Глава 36. Предложение Соловьева

(пятница, 14:00, 22 часа до Дня вакцинации)

В залитом ярким дневным солнцем кабинете Главы громко орал телевизор. Соловьев смотрел свежий ролик местной телерадиокомпании про героев Дня вакцинации. Буквально пять минут назад мэр закончил последнее (наконец-то!) совещание, посвященное завтрашнему празднику. Оговорены были все, даже самые мелкие детали, вплоть до цвета воздушных шариков, которыми украсят сцену, и Евгений Васильевич решил ненадолго отвлечься от забот и передохнуть. Ведь до конца дня его ждала еще целая куча самых разных дел.
Главным героем ролика стал, конечно, Сергей Николаевич Васильев. Голос за кадром рассказывал, как тренер всю сознательную жизнь шел к самому важному своему решению — испытать на себе непроверенную еще вакцину, и насколько верным и правильным оказался его мужественный поступок. В кадре мелькало то лицо Сергея Николаевича, то некая часть тела, к которой неумолимо тянулся острый шприц, то хроника матчей с победами Зари (вставленная по просьбе Соловьева), то виды родного города, то памятник вакцинаторам. А на несколько секунд мелькнул даже и сам Глава, о чем-то рассказывающий в камеру с суровым видом. Фильм сопровождался титрами вырвиглазного цвета и совершенно не подходящей к сюжету музыкой. Но, по местным меркам, ролик был сделан весьма неплохо.
Уединение Соловьева прервали Беккер, Бритвин и Котов, без приглашения зашедшие в его кабинет и молча усевшиеся за стол. Главу вдруг посетила шальная мысль, что незваные гости откуда-то узнали об отмене Президентского указа, и пришли отомстить ему за все свои унижения, поэтому мэр на мгновение даже испугался. Он убавил звук на телевизоре и с некоторой опаской посмотрел на трех полковников. Но Беккер без лишних предисловий начал рассказывать Евгению Васильевичу о придуманном им плане, согласно которому убитый Бабушкин должен будет ожить, а потом снова умереть и превратиться в героя.
— Я одного не пойму, — сказал Соловьев, внимательно выслушав прокурора, — Вы что, хотите собственными руками устроить в День вакцинации теракт? Вы вообще, в своем уме?
— Теракт уже устроен и без нашей помощи, — невозмутимо сказал Беккер. — Мы лишь предлагаем Вам максимально эффективно обратить его последствия для общей пользы.
— Но почему бомбу надо взрывать именно во время праздника? — спросил Глава.
— Потому, что мы не можем попросить преступника перенести мероприятие на другой день, — развел руками Сан Саныч.
— А кто он такой, ваш смертник, — осведомился Соловьев после некоторой паузы, — антиваксер? Это все проделки Лопатина?
— Террорист состоит в партии Ивана Ивановича, — ответил прокурор, — но использует антиваксеров втемную, для прикрытия, а действует в одиночку. И у нас есть серьезные основания полагать, что это именно он застрелил главного редактора Зари, написал Вам письмо, а теперь планирует совершить массовое убийство граждан.
— Вы мне объясните, какой резон устраивать взрыв во время праздника? — сказал Глава. — Он ведь испугает людей и посеет панику, а мы потом в жизни не расхлебаем его последствий.
— Никакой паники не будет, — перехватил инициативу Бритвин, — как нам удалось установить, взрывное устройство у террориста небольшой мощности, оно рассчитано на применение в толпе, где может принести немало бед, а на открытом пространстве энергия взрыва рассеется, изрешетив только самого преступника (начальник управления ФСБ говорил весьма уверенно, поскольку такое устройство он и велел изготовить своим подчиненным). Звук при этом будет негромкий, как обычный хлопок, а люди узнают о взрыве лишь после того, как мы о нем объявим. Зато потом, когда горожане поймут, от какой опасности ценой своей жизни спас их Бабушкин, он станет настоящим Героем.
— Мало нам в Шахтинске героев, — пробурчал Соловьев, — завтра и так одного будем чествовать.
И Глава кивнул на телевизор, где на повторе уже в десятый раз шел ролик, расхваливающий на все лады Васильева.
— Подумаешь храбрец, вколол себе непроверенную вакцину, — фыркнул Беккер. — То ли дело — погибший герой, спасший сотни людей от смерти! Из подвига Бабушкина можно раскрутить весьма интересную историю. Вакцинированных у нас в городе девять из десяти. А отдавший жизнь в бою с террористом будет один единственный!
Соловьев и сам начал понимать изящность предложенного прокурором плана. Но план этот показался мэру довольно-таки опасным. А кроме того, от своих собственных источников Евгений Васильевич еще вчера вечером (почти на сутки раньше силовиков) узнал, что никакого террориста в природе не существует, а Бабушкин на самом деле жив и здоров. Главе было известно даже про агента Штыка, и его загадочную смерть. Поэтому Соловьев примерно догадывался, зачем Беккеру с компанией понадобился завтрашний теракт. Но все свои мысли коварный мэр оставил при себе. И его незваные гости даже и предположить не могли, что он находится в курсе всех происходящих событий.
А Евгений Васильевич, который решил пока не показывать трем полковникам свою осведомленность, а предпочел дать им поглубже увязнуть в собственном же болоте, сказал так:
— Хорошо, действуйте. С этой минуты организовывайте Оперативный межведомственный штаб по обеспечению безопасного проведения Дня вакцинации, в полиции, или ФСБ, смотрите сами, где вам будет удобнее. Штаб должен работать непрерывно до момента окончания праздника. Руководителем назначаю Александра Александровича Беккера. Полковники Котов и Бритвин — его заместители. Вы трое должны будете организовать работу штаба и обеспечить взаимодействие городских силовых структур в условиях строжайшей секретности. Обо всех нештатных событиях немедленно докладывайте лично мне. С завтрашнего утра разворачивайте штаб непосредственно на месте проведения праздника. И запомните — ни одна живая душа не должна узнать о вашем плане.
Соловьев помолчал немного и, глядя на свои руки, спросил:
— У вас наверняка у всех троих есть табельное оружие?
Его гости дружно кивнули в ответ.
— Хорошо, — сказал Глава, — тогда возьмите завтра с собой пистолеты, и если вдруг на площади хоть что-то пойдет не так, как задумано, то можете сразу же там и застрелиться.
Силовики молча кивнули, поднялись и вышли из кабинета. А Евгений Васильевич дождался, пока дверь за ушедшими захлопнется, в сердцах бросил им вслед несколько нецензурных фраз, а потом кому-то позвонил и поручил своему невидимому собеседнику срочно выяснить одну вещь.