Дедушка До

 До проснулся раньше обычного, поворочался немного в кровати, собираясь ещё поспать, но сон слинял от Дормидонта «куда-то на мягких лапах», и неодобрительно покряхивая, мужчина вылез из-под одеяла и побрёл, прихрамывая на кухню варить себе ранний кофе.

Дормидонт Пафнутьевич — в миру До — был мужчиной ещё хоть куда. Невзирая на солидный пенсионный стаж, он имел поджарую спортивную фигуру, приятное моложавое лицо, располагающую к своему носителю улыбку и… скверный характер вечного брюзги. Потому ли, или почему-то ещё из домочадцев у Дормидонта был только кот: такой же поджарый и склочный, как его хозяин. Кто и когда прозвал ворчуна «До», сейчас уже не вспомнить, но имя за ним закрепилось давно и прочно. Надо сказать, что Дормидонт не любил это своё прозвище, особенно последнее время — называть его стали дедушка До. По аналогии с дедушкой Эх, что для его обладателя звучало особо неприятно и, как он считал, нелепо. Однако, невзирая на это неприятие, Дормидонт начал за собой подмечать, что всё чаще обращается сам к себе именно так...


«Ну, что, До? Не выпить ли нам по кофейку?» или «До, пойдём кормить кота», а ещё «До, не пора ли нам прошвырнуться до ближайшего магазина?» - именно так в вопросительной форме и во множественном числе. На что сам себе отвечать не удосуживался. Видимо, тут тоже сказывался неуживчивый характер даже по отношению к себе...


Потирая отёкшую за ночь ногу, зевая во весь рот и всё время натыкаясь на кота, дедушка До приплёлся наконец на кухню и уселся на табурет. Перед ним встала вечная утренняя дилемма: сначала покормить кота, а потом уже варить себе кофе или наоборот? Если сначала напоить бодрящим напитком себя любимого — кот не даст спокойно посидеть: будет нудно орать противным голосом и настоятельно требовать еды и внимания, если же сначала накормить наглого Спиногрыза — не будет ли это означать неуважения к самому себе? В это утро не выспавшийся и оттого ещё более хмурый, чем обычно по утрам, Дормидонт решил дилемму в пользу себя. Пока мужчина возился с туркой, Спиногрыз — прошу заметить — имя собственное, вертелся поблизости злобно топорща усы и истошно подвывая. Шельмец понял, что его насущные потребности продинамили самым нахальным образом и не преминул поорать на Дормидонта, указывая тому на недопустимость подобного обращения с котами.


В очередной раз чуть не опрокинув турку на путавшегося под ногами кота и чертыхнувшись, До всё же пошёл на компромисс со своим эго и прежде чем насладиться свежесваренным кофе, бросил в миску наглецу пригоршню сухого корма. Не переставая недовольно подвывать, Спиногрыз тем не менее, оставил в покое хозяина и отошёл приобщиться лакомств.


«Что они туда добавляют, а До?» - начал ворчливый утренний монолог мужчина «Что коты не могут оторваться, пока не сожрут всё. Валерьянку небось. Или не все коты такие, только наш».


Посматривая за кофе утренние газеты и послушивая в пол-уха радио, Дормидонт не уставал брюзгливо комментировать свежие новости:


«О, видали? Выявили новый вирус. Нашли чем гордиться, лучше бы со старыми разобрались», «Нет-нет, слышали, До? Китайцы закрыли свои границы на карантин. Можно подумать, кому-то очень надо в этот их Китай», «Э, глядите-ка, открыли новый вид летучих мышей! Как будто нам это интересно?»


По старой доброй привычке дедушка До полагал, что мир обязан крутиться вокруг него и его интересов, ну... и возможно, немного вокруг интересов его Спиногрыза. Уверившись, что всё в мире обстоит как и раньше: жизнь — бардак, а все живущие — козлы или идиоты и привычно подбодрив себя собственными желчными комментариями, Дормидонт почувствовал, что прочный запас въедливости на день обеспечен. Он тщательно вымыл и убрал кофейную кружку, потрепал походя по холке умиротворённо (в кои веки!) умывающегося, а не лезущего везде кота и вразвалочку отправился в комнату, приговаривая под нос: «Ну, те-с, ну, те-с, и что у нас плохого тутти-с».


Дедушка До спускался по лестнице, привычно что-то ворча себе под нос, когда ему навстречу попалась девчушка. Малышка всхлипывала, поднимаясь по ступенькам, мамы или кого-то ещё из взрослых вокруг не наблюдалось. Дормидонт всполошился: проживая в доме с самого детства, он знал, по крайней мере в лицо, почти всех соседей. Ни у кого, из живущих в его подъезде, детей такого возраста не было.


«Погодите, погодите» - привычно начал бубнить вполголоса сам себе дедушка До: «Может быть она к кому-то приехала в гости. Но и однако... почему шагает по лестнице одна без взрослых?»


Очень не хотелось мужчине нарушать привычный ход своей уединённой жизни, и всё же он заставил себя обернуться к уже успевшей подняться выше по лестнице девчушке и спросить своим скрипучим голосом:


- Э-э... ты откуда это? И куда идёшь?

Надо отдать должное Дормидонту, при обращении к ребёнку, он как мог смягчил интонацию и даже постарался придать лицу некое подобие доброжелательного интереса. Может быть получилось у него это не очень правдоподобно, но девочка по малолетству ничего такого не заметила. Остановившись и обернувшись к дедушке, ещё раз всхлипнув, она ответила:


- Потеря-а-алася я. - И потёрла кулачками глаза, будто снова собираясь расплакаться.

Дормидонт совсем растерялся: как же так? Нельзя тут ребёнка оставлять одного. Мало ли что... Но как быть? Девочка очень мала, вряд ли она знает свой адрес и фамилию. Что же делать? Куда её отвести? В милицию? Но малышка может испугаться. Может быть позвать девочку к себе. Нет, это неправильно. Люди неверно истолковать могут... Длинные языки — ему это надо? У него и не прибрано да и кот... Не любит Спиногрыз гостей, а детей и подавно не жалует. Но не оставлять же, в самом деле, её в подъезде одну. И тут в голову До пришла гениальная идея!


- А хочешь, мы с тобой сейчас пойдём к одной бабушке? - Присев с кряхтением на корточки и придав как он считал умильное выражение своему голосу, спросил Дормидонт. - Степанида Михайловна — она такая... такая... всё про всех знает. Чаем тебя напоит. Хочешь?

Девочка перестала всхлипывать и, кивнув, протянула старичку руку. Пока они спускались на первый этаж, к квартире всеведущей Степаниды, малышка доверительно сообщила Дормидонту:


- А я Тоня. А тебя как звать?


- Д-дормидонт Пафнутьевич, - чуть не сказав: "дедушка До", но вовремя спохватившись,

ответил Дормидонт. Что он может поделать, если его и правда так зовут?


На уютной Степанидовой кухне новые знакомые втроём пили уже наверное по третьей чашке ароматного чая с вишнёвым варением. Маленькая Тоня совсем успокоилась и сидя на высоком для её роста табурете и весело болтая ногами, так же весело без умолку болтала сама:


- А моя мама врач, а вы, тётя Панита с дедушкой Домом кто?


Взрослые с нежностью и умилением посмотрели на ребёнка и настороженно друг на друга.


- Мы-то? - За обоих ответила Степанида Михайловна. - Мы с дедушкой До... Домом, - тут же поправилась, заметив насупленные брови соседа, - уже на пенсии, а раньше...


- Что раньше? - Весело блестя озорными глазками, допытывалась малышка.


- Эге-гей что раньше! - Подхватил «эстафету» оживившийся Дормидонт. - Степанида-то какая гарная деваха была!


- Да скажешь тоже, - смутилась явно польщённая Михайловна.


- А то нет? - Продолжал откровенничать До. - За ней знаешь как по молодости парни увивались! И я тоже, а она возьми да замуж за пришлого выскочила и уехала с ним незнамо куда...


Дормидонт замолчал, споткнувшись о предостерегающий взгляд соседки.


- Было-быльём поросло, - поддержала начинающий затухать разговор Степанида, - а дед До... Дормидонт каков в своё время был... Орёл. Просто орёл! Ах, как я по нему сохла...


- Ой, да прям-таки и сохла? - Иронично изогнул бровь Дормидонт Пафнутьевич, - То-то укатила с заезжим ухажёром и поминай как звали.


- А кто... а кто... целовался с Любкой из второго подъезда?! - В сердцах выпалила Степанида Михайловна.


- Кто целовался? - В удивлении переспросил дедушка До.


- Ну, не я же! - Обиженно поджала губы Михайловна. - Ты и целовался...


- Да с чего ты это взяла?!


- Она мне сама сказала...


И соседи в крайнем изумлении уставились друг на друга, позабыв о сидевшим рядом и слушавшим разбор прошлых «полётов» взрослых, ребёнке. Но тут их экскурс в юность был неожиданно прерван звонком в дверь. Степанида Михайловна поднялась с табурета и пошла открывать. Дедушка До с девочкой переглянулись и стали прислушиваться к голосам, доносящимся из коридора.


- Мне соседи ваши сказали, что мою девочку видели заходящей к Вам, - звенел взволнованный молодой женский голос, при звуках которого Тоня подпрыгнула на месте и помчалась к беседовавшим, радостно восклицая:


- Мама, мама! А мы чай пили! С ванелием! С бабушкой Панидой и дедом Домом. И я совсем не испугалась и даже... даже не плакала... почти, когда потерялась... - И видя, что мама, не отвечает, тихо добавила, - мам, прости, что я убежала... я... просто... просто... хотела...


Увидев, что девочка готова снова расплакаться, Степанида Михайловна, приобняла Тоню за плечи, и сурово — больше для вида — сдвинув брови, спросила:


- А Вы, гражданочка, сама-то что за ребёнком не следите? Как Вы её потерять-то умудрились?


Тонина мама устало опустилась на стул рядом с входной дверью и, сложив на коленях руки, ответила:


- Ох, извините, надо было наверное сразу объяснить. Дежурный терапевт с вашего участка заболел, и меня попросили его подменить. А сегодня суббота — я должна быть выходная, да ещё и, как назло, муж в командировке... И дочку я уже не успевала к бабушке с дедом отвезти. Вот и взяла Тоню с собой на обход. А ей похоже надоело по больным со мной ходить, улучила минутку, когда я отвлеклась на осмотр очередного пациента и убежала... Прямо из квартиры улизнула, наверное дверь забыли запереть. Такая непоседа. Я выскочила почти сразу на улицу, а Тони уж и след простыл. Правда бабушки на лавочке мне доложили, что из подъезда девочка не выходила. Так я уже подъезд сверху донизу несколько раз по лестнице обежала, пока мне не указали на Вашу квартиру.


- Мамочка, прости, - пискнул ребёнок, я больше не буду! А знаешь, знаешь? Ещё, а ещё я кажется их помирила... случайно. Деда Дома и бабу Паниду... Правда? - И Тоня вопросительно подёргала Степаниду за полу цветастого халатика.


- Правда, правда, - ответил за женщину Дормидонт и крепко взял Михайловну за руку.


Горячо поблагодарив участливых соседей за то, что не оставили без внимания потерявшуюся малышку, мать, взяв Тоню на руки, отправилась домой. А дедушка До с бабушкой Степанидой ещё долго сидели у неё на кухне в сгущающихся сумерках, не торопясь включать свет и всё говорили, говорили...


- А что, Стеша? - Спросил наконец Дормидонт Пафнутьевич, с надеждой взглянув в глаза подруге юности. - Как ты относишься к зловредным... котам и старичкам?


- Нормально, - улыбнулась она, - если что, перевоспитаю!


- А мы уже, мы уже перевоспитываемся, - широко улыбнулся действительно меняющийся буквально на глазах Михайловны, будто на несколько лет помолодевший, счастливый дедушка До.


- А, знаешь, - озорно подмигнула ему Степанида и радостно рассмеялась, - я тебя буду теперь звать дедушка После...