Антикварная девушка. ч. 3

Предыдущая часть: http://proza.ru/2022/08/20/1669   


    За дверью оказалось небольшое помещение с тощими, крытыми рогожей матрасами по углам, на которых сидели или лежали три молодых, стройных женщины. Рядом с матрасами — грубые глиняные кружки с водой. У стены — широкий глиняный кувшин, накрытый плоской деревяшкой. Видимо, для «нужд». Зарешеченное окошко под потолком, мощная деревянная дверь напротив. И всё. В комнате стоял ощутимый запах пота, а стены казались выложенными не из кирпича, как все здание, а из нетесаного камня.

    От всего происходящего у Александра в который раз перехватило дыхание.
 
    — Жаль, выбор сегодня не велик, — пожал плечами Продавец. — Но те, что есть, довольно-таки неплохи.

   Он сделал девушкам знак, и все три молча встали — кто быстро, а кто с явной неохотой.

   Одна была чернокожей, вторая азиаткой, а третья — сильно загорелой, высокой блондинкой. Их одежда не отличалась нарядностью, а скорее напоминала какое-то аутентичное историческое тряпье из разных частей света.

   Продавец со скучающим ожиданием смотрел на Александра.

    — Кто она? — шепотом спросил последний, незаметно показывая на блондинку.

    — Тааак, — промычал толстяк, тыкая пальцем в битый монитор смартфона и с пьяным усилием входя в роль услужливого консультанта. — Эта из таврических готов, лет ей восемнадцать-двадцать, одежда свидетельствует о незамужнем положении. Взята в плен печенегами в районе Фанагории... Скорее всего — дочь мечника на басилевсовой службе и ехала к отцу в войско за его военной добычей. По-моему, это то, что вам надо. — Толстяк снова отхлебнул из фляги, потом потряс ее и убрал в карман.

   Александр внимательно посмотрел на девушку. Она была статной и нордически-красивой, несмотря на довольно грязную длинную рубашку из грубой ткани и рваный плед на плечах. Ее густые, давно не мытые, но от природы светлые волосы были заплетены в толстую косу. Поверх рубашки на грубой цепочке висел медный крестик, напомнивший Александру музейные экспонаты из древних курганов. На ряженую реконструкторшу девушка походила не более, чем молодая, сильная рысь из леса на декоративную комнатную мурку.

    — Она нас не понимает? — шепотом спросил он.

    — Нет, — поддатый толстяк поднял бровь, посмотрев на него, как на полоумного.

    — А она это… Точно захочет стать моей женой?

    — Ох, — выдохнул антиквар и продолжил самоуверенным тоном продавца в рыболовном магазине, описывающего характеристики нового спиннинга. — Тогда люди хорошо понимали свой путь в жизни, а ее путь — это семья со свободным христианином. Вы ведь крещеный? Вот и отлично...

    — Свободным? Это таким... раскомплексованным, что ли? Или который не сидит в тюрьме? Или... как?

    — Свободный — значит не чей-то раб, — снова вздохнул Продавец. — Только Божий. Тогда уже одно это было немалым достоинством для жениха.

    — А как же любовь? — с некоторым стеснением спросил Александр.

    — Дорогой мой человек... — толстяк замолчал, не спеша помассировал всей ладонью свою слоновью шею, а потом продолжил. — Вы уже не мальчик, и должны бы знать, что любовь всегда приходит потОм. Или не приходит. Но там, где есть чувство ответственности, а не одни только хотимчики, она приходит. Как награда. А в том мире, — он небрежно кивнул в сторону девушки, — кроме чувства ответственности у людей больше ничего особо и не было. Поэтому была и любовь. И тогдашние мужья даже не поняли бы, как это можно не пожертвовать своей жизнью ради жены и детей. Не раздумывая, с легкостью, как само собой! А женам было бы невдомек, как это можно не ждать мужа с войны лет эдак тридцать-сорок, без известий, практически без надежды... Ведь любовь — это не «ми-ми-ми» и не возня под одеялом; любовь — это прежде всего долг и жертва. В общем, — он звонко щелкнул пальцами, — вы, я так понимаю, человек с налаженной жизнью, и такая жена станет для вас не обузой, а настоящей поддержкой. Но если начнете «чморить» или изменять — сделается по-настоящему опасной. Понимаете: в том возрасте, когда вы писАли «мама мыла раму», она вместе со сверстниками охраняла стада от волков в ночной степи. С копьем, луком и стрелами. Риск для них — не проблема, насилие — рутина, а смерть — обыденность. Впрочем, — внезапно он аккуратно, но крепко взял Александра за плечо своей ручищей, больше напоминающей вывороченный пень, и внимательно заглянул ему в глаза. Александру стало жутковато от близости громадного лица и пристального взгляда выпученных, как у собаки из сказки «Огниво», неподвижных глаз. — Впрочем я вижу, что человек вы неплохой, и в этом плане вам опасаться нечего. Пытаться «трахнуть» до свадьбы тоже не советую: может плохо закончиться. Для вас. Зато уж потом если кому и придется отлынивать от «супружеского долга», ссылаясь на головную боль, то скорее вам! Тогда люди были неутомимы во всем, да и вообще проще в своих проявлениях… А  вот «шляться насторону» ей даже в голову не придет: мозги по другому устроены. И рожать будет, как из пулемета — вы же семью хотели! В общем, берете? Двадцать тыщь рублёв, лучше налом. Если нужен чек, то аппарат в магазине.

    — Да, я согласен, — плохо понимая, что делает, и не отрывая взгляда от девушки, сказал Александр. — Чек? Нет, не надо... Слушайте, а что было бы написано в этом чеке?

    — «Девушка антикварная, IX век, 20 000 руб., НДС» и так далее. А что же еще?

    — Спасибо, понял. А документы какие-нибудь у нее будут? Паспорт там…

    — Какой еще паспорт? — потрясенно воззрился на него толстяк. — Выбитый на камне рунами, что ли? Мое дело достать товар, а с остальным вы уж разбирайтесь сами! Ну, так что? Зубы будете смотреть?

    — Нет, нет, зачем?.. — испуганно сказал Александр, отсчитывая оранжевые пятитысячные купюры. Продавец быстро осмотрел их и небрежно сунул в один из своих бесчисленных карманов, после чего обратился к девушке с парой фраз на каком-то странном языке, по звучанию напоминающем не то немецкий, не то шведский. Она односложно отвечала ему на том же языке и впервые подняла глаза на Александра.

    — О! А как ее зовут? — спохватился тот.

    — Этого здесь не значится, — громадный человек неловко щелкнул ногтем по битому экрану смартфона, его явно клонило в пьяный сон. Он покачивался, грозя упасть и раздавить всех присутствующих. — Так, стоп! А рамка-то?!

   Толстяк снова запер дверь и ушел куда-то, оставив своего клиента в одиночестве. Его грузные, шаркающие шаги еще не успели затихнуть где-то вдалеке, а Александра уже со всех сторон обступила живая, настороженная тишина. Он явственно чувствовал, что за каждой дверью таится что-то совершенно невероятное, да и сам коридор совсем не казался необитаемым.

   Откуда-то выскользнула, словно на разведку, мышка с умной мультяшной мордочкой и большими, оттопыренными ушами, и замерла, пристально уставившись на человека. Из пыльной кучи тряпичного хлама выбрался большущий усатый таракан и неторопливо направился к мыши, которой он не уступал в размерах. Страшное насекомое и забавный грызун медленно обнюхались, словно ведя какие-то странные переговоры.

   Минут через десять вернулся Продавец, катя рядом с собой большую, очень технологичного вида рамку, сделанную из металла и пластика. Поставив ее у двери, он снова отпер замок и жестом велел белой девушке выйти наружу. Когда она проходила через рамку, там энергично замигали и запиликали какие-то датчики, на крошечных мониторах замелькали надписи.
 
    — Нужная вещь, — подмигнул Продавец Александру. — Проверила ее на тамошние инфекции и вакцинировала от наших. Тоже завозная штуковина, только оттуда... — он неопределенно махнул ручищей куда-то перед собой.

    — А разве та комната не могла содержать наших инфекций?.. — спросил Александр.

    — Блин, так она же там. Что я, по-вашему, больной — держать здесь такого рода товар? Я просто достаю заказы, где смогу. Все схвачено, со всеми договорено.

  Он взялся было увезти рамку обратно, но сразу же пьяно отмахнулся: потом. Сунув руку девушки в ладонь Александра, он запер тяжелую дверь.

  Ведя их нескончаемыми коридорами, он все более заплетающимся языком то кратко обращался к девушке на ее отрывистом языке, то продолжал тоном циничного знатока наставлять Александра:

    — Только не вздумайте соваться к ней со всякой совковой галантностью! Наподобие кофея в постель, пропускания вперед, подавания пальтишек и прочего. Это вам не нынешние — не оценит. Скорее решит, что вы умственно-отсталый и принимаете ее за парализованную… В ее мире люди живут, а не кривляются! — Толстяк с пьяной назидательностью поднял свой огромный палец, а потом продолжил:

    — У вас есть оружие?

    — Что? — удивился Александр. — А, да, есть... Кирасирский палаш и морской кортик на стене и «сайга» двенадцатого…

    — Это хорошо, — кивнул Продавец. — Иначе как она убедится, что вы — свободный человек? У них довольно-таки воинское общество, враги кругом.

    — А если она потом домой захочет, родных навестить? — робко спросил Александр, взглянув на свою спутницу, которая оказалась примерно одного роста с ним. Ее ладонь была узкой, прохладной и очень твердой.

    — Невозможно, — лаконично отрезал гигант в камуфляже. — Я Продавец. И всё.

   Через минуту он ужасающе зевнул, слегка хлопнул Александра по плечу, отчего тот едва не рухнул на колени, и с усталой фамильярностью заметил:

    — Харэ «грузиться», уважаемый, словно это лично вы виновны в смерти дяди Тома. Вы не рабовладелец, а просто выкупили ее из плена. Если бы не наша сделка, быть бы ей рабочей клячей в грязном шатре у какого-нибудь богатого дикаря и заодно общей «подстилкой» у его нукеров. А лет через пять такого трэша загнулась бы нахрен. И она прекрасно это понимает. Только знала бы она, куда попала! — он коротко хохотнул. — Хотя они-то у нас быстро осваиваются… Помню, как один парень из Скирингссала*, дружинник Олафа Трюгвассона**… — на толстяка внезапно вновь напал крокодилий зевок, едва не свихнувший ему челюсти, после которого он окончательно утратил интерес к разговору.

    Александр практически не помнил, как они вышли из кирпичного здания, как добрались до контейнера-магазина. Почти не запомнил, как распрощался с Продавцом, который, будучи пьян уже практически «в стельку», с лязгом запер за ними огромную неповоротливую щеколду. Звук падения тяжелого тела и оглушительный храп ясно дали понять, что толстяк свалился и заснул прямо у входа в лавку.

   Только оставшись вдвоем с девушкой и уже добравшись вместе с ней до выхода с рынка, он подумал, что не удосужился даже точно запомнить местоположение этой лавочки среди сотен таких же ржавых контейнеров.

   Прохожие не обращали на них внимания: в этом районе действительно хватало странного. Девушка без особого страха, но удивленно поглядывала вокруг. Впервые увидев автомобили, она крепко вцепилась в руку Александра, но очень быстро снова обрела спокойствие. Она даже не выразила особенного удивления, когда ее спутник открыл дверь своего ухоженного фордика и жестом предложил ей сесть внутрь.

   Но когда он пристегнул ее ремнем безопасности, она взглянула на него и произнесла короткую фразу. Ее скупые жесты были так красноречивы, что Александр понял смысл: «Я не сбегу».

    — Нет, — быстро заговорил он. — Это не… Ох!

   Сообразив, что готы — это народ германского корня, также, как и англосаксы, он на все лады стал повторять слова «нэйм, ним, наме» показывая на себя и произнося свое имя, а потом указывая на нее. Наконец, девушка разобралась и произнесла: «Ханна».

   Мобилизовав все свои скудные познания в английском языке, Александр начал говорить, стараясь произносить английские слова на твердый немецкий лад.

    — Лук, ам крисчен! — Он достал из-под футболки свой серебряный крестик и продемонстрировал ей. Девушка впервые чуть заметно улыбнулась. — Ноу бит, ноу рэйп. Ю май гест, нот слэйв. Ю вилл май вайф онли иф ю вонт, андестенд?***

    — Сейчас поедем домой, — продолжил он уже по-русски. — Только по дороге возьмем поесть в универсаме. А завтра купим тебе одежду и все такое... Таврические готы… Интересно, есть про вас что-нибудь в Интернете? А с документами решим: сошлемся на потерю памяти. Лёха полковник поможет, если что, а я его машину бесплатно чинить буду. В общем, все будет норм.

   Он включил зажигание, по привычке прислушался к звукам работы своего хорошо отрегулированного автомобиля, и машина плавно тронулась с места.
___________________________________

* Скирингссал — древний, ныне исчезнувший город в Норвегии.

** Олаф Трюгвассон (963 — 1000) — прославленный норвежский конунг.

*** Смотри, я христианин. Нет битья, нет изнасилования. Ты мой гость, не раб. Ты станешь моей женой, только если захочешь, понимаешь? (искаженный английский).
___________________________________

Благодарю г. Елену Путилину за помощь в исправлении стилистических ошибок