.
  - А зачем?- вскинул брови всегда скептически настроенный Игорь, ему всё-таки начинал нравится этот  таинственный полумрак комнаты, яркое, зовущее за собой в волшебную страну мерцание ламп и ждущая, наверное, впереди какая-то великая и ужасная тайна, действо за нераскрытыми ещё кулисами. Но ещё больше понравилось ему то - когда он вдруг вспомнил об этом - что он легко прогулял сегодня работу, как когда-то, будучи школьником, прогуливал нелюбимые уроки; он самодовольно хохотнул, прошебуршал ладонями, совершенно ошалев вдруг от свободы, засиял.
 - В перспективе, я имею в виду, а пока...- коротко, но стойко поглядев на Кипарисова, возразил Андрей.
  - О Боже мой...- простонал Игорь, опуская плечи под тяжестью роковой екизбежности.- Как, разве мы, мы люди, не вечные? А я-то думал, я буду всегда...
  - Да ты не обращай на него внимания,- противненько хихикнула Зина.- Этот,- она указала длинным пальцем на Кипарисова,- просто мой телохранитель, и ничего больше. Мавр...
  Игорь задохнулся от возмущения.
  - Ничего подобного, е равно эмцэ квадрат ..., - стал бросаться он формулами, словно гирями. Упрямо затряс в них лбом.
  - Теперь, надеюсь, тебе понятно?- спросила Зина Коперника, покручивая пальцем возле приятно взлохмаченного височка.
  Коперник, слегка, красиво растянул губы, как очень умный человек; был бледен, собран.
  - Кстати, ты знаешь... давай на ты, ладно?.. что мы сегодня пережили, покуда добрались к тебе?- и Зина, охая и ахая, рассказала о странной телефонной будке посреди заснеженного поля. Коперник ещё сильнее побледнел, одна щека его стала как-то странно дёргаться.
  - Всё точно... Всё сходится...- пошатнулся он, схватился за край стола.- Значит, и с вами тоже...
  - Получается, мы как-то связаны!- вскричали одновременно Игорь и Зина, падая друг к другу в объятия.
  - С тех пор, как объявление в редакцию отдал будто кто шутить надо мной повадился!- с опаской оглядываясь, горячим шёпотом застучал Коперник, и побелевший кончик носа у него теперь жалобно изогнулся.
  - А что было-то, что? - глядели во все глаза на него Зина и Игорь.
  - Да увидите ещё...- дергая воротник на горле, загадочно и мрачно произнёс Коперник.- Будто предупреждает кто-то, знаки даёт,- мол, не делай ничего, не надо, поворачивай оглобли....
  - Ой, поехали давай домой..- прошептала Зина, с ужасом глядя на Кипарисова, и голос её провалился; ей показалось, будто чья-то костлявая рука к горлу её из угла тянется.- А свет у тебя можно включить?- прячась за спину и широкие плечи Игоря, поспешно спросила она.
  - Экономлю,- Коперник, подбежав трусцой, нажал кнопку на стене. Тусклая лампочка под высоким потолком воспламенилась, заплакала. Показалось, освещения в комнате ничуть не прибавилось. Пожав плечами, он снова выключил.
  - Жутко у тебя как-то,- поежилась Зина.
  - Поле энергетическое здесь нехорошее, это точно, - предположил Кипарисов, странно уменьшившись.- Определённо с отрицательным знаком, всасывает в себя энергию... Вроде черной дыры что-то, туда, в обратную сторону... Так, пора убираться отсюда, Зинуля...- он засуетился, стал шапку нахлобучивать.
  - Вполне разумное предположение, - строго сказал Коперник, спокойно на этот раз.- Я уже производил контрольное прободение времени, и - почти получилось на этот раз... Наверное, кусочки энергии из прошлого остались здесь, рвутся назад....
  - Из прошлого?- изумлённо вскинула брови Зина, и затем заговорила тоном директора Кукушкина: - А разве вы не знаете, молодой человек, теория относительности гласит, что движения во времени в любом направлении невозможно?- и испытующе уставилась на Коперника.
  - Гласила! - гордо взмыл вверх подбородок юноши.
  - Ты хочешь сказать, что ты это сделал?- восхищенно теперь глядела на него Зина.- Ты был в прошлом? И, значит, теперь теории устарела? Да? Да?- она от нетерпения даже стала подпрыгивать .
  - Да!- выдержав артистическую паузу, твердо заявил Коперник.
  - Ура! - задрав вверх белые зубы заорала Ветрова и бросилась обнимать страшно смутившегося Коперника.- Единомышленник! Вместе вперёд - к новым горизонтам! Ну - рассказывай, рассказывай...- потребовала она.
  Кипарисов поспешно втиснулся между ними, Зина, повернувшись, обцеловала любимому Игорю лицо.
  - Понимаешь, Игорёк,- защебетали она, как весёлая, яркая птичка, беспрестанно взбрасывая на нос сползающие тяжёлые очки.- Нас становится всё больше и больше, и скоро замаршируют целые армиии, легионы. А эти...- лицо Зины приобрело презрительное выражение.- Эти - Кукушкины и Стетоскоповы скоро перемрут, как мухи...
  - Ещё как перемрут!- наслаждался близостью красивой женщины Кипарисов, вдыхая в себя терпкий запах Зининых духов и все сильнее прижимая её к себе.
  - Покажи свои теоретические выкладки, опровержения, формулы?- показалось, очки Зины даже запотели от энергии и жара, которые излучали её светлые, радостные глаза, брызнувшие широко на лице; брови, руки плечи - всё её тело, наполненное жизнью и спелое, казалась, пело счастливую светлую мелодию.
  - Не могу этим похвастаться,- смущенно опустил глаза Андрей.- Да и зачем? Я же сам был там.
  - Я думала, ты шутишь,- была потрясена, даже испугана Зина, с грохотом падая на стул, поднимаясь.
  Коперник скромно кивнул.
  - Невероятно... - без голоса пролопотала Зина и снова тихо съехала на  стул.
  Загадочно гудели, тарахтели вокруг аппараты, и, казалось, в них билась, трепетала, как в притаившихся существах, жизнь.
  - То есть, конечно, не сам лично,- ещё сильнее смутился Андрей, и нежные щёки его сделались почти бордовыми.- Устанавливал связь с прошлым, предметы кое-какие отсылал туда... Иногда всё пропадало, как в прорве... А иногда...   
  - Предметы возвращались? Оттуда?
  -Да.
  - Но каким образом? Откуда такая уверенность?
  - По ряду признаков. Я, например, писал карандашиком на листке бумаги запрос, пристёгивал к предмету, а мне с той стороны отвечали... Наверное, вихревой поток в прошлом был открыт, как бы окно сюда к нам, в будущее, пока я его не закрывал,- глаза Андрея светились возвышенным, гордым пламенем.
  - Так просто?
  Коперник дёрнул плечами.
  - Это совсем не просто! Прежде чем добиться успеха, я проделал множество опытов. Были и совсем провальные. Но шаг за шагом я двигался к успеху, на ощупь, так сказать. Кое-какие теоретические знания у меня, конечно, имеются. Но, честно сказать, их недостаточно, расчёты трудно производить...- чуть виновато заговорил он.
  - Молоды, молоды, батенька...- взмахнув длинным, давно небритым подбородком, важно выдул басом Кипарисов, носом нырнул в какой-то аппарат, похожий на гигантский скелет рыбы, на котором тревожно кричали красным глаза-лампочки.
  - Помо-ожем!- обнадежила красивая Зина, подбросив на переносице тяжёлые очки ; она по-братски положила Копернику руку на плечо, глядя на него сверху вниз, понуро стоящего.
  - Я ведь наврал насчёт института,- залился краской Коперник, поджал трясущиеся губы.- Я пытался поступить, дважды... Тщетно...
  - Срезался?- жалостливо сморщилось лицо Зины.- Ай-ай-ай... Ну ничего, не отчаивайся...
  - Да на хрена он тебе теперь нужен, путешественник во времени? - искренне удивился Кипарисов.- Вот я бы...
  Зина бросила в него испепеляющий взгляд, и  Игорь сейчас же виновато примолк.
  - Срезали, точнее,- бодрясь, насмешливым голосом сказал Коперник.- Физика - пять, математика - пять; а вот сочинение - тройбан. А тройка - это всё, конец, баллов не хватает... А задачки я все решил, как орешки пощёлкал, теорию рассказал...
  - В нашем деле, физиков, мелкого, мелочей не бывает! - съязвил Кипарисов, но затем сжалился.
  - Не печалься, бог любит троицу,- примирительно сказал он, с отвращением вспоминая своё безоблачное поступление на факультет при помощи родительских толчков: папа успешно толкал сервиз импортный кому-то, мама кому-то важному с квартирой помогла и т.п.- Ты молод энергичен, всё ещё у тебя впереди...
  - Так, пацаны, спокойно, - решительно заявила Зина, минуту которая сидела, уставившись в одну точку, покусывая дужку очков; набросила их на уши, выставила вперёд, как факир, ладонь.- Поможем тебе прорваться. На этот год можешь быть спокоен. Знания достаточные у тебя, я уверена, есть. Помощью нашей - се ля ви, дорогуша,- ты не брезгуй, потому что престижный факультет выбрал, негодник такой; это раз. А во-вторых - талантом нужно помогать, как помогал, например, в своё время Блок Есенину... А вот - нахальство, смекалку, характер бойцовский проявить надо. Они тебя - по жабрам, а ты им -  той же монетой, понятно? Ну то-то... У нас ведь каждый второй цацей себя считает, звездой, а каждый третий - гением. А на деле - одна сплошная серость несусветная, не пробьёшься..... Фух!
  - Ага! - вскричал Кипарисов, хватая её за расходившиеся руки, не давая ей отдышаться.- А сама-то, сама?- он, мерзко корчась, заплясал вокруг Зины, залился гадким, скрипучим смехом.
 - Каюсь, каюсь,- будто открещиваясь от дурного, взмахнула рукой Зина.- Никакая я не гениальная, обычный средний человечишко.- Она тяжело вздохнула и грустно опустила глаза.- А так хотелось бы им, гением, быть , если честно,- тихонько пропищала она, всхлипнула.
  Кипарисов кинулся к ней, хитрые глаза его, показалось, увлажнились.
  - Для меня - ты самый настоящий гений, выдающийся физик, просто прелесть... - замурлыкал он, прижимая голову Зины к своей груди.- Зина - моя невеста,- повернувшись, отчуждённым басом пояснил он вконец смутившемуся Андрею.- К тому же она самый способный физик у нас в институте, кладезь идей и ходячая энциклопедия; все у нас говорят, что Зина скоро может стать самым молодым в истории профессором, и не за горами, значит, маячит и академик... А там - у-у-у! Президент Академии Наук, правительство... Кандидатскую, прошу заметить, Зина год как уже отстреляла.... Пройденный этап.
  - А Игорь,- подхватила Зина, вынырнув из горячего свитера Кипарисова,- самый настоящий лентяй, ничего не хочет делать, хотя способности у него, разумеется, есть...- Он, - Зина посмотрела на Игоря так, точно он был сливочный и сладкий,- самый милый на свете лентяй, желанный, самый хороший...
  - Кукушка хвалит петуха...- был явно польщён Игорь.- Но - к делу, к делу! - высоко вскинув лицо и осмотрев всех ставшими крайне серьезными глазами, одёрнул Кипарисов.
- Да, давайте начнём, наверное... - не слишком уверенно сказал Коперник. Он уселся перед немым экраном, в котором отражалось его лобастая физиономия, и снова красное и чёрное дёрнулось, зажглось, один за другим побежали ряды цифр.
  - Давай определимся для начала,- подвигая стул и усаживаясь рядом, сказала Зина, и розовые весёлые блики запрыгали у неё на квадратных стёклах очков.- Что подвинуло тебя к мысли, что путешествие во времени возможно?
  - Принцип деятельности человеческого мозга,- щёлкая кнопками и внимательно глядя на бегущие по экрану паучки, проговорил смущенный Андрей, чуть отодвинулся от близко подсевшей к нему Зины.
  - Так, очень интересно...- поставила палец под щёку Зина, внимательно слушая. Кипарисов устроился у неё за спиной, зорко наблюдая за событиями с высоты  птичьего полета.
  - Да ты говори, не стесняйся, что ты всё краснеешь?- бесцеремонно стал бомбить он.- Теперь уж чего? Давай выкладывай факты. Можно.
  Андрей тощим своим задом поёрзал на стуле и, отстранено поглядев по сторонам, решительно вздохнул, начал было говорить, но выражение его лица переменилось, стало собранным и даже злым. Потом вдруг опять нежно сломался.
  - Всё правильно,- тихо прошелестел он, обозревая внизу сморщенные носки своих старых туфлей.- Застенчивость - мой главный недостаток...
  Игорь не слишком вежливо поморщился.
- Так вот... Я пришёл к выводу о возможности движения во времени, в частности - в прошлое, изучив принцип работы человеческого мозга; он, как я понял, как-бы слепок как с работы всей вселенной, принцип - один и тот же,- стал он быстро, всё быстрее, увлечённей говорить.- Вы не замечали, что нашего для воображения не существует временных преград, в одну и ту же секунду мы можем представить себе разновременные события. Как это всё укладывается у нас в голове, вы не задумывались? (Зина и Игорь оба синхронно качнули отрицательно головами, словно два красивых робота, слушали.) Каким образом устроен мозг человека?- продолжал Андрей, словно Прометей гордо и торжественно сверкая глазами и вглядываясь в одно ему видимое за стенами комнаты что-то.- Клетки, нейроны впитывают в себя информацию, как бы записывают её - так? Далее. Существует особый центр в мозге, который считывает её, как бы реализует... Я намеренно упрощённо говорю, чтобы было понятней,- задыхаясь от восторга и нетерпения проговорил Андрей, мельком взглянув в сосредоточенные лица своих гостей.
  - Да тебе, чувак, на биологический нужно поступать,- хохотнул Игорь.
  - И вот этот центр, - пропустив мимо ушей насмешку, продолжал Коперник,- как намагниченная головка в магнитофоне, считывает конформацию и подает её к пониманию человека в виде образов. Можно добиться того, что в единицу времени в этот участок мозга, в его руководящий центр будет подаваться, посылаться бесконечно большой объём информации, а точнее - ограниченный лишь восприятием человека и его физическими возможностями; и в одно мгновение, скажем, перед нами может сложиться в одно стройное целое вся картина мироздания, и это при том, что мы не теряем возможности воспринимать настоящее и анализировать весь поток... Сюда же, кстати, относится и гениальность человека, то есть способность за весьма малую единицу времени сканировать - скажем так - множество событий, явлений и тем самым касаться сущности их всех, делать на основании увиденного и прочувствованного выводы... Тем больше ты охватишь информации, тем глубже будет твоя мысль... Как-то так,- закончив, улыбнулся Андрей, показов ровные, как солдаты на параде, свои зубы.
  - О-о-о! Я вижу очень глубоко, очень далеко,- вывалив шары глаз, как бы обозревая всё вокруг, зловеще провыл Кипарисов.
  - А то, что ты мешаешь, ты не видишь?- с упрёком покачала головой Зина, впрочем едва сдерживая волны смеха.- Замолчи немедленно, не забывай - мы работу сегодня прогуляли, надо же нам как-то оправдать для себя этот зловредный поступок!
  В Игоря точно молния ударила.
  - А я и забыл про наш с тобой подвиг. Влетит нам, наверное.- И он, задрав свитер стал сам себя шлёпать ладонью по своей круглой, аппетитной заднице, противно как капризный ребёнок, захныкал.
  Зина, не удержавшись, как жеребец, заржала. Игорь, замурлыкав, нежно поцеловал Зине запястье, а затем, облапив, жирно стал ездить губами по всей её прекрасной руке. Она стала отбиваться, зашипела, еле вырвалась.
  - Но-но!- затрясла она длинным пальцем с острым ногтем у него перед носом.
  - Итак?- повернула Зина к Андрею весёлое, разгоряченное, извиняющийся лицо.- С гениями здесь у нас всё понятно - разобрались; поехали про мозг... Кажется, я начинаю понимать ход твоих мыслей, Андрюша. И всё так просто, Боже мой! А я совершенно с другого конца подбиралась, твой путь гораздо короче! Но продолжай, пожалуйста!
  - Почему так происходит?- стал твёрдым голосом говорить молодой Коперник.- Почему перед нашим воображением отступает время, мы можем, внутри себя, разумеется, перемещаться во всех его направлениях? А для самого человека, как физической единицы,  его физической оболочки, время - это заколдованный круг, из которого нет выхода? И нет ли выхода? Но если время - тупик, и невозможно вернуться назад и изменить роковую ошибку, ведущую к катастрофе, тогда смысл существования человека, человечества, исчезает; тогда смерть ставит жирную, непреодолимую точку в нашем существовании, и стирание жизни со скрижали вселенной становится абсолютным, а это, согласитесь крайне несправедливо...
  - Да чушь собачья!- болезненно сморщился Игорь, снова получив удар страшным словом прямо в сердце.- Никогда, никуда мы, люди, не исчезнем ... Ты про душу когда-нибудь слышал? И какое мне дело, скажи, до какого-нибудь заморыша из племени тумба-юмба в экваториальных джунглях, который даже свисток из деревяшки выстрогать не умеет?
  - С точки зрения морали высказывание более чем сомнительное...- смущаясь, возразил ему Андрей.- Всё, что происходит на Земле, в самой малейшей её части, это наши общие проблемы, рано или поздно их всем нам решать придется; ведь мы одно целое, части единого существа, по-имени - человечество.
  - Что ты городишь, Игорь, милый!- возмутилась Зина, в её стеклах её очков, сверкнула отражённая красная молния.- Всех людей надо любить! Без кристально чистой совести перемещаться во времени невозможно, это и преступно и гибельно. Я уверена, что мораль, совесть превращаются при громадных скоростях в материальный фактор.
  - Всё верно,- с легкой, ироночной улыбкой уставился на посрамлённого пличистого Кипарисова Андрей.- Попав в прошлое, ничего нельзя подстроить такого, чем затем, вернувшись назад, можно было бы воспользоваться в своих чисто эгоистических целях. Кристальная честность, иначе - беда... Исходить нужно из того, кем ты есть в настоящем, что ты оставил в настоящем, кто ты.. .
  - Ничего, ни капельки нельзя менять?- кисло сморщился Игорь.- Ни вот столечки?
   - Можно,- помолчав, задумчиво добавил Андрей.- Только всё просчитывать надо, а всё просчитать пока очень и очень проблематично. Поэтому и затевать даже не имеет смысла, себе дороже выйдет.
  - Ничего,- твёрдо, железным голосом сказала Зина, всемогуще, как маг, взмахивая пальцем.- Мы - всё просчитаем! Давай дальше про мозг, Андрюшенька...
  - Секрет такого положения, что перед силой нашего воображения не существует времени, как я понял, кроется в следующем,- перебивая уже открывшего рот Коперника, вдруг просветлённо заговорил Кипарисов, затем замолчал, потёр густо взбунтовавшийся морщинами лоб; Зина и Андрей удивлённо смотрели на него,- относительно небольшое вместилище бесконечных объёмов информации, каковым является мозговая коробка человека, громадная относительно его, её  величина скорости обмена содержимым нейронов при помощи электрических импульсов...
  - Есть, вот оно!- звонко, победно вскричала Зина, соскочила проворно со стула и, заложив руки за спину, принялась мерить шагами комнату.- Прообраз машины времени... Сама природа нам подсказывает..... Та-ак... - жутковато посреди полумрака комнаты бормотала она, прохаживаясь между вздыбленными верх железными этажами.- "И создал бог по образу своему и подобию.... " - остановившись вдруг, громко воскликнула она и, прижав руки к груди, вознесла горящие восторгом глаза к потолку, к небу... А? Как верно сказано!.. И при такой громадной скорости обмена информацией... электрические импульсы... -... ринувшись к столу и с шумом  усевшись на стол, заговорила она, ошеломлённо покачивая головой, схватила карандаш и стала чиркать ем по бумаге; из под-грифеля, как крошечные чёртики, посыпались формулы.- Так... Так... И вот так...- закончив писать, она, поцокивая языком, зачарованно поглядела на Андрея и Игоря.- Что прошлое, что настоящее, что элемент фантазии - будущее, - всё одинаково, всё одномоментно, всё есть, уже существует, некая первозданная каша, космический вакуум! Бери и черпай оттуда! Ай да мальчики, ай да молодцы!.. Нужно теперь только всё как надо озвучить, разложить по полочкам..... Хаос, оказывается, это вовсе не беспорядок, а особой принцип мироустройства, дорогие мои...
  Коперник кивнул, сел, встал, тоже в волнении заходил по комнате.
  - Всё правильно. Остаётся только по типу человеческого мозга создать некий могучий аппарат... Вы завтракали?- остановившись возле двери, вдруг спросил он, вежливо склонив набок голову.
  - Йес, офкорз,- сказала в разметавшейся юбке Зина, погруженная в напряжённое глубокое раздумье, покусывая кончик карандаша.- А у тебя самого есть какие-нибудь расчёты? Покажи, пожалуйста.
  Андрей сунул ей пару ученических тетрадок. Сам, не дыша, привалился на стул рядом, напряжённо слушая и наблюдая.
  - Так-так-так, - быстро листала страницы, читая их, Зина.- А вот здесь явная неточность,- подчеркнула она строчку мизинчиком.- Видишь? Здесь надо вот так...- стремительно стала резать она карандашом.- Получается... Получается...- с нарастающим изумлением повторяла она, уже бросив строчить ; лицо её всё больше от изумления и восторга начинало растягиваться.- Получается, что затраты энергии при проведении эксперимента минимальные, совершенно незначительные... Невероятно...- она совершенно без сил привалилась на спинку стула, не силах теперь рукой двинуть; под очками у неё заблистали слёзы. Игорь с не шуточной тревогой преклонился к ней.
  - С тобой всё в порядке, милая?
  Она протянула ему тетрадь. Фиолетовые циферки стали танцевать и выгибаться у него перед глазами, он зажмурил глаза... В темноте под веками старик Эйнштейн в белоснежной шевелюре волос зло затряс в него пальцем...
  - Е равно МЦ квадрат,- открыв глаза, поспешно, преданно сказал он и зашевелил бровями, ожидая оваций. Но на него никто не обратил внимание.
  - ...затраты энергии просто мизерные...- не могло прийти в себя потрясённая Зина.- Я уверена была, конечно, что необходимая для опыта энергия не слишком велика, но чтобы так... Да нам никакой гипергенератор и подавно не понадобится, будь он трижды неладен...- она с нескрываемым восхищением поглядела на Коперника.- Ну ты дал!.. Оправдал свою фамилию.  Точно - Коперник!.. Да тебе не в студенты надо, милейший, а прямо в Академию наук!
  - Так уж и в Академию...- в Кипарисове снова проснулся злобный хищник.- Молодой человек сам говорит, что ему ещё учиться и учиться надо... Вот пусть идёт и учится, а мы с тобой тем временем...
  - Вот кто у нас настоящий гений, так это Андрей,- не слушала Зина жалкий ревнивый лепет Кипарисова, жарко трясла холодную извивающуюся руку Коперника.- Поздравляю! Поразительно, вот так взять и сокрушить все основы науки! Дарование!
 - В школе учителя дали кое-что, из справочников кое-что почерпнул, там урвал, сям...- совершенно был раздал обрушившейся на него славой юный естествоиспытатель, весь изнутри светился.
  - Так, а что за приборы у тебя здесь навалены?- повернулась Зина.
  - Воссоздание человеческих нейронов в металле и пластмассе - не ясно, что ли? - попытался реабилитироваться Кипарисов, небрежно махнул рукой в гудящие энергией ящики и провода.- Аксоны и эти- как их?- дендроны...
  - Всё верно...- Андрей с отеческой любовью посмотрел на своё многоголовое, многоглазое творение.- Роль носителя информации выполняет, разумеется, компьютер, иначе никак нельзя,- он несмело присел на край стула, точно ученик держащий экзамен перед учителями.- Теперь самый важный вопрос - вопрос идентичности информации; то есть, насколько наши представления о том или ином событии в прошлом соответствует реальности. Возможно ли воссоздать, так сказать, пласт времени с тем пространством, которая на нём как-бы болтается...
  - Ага,- краем уха слушала Зина, чиркая что-то на клочке бумаги; подняла лицо с раскрасневшимися, пылающими щеками.- Значит, чем более полное представление у нас имеется о том периоде времени, куда мы хотим двинуться, тем больше шансов у нас на успех, тем точнее, успешнее будет наше десантирование, так? Что-то здесь, сдаётся, не то... Путаница какая-то...
  - Давайте поразмышляем,- кажется, сам начал сомневаться в своих затеях Коперник, ещё больше взлохматил свою буйную шевелюру.- Если, например, из  ландшафта той местности, куда мы желали бы отправиться, нам известна только, что слева по таким-то координатам возвышается гора, а слева - расположены лес и озеро, и более мы ничего не знаем, то  переместившись туда, мы и обнаружим одиноко стоящие гору, озеро и лес, а вокруг будет пустота, вакуум... Хотя по сути,  в прошлой реальности, тут должен быть город где-то поблизости, людей невпроворот, телега какая-нибудь задрипанная протарахтит в этот момент, но ничего этого не будет - только гора и лес. Такие вот дела.
  - И озеро,- поправил Кипарисов строгим, деревянным голосом.
  - Угу, да-да...- увлеченно что-то уже на третьем листке строчила Зина, не отрываясь.- Ну, это, допустим, мы исправим.- Подняв лицо, она светлым взором обвела Игоря и Андрея.- Есть у меня кое-какие задумки... Необходимое и достаточное количество информации - вот выход! Остальная непременно должна нарасти как бы сама... Кажется, что нужно обратиться к самому началу момента образования вселенной, к большому взрыву, и из этого единое условие времени вывести... Компьютер поможет...
  - Вы прямо как ок ок Ленин и Крупская,- кисло и зло умилился Игорь, отступая на шаг, чтобы получше рассмотреть слившуюся в едином порыве парочку; фыркнув, вернулся на место.- А почему сам-то, самолично,  в прошлое не отправился, а, Коперник? Сам придумал всё, сам и расхлёбывай.
  - Страшно!- честно признался Андрей, завздыхал удрученно.- Неизведанное манит, но оно же и пугает... Он опустил голову, поджал губы.
  - Эх, махнуть бы куда-нибудь в закрома царские, натаскать бы золота да каменьев драгоценных...- развалившись на стуле, забросив ладони за голову, мечтательно уставился в потолок Игорь.- А потом, вернувшись, праздничек себе нехилый устроить... В Венецию бы съездили, в Стамбул... Сейчас в Стамбуле, говорят, такое творится... Шучу, шучу!..- поймав сверкнувшую молнию Зининых очков, пошёл он на попятную.- Пофантазировать, что ли, нельзя? Скажи, Андрюха?- он запредельно честными глазами воззрел на Коперника, нагнувшись, по плечу какого дружески ахнул.
   - Тебе же сказали: моральный аспект итак далее,- громадные очки Зины закачались из стороны в сторону, порицая.
  - Да Игорь просто шутит...- попытался заступиться за Кипарисова Андрей, проявив мужскую солидарность.
  - Спокойно!- прожектора её очков сверкнули теперь в покорно притихшего Коперника.- Это воспитательный момент, профилактика!
  - Я больше не буду,- начал снова паясничать Кипарисов, захныкал, горько сжав физиономию, точно готовясь заплакать .- Отправьте меня одного в прошлое как подопытного кролика, согласный я...
  - Ну не надо, не плачь... Иди сюда, пусик...- немедленно сдалась Зина, протянула руки к Кипарисову.
  Кипарисов, дёргая губами, поплелся к ней, но, не выдержав, пырскнул.
  - Вот негодник такой,- в отчаянии закачала головой Зина.- Так, гад, притворяться умеет, просто артист!..- она, притянув голову Игоря к себе, поцеловала его в лоб.- Ну, иди,- отпустила она его,- погуляй пока к не шали тут!..
  - А давайте чаю выпьем?- воодушевлённо сказал Андрей, взглядывая из-под рассыпавшихся на лоб густых волос.- А, может, кое-что и покрепче? За знакомство, так сказать.
  - Вот это по мне, вот это я понимаю!- закричал Кипарисов с  проснувшимся вдохновением.- Давно пора! А то всё физика да физика... Надоело! Неси, вмажем на брудершафт,- тряс горячо он руку Коперника.- Коньяк есть?
  - Бананов здесь не выращивают, стопкой вина сухого обойдешься... Да, Андрей? 
  - Да есть коньяк, в общем-то,- замер в нерешительности у двери Коперник.
  - Неси давай, неси!- замахал руками в него Игорь.
  Едва озадаченный Коперник ушёл, тотчас из угла комнаты вылетела, ввинчиваясь в воздух, какая-то гадкая пасть морского чудовища, понеслась прямо к ним, и перед остолбеневшими Игорем и Зиной сомкнула челюсти, клацнув зубами; пахнуло смрадным жаром, обнесло их с ног до головы колючими брызгами воды.  Немедленно в углу провалилась шевелящаяся, задышавшая белая дыра, в которую  стали с грохотом валиться шкафы, столы, стулья; затрещали жестяные ящики приборов и один за другим, соединённые проводами, как живые, заскакали туда. Поднялся гнилой, душащий их ветер, стал тянуть за одежду, за волосы, а из дыры всё выпрыгивала чудовищная пасть и страшно скакала вокруг них, лязгая острейшими зубами и обдавая жаркими слизью и вонью. Ставший вдруг чёрным провал осветился из глубины оранжевым пламенем, и душераздирающие стоны и завывания понеслись оттуда... Зина и Игорь крепко обнялись, вжались друг в друга, отвернулись, не в силах выносить вида заросший щетиной и бородавками, остроносой морды, которая всё ближе и ближе, хлопая, как чемодан, челюстями, подбиралась к ним. Волосы поднялись дыбом у них на головах, вместо ртов и глаз провалились чёрные ямы; что есть сил оба они визжали, всё сильнее и сильнее прижимаясь друг другу.
  - Да врежь ты по ней, чтобы не лезла!- перекрикивая грохот и скрежет, в ухо Кипарисову выдула Зина.- На вот, держи...- схватила она подвернувшуюся ей под руку железяку и сунула её Игорю.
  Игорь замахнулся, и... перед ними, на краю вдруг утихшей пропасти оказался никто иной, как Стетоскопов Рудольф Емельянович собственной персоной. Ни жуткой морды, не брызгающей воды, не пышащего пламени более не было. Рудольф Емельянович, тихо и печально улыбаясь, сложив руки на груди, одиноко восседал на стуле, причём тот, угрожающе наклонившись, приподнявшись, качался на двух тоненьких ножках, и спина и затылок Стетоскопова нависали над зияющий прорвой. Ветер поднимал жидкие, седеющие пряди у него на голове и полы его идеально накрахмаленного халата и полоскал ими.  Рудольф Емельянович, что было для него вовсе не присуще, неестественно, уверенно и даже лихо держался, словно джигит в седле лошади. Железная палка выскочила из рук Кипарисова и зазвенела по каменному  полу.
  - Осторожно, товарищ Стетоскопов, вы сейчас упадёте!- пугаясь, в ужасе закричала Зина, прикрыв ладонью рот и следом с вытянутыми вперёд руками устремилась к начальнику лаборатории. Кипарисов едва успел за край кофты поймать её, дёрнул, притянул к себе.
  - Куда ты? Стой! - вскрикнул он, вздёрнув высоко брови.- Он же, гад, ненастоящий! Заманивает!
  - А какой?- на четвереньках Зина поползла назад, её круглый зад взмыл наверх. Рудольф Емельянович едва заметно клубился точно мираж над раскалённым асфальтом; за ним, в  безысходной пропасти, синим, зелёным и розовым нарисовались моря, горы и целые континенты; в фиолетовой полоске наверху засверкали звёзды...
  - Зинаида Феликсовна,- мягко и вкрадчиво заговорил рудольф Емельянович и замурлыкал, как кот, начав, и правда, меняться до неузнаваемости, вытягиваться, обрастать шерстью, превращаться в енота, в кота, а затем снова возвращаться в свои реальные формы и размеры; голос у него при этом менял амплитуду звучания от мегабаса до тончайшего мышиного фальцета.- Вы же красивая, молодая женщина, вам бы радоваться жизни по-настоящему, в рестарацию, как говаривал Александр Сергеевич, сходить, судачка под сметаной покушать, заказать весёлую музычку... Съездили бы куда-нибудь потом с дружком этим разбитным вашим, развеялись, а вы...- Стетоскопов с досадой отвернулся и хлопнул рукой по колену; стул сию же секунду ещё сильнее, страшно накренился над зияющий пропастью, держался на самом краю на одной ноге теперь. Зина вскрикнула и снова хотела было броситься, но Игорь её крепко держал за плечи.- А вы откровенной чепухой занимаетесь, какие-то провалы во времени... Зачем это вам? Я уйду на пенсию, кому лабораторию прикажете отписать, в чьи крепкие руки?- вдруг сник Рудольф Емельянович, лицо его мгновенно лет на двадцать постарело.- Одни пьяницы, серость и прожектеры кругом... Кому палочку эстафетную передать, м-м?- он сурово взглянул на Ветрову.
  - Я могу вам выкладки математические показать,- выглядывая из крепких объятий Кипарисова виновато зазвенела Зина.- Вот увидите, что я абсолютно права, завтра вам всё продемонстрирую, только из дома захвачу, ладно?
  Кипарисов с жуткой, перекошенной физиономией замахнулся стальным стержнем, целясь Стетоскопову в голову.
  - А будешь совать нос, куда не надо,- гадко захохотал вдруг Рудольф Емельянович, затрясся, и на лице у него выросли уродливые бородавки и шрамы.- Не сносить тебе головы и дружку твоему паскуднику тоже... Бойтесь человека в бордовом!- что есть силы рявкнул он и стал заваливаться назад. Из-за спины у него сейчас же, немедленно выскользнула зубастая пасть и, глухо клацая челюстями, ринулась на Ветрову и Кипарисова. Игорь и Зина, сбивая на пол все оставшиеся предметы и приборы, попятились, закрываясь руками. Мелькнули волосатые ноздри и выскабленный подбородок Стетоскопова, пролетел, буравя воздух стержень и,  звякнув, пропал в розово-зелёной дымке... Хлопнула дверь, и в комнате, ещё дрожащий от видений, в разорванных клочьях тумана возникхохочущий  Коперник. Зина и Игорь на коленях, подвывая и всхлипывая, поползли к его ногам - на их счастье живым, материальным, одетым в клетчатые пузыристые брюки.
  - Бежи-и-ы -м!- стали тянуть они его, дёргая, махая головами и ушами, перегоняя на четвереньках друг друга, толкаясь, и уткнулись, наконец, в комнатные туфли Коперники с загнутыми вверх носками.
  - Ребята, что с вами?- едва не сел прямо на пол Андрей, и в руках у него, взгремев, закачался поднос, забитый чашками и стаканами.
  - Там, там!..- показывали на дверь Зина и и Игорь.-... яма, всё в неё валится...
  - Да где же, какая яма?- с полным недоумением оглядывался, оглядывал Коперник жуткую комнату. Зина и Игорь на четвереньках подползли к двери и приоткрыли её. За стоптанным деревянным порогом начинался полутёмный коридор, наполненный старыми велосипедами, детскими ванночками, запахами жареной картошки и голосами и хохотом жильцов.
  Зина и Игорь с пола обернулись кругом. На столах расположились мерцающие ряды приборов. Тёмные углы стояли, как стояли: вздутые, тёмно-синие, высокие. Шкафы, столы, стулья, коробки и ящики сгрудились на своих местах под стенами, мягко жужжало электричество.
  - Ничего не понимаю, - изумлённым шёпотом прошелестела Зина, почёсывая взлохмаченный затылок.
  - Вот чёрт!- воскликнул Игорь; вскочил, стал отряхивать брюки, потянул за руки с пола Зину.
  - Тише, тише, ты что!- мгновенно перекрестила волнующуюся грудь Зина.
  - Опять в энергетическое поле нехорошее попали,- задумчиво и мрачно сказал Игорь.- Прямо наваждение какое-то... То телефонная будка в снегу, то здесь...- он, замахнувшись, швырнул в угол подвернувшийся под руки книжкой - и та, спикировав, глухо стукнула в стенку, исчезла среди хлама на полу.
  - Да что случилось-то,- не мог ничего взять в толк Коперник, неловко переминался с ноги на ногу, позванивая переполненным подносиком.
  - Чёрт знает что у тебя дома происходит,- не мог никак успокоиться Игорь, глядел на на Андрея, как на чудо. Зина, шепча молитвы, странными кругами и кольцами безостановочно накладывала крёстное знамение себе на грудь и живот.
  - Дай что ли, коньяку хлебнуть,- облизывает сухие губы попросила она. Дрожащей рукой она опрокинула рюмку. Щёки и лоб у неё стали розоветь.
  - Давай и мне!- не слишком вежливо потребовал Кипарисов, одним глотком опустошил свой стаканчик, потянулся к следующему. Но его опередила Зина.
  - Ух ты...- выдохнула она, и слёзы густо покатились у неё из глаз.
  - Чай будете?- спросил изумленный Коперник, устраивая поднос на край стола, с опаской поглядывая на Зину и Игоря.
  Чай пили в полном молчании. Напившись и наевшись старого, каменного печенья, они, наконец, успокоились. Рассказали своё жуткое видение. Андрей слушал, невесело ухмыляясь.
  - Это вы во временную петлю угодили,- сказал он, когда рассказ был окончен.- Со мной такого, конечно, не случалось, но нечто подобное - да, было...
  - Что я говорил - поле такое! - страстно воскликнул Игорь, с укором глянул на Зину.- А ты - "чёрт, чёрт..."
  - Святые угодники! - снова перекрестилась Зина.- Правильно: нечистая сила!- упрямо твердила она, морща нос и не в меру энергично подбрасывая чуть не на лоб себе очки.- Слышал, что этот лже-Стетоскопов, в смысле - демон, сказал: остерегайтесь, мол, человека в бордовом какого-то.... Как он вообще тут оказался,  откуда взялся, Стетоскопов? Да он наверняка в лаборатории сейчас, в окуляр свой расчудесный с Юрой смотрит... Не иначе сам чёртушка вмешался, помяните моё слово! - она снова положила на грудь знамение, сверкнув белой длинной ладонью и перламутровыми ногтями.
  - "...чёрт... вмешивается... "- передразнил Кипарисов, возмущенно заговорил, будто заело его: - Да его, чёрта, и нет на свете вовсе! Выдумки всё! Сказки! Миф! А этот,- он кивнул на испуганного Коперника,- тоже демон, он что-ли? Галлюцинации это всё, ясно вам? Массовый психоз.
  Вдруг из угла донесся протяжный вой, будто подтверждая самые худшие подозрения; огоньки на панелях, вспыхнув, разломав стройные ряды, сбивчиво замерцали.
  - Слышали, видели?- вжалась в спинку стула Зина. Игорь и Андрей вместе закивали головами.
  - Пойдём-ка домой, Зинуля,- робко предложил Кипарисов, с тоской оглядываясь на дверь.- Спасибо тебе за всё, друг,- затряс он ладонь Андрея, стал собираться.- Коньячок хорош, а вот печение - дерьмовое у тебя... Не обижайся, конечно...
   - Ну-ка, стой! - побежал, встала на пути у него Зина, вонзила острые когти ему в свитер.- Игорь, Игорёша!- с мольбой заглядывала она ему в лицо.- Куда же мы пойдём, что ты? Только-только интересное самое начинается... Я чувствую, что нас ждёт большой успех... Мы же остаёмся, правда? Нельзя сдаваться при первых трудностях!
  Кипарисов преобразился, растаял, увидав так близко перед собой свою красавицу.
  - Конечно, остаёмся! Кто сказал - нет? (Зина с благодарностью прижалась к нему)- А-ну... Кто там, мерзкие? Кто там, противные? Выходите на бой!- и он, оставив Зину, вразвалку, словно бывалый моряк, зашагал прямёхонько в жуткий, трепетавший только-что опасностью угол. Зина с гордостью глядела ему вслед. В полутьме, сверкая разъятыми пятаками глаз, Игорь с удвоенным грохотом и звоном поперекидывал какие-то железяки, раздувая грудь и широко, как орангутанг, махая руками, при этом как-то далеко, нелепо выставляя локти и тощий зад, очевидно, готовый всякую секунду дать стрекача.
  - Ничего здесь нет!- глухим, сдавленным от переживаемого страдания голосом выдавил Кипарисов и, спотыкаясь, скоренько, быстро-быстро засеменил назад.- Напористей надо, бесстрашней,- залихватски выдал он, вернувшись на место, стоя на безопасном расстоянии от злополучного, минуту назад вдруг ожившего угла, звонко и лихо прищёлкнул пальцами перед носами Зины и Игоря.
  Мгновение лилась тишина.
  - Сейчас всё сами увидите...- присел Коперник к экрану. Пальцы его уверенно побежали пo клавишам. На голубом, выпуклом стеклянном лбу заскакали-запрыгали разноцветные - оранжевые, белые, синие - картинки.- Вот...- выбрал он какую-то поярче, повеселее и остановился.- Нажимаем вот эту кнопочку.... Включаем приборы...- он перекинул тумблер на панели, и - о чудо! - гирлянды лампочек вокруг железных коробок и ящиков ожили, радостно запели, побежали; закружился весёлый хоровод; приборы сейчас же ощутимо набухли электричеством, и теноры и басы загудели какую-то странную песенку.
 - Видите то кольцо из проводов, там на полу,- махнул виском себе за плечи Андрей: в середине комнаты между колоннами взгромождённых один на другой приборов притаилось сотканное из проводов неприметное кольцо.
  - А внутри него ещё одно,- просветлённая заявила Зина,- очевидно, в совокупности с первым образующий разнородный, разнонаправленный электрический поток. Верно?
   - Верно,- подтвердил Андрей.- А в центре обоих колец...- начал было Коперник, но Зина и тут не дала ему закончить.
  - А в середине активная временная зона, провал... Портал, вход в будущее или прошлое, как хотите...- уверенно сказала она. Коперник кивнул.
  Игорь и Зина несмело, толкаясь, подошли поближе: пол как пол; листок какой-то валяется, мусор.  Зина зацокала языком.
  - Когда последний раз уборку-то здесь проводил, Исаак Ньютон?- с упреком спросила она Андрея.
  - Маленькая чёрная дыра называется,- пропустив замечание Ветровой мимо ушей, продолжал Коперник.- Искривление пространства и времени... Добавляем энергии...- Андрей покрутил пузатенькую ручечку, и провода, свитые в петлю, упруго, могуче загудели, налившись энергией; внутри кольца заискрился несильный синеватый свет, затрещали, запрыгали сполохи.  Андрей выбрал на столе книжку потоньше, с некоторой опаской подошёл к кругу и с нескрываемым триумфом затем  оглянувшись на Ветрову и Игоря, бросил её в кружащийся голубой водоворот. Сильнее, как-то жадно вспыхнул внутри огонь, и книжка, ещё не долетев до уровня пола, пропала в розовой, желтоватой дымке,  исчезла...


1994