Из книги счастье громким не бывает

                Жизненные зарисовки

«Почему все поэты, писатели и художники любят творить «своё великое» в какой-нибудь глухой деревне, окружённой лесом, полем и протекающей ленивой речушкой? – размышляла Серафима Серёгина, качаясь в гамаке и глядя на безоблачное небо. - У меня теперь этого раздолья вдоволь, да и свободы тоже. Какая же я всё-таки приземлённая! Хочу объять необъятное, начинаю что-то делать для души, быстро увлекаюсь, но и быстро бросаю! Вот мамочка моя только в старости нашла свою мечту. Она всю жизнь вышивала гладью и болгарским крестом, живя в деревне. Заведующая местным клубом организовала к 8 марта выставку народного творчества. Мамины рукотворные работы оценили по высшему баллу. А теперь её вышивку возят по городам и весям, восхищая людей! Мама мне всегда говорила, что мечты сбываются,и не только детские. Сбываются они  у тех, кто мечтает! Живут же люди по-другому... А я? Начала рисовать - бросила. Начала вязать - через год забросила спицы и пряжу. А для чего я занималась в художке почти 6 лет?! Ведь наш педагог был не самоучка, признанный народный художник, многому нас научил...
Вот смотрю на свою соседку Катерину и удивляюсь. Ей всё по фигу, никаких увлечений! Может, потому что скотину держит и ей тяжело одной? Не осуждаю, но и не понимаю. Целыми днями она что-то высматривает и не находит себе места, пока не появится повод выговориться или посплетничать. А что-то для души есть у неё, кроме сплетен? Она же моя ровесница. Неужели и я стану так же бестолково тратить своё свободное время? А вчера, какая Катерине вожжа под хвост попала? Так орать из-за петуха! Можно подумать, к ней на огород забежал «конь ретивый» и вытоптал копытами все грядки! Да и бегал он со страху между кустами вдоль забора! Бедный петух так метался и квохтал, что его еле поймали! Что он мог там повредить? Траву? Непонятно! Когда его поймали и взяли на руки, то у бедной птицы даже сердечко билось с перебоями». Серафима лениво потянулась и  вылезла из гамака. После вчерашнего мелочного скандала с соседкой она почти всю ночь не спала.
 Обойдя огород, женщина зашла в дом.
- Катерина, тебе что, насыпали соли на хвост? Угомонись, прошу, хватит! - прикрикнул муж Серафимы Николай на соседку. - Придётся нашего Кешку из-за тебя варить! Он до твоих грядок не  добежал и с перепугу даже забыл, где он есть!
       Серафима тем временем вернулась во двор, размышляя: «Какой чудесной силой обладает природа! Земля даёт энергию для новой жизни всему, что создал Бог. А я ленюсь и только философствую, теряя время и желание». Каждое утро женщина любовалась посадками - творением своих рук. Рассада прижилась и теперь каждый день обрастала новыми листочками.
В Усть-Заостровку семья Серёгиных переехала из города всего 3 года назад. По наследству им достался дом родителей Серафимы. Её сестра Алевтина жила в достатке в Адлере с сыном и мужем. Но отказываться от своей доли наследства не хотела и согласие на продажу дома тоже не давала. И только когда муж ушёл от неё, Алевтина разрешила сестре продать дом в деревне с выплатой её доли от продажи. За 5 лет этой волокиты цена на дом упала. Алевтина немного побунтовала, но потом предложила отдавать ей половину предполагаемой стоимости в рассрочку, потому что в Сибирь она никогда больше не вернётся.
Дом выставилина продажу. Но с первым же претендентом на покупку супруги поняли, что не могут оторвать свои родовые корни от родного когда-то села. Серёгины и до этого ежегодно в отпуске жили в деревенском доме, поддерживая его пригодность для проживания. Каждый год выращивали на огороде картошку, чтобы тот не зарос сорняками. А когда Симе исполнилось 50 лет, супруг вдруг предложил продать городскую квартиру и переехать жить в Усть-Заостровку насовсем. Он тоже был родом из этого села, но дом его родителей давно снесли, выплатив всем наследникам денежную компенсацию. Сердце женщины ёкнуло от радости, ведь её детство, юность и первая любовь были связаны с этим большим красивым селом на берегу Иртыша. Где-то в глубине души Сима боялась переезда из города обратно в деревню. Но, глядя на Николая и его страстное желание что-то изменить в жизни, она ни разу не призналась ему в своих переживаниях.
Квартиру в городе Серёгины успешно продали. Переехали быстро. Женщина была удивлена, что её вечно занятой и равнодушный к бытовым проблемам муж словно ожил. Не откладывая дело в долгий ящик, Николай занялся проверкой фундамента, стен, крыши. А когда убедился, что в  доме можно жить ещё не менее 50 лет, развил бурную деятельность по его реконструкции и перестройке. Помогло, конечно, и то, что Николай до сих пор работал в строительной организации. Два года топили печь и носили воду из колодца, а ещё ездили каждый день в город на работу. Ведь до города рукой подать - всего-то 35 километров, меньше получаса езды по отличной дороге.
«Всё мы сделали правильно - сохранили родительский дом. Места много. Может, кто-то захочет жить здесь после нас… Внуки почти всё лето могут жить с нами. Хотя дочь Вера и детей не везёт, и сама почти не приезжает!  Слава Богу, что теперь интернет есть.- Серафима с грустью выглянула в кухонное окно и, пошла возиться в огороде.  - Ладно, хватит играть в бирюльки, дел полно!».
В конце лета Николай ушёл в отпуск. Собрались все вместе и за 3 дня разобрали старый, давно покосившийся сарай, очистив его от многолетнего хлама и железа. А на этом месте, под старыми берёзами, решили построить баню. Хозяином усадьбы всё было продумано до мелочей. Наёмная бригада рабочих построила баню за 2 недели. Но не было дров, а котёл топился только березовыми полешками. Поэтому мыться в бане пока не начинали. Заготавливая впрок дрова. Была суббота. Николай по привычке проснулся очень рано. Синоптики пообещали тёплый и солнечный день.
Серёгины ждали детей и внуков - они  были приглашены на первый пар в новую баню. Но приехали только дочь Наталья, зять Глеб и их дети Коля и Арина. Вера опять отказалась.
    Мужчины пошли «на испытание» бани первыми.
        -  Я думал, что мы ещё до весны будем очищать эти «авгиевы конюшни». Спасибо вам, Николай Ефимович, вы настоящий хозяин! Наташка, твой отец настоящий мужик! – похвалил тестя Глеб после первой парилки.
- А ты, зятёк, приезжай почаще! Я тебя ещё многому научу, и Коленьку тоже. Сейчас такое трудное время наступает, что кругом шестнадцать. Мне бы еще годочка 3 под сокращение на работе не попасть и успеть территорию во дворе благоустроить. Мечтаю ещё яблоневый сад посадить. Поможешь мне старые деревья корчевать? – обратился Николай к зятю.
- А когда надо? - спросил Глеб. - Сегодня я уже не могу.
-  Пока и не надо. Старые кусты «разневестились» и  сильно  корнями за землю держатся. Черёмуха только цвет набрала, и шиповник скоро зацветёт. Красота! В городе ты такой красоты не найдешь, да и воздух там другой. И чай у вас - сплошные ополоски…   
- Черёмуха цветёт к похолоданию. Как бы заморозки не побили помидоры! - вздохнула Серафима. – В прошломгоду заново огород  сажали...
- Ничего, мать, всё успеет вырасти, - успокоил её муж. - Мы любим землю, а она это чувствует. Знает, что внуков на подножный корм надо скоро переводить! Правда, доча? Как ребятня на коленях первый лук-батун ела, помните? Как хомячки, не срывая! Только хруст стоял! Раз мы всё любим, дети это тоже чувствуют!
- Мне кажется, папа, тебе надо отдохнуть, - сказала дочь. - Идите вместе с Глебом в дом, там прохладно.
Глава семьи, кряхтя, с трудом вылез из-за стола и рассмеялся:
- Вот так всегда - не дают красиво сказать! Права Наташка, что-то разморило меня совсем.
Отец с Глебом ушли, обнявшись. Наташа пошла в баню. А бабушка Сима осталась следить за внуками, которые ещё возились в песочнице. Коленька, названный в честь деда, был для своих четырёх лет очень спокойным и обстоятельным. А избалованная отцом Аринка часто капризничала и топала на всех маленькой ножкой, требуя своё. Только внук мог успокоить девчушку, которой было всего два с половиной года.
«Откуда в этом парнишке такая мудрость? Коленька похож на Глеба: такой же основательный, как и  отец. Если потом улица и компьютер не испортят его, то вырастет настоящий мужчина!» - Сима сидела на лавочке, наблюдала за внуками и улыбалась своим мыслям. - Видно, что Глеб Натку нашу любит».
Серафима любила эти тихие семейные дни с посиделками за общим столом. Вот только не хватало не только Веры, но и сына Игоря. Он стал моряком и теперь «швартуется» (по его любимому выражению) возле жены и детей. А у берега родного уже лет 5 не «швартуется». Мальчишки у них  уже школьники, а в прошлом году сноха родила еще и девочку. Вчера сын позвонил из Владивостока:
- Мама и папа, не обижайтесь! Приезжайте к нам, будем очень рады! Я и так дома  редкий гость, но бросить океан не могу. Вот отслужу - и приедем к вам в село навсегда. Смотрите фотки! Мам, наша «мурзилка» похожа на меня. Правда? - сын показал внучку Иришку по видеосвязи. - У нас всё хорошо. Маша ушла со Стасиком на тренировку, а Сенька - в кино. Мы вас любим! Пока!
Игорь старше Наташи на 2 года, но эта разница в возрасте их мало сплотила. Сын был вспыльчив и драчлив, защищая своё мнение и сестру. Городские девчонки были свободнее в поведении и полны нездорового авантюризма, а Наталья, наоборот, скромна и очень доверчива. Девчонка часто плакала и нервничала, попадаясь на их издевательства и уловки. А Верочку в 20 лет встретила старая подружка матери Серафимы и по большому секрету сказала, что она не родная дочь своим родителям:
- Все говорят, что мать тебя ещё в городе нагуляла. Ты, внучка, на себя в зеркало посмотри! Не их ты дочь! Не похожа.
Вера долго носила в себе эту тайну, а потом спросила у родителей. Николай сильно разозлился. Он знал эту «старую доброжелательницу». Когда семья в очередной раз приехала в село, то мужчина, никому и  ничего не говоря, пошёл с ней разбираться. Но убийство не состоялось - бабка уже умерла. Однако Вера повела себя странно: замкнулась, стала сторониться родителей и брата с сестрой. В 20 лет поступила в омский педагогический институт. На втором курсе вышла замуж, а через год родила двойняшек. От помощи Николая и Серафимы Вера отказалась и решила искать своих биологических родственников. Даже спустя 5 лет и дважды подтверждённого кровного родства с родителями дочь избегает с  ними частых встреч. А двух своих прекрасных девчушек им не оставляет и не доверяет.
Серёгины прожили в городе более  30 лет. А когда начали обновлять дом в деревне, то теперешние соседи (особенно Катерина) не переставали наклеивать нелицеприятные ярлыки и разноситьпо селу нелепые сведения о богатстве Серафимы и Николая, а также сплетни про их родителей. Вот откуда люди берут то, что, даже сильно покопавшись в родословной, сам не найдёшь?! А деревенские верили или не верили, но пристально наблюдали за стройкой. Коренные жители  села с трудом принимают новых людей, особенно богатых. В некоторых деревенских семьях нравы остаются почти домостроевские. Чувство собственности сильнее чувства справедливости.  А за постперестроечные годы многие состоятельные люди строили коттеджи, покупая сравнительно недорогие старые дома или землю под застройку именно в этом селе. Местных жителей это очень напрягало и злило: все городские – богатые и хитрые! Сейчас в селе - 121 улица. Но, в конце концов, по поводу Серёгиных народ успокоился.
Выйдя на пенсию, Серафима бралась за любую работу, которую предлагали в сельсовете. Нужны были деньги. Она встретила здесь своих одноклассниц и друзей, которые прожили в Усть-Заостровке всю жизнь. В том числе и Любу Ушакову, в замужестве Поспелову. Та приехала в село с  семьёй на 5 лет раньше Серёгиных, но родительский дом они снесли и сами построили новый. Отношения Поспеловых с Серёгиными сразу сложились так, будто они никогда в жизни не расставались. Анатолий, муж Любы, сразу подружился с Николаем. Поспелов был уже на пенсии, но работал охранником при администрации села. Невысокого роста, симпатичный, незлобливый и работящий мужчина иногда выпивал. Люба сказала, что муж хоть и выпивает (чаще всего по выходным), но глаза не заливает. Защищался Анатолий от нападок  и упрёков жены всегда шутками да прибаутками. Когда Серёгины приходили в гости, Толян (так он называл сам себя) был гостеприимен и встречал их с распростёртыми объятиями. Он свободно чувствовал себя не только с ними, но и в любой компании, легко попадая в унисон с окружающими еголюдьми.
Поле испытания бани прошло две недели. Погода постепенно напоминала, что наступает капризное лето. Однажды утром женщины встретились в магазине, и Люба пригласила Симу зайти к ним:
- Каждый день - как белка в колесе, а вечером падаешь почти замертво. Зови своего Николая, отдохнём!
- Он, Люба, в город уехал. Глеб попросил помочь с сантехникой, они с Наташей ремонт в квартире делают.
     - Пошли чайку попьём с чем бог послал. Мы же увидим в окно, когда Николай приедет. Дом стационарный и никуда не убежит.
     - Ладно. Я, кстати, вина купила. Родителей помянем, Сегодня
поминальная суббота,- согласилась Сима.
    Женщины очень шустро накрыли стол и сели у кухонного окна. Отсюда было видно ворота Серёгиных 
    - Смотри, Анатолий твой идёт. Откуда это он? - спросила Серафима.
    - Я уходила в магазин - дома был. Выждал, когда я уйду, и слинял, паразит! Вижу, опять где-то «муху» раздавил!
      В сенях и прихожей мужчина долго чем-то шебуршал, а потом, широко улыбаясь, вошёл на кухню с пакетом в руках. Его слегка пошатывало.
- У нас гости! Привет, соседушка! Дорогие мои, вы дома, и я вовремя  пришёл. «Я к вам больной тянусь душой, и мне с вами хорошо»… - пропел Анатолий, присаживаясь на стул. - Я дома и очень хочу горячего чая! Любушка, моя голубушка…
- Толя, а ты где был и с кем сегодня за галстук закладывал? - перебила его Люба. – Явился и не запылился!
Мужчина промолчал. Сопя, он что-то искал в пакете.
- Анатолий Викторович, а праздник-то какой? - спросила соседка. - Или мы что-то пропустили?
- Не знаете?! - Толян сделал удивлённое лицо. -  Во-первых, суббота, да не простая, а поминальная! Во-вторых, сегодня день медицинского работника. А в-третьих, день-то какой! Глупые вы птицы!
- А скажи мне, пожалуйста, ты-то какое  отношение имеешь к медицине?! – спросила жена.
- Непоссс… непосредственное! – еле выговорил Анатолий и поднял руку вверх, растопырив пальцы. - Вот если ты палец порежешь, куда пойдёшь? К ним, родимым, к нашим медикам. А без тебя, Люба, куда я? Ты же клятву давала Гиппократа, что будешь меня лечить! Ты же мой домашний же клятву давала Гиппократа, что будешь меня лечить! Ты же мой домашний доктор.
- Так выходит, что это мой праздник! А он, Сима, теперь все праздники справляет: и профессиональные, и семейные, и церковные, и рыбака, и охотника… весь календарь.
- Зачем ты меня обижаешь?! Не все, а специффф… – мужчина передохнул. - Специфические! Я жизни рад! А с вами скучно, бабы! -Анатолий встал и перекрестился на икону Божьей матери. Поклонился, чуть не упав, и опять тяжело вздохнул:
- Вразуми, матушка, этих наседок-соседок! Я, бабоньки, не пьяница, а любитель выпить, в компании посидеть и  поговорить с людьми по душам. Законом это не карается! Сима, ты будешь свидетелем? Она же меня обижает! – сосед показал пальцем на Любу. – Обижает каждый день!
-Толя, не ёрничай! Серафима, ты представляешь, он нас курицами обозвал! Это мы наседки? Ах ты, паразит! А паразитов надо вытравлять! Как ты думаешь, нас примут в больнице? Сима, бить будем так, чтобы крови меньше было. Я как его личный врач точно знаю слабые места. Ну, радостный ты наш, сначала мы тебя свяжем. Сейчас веревку только принесу, - Люба показала мужу кулак и подмигнула Серафиме.
Толя поднял руки вверх:
      - Сдаюсь, не срамите меня перед мужиками! Не бейте! Любушка, я же уколов боюсь, а врачи колоть сразу начнут! Жёнушка моя, ну что ты взъерепенилась?! Я же для вас конфеты купил! - Анатолий достал из пакета и протянул жене красивую коробку конфет. Затем внезапно плюхнулся на колени и, прижав руки к груди, взмолился:
    - Добрые вы мои, не велите казнить, а велите миловать! Давайте будем жить дружно и счастливо! Сколько той жизни осталось?! - Толян горестно вздохнул. - Любушка, чайник-то, наверное, выкипел?
     - Вот так всегда! Где правда, а где ложь, у  него хрен поймёшь! Шут гороховый! – рассмеялась Люба. – Сима, ты видишь? Цирк уехал, а моего артиста в коровнике забыли!
      - Господи, чаю не даёте, так, может, накормите?! Накормите, пожалуйста, человека, а то он очень устал! - взмолился мужчина.
     - От чего устал? – спросила Поспелова.
     - Иди, ревизорша, принимай работу: я с утра весь коровник вычистил.
      - А где ты бутылку взял?
     - Где,  где… В нашем магазине. Рабов и  тех по часам кормят. А меня мурыжат допросами да расспросами!
     - Иди умойся - и за стол. Сима, не уходи, с нами обедай.
    Поспелов ел молча. Видно было, что он  устал. Сказав спасибо, ушёл в комнату и через несколько минут захрапел.
    - Сима, мы на Севере прожили 15 лет. Толя в шахте работал маркшейдером. Томский политехнический институт окончил. Сейчас у него начинаются серьёзные проблемы с лёгкими.- Люба тяжело вздохнула. - Север есть Север, да и работа… В больницу не загонишь. Говорит, если в деревне узнают, что болен, то он лишится работы. Нам сейчас вдвоём и пенсии хватило бы, но рвётся «в бой» сам с собой.  Надеюсь, с моей и божьей помощью муж поймёт, что всему своё время: работать, отдыхать и болеть. Мужик из него получился хороший: добрый, не жадный. Но шутовство это в нём с молодости… Знаний в нём – кладезь! От нашей библиотеки теперь осталась треть книг, но Анатолий и сейчас читать любит. А книги Зощенко, Задорного, Никулина  - его настольные. Вечно меня подначивает. Однажды, когда в город ездили, зашли в кафе. Я уже не помню, по какой причине мы не уехали вовремя домой и обедали там. Пирожное я надкусила, но поняла, что не съем, а выбросить жалко. Говорю:    - Толя, доешь пирожное, не могу больше.
    - Нет.
   - Ты что, брезгуешь?
     - Не знаю, как тебе сказать, чтобы не обидеть! Вертай взад. Надкус был!
     Муж смеётся надо мной, а я психую. Потом вспомнила, что у Зощенко есть рассказ об ухаживании жадного мужчины-сантехника за интеллигентной женщиной в фильдеперсовых чулках. А я действительно обижаюсь, что он так шутит! До сих пор не знаю, как умудрилась попасть в его сети.
     - Сколько лет вы вместе?
     -  35 лет. Знаешь, Сима, я в медицинский институт не поступила, потому что двух баллов не хватило. В Усть-Заостровку мне стыдно было  возвращаться. А в медицинское училище меня с такими оценками сразу взяли. Выучилась и поехала работать в Томскую область по распределению. Вот на танцах в сельском клубе с ним и познакомились. Обаял! Ладно, давай, подруга, ещё чай пить.
     -  Хватит, Любаша! Я настолько расслабилась, что и про время забыла.   Мне пора идти домой, а то Николай приедет, а ужин не приготовлен. Извини, я побежала. Жду тебя с ответным визитом.
    - Как приглашать будешь! - пошутила Люба. – Пока!
     «Дружили мы с Любой сызмальства, и в школе вместе учились, правда, в разных классах. И кто бы мог подумать, что встретимся через столько лет?! - размышляла Серафима за готовкой ужина. - Я на Любу смотрю и думаю, что так не  бывает! Почему одних Господь сводит, а других разводит? А в школе обе по Марку Назёмову страдали! Интересно, она знает что-то про него? Впрочем, зачем спрашивать?»
     Серёгин из города приехал поздно. Сказал, что завтра, вероятнее всего,останется у детей и в понедельник сразу поедет от них на работу. Николай  уехал в город на следующий день, ближе к обеду.
     На улице было пасмурно. По прогнозу синоптики осадков не обещали, но Симе показалось, что пахнет дождём. Серафима никогда не скучала по городу, хотя лучшие годы своей жизни прожила в «каменном мешке», как мама называла их двор. А запаха дождя раньше точно никогда не ощущала. Может, потому что всё время на бегу? Бегом в детский сад, бегом на работу,  бегом с работы, потом бесконечная суета и беготня по квартире… Да, годы берут своё.
   «Вот вчера Люба сказала, что из Толяна мужик хороший получился. А то,что он теперь выпивает, её как будто не тревожит! Странно. Но я помню, как мой Николай «страдал» перед пенсией. Иногда был вообще неуправляемым. А собутыльники, как мне казалось, всё множились и множились, как опята в лесу – кучками! Дружба, заключённая с пьяницей за рюмкой, есть дружба с дьяволом! Это я от священника слышала. А что же Колю остановило? - женщина задумалась, зашла в дом и включила телевизор.  - По-моему, то, как он привёл в квартиру вора. В 12 часов ночи приходит с молодым мужчиной. Где-то они, видать, весь вечер вместе пили. Коля сказал мне, что тому негде переночевать. Я боялась возражать, хотя он руки на меня не поднимал. Как умная Маша, простынь чистую в зале на диван постелила и спать мужчину уложила, а сама всю ночь шорохи ночные слушала. К утру, видно, сном сморило. Проснулась, а парня нет. Ушёл. Меня это насторожило. Я к нему со всей душой, а этот «странник» даже спасибо нам не сказал?! А потом обнаружила, что пропали наши с дочкой золотые украшения, которые на тумбочке в коридоре лежали, и ещё исчезли два кошелька с деньгами».
    Сима села на диван и прислушалась к тому, о чём говорят с экрана телевизора. Она любила слушать передачи  астрологов, экстрасенсов  и врачей. Выступал доктор наркологического отделения. С умным видом он отвечал на вопросы телезрителей. Сима не поняла вопроса, но ответ её даже немного поразил. Врач сказал:
    -  Всё и у всех, пьющих и непьющих, идёт из головы. Для разума нет препятствий, кроме тех, которые  человек создаёт сам. Обострения у людей пьющих бывают непредсказуемы. Тяга к спиртному возникает чаще всего в период «пьяной луны», особенно часто - у водных знаков Зодиака. Но ответ на этот вопрос для каждого пациента индивидуален. Если вам нужна консультация, обращайтесь! Досвидания.
    На экране появился адрес и телефон клиники. Сима расстроилась, выключила телевизор и подумала:
    «Надо было раньше об этом знать! Я до сих пор помню, как рыдала после этого ограбления. Мы целый месяц жили в долг, а мужу я сказала
    - Не будешь лечиться - сам знаешь, чем все закончится.
    - И чем же? – поинтересовался Николай. - Бросишь меня?
    - Можешь лишиться семьи, квартиры, здоровья или помереть под забором в расцвете лет. Это ты сделаешь сам!
   - А ты не каркай и Бога не ограничивай! - разозлился муж.
    - Ты не школьник, поэтому решай. Но наши дети не должны тебя помнить пьяным и ползущим по коридору!».
      Серафима вспомнила, как трудно ей тогда было: столько слёз, обид,  переживаний, а годы ушли безвозвратно… После таких воспоминаний всегда печально на душе. Женщина решила позвонить Любе и пригласить вечером на «девичник» в баньку. Та с радостью согласилась, и в 17 часов баня была готова.
    - Я плохая парильщица, - призналась Любовь. - С самого детства -  только лёгкий пар и жар. Но помоюсь с большим удовольствием!Я тебе жеруки огородной принесла и пирожков со щавелем.
     - Что за жерука? – спросила Сима.
    - Жерука-то? Салат, который можно и на вате зимой растить. Забыла, как он по-научному называется... - соседка вытащила из сумки огромный пучок
ярко-зелёного салата. 
 - Кресс-салат, - ответила Сима. - Первый раз слышу, что его жерукой называют. Чем он полезен?
      - Мне лично от бессонницы и давления помогает. Кладезь витаминов! Всё лето растет без особого ухода.
     - Спасибо, Люба. Иди мойся, а я потом париться буду.
     Поспелова вышла из парилки с ощущением лёгкости во всём теле и в голове.
     - Какая у вас классная банька! Главное, просторная! В нашем-то  предбаннике вдвоём не поместиться. Хорошо, ой, хорошо… - пропела Люба и довольно рассмеялась.
       - Ты чай готовь, пока я париться буду. Самовар электрический. Включишь его не раньше, чем минут через 20. А пока полежи, побереги себя!
      «А  у нас на большую баню денег не хватило. Летом пойдёт, а зимой… Не заслужила я цивильных условий!» – Любовь прилегла на диван, но слышала сквозь дремоту, как льётся вода.
      Серёгина, выйдя из парилки, не стала будить подругу и сама включила самовар. Раскрасневшаяся, с распущенными длинными волосами, она была похожа на русскую красавицу.
       Во время чаепития соседки так и сидели за столом, обмотанные полотенцами, и пили чай с мятой и чабрецом. Было тепло и уютно. Всё вокруг располагало к доверительной неторопливой беседе и откровенным воспоминаниям. Серафима всё-таки спросила Любу про первую любовь – Марка Назёмова.
- Я подробностей не знаю, но мама рассказывала, что его убили в 42 года. Марк окончил строительный институт, открыл в городе  свою небольшую фирму по ремонту и строительству коттеджей. Работал  честно  и добросовестно, был женат. Все говорили, что ему «помогли» утонуть на рыбалке, а списали на несчастный случай. Тело утопленника прибило к берегу через 3 дня под Черёмушками. Доказать, конечно, ничего не смогли или не захотели. Никому ничего не надо! А что могли сделать его  деревенские братья и родители? Похоронен Назёмов на нашем кладбище.  Жалко его...
     Женщины задумались.
      - Ты веришь в судьбу? – спросила подругу Сима.
      - Не знаю. Вот Марк почти всем нравился, а умер молодым самый первый. Помнишь или нет, но когда мы на следующий день после выпускного вечера отдыхали на Иртыше, он сказал: «Парни, мы  деревенские, а значит, сильные и здоровые. Природа нас наградила силой от земли, а это значит, что мы будем жить долго!». И что это, если не судьба?
      - Сколько парней было в двух выпускных классах? Я не всех помню. Так их осталось… - у Серафимы слёзы навернулись на глаза. - Сделаю, пожалуй, ещё одну ходку в парилку. Может, со мной?
     - Нет, я лучше новый самовар вскипячу.
     Прошло минут 15. Любовь услышала, как  Сима громко вскрикнула. Поспелова соскочила и настежь распахнула дверь в парилку, но сквозь клубы пара еле увидела подругу.
      - Сима, ты жива? Что случилось?
       - Всё нормально! Сейчас приду.
      Серафима не вышла, а вывалилась из бани вместе с паром, плюхнувшись на диванчик. Комната ещё сильнее наполнилась приятным ароматом  березов ых листьев и хвои.
- Ну вот, теперь всё! Так тоскливо стало от этих воспоминаний! Отдохну и принесу что-нибудь перекусить. Может, наливочки принести или
уже поздно? - спросила хозяйка дома Любу.
- Неси! Сима, скоро придёт и наше время  уходить в мир иной. Страшно! Только немного мы от работы раскрепостились и почувствовали относительную свободу… - соседка вздохнула. - Я только сейчас сбегаю домой и посмотрю своё «чудо».
      - Может, Толя тоже помыться захочет? Спроси его.
       Вернулась Поспелова одна.
- Всё в порядке. Спит уже мой благоверный. Время-то еще детское. Иногда такое зло на Толю берёт! А послушаю, как он иногда кашляет и тяжело дышит ночью, и мне страшно становится. Сама теперь не пойму: люблю его сильно до сих пор или просто привыкла? - Люба грустно улыбнулась. - Зачем мне одной будет нужен этот большой дом? Вот мы дураками были! Зачем, скажи, нам два этажа? Высотный пылесборник! Муж теперь для меня одна радость в глазу, хоть и куролесит иногда. Зачем я тогда разрешила  дочерям уехать в Москву?! Они теперь в нашу провинцию никогда не вернутся! Так и будем виртуально любить друг друга. По внукам скучаю и завидую, что у других во дворе звучат детские голоса. Осенью продам всю скотину, только поросёнка, может быть, оставлю. Ноги болят, а у нас, деревенских, как потопаешь, так и полопаешь. Думаю, пока вдвоём, пенсии нам хватит. Устали и я, и Анатолий...
     - Мой  Николай  тоже хотел построить второй этаж. Долго упрямился, даже пару раз до ссоры доходило! Еле отговорила! Ты, Любаня, вчера сказала, что из твоего Анатолия хороший муж получился, несмотря  на то, что выпивает. А я задумалась. Мой благоверный тоже с пьянкой одно время крепко подружился. Тоже воевали. Мама подсказала: «Если купишь машину, тогда за рулём он пить побоится, а деньгами я тебе помогу». Она сама с Колей долго разговаривала, убеждала, даже в сговор с ним вступила, вроде как против меня.
      Серафима замолчала, задумавшись. А Люба продолжила ее мысль:
- Страшно то, что начали болеть наши мужья. Они сейчас живут по принципу: я вольный человек и никто мне не указ! Сима, а мы не такие, что ли? Мы ещё и капризные!
- Ты права. Больница для них и для нас как конец биографии. Везде и всюду мы тоже сами с усами!
    Неожиданно порыв ветра с силой захлопнул дверь. Небо сразу потемнело. Крупные капли дождя застучали по крыше. Огромная туча вылила всё накопленное и через полчаса исчезла, оставив на память о себе большие лужи во дворе.
     - Сидим и  осуждаем всех - вот Боженька и рассердился! Лучше расскажи мне, если можно, где вы познакомились с Колей. Как я поняла, твой Серёгин из нашего села? – спросила соседка. - Ты о нём что-то знала до знакомства? Где он жил?
     - Жил он на улице Мира, на другом конце  нашей Усть-Заостровки. Николай старше меня на 4 года. Я после первого курса приехала к родителям и  погостить пошла к бабушке. Моя Мария Степановна жила на улице Куйбышева. Иртыш рядом, еще и заводь небольшая была, где вместе с соседями соорудили небольшие мостки. Дядя Юра там иногда рыбачил, а по весне ещё  и воду для полива огорода все брали. Я вышла загорать на эти мостки, прихватив  шезлонг, питьевую воду и книгу. Панамку на лицо натянула и задремала. Не слышала, как местные парни подошли. Один из них подкрался и как за моей спиной рявкнет:
- Привет, недотрога!
     Я  резко соскочила, книгу выронила и, рванув вперед, наступила на босоножки и поехала на них к воде. Упала в воду. Наверное, там было не очень глубоко, но плавать я не умела. Руками  по воде колочу, а встать на ноги боюсь! Парень очень испугался и сиганул за мной в воду, в чём был Вытащил на берег, а я уже воды нахлебалась. Он стал делать мне искусственное дыхание. Очнулась, а друзья ржут над ним:
        - Что, Колян, красивую русалку вытащил? Поцеловать не забудь, Дон Жуан!
      Глаза сиреневые его, полные страха, запомнила. Коля увидел, что я очнулась, и парни убежали.
    - Струсил, что ли? – прервала рассказ Люба.
     - Думаю, насмешек своих друзей испугался. Хотя один бог знает. Я потом босоножки вытащила, их прибило к берегу. Вернулась и села в шезлонг сушиться. Не хотела бабушку пугать. Но «у нас на деревне не спрятаться», как в песне. Донесли ей какие-то «доброжелатели».  Моя Мария Степановна сразу сообразила, кто это был. Мне и говорит:
    - Серёгин Колька со своими дружками хороводятся! Неделю назад на побывку с армии пришёл. Опять эта бестия вечерами тишину будоражит, чёрт кривоногий!
      Я почему-то запомнила её слова про кривоногость. Ты слышала тогда про какого-то кривоногого Кольку? И я нет! Гитарист, бабник и балагур... Бабушка хотела разборки устроить, а я не пустила. Постепенно стала забывать этот случай, а вот глаза сиреневые не забыла. В авиационном техникуме училась, в общежитии жила. Парней полно, гуляли все вместе. Но кого-то  выделить и  с ним дружить я не могла. Глаза у парней не того цвета были…  Вот и не верь в любовь с первого взгляда! Давай, Любовь, выпьем за любовь!
       - А как вы снова встретились? В Усть-Заостровке?
      - Нет. Оказывается, парнем Коля был известным. Его называли  гитарным хулиганом. Уходя в армию, он не с одной девчонкой «пошалил»… Потом говорили, что какая-то Ирина, фамилию не помню, родила от него сына. Сорок лет прошло, но сынок не объявился. Сказать, что Николай красавец писаный был, не могу, но присутствовали в нём чисто мужская харизма и привлекательность. Ноги были слегка кривые, но это его не портило. В армии Серёгин ещё и мускулы подкачал. А через 3 месяца вдруг написал мне письмо, и я ответила. До конца службы переписывались. Коля, оказывается, в армию был призван с этого же техникума. После его окончания мы поженились, стали работать на одном заводе и жить вместе в общежитии. А потом муж ушёл на стройку, чтобы быстрее на квартиру заработать. Теперь он дедушка. Я ему родила троих детей, а они нам - семерых внуков.
       Николай, когда молодым был, ноги у него кривоватые были, а сейчас ходит, как на колёсах едет. Генетику не обманешь! Наши внуки оба с извилиной в ногах, а девчушки, слава богу, нет! У меня, смотри, Люба, до сих пор ноги нормальные, хоть и крутит боль по ночам. А у мужа от той же боли в ногах их ещё больше выкрутило. – Сима задумалась. – А пока дом строили, какие нагрузки были?! Теперь он дедушка семерых внуков! Как и твой Анатолий, Коля про больницу и слышать не хочет.
       - И правда, ноги у тебя до сих пор красивые и венами не испорчены.Я, Сима, даже завидовала тебе, когда ты на шпильках ходила в платьице чуть выше колен!
     - Сплюнь три раза. Других болячек, как грязи во дворе! Хоть бабы склонять во всех падежах перестали - и то ладно!
      - А Катерина недавно, почему на всю улицу верещала? – поинтересовалась Люба.
      - Пустая угроза! Петух наш к ней залетел!  Перелетел, шельмец, через изгородь курятника. Надо же Кате на ком-то пар выпустить! Ты же знаешь, что в деревне без мужика трудно и  плохо жить. Катерина мучается от одиночества перепадами настроения. Жить на такую маленькую пенсию трудно, вот и сидит иногда, как рак на мели. Она про нас всё знает, а мы про неё ничего! Спросить про детей и то стесняюсь.Что нас всех ждёт дадьше тоже неизвестно…
    -  Однажды старуха  Попова говорила, что муж Катьку бросил. А прото, есть или нет дети, не знаю. Я вот сейчас что подумала: надо наших старых и талантливых на выдумку балагуров в дом культуры пристроить. Будут два юмориста - Лёлик и Болек! - пошутила Люба и кокетливо подмигнула подруге: - Спасибо за всё, а то вдруг мой «Лёлик» ещё приревнует!
- Я  бы такую шуструю и весёлую бабёнку точно под конвоем водила! - рассмеялась Сима.
- Хорошая идея! Ты, подруга, может, моему мужику про мою неувядаемую красоту напомнишь? Так он тогда не будет отдых с выпивкой на стороне искать. У хорошего мужика и ворона в короне! - Любовь тоже засмеялась и покрутилась у зеркала: - Мне кажется, что твоё зеркало нас как-то в ширину увеличивает!
      Серафима подошла и встала рядом. Обняла Поспелову за плечи  и пропела:
- Ты преувеличиваешь! Мы - милашки, две куклы-неваляшки! Бабы-неваляшки с каждым годом краше!
- Это точно! Красота девственная! Только талия слабо выраженная. Не знаешь, Сим, как её обозначить?
- Знаю. Самый последний и самый модный рецепт: на холодильник и рот повесить кодовый замок плюс ежедневный грядкофитнес. У тебя ещё и живность твоя движения требует. Прорвёмся! Пока толстый сохнет, тощий дохнет! А наш местный народ, он у нас наблюдательный.
- Откуда ты такая умная взялась?!
- От природы, Любушка, от самообразования плюс жизненного опыта! Я шучу, не обижайся!
- Всё, буду к тебе на курсы ходить! Примешь?
- С удовольствием!
       Люба ушла. А Симе вдруг  стало грустно. Эта была первая женщина, с которой она поговорила по душам после того, как поселилась в селе.
Ночью Серафиме снился длинный и сумбурный сон: вроде бы они с  Любой куда-то убегали и плыли… Проснулась женщина с головной болью. Выйдя на улицу, она, как всегда, обошла весь огород. На клумбе распустилось несколько тюльпанов: два красных и три жёлтых. Цветы  красиво сочетались с укропом, который Сима специально посадила, чтобы защитить тюльпаны от внезапного заморозка.
«Надо рисовать, и немедленно! Такая красота! Нужно только в натюрморт что-то добавить», - решила Серафима, которую от волнения прошиб цыганский пот.
  Она  внимательно осмотрела двор. Притащила низкую скамеечку, а на неё поставила пластмассовую небольшую синюю леечкус красиво изогнутым горлышком и изящной ручкой. Положила  рядом пучок одуванчиков. Принесла из дому табурет, краски и мольберт с  кисточками. Закрепила бумагу, мысленно разделила лист на сектора.
Сделав первые мазки, Сима сразу немного успокоилась. Она вдохновенно рисовала и удивлялась, что руки помнят всё, чему её когда-то  учили. Главное, соблюсти пропорцию. Может, нужен был эскиз? Много лет не держала кисточки, а тут… Серафима отошла от мольберта и  посмотрела издалека, что получилось. 
«Пойду чаю попью. Кажется, для первого раза рисунок получается неплохой. Надо успокоиться и что-нибудь перекусить», - решила женщина. А когда вновь подошла к мольберту, на рамке сидел снегирь и  весело щебетал.  Он крутил головкой и с любопытством разглядывал рисунок. Серафима  подошла ближе, и птичка тотчас испуганно упорхнула на куст сирени.
    «Вот и мой первый почитатель! - подумала Серёгина. - Спасибо тебе дорогой!»
Серафима рисовала до самого вечера, периодически отдыхая. Она осталась очень довольна  и собой, и своей работой. И только после этого  поняла, что описывать окружающую природу лучше всего ранним утром или тихим вечером. Желательно не из окна городской квартиры, окружённой одинаковыми бездушными железобетонными или кирпичными домами, а на «воле вольной». Творить там, где много неба над головой; там, где воздух на рассвете звенит от тишины; там, где можно стоять босыми ногами на траве, ощущая приятную прохладу росы и тепло земли; там, где смотришь на восходящее солнце и разгорающееся на небе разноцветье заката… От этого голова наполняется пустотой  и желанием жить если не вечно, то долго. Надо хотя бы на день забыть про обиды, болезни, утраты и проблемы. Творчеству всегда  нужны тишина, уединение и хотя бы временное одиночество. И неважно, будешь ли ты писать стихи, рисовать картину или вышивать крестиком небо, речку и деревья. Сердце твоё наполняется любовью, всепрощением и благодатью, а душа требует высказаться и ищет выход, чтобы очиститься и простить всем и всё…
У соседей справа во дворе зазвонил телефон и прервал мысли Серафимы. «Эх, жизнь моя - жестянка, а ну её в болото…» - пропел сигнал. На звонок ответили привычным «алло!». Телефон вывел женщину из состояния комфорта, и она прошептала, отвечая абоненту: «А мне дышать, любить ещё охота!». Сима обернулась и ещё раз посмотрела на творение своих рук: «Вот смогла же дорисовать и не бросить! Интересно, что мне скажет Серёгин? Всё можно сделать, если захочешь!».
…К приезду мужа у Серафимы был готов не только рисунок, но и его любимый борщ.