Императоры Византии и их столицы

Литература:
Ш.Диль. Империя Юстиниана и византийская цивилизация в VI в. М. 2010.
В.Иванов. Русь изначальная. Разные издания.
А.Гусев. Восстание Ника. М. 2018.
Г.Литаврин. Как жили византийцы. СПб. 1997.
От берегов Босфора до берегов Евфрата. Антология ближневосточной литературы I тыс. н.э. М. 1994.

Пока на Западе Европы утверждаются "варварские" конунги, восточную часть владений Рима сохраняет за собой Восточная империя,  которую всё чаще называют Византийской - по прежнему названию Константинополя. Там сохраняются видимые былые порядки, но могущество правителей, часто низвергаемых или не сохраняющих на престоле потомков, непрочно,
Ещё раз вспомним, что при ликвидации власти императора Запада знаки его власти были отосланы в Константинополь императору Зенону. Но тот же Зенон позже посчитал, что Одоакр - неубедительный правитель в  Италии слишком худородного происхождения, и добился ухода с северо-запада Балкан досаждавших ему остготов во главе с Теодорихом, дав добро на завоевание владений Одоакра.
В 491 г. после оставшегося без детей Зенона должен был стать императором его брат Лонгин.  Однако порядок наследования престола в Восточной империи в те времена ещё не был установлен. Вдовствующая императрица Ариадна указала как на своего нового жениха, занимающего трон, на управителя дворца Анастасия родом из Иллирии. 
Новый император правил долго - 27 лет. Он поражал современников глазами разного цвета (голубым и карим) и получил прозвище Дикор (Двухзрачковый). В годы его правления усилились как натиск на империю со стороны северных "варваров", среди которых появляются и славяне, так попытки перекроить границы со стороны державы Сасанидов. И на Балканах, и в Малой Азии и Сирии строятся десятки новых крепостей.
Примерно в 40 км от Константинополя от Мраморного до Чёрного моря была построена Длинная стена.
Анастасий пытался завоевать расположение подданных отменой непопулярных налогов.
 Ещё при Феодосии I об их вреде говорил оратор Ливаний. «Скажем о том зле, которое превзошло все прочие беды. Это - непосильная подать в золоте и серебре, вызывающая трепет с приближением грозного пятилетия. Название этому источнику дохода дано благовидное, якобы подать взимается с торговцев, но так как эти самые торговцы морем ускользают от подати, то гибнут те люди, которым их ремесло едва дает возможность прокормиться. Даже штопальщик обуви не избегает этой подати. Я не раз видел, как, подняв к небесам свой резак, сапожники клялись, что только на него вся надежда. Но даже это не избавляет их от сборщиков, которые приходят к ним, лают и чуть ли не кусаются. При таких условиях, государь, учащаются случаи перехода в кабалу, лишаются свободного состояния дети, продаваемые отцами не для того, чтобы полученные за них деньги пошли в кубышку, но чтобы на их глазах эти деньги перешли в длань настойчивого сборщика налога». По словам историка Евагрия, Анастасий сначала велел сжечь все учетные книги, в которых на протяжении многих лет фиксировалось облагаемое этим налогом имущество каждого (!) гражданина. Чиновники, кормившиеся от сбора, утаили часть документов, надеясь на скорое возрождение хрисаргира. Тогда император призвал их во дворец, во всеуслышание объявил об отмене своего решения и поручил им отыскать и принести все документы, имеющие какое-либо касательство к процедуре сбора, якобы для восстановления учетных книг. Обрадованные мытари к названному дню выполнили приказ, Анастасий же распорядился принесенное предать огню, а пепел развеять по ветру. Узнав об упразднении хрисаргира, жители империи ликовали несколько дней. Для пополнения денежной казны Анастасий ввел другой налог монетой - хрисотелию, которым облагалась только земельная собственность, а взимавшуюся до того натуральную подать с землевладельцев и поставки рекрутов ликвидировал.
В 518 году, после смерти Анастасия, на престоле оказался Юстин, бывший крестьянин, так и не научившийся грамоте, хотя и дослужившийся до начальника дворцовой стражи. Его выборы проходили на ипподроме,  где всех переиграла партия венетов,  убедившая придворных одобрить кандидатуру Юстина.
«Юстин, — сообщает летописец, — не сумел сделать подданным ни худого, ни хорошего, ибо был совсем прост, не умел складно говорить и вообще был очень мужиковат. Племянник же его Юстиниан, будучи еще молодым человеком, стал заправлять всеми государственными делами». Луппицина вместе с мужем выбилась в императрицы из простых крестьян.
После смерти Юстина в 527 году трон наследовал Юстиниан. Одним из первых его решений было закрытие философских школ в Афинах, как пережитка язычества. Прокопий Кесарийский оставил такую хвалебную характеристику нового императора,  прозванного Великим:
"В наше время явился император Юстиниан, который, приняв власть над государством, потрясаемым <волнениями> и доведенным до позорной слабости, увеличил его размеры и привел его в блестящее состояние, изгнав из него уже издавна насиловавших его варваров, что выяснено мною со всеми подробностями в моих книгах, написанных о войнах. Говорят, что некогда Фемистокл, сын Неокла, хвалился тем, что благодаря своей прозорливости город, бывший до тех пор маленьким, он сделал большим и могучим. Император же с величайшим искусством сумел промыслить себе целые новые государства. В самом деле, целый ряд областей, бывших уже чужими для римской державы, он подчинил своей власти и выстроил бесчисленное количество городов, не бывших раньше. Найдя веру в Бога в прежнее время нетвердой и принужденной идти путями разных исповеданий, стерев с лица земли все пути, ведшие к этим <еретическим> колебаниям, он добился того, чтобы она стояла теперь на одном твердом основании истинного исповедания. Кроме того, поняв, что законы не должны быть неясными вследствие ненужной их многочисленности и, явно один другому противореча, друг друга уничтожать, император, очистив их от массы ненужной и вредной болтовни,  с великой твердостью преодолевая их взаимные расхождения, сохранил правильные законы. Сам, по собственному побуждению простив вины злоумышляющим против него, нуждающихся в средствах для жизни преисполнив до пресыщения богатствами и тем преодолев унизительную для них злосчастную судьбу, добился того, что в империи воцарилась радость жизни. Так как римская держава со всех сторон подвергалась нашествиям варваров, он усилил ее количеством войск и укрепил все ее окраины строительством крепостей".
"Он всегда оставался без пищи по два дня; при этом он поднимался с ложа на рассвете, бодрствуя в заботах о государстве, всегда делом и словом руководя единолично государственными делами, и в течение утра, и в полдень, а зачастую и всю ночь".
Однако тот же Прокопий написал где-то в промежутке между двумя трудами,  восхвалявшими Юстиниана, "Тайную историю Юстиниана", в которой дал совсем другую характеристику своему императору:
"Был он одновременно и коварным, и падким на обман, из тех, кого называют злыми глупцами. Сам он никогда не бывал правдив с теми, с кем имел дело, но все его слова и поступки постоянно были исполнены лжи, и в то же время он легко поддавался тем, кто хотел его обмануть. Было в нем какое-то необычное смешение неразумности и испорченности нрава. Возможно, это как раз и есть то явление, которое в древности имел в виду кто-то из философов-перипатетиков, изрекая, что в человеческой природе, как при смешении красок, соединяются противоположные черты. Однако я пишу о том, чего не в силах постигнуть. Итак, был этот василевс исполнен хитрости, коварства, отличался неискренностью, обладал способностью скрывать свой гнев, был двуличен, опасен, являлся превосходным актером, когда надо было скрывать свои мысли, и умел проливать слезы не от радости или горя, но искусственно вызывая их в нужное время по мере необходимости. Он постоянно лгал, и не при случае, по скрепив соглашение грамотой и самыми страшными клятвами, в том числе и по отношению к своим подданным. И тут же он отступал от обещаний и зароков, подобно самым низким рабам, которых страх перед грозящими пытками побуждает к признанию вопреки данным клятвам. Неверный друг, неумолимый враг, страстно жаждущий убийств и грабежа, склонный к распрям, большой любитель нововведений и переворотов, легко податливый на зло, никакими советами не склоняемый к добру, скорый на замысел и исполнение дурного, о хорошем же даже слушать почитающий за неприятное занятие... природа собрала от всех людей все низкие качества и сложила их в душе одного человека".
Критически оценивается и деятельность императрицы Феодоры. И вновь женой императора Востока оказалась женщина простого происхождения.
Подобно греческой богине любви Афродите, Феодора родилась на Кипре. С юных лет она была бродячей циркачкой, нередко  торговавшей собой; она привлекла внимание недавно вступившего на престол Юстиниана и очаровала его до такой степени, что сделалась его законной супругой.
"Таким образом Феодоре удалось сразу же достигнуть невероятного влияния и огромного богатства. Ибо слаще всего было для этого человека, как это случается с чрезмерно влюбленными, осыпать свою возлюбленную всевозможными милостями и одаривать всеми богатствами. И само государство стало воспламеняющим средством для этой любви. Вместе с ней он еще больше стал губить народ, причем не только здесь [в Византии], но и по всей Римской державе. Ибо оба они издавна принадлежали к фракции венетов и их стасиотам предоставили возможность свободно распоряжаться делами государства».("Тайная история")
В январе 532 года в Константинополе произошли драматические события, известные как восстание "Ника!" Соединилось всё: недовольство горожан произволом сборщиков налогов, наличие партии знати, враждебной к Юстину и Юстиниану, скопление в городе огромного количества бедняков-подёнщиков и абсолюного нищих людей. События начались на ипподроме - месте сбора многих тысяч людей,  где в присутствии императора выясняли отношение группировки болельщиков - "голубые", сторонники императора, и "зелёные", отрицательно относящиеся к нему. "Зелёные" открыто призвали к выступлению против императора. Потасовки переросло в противостояние на улицах. Когда гвардия захватила группу вооружённых бунтарей и был отдан приказ их казнить,  толпа отбила схваченных и овладела положением в городе. С кличем "Ника!"("Побеждай!")был осаждён дворец, где укрылись император и его супруга. На ипподроме уже провозгласили новым императором племянника Анастасия Ипатия. Юстиниан уже считал себя свергнутым, придворные советовали бежать.
От бегства по тайному ходу на корабль Юстиниана удержала Феодора, заявив ему:
— Если ты, государь, желаешь спастись бегством, то это нетрудно сделать. Море рядом и корабли наготове. Ты можешь спасти свою жизнь. Смотри только, как бы тебе потом не пришлось пожалеть о таком спасении. Тому, кто однажды царствовал, стать беглецом — хуже смерти. Я не хочу дожить до того дня, когда меня перестанут называть императрицей. Мне более по душе изречение: «Царское одеяние — лучший саван»!
  Решительно поведение Феодоры повлияло на Юстиниана. Он приказал двум военачальникам - Велизарию и Мунду с двух сторон напасть на ипподром. Внезапная атака воинов Велизария и свирепых варваров-наёмников Мунда застала толпы восставших врасплох. Многих людей окружили и перебили. Всего погибло около 35 тысяч человек... С  Ипатием расправились, замуровав его в башне.
Во время восстания выгорели многие кварталы столицы, сгорел и прежний храм святой Софии, построенный ещё в IV веке.
Спустя сорок дней после пожара император Юстиниан I повелел на его месте построить новую церковь того же имени, которая должна была стать по его замыслу украшением столицы и служить выражением величия империи. Мастера Анфимий и Тралл руководили грандиозным строительством,  поодолжавшимся около пяти лет. На стройке было занято множество бедняков - так император хотел решить проблему бедных и нищих, не обеспеченных работой.

Прокопий Кесарийский. "О постройках":"Этот храм представлял чудесное зрелище, — для смотревших на него он казался исключительным, для слышавших о нём — совершенно невероятным. В высоту он поднимается как будто до неба, и, как корабль на высоких волнах моря, он выделяется среди других строений, как бы склоняясь над остальным городом, украшая его как составная его часть, сам украшается им, так как, будучи его частью и входя в его состав, он настолько выдаётся над ним, что с него можно видеть весь город, как на ладони.
Его длина и ширина так гармонично согласованы, что его вообще нельзя назвать ни очень длинным, ни сверх меры широким. Несказанной красотой славится он. Блеском своих украшений прославлен он и гармонией своих размеров; нет в нем ничего излишнего, но нет и ничего нехватающего, так как он весь во всех своих частях, в надлежащей мере являясь более пышным, чем обычно, и более гармоничным, чем можно ожидать от такой громады, наполнен светом и лучами солнца. Можно было бы сказать, что место это не извне освещается солнцем, но что блеск рождается в нем самом: такое количество света распространяется в этом храме. Передняя часть храма (конечно, это то место, обращенное на восток, где в святая святых совершается таинство служения Богу) выстроена следующим образом. Строение поднимается с земли не по прямой линии, но несколько отступает назад от боковых стен небольшим изгибом; а с середины оно вновь поворачивает назад и, идя в виде полукруга, что сведущие в этих делах люди называют полуцилиндром, поднимается отвесно вверх. Крыша этого сооружения разрешается как четвертая часть шара; возвышаясь над ней, на прилегающих частях здания поднимается другое, более мощное сооружение, в виде полумесяца, удивительное по красоте, но в общем вызывающее страх вследствие кажущейся опасности такого соединения. Ведь кажется, что оно держится не на твердом основании, но возносится в небо не без опасности для тех, кто находится в храме. Между тем, все это устроено здесь с исключительной устойчивостью и безопасностью. По обе стороны этого сооружения с самого основания идут колонны; они тоже стоят не прямыми рядами, но, как в хоре, стоя друг против друга, загибаются внутрь в виде полукруга, и сверху на них покоится это лунообразное сооружение. Против восточной стороны стоит стена, имеющая двери для входа в храм, а по обеим ее сторонам стоят полукругом колонны, и на них сверху точно так же, как было указано выше, покоится сооружение.  Посередине храма высятся четыре сделанных человеческими руками постамента, которые называют стереобатами (pessi): два из них обращены на север, два другие — на юг; они стоят друг против друга и совершенно похожи один на другой. И та и другая пара имеют посередине по четыре колонны. Эти постаменты сложены из огромных каменных глыб огромной высоты, великолепно подобранных и искусно подогнанных друг к другу. Можно подумать, что это отвесные утесы горы. На них поднимаются арки со всех четырех сторон; края их сходятся подвое и крепко приделаны к верху этих постаментов, остальная же часть арки, гордо поднявшись кверху, витает в беспредельной высоте. Из этих арок две, обращенные на восток и на запад, поднимаются прямо в воздухе, остальные же две имеют снизу подставленную стену с очень маленькими колоннами. Над ними высится круглое, выгнутое сооружение; отсюда всегда появляется первая улыбка дня. Оно, на мой взгляд, как бы витает над всей землей, и все это сооружение постепенно поднимается кверху, сознательно задержавшись настолько, чтобы те места, где, кажется, оно отделено от здания, были проводниками большого количества лучей света. И никаким языком, как бы он ни был многословен и красноречив, нельзя будет всего этого описать".
Во время строительства произошло несчастье: рухнула часть парящего наверху свода, который был плохо укреплён, погибли строители...
"… пала Восточная часть Св. Софии, что под святым алтарем, и разрушила киворий (то есть сень) и святую трапезу и амвон. И признавались механики, что так как они, избегая издержек, не устроили поддержки снизу, но оставили пролеты между столбами, поддерживавшими купол, посему столбы и не выдержали. Видя это, благочестивейший царь воздвиг другие столбы для поддержки купола; и таким образом устроен был купол, поднимаясь в высоту более, чем на 20 пядей сравнительно с прежним зданием".
В дальнейшем Юстиниан не жалел денег на строительство в Константинополе. Мощь и красота воздвигнутого поражала современников.
(Хронография Феофана, год 6051 / 551).
"Перед зданием сената есть площадь; византийцы называют эту площадь Августеон. Тут есть настил из камней не меньше, чем в семь рядов, четырехугольной формы. Они все уложены в виде спуска ступенями, причем каждый ряд настолько меньше нижнего и настолько отступает от него, что каждый из камней, выступающий в своем ряду, образует ступень и собирающаяся здесь толпа народа может сидеть на них, как на скамейках. На этом каменном настиле поднимается колонна невероятной величины; она не является монолитной, но по окружности составлена из громадных камней; по краям они являются прямоугольными, а друг с другом они связаны искусством каменщиков. Чудесная бронза, вылитая в виде картин и венков, везде окружает эти камни, в смысле крепости связывая их, в смысле красоты прикрывая их, приблизительно во всем имея одинаковую форму с колонной, особенно вверху и внизу ее. Эта бронза по своему цвету много слабее, чем чистое золото, по цене же она почти равна серебру. Наверху этой колонны стоит огромный бронзовый конь, обращенный к востоку, — произведение, заслуживающее и осмотра и большого описания. Он похож на собирающегося двинуться; в его позе явное устремление вперед. Одна из передних его ног — конечно, левая — поднята в воздух, как будто он собирается ступить на находящуюся перед ним землю, другая твердо опирается на камень, на котором стоит конь, с тем чтобы сделать следующий шаг; задние же ноги у него так напряжены, что, когда им придется двинуться, они тотчас же готовы. На этом бронзовом коне восседает фигура императора колоссальных размеров. Его статуя одета в «одеяние Ахиллеса».
При Юстиниане Константинополь оставался крупнейшим городом тогдашнего мира с населением до 400 тысяч человек.
"В довершение ко всему другому богатству и роскоши города также и море красиво омывает его, особенно образуя заливы и проливы и изливаясь в глубокие морские бассейны. Этим оно делает город исключительно красивым; спокойным убежищем своих заливов привлекает он мореплавателей; изобильно поступают сюда предметы питания, и богат он всем тем, что необходимо для нужд жизни. Его окружают два глубоких моря: с одной стороны Эгейское, с другой — так называемый Эвксинский Понт; они сходятся на восточной стороне города. Столкнувшись здесь, смешав свои потоки, они с силой врываются вглубь земли, стремительностью своего течения они разрывают материк и красиво окружают город. Три узкие полосы моря его окружают; связанные между собой, для красоты его и пользы они здесь расположены; плавать по всем ним — высшее удовольствие; любоваться ими — одно восхищение, а чтобы пристать с кораблями — нет гаваней лучших. Средний поток, выходя из Эвксинского Понта, прямо стремится к городу, чтобы служить ему украшением; досталось на долю ему разделить на две стороны оба материка. Волнуясь и как бы кичась, что он касается берегов Азии и Европы, он подходит к городу. И кажется, видишь ты перед собой реку, текущую спокойным потоком. То, что лежит налево у него, на большое пространство по ту и другую сторону стиснуто высокими берегами, открывая здесь восхищенному взору жителей столицы рощи, красоту лугов и всего остального, что лежит на противоположном материке. Расширяясь здесь, он отходит от города в южном направлении, отстраняя от него Азию возможно дальше. Но даже и в этом случае он продолжает своими водами омывать город вплоть до западной его стороны. Третий поток, находящийся на правой стороне первого, начинается от так называемого местечка «Сики» и по большей части проходит по северной части города, где в конце концов он и впадает в залив. Так море венком окружает город, остается лишь небольшой промежуток, который заполняет земля, и кажется, будто она <как лента> связывает в этом месте венок моря. Залив этот постоянно спокоен, и нет на нем никогда волнения, как будто бы положен здесь предел для бури и всяким бурным волнам запрещено здесь появляться из почтения к городу. Если случается, что в зимнюю пору бурные ветры дуют на морях и обрушиваются на пролив, то плывущие здесь корабли, как только достигнут входа в залив, в дальнейшем могут идти без кормчего и становиться на якорь где угодно без всяких мер предосторожности. Берега этого залива по периметру составляют более сорока стадий, и в любом месте он может считаться гаванью. Действительно, корма ставших здесь на якорь кораблей обращена к морю, а носы находятся на земле, как будто и земля и море, эти элементы природы, спорят между собою, который из них в большей степени может проявить по отношению к городу свою услужливость и предупредительность".
"Если плыть из Пропонтиды к восточной части города, то по левую руку будут общественные бани. То, что называется банями Аркадия, служит для украшения Константинополя, как бы велик и блестящ ни был этот город. Здесь наш император выстроил крытую залу; она выдавалась вперед из линии города и всегда предназначалась для тех, которые, совершая по ней прогулки, вели между собой беседы, и для того, чтобы служить пристанью для переплывающих. При восходе солнце освещает ее своими лучами, повернувшись же к закату, оно обычно оставляет ее в тени. Ее омывает спокойное море; мягко колышутся текущие волны, разливаясь около нее, как будто это река, текущая из моря; таким образом, те, кто гуляет по ней, могут вести беседы с плывущими по воде. Море имеет здесь бездонную глубину; поэтому вплоть до самого фундамента залы оно является судоходным. Ввиду исключительного существующего здесь спокойствия моря, люди, находящиеся на воде и на суше, легко вступают во взаимную беседу. Таково соседство моря с этой залой; оно украшает ее своим собственным видом, оно овевает ее нежными потоками воздуха, исходящими от него. Колоннами и чудесным мрамором украшен пол этой залы, и им покрыто все, что поднимается кверху. Цвет этих блестящих мраморов исключительно белый; они сияют приблизительно так же, как лучи солнца. Эту залу украшают и очень многочисленные статуи: одни бронзовые, другие высеченные из камня — красота для созерцания, которая заслуживала бы долгого рассказа. Можно себе представить, что это произведения или афинянина Фидия, или сикионца Лисиппа, или Праксителя. Тут на колонне стоит статуя императрицы Феодоры. Эту статую поставил ей город в благодарность за создание залы. Статуя очень красива, но уступает красоте самой императрицы, так как человеческому искусству, будет ли то словесное выражение или подражание в статуе, совершенно невозможно передать очарование ее красоты. Колонна — пурпурного цвета, и тем даже прежде самого изображения она явно показывает, что несет на себе статую императрицы".
  В те же годы развернулось новое строительство на южном берегу Крыма (Тавриды), куда простирались владения империи.
"Сверх того, что касается городов Боспора и Херсона, которые являются приморскими городами на том же берегу <Эвксинского Понта> за Меотидским болотом, за таврами и тавроскифами и находятся на краю пределов римской державы, то, застав их стены в совершенно разрушенном состоянии, он сделал их замечательно красивыми и крепкими. Он воздвиг там и два укрепления, так называемое Алуста и в Горзубитах"(Алушта и Гурзуф).
  Особенно заботился Юстиниан об украшении и укрепления городов в своих родных краях на Балканах, на территории нынешних Северной Македонии и Сербии.
"В области европейских дарданов, которые живут за пределами Эпидамна, рядом с укреплением, которое называется Бедерианы, есть местечко по имени Таурисион. Здесь увидел свет император Юстиниан, строитель всей вселенной. ...Возле этого местечка он выстроил замечательный город и дал ему название «Юстиниана Прима» (а на латинском языке это слово обозначает «первая»). Он выстроил здесь и водопровод, в изобилии снабдив город вечнотекущей водой. Много других щедрот, заслуживающих подробного рассказа, проявил он к поселившимся в этом городе. Нелегко перечислить все воздвигнутые им божьи храмы, невозможно передать на словах о всех правительственных учреждениях, о величине галерей, о красоте площадей, описать все фонтаны, улицы, бани, все торговые помещения. Говоря коротко, город стал большим, многолюдным, богатым во всех отношениях, таким, что он мог стать столицей этой области: он и получил это высокое звание. Кроме того, ему досталось на долю быть местом жительства архиепископа Иллирии, так как все другие города уступали этому городу, как первому по величине; таким образом, он со своей стороны служил возвеличению славы императора".
До сих пор идут споры о том,  какой город носил имя Юстиниана Прима - нынешняя столица Македонии Скопье, отстроенная после землетрясения, или Царичин-Град в южной Сербии.
К 550-ым годам полководцы Юстиниана Велизарий и Нарсес сумели подчинить империи Италию, где ослабло королевство остготов, и север Африки, где были побеждены правители вандалов. И в тех краях император повелел отстроить главные города, сделав их своими резиденциями.
"Переплыть огромное море на неприспособленном для этого судне я считаю делом тяжелым и, уж конечно, исполненным великих опасностей. То же самое — в простом рассказе измерить величие строительства императора Юстиниана".
"Прежде всего, конечно, он обратил свое внимание на Карфаген, который ныне называется еще и Юстинианой; он вновь выстроил все стены вокруг города, приходившие уже в разрушение, и вокруг выкопал ров, которого раньше не было. 9. Он посвятил два храма с участками земли, один — богородице, который находится во дворце, и кроме этого второй — св. Приме, одной из местных святых. Затем он выстроил галереи по обеим сторонам площади, которая называется «Маритима» (Приморская), и замечательные общественные бани, которые по имени императрицы назвали Феодориановыми. Внутри городских стен он выстроил еще около моря монастырь, возле гавани, которому было наименование Мандракий. Он окружил его столь сильными укреплениями, что сделал из него неприступную крепость".
В Италии была дополнительно украшена Равенна.
"Равенну совершенно верно называют итало-византийской Помпеей. Пожалуй, трудно найти более подходящее определение этому городу, в котором лучше, чем где бы то ни было на Востоке (в Константинополе, в Салониках) представлено византийское искусство V-VI веков. Даже больше, чем в Риме здесь можно ощутить то глубокое влияние, которое византийское искусство оказало на Италию". (Шарль Диль).
Больше всего известна базилика св.Виталия с мозаиками на стенах. В её приземистом помещение заходишь, как будто погружаешься в VI век... Кроме религиозных сюжетов по обе стороны от апсидной части расположены изображения Юстиниана и Феодоры с придворными.
Феодора была красива лицом и к тому же «исполнена грации, но невысока ростом, бледнолица, однако не совсем белая…» (На знаменитой мозаике в церкви Сан-Витале в Равенне императрица изображена уже в зрелых летах, облаченная в пурпурный плащ, украшенный сценой поклонения волхвов. Возможно, строгий официальный портрет не позволяет судить о большей части ее достоинств.)
В пригороде Равенны Классе полтора тысячелетия впечатляет базилика святого Аполлинария с её мозаиками и фресками, которую начали строить ещё при Теодорихе.
Первоначальное (до 526) мозаичное убранство было изменено при еп. Агнелле (60-е гг. VI в.). От мозаичной росписи, украшавшей весь интерьер А. Н., в наст. время уцелели 3 горизонтальных регистра на боковых стенах центрального нефа. В верхнем регистре представлен самый ранний из известных в церковной декорации развернутый цикл евангельских событий. 26 сюжетов, относящихся к остгот. периоду росписей, расположены по 2 сторонам нефа: на сев.- Чудеса, на юж.- Страсти и Воскресение Христово. Ниже, между нишами окон, изображены 32 фигуры в рост, с нимбами, держащие в руках свитки и кодексы (до 526), в к-рых видят ветхозаветных пророков и новозаветных святых. Над аркадами помещены процессии праведных мужей (на юж. стене 26 фигур) и жен (на сев. стене 22 фигуры), принадлежащие 2-му периоду декорации. Фигуры святых показаны в легком 3-четвертном развороте, подчеркивающем их движение, к-рое направлено с запада на восток. Во главе шествия святых мужей - св. Мартин, еп. Турский, первым предстоящий Иисусу Христу, восседающему на троне в окружении 4 ангелов. На противоположной стене, впереди процессии святых жен, изображены волхвы - святые Валтасар, Мельхиор и Гаспар, предстоящие Богоматери на престоле с Младенцем Христом на руках, также в окружении ангелов. В зап. части нефа сохранились изображения дворца Теодориха и порта Равенны, Классе, к-рые, как и образы Спасителя и Богоматери, сохранились (в неск. измененном виде) с остгот. периода. Первоначально ряд с процессией святых занимали изображения придворных кор. Теодориха и его супруги, возглавлявших свою свиту. Фрагменты его можно видеть, напр., на фоне колоннады дворца, в нише к-рого сохранилась мозаика с предполагаемым изображением кор. Теодориха.
Надпись середины VI века:
"В этом месте находилась рака блаженного Аполлинария священника и исповедника со времени [как он] почил, [которая по воле] блаженного Максимиана епископа перенесена и водворена в базилике, которую Юлиан Аргентарий от основания построил и [которая] посвящена этим же мужем праведнейшим в 7-й день майских ид 8-года [после] консульства Василия младшего".

...До сих пор Равенна сохраняет отсвет видного города поздних римских и ранневизантийских времён. Как писал в начале ХХ века Александр Блок:
Рабы сквозь римские ворота
Уже не ввозят мозаик.
И догорает позолота
В стенах прохладных базилик.
В "Тайной истории" Прокопий Кесарийский писал, объясняя, зачем он пишет и  о тёмных сторонах правления Юстиниана:
"Ведь большинство властителей — люди малообразованные, легко и охотно подражают всему дурному, что было у их предшественников, и без труда, не задумываясь, склоняются к порокам и преступлениям прошлых веков. ‹...› к решимости написать историю этих деяний меня привело вот какое соображение: ведь для тех, кто в будущем станет тиранами, будет совершенно ясно, что им тоже не избегнуть отмщения за свои преступления, подобно тому, как и этим людям пришлось понести такое же возмездие, а затем и их позорные поступки и образ жизни, описанные в истории, будут всегда напоминать об их преступлениях; потому они с большим опасением будут совершать свои злодеяния".
Эти противоречивые времена оставили немалый след в истории.  "Кодекс Юстиниана", составленный по приказу венценосца в начале его правления,  включил в себя все важнейшие римские правовые акты прошлых времён и был дополнен новейшим законодательством. Благодаря этому своду была воспроизведена правовая система как образец для многих средневековых государств Европы.
Казалось бы, империя почти вернулась в границы былого Рима не только "в сердце". Но в последние годы царствования Юстиниан,  становившийся всё более подозрительным,  с трудом удерживал огромные владения.
В отечественном фильме 1986 года "Русь изначальная"роль Юстиниана прекрасно сыграл Иннокентий Смоктуновский. Его игру можно вспомнить, смотря на изображение императора в Равенне.

В последующие годы Византия столкнулась с ослаблением государства, новыми вторжениями с севера славян, грызнёй за власть между преемниками Юстиниана. Империя быстро теряла приобретения
Юстиниана на западе - большую часть Италии, подчинённую лангобардами, юг Испании. Из последующих императоров особо выделяется лишь Ираклий, получивший престол в 610 году. Он, армянского происхождения, сын наместника Африки, начал новую династию, свергнув непопулярного предшественника - Фоку. Брак с племянницей навлёк конфликт с церковью. Шахиншах Хосров Парвиз использовал непризнание Ираклия законным правителем как повод для большой войны Ирана с Византией. За семь лет персы захватили почти все азиатские владения империи и Египет. Из Иерусалима изгонялись христиане и раскололись на две части иудеи. Одновременно Константинополь подвергся с другой стороны осаде воинственными аварами. Ираклий уже собирался перенести свою столицу в Карфаген. Но ему удалось,  казалось бы, невозможное: отразить натиск авар с помощью союза с тюрками-болгарами и поддержка славянских племён, с затем разбить войска Хосрова. Он возвратил утерянные владения на Востоке, заключив мир со свершим Хосрова Шируйе, и утвердился в Армении и Кавказской Албании. Император торжественно вернул в Иерусалим Святой Животворящий Крест, ранее захваченный персами и переданный ими империи по условиям мирного договора. Но всего через 4 года в азиатские владения Византии вторгаются арабы, и на отражение их наступления Ираклия уже не хватило.
Трагическая фигура Ираклия привлекала авторов нового времени, например, Пьера Корнеля,  написавшего трагедию "Ираклий". Подробнее о начале Арабского халифата мы поговорим на следующем занятии.
Именно во время правления Ираклия империя начинает восприниматься уже не как Восточная Римская, а как Греческая. Ираклий - первый император, принявший с 629 года греческий титул василевса. Греческий язык вытесняет латынь как официальный.
Ираклий,  умерший в 641 году, оставил совсем ослабевшую империю. Чтобы спасти её, нужны были значительные преобразования, которые провёл в начале VIII века император Лев Исавр. Вновь мы обратимся к владениям Византии через несколько занятий.

Византию назвали державой "европейской и в то же время азиатской, победоносной и всё-таки не воинственной, циничной и в месте с тем на редкость простодушной". Вопросы учащимся: Как можно объяснить такие определения? Что позволяло Византийской империи и в "тёмные века" сохранить высокую культуру? Каково значение Византии в передаче античного наследия?